Третья ипостась. Часть 3

Война была ужасной. Самое страшное то, что она истребляла и живые существа, и то, из-за чего они стремились уничтожить друг друга. В ее пекле погибли многие, тысячи миров превращено в пыль, она разметала остатки враждующих армий по нескольким галактикам, и те крупицы некогда многочисленных народов, количество которых уже не требовало немедленной экспансии, постарались начать новую жизнь. Как ни странно, представители обеих рас продолжали неосознанно стремиться к настороженному соседству, каковой труднообъяснимый факт до сих пор не находит оправдания. По прошествии некоторого времени они с недоумением обнаружили, что вновь обосновались практически под боком друг у друга, но выживших было слишком мало для продолжения кровопролития. На очень короткий период восстановилось хрупкое равновесие, пока не возникла причина для новой конфронтации.

На этот раз вниманием бывших соседей безраздельно завладели возобновленные исследования бесконечного космического пространства, а точнее все процессы, порождающие мощные всплески энергии. Конечно, интерес возник неспроста, они никогда не занимались бесполезными изысканиями, и к тому моменту, когда возникла возможность концентрировать такую энергию, был обнаружен и самый желанный трофей — с трудом поддающаяся исчислению мощь, выбрасываемая в пространство при взрывах сверхновых звезд. Казалось, ничто не может сравниться с неистовой смертью звезды-гиганта — одним из самых грандиозных и значительных событий в космосе.

Звезды — создания Вселенной, на самом деле первые ее дети, прототипы появившихся гораздо позже живых тварей... если только можно сравнить долгое размеренное существование космических тел с мимолетными периодами жизни большинства из них. Примерно миллион лет продолжается неторопливое рождение из межзвездного водорода, потом несколько жизненных циклов разной длительности, после чего — медленное умирание. И продолжительность их жизни, и то, каким образом они завершат свое существование, все это предсказуемо и зависит от массы самой звезды. Держитесь, сейчас начнется ода пропагандистам, воспевающим преимущества здорового образа жизни и привычку контролировать вес — чем меньше масса звезды, тем длиннее ее век. Возрадуйтесь, братья мои в диетологии! Аллилуйя!

Эти вопли, вкупе с воздетыми вверх руками лектора ввергли в состояние глубокого шока всех, кроме меня и Таши, несколько сбитых с толку внезапным отступлением от темы, Влад же, казалось, вообще не слушал, поглощенный игрой с белоснежным локоном. Я закатила глаза — и тут клоунада, Таша хихикала в кулачок, до Кира, наконец, дошло, что это была пошутилка — веселое отвлечение — предполагавшее в очередной раз разрядить обстановку, он громко хрюкнул, пытаясь замаскировать приступ хохота, и уважительно подергал бровями. Похоже, племяннику понравился такой метод повествования. Глеб благодарно кивнул ему за поддержку и попытался оправдаться.

— А то у тебя лицо стало критически серьезным, еще немного — и примешь все слишком близко к сердцу, а тебе больше идет детская непосредственность! — примирительно пробормотал он, но заметив в моих глазах раздражение, блистающее тысячей солнц, глубоко вздохнул и сдался. — Ладно, ладно! О чем там я?... А, да! Так вот, как я уже говорил, у звезд все как у живых существ — они живут и умирают. Только жизнь звезды связана с одной из ее непосредственных обязанностей — излучать свет, сжигая собственное тело, состоящее в основном из водорода, перерабатывая его в гелий и более тяжелые элементы. У звезд с относительно небольшой массой процесс занимает сотни миллиардов лет, или же больше — уж как повезет.

Иное дело, если вес "крошки" зашкаливает за несколько солнечных — я имею в виду ваше Солнце, как принято у земных ученых — тут совсем другая арифметика, физика и химия. Чем больше масса, тем звезда горячее, она проживет короткую, но бурную жизнь. Добравшись до "гелиевого цикла", звезда не зависает в нем до бесконечности, а продолжает отжигать по полной, каковое веселье и доводит ее до гробовой доски... м-м-м-ммммм... ну, типа того. Вспышка сверхновой — последняя фаза в эволюции звезды, после которой она уже не будет прежней. Покончив с водородом, звезда начинает перерабатывать получившийся гелий в углерод и кислород, вступая в следующий период своей жизни и увеличивая свою температуру, реакции синтеза продолжаются и продолжаются в процессе создания новых, все более тяжелых элементов — кремний, кальций, марганец...

Обычно такие превращения заканчиваются на железе, весьма уникальном элементе, ядра которого являются максимально стабильными, выделения энергии при их слиянии не происходит, что символизирует вступление звезды в пору глубокой старости, после которой неизбежно следует смерть. Когда сердце звезды становится полностью железным, как у некоторых моих знакомых, реакции синтеза замедляются и прекращаются, поскольку преобразовывать больше нечего, энергия не выделяется, а это значит, что нет больше и силы, удерживающей звезду от разрушения. Ядро не может сопротивляться влиянию гравитации и быстро сжимается, сокращаясь к центру, а внешние слои звезды немедленно занимают освобождающееся пространство, неумолимо притягиваемые той же самой силой. Но железное ядро не может сдавливаться до бесконечности, достигнув максимальной плотности, оно начитает обратный процесс. А ведь внешние слои звезды все еще сжимаются! И вот когда они, эти массы, стремительно движущиеся друг к другу, встречаются, тогда и происходит один из самых мощных взрывов во Вселенной.

Глеб с силой хлопнул ладонями, заставив меня дернуться от неожиданности, а потом резко развел их в разные стороны.

— Вспышка взрыва может на время затмить свет всех звезд галактики, вместе взятых, а количество выделяемой энергии... эту мощь трудно даже вообразить! Только представьте: вся энергия, которую сможет выделить ваше Солнце за десять миллиардов лет своего существования и эта вспышка — между ними можно поставить знак равенства. Десять миллиардов лет и несколько мгновений — нелегко вообразить, верно? Яркий свет виден невооруженным глазом, причем даже самые далекие расстояния не являются препятствием для того, чтобы любоваться этим фееричным зрелищем. Да вот вспомнить хотя бы ту самую, свет которой достиг Земли в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом, получившую название "сверхновая 1987A", ты читала о ней в "Небосводе", помнишь? Ее предшественником стал голубой сверхгигант, а не красный, как сначала предполагали ваши ученые. Конечно, сама вспышка произошла примерно за 160-170 тысяч лет до этого — именно столько времени нужно было, чтобы свет преодолел разделяющее вас расстояние...

Я кивнула. Не знаю, почему меня привлекла эта статья, астрономией я интересовалась только в связи с жутким увлечением фантастикой, в том числе и научной, просто иногда очень хотелось войти в тему поглубже. Помню, меня очень удивили гигантские сроки, тяжело было сознавать, насколько опаздывают люди, наблюдая отголоски событий, произошедших где-то невероятно далеко сотни тысяч лет назад.

Глеб усмехнулся, вероятно, вспоминая наши солидные рассуждения на эту тему. Да, я многим делилась с ним, безумно радуясь глотку свободного воздуха в затхлом тумане непонимания со стороны других. Захлебываясь, глотая слова, торопилась поведать о скопившихся мыслях и чувствах о прочитанном и увиденном за все те годы, что я не знала его. Боже, каким благодарным слушателем он был! Как поддерживал меня, выглядел заинтересованным, ни разу не перебил, не перевел разговор в другое русло. И ему действительно было интересно, я не чувствовала фальши. Я даже улыбнулась сконфуженно и покачала головой — каким же наверно ему это казалось лепетом. Очень тактичный парень, просто нечеловечески...

— И что, все звезды умирают так... страшно? — на Ташу рассказ явно произвел впечатление.

— Ну что ты, конечно, не все. Они могут стать нейтронными звездами и даже черными дырами, но и в этом случае сбрасывают старые одежки.

Последствия таких взрывов трудно переоценить. Когда осколки взорвавшейся звезды сталкиваются с космическим газом и пылью, возникают красочные туманности, которые светятся сотни тысяч лет. Оболочка сверхновой захватывает и сжимает окружающий ее газ, давая толчок к образованию новых звезд из его облаков.

Но наиболее значимым результатом, который на самом деле трудно переоценить, является выброс в пространство тяжелых элементов, созданных погибшей звездой. Они не могут возникнуть иначе — требующиеся для сотворения таких веществ температуры слишком высоки. Углерод, входящий в состав клеток, наши организмы, весь окружающий мир образован из вещества, сформировавшегося в недрах доисторических звезд и выброшенного когда-то во взрывах сверхновых. И все мы только лишь пыль погибших звезд...

Вот что им было нужно, именно эти процессы так увлеченно изучали расы, о которых я говорю, как вы уже поняли, это ваши покорные слуги и...

— ...и те синюшные дистрофики! — полушепотом закончила я.

Взгляд Глеба задумчиво скользил по грубым балкам, подпирающим высокий потолок, затуманившись во время лирического финала о звездной пыли, мой шепот вырвал его из нирваны и заставил снова сфокусироваться на мне.

— Да, ты права. Конечно, мы не люди... я имею в виду, не люди Земли. И у нас хватает физиологических отличий, хотя мы, в противоположность другим, до идентичности похожи на вас внешне. Вот только речевые аппараты категорически разные... Я... черт, я даже представиться нормально тебе не могу, и это имя...

Он резко выдохнул и опустил лицо, уткнув в лоб крепко сжатый кулак. Однако я успела заметить надувшиеся желваки и горящие яростью глаза прежде, чем он опустил веки, крепко зажмурившись. Что ж, я догадывалась, что это не его настоящее имя.

— Но ты говоришь сейчас...

— При помощи этого! — не меняя позы, он снова тронул свой медальон — хранилище энергии Вселенной.

Глубоко вздохнув, он поднял голову и грустно усмехнулся мне, я ответила не менее грустным взглядом. Да, не повезло. Нам.

— Это конечно очень увлекательная лекция по астрономии, но какое отношение эти сверхновые имеют к нам? — вступила в разговор Таша.

— Я уже почти подошел к этому, — терпеливо ответил Глеб, — можно, да?

Дождавшись ее важного кивка, он продолжил:

— Так вот, звезда взрывается, выделяя просто огромное количество энергии и материал для создания всего сущего. Но большая часть энергии погибающей звезды тратится на преодоление силы тяжести при подъеме осколков взорвавшегося ядра или разбрасывание в пространстве остатков его оболочки. Но не вся. Глубокое сожаление по поводу "бесполезного" распыления таких сил подвигло ученых на создание оборудования, способного улавливать и аккумулировать остатки такой энергии, а потом переносить в резервуары, ну, вот как этот медальон, позволяющие носителям использовать ее. А потом и мы и другие начали метаться по Вселенной в поисках готовящихся к смерти звезд.

Глеб замолчал, и воцарилась тишина, нарушаемая только треском горящего дерева и сопением носа простудившегося непонятно где Кирилла. Лично у меня пока не было желания задавать вопросы, этот увлекательный рассказ оказался тяжелым для переваривания, несмотря на то, что лектор был, как всегда, на высоте. По крайней мере, я не услышала ни одного слишком незнакомого слова, и все вроде понятно, но Ташины назидания, наверное, не пропали втуне — я не спешила безоговорочно верить тому, чего не могла увидеть в натуре и потрогать пальцем. Я украдкой посмотрела на рурчан. Как ни странно, ребята не выглядели слишком ошеломленными или откровенно загруженными, но, думаю, они не поняли ни слова по той простой причине, что в жизни не видели звезд и даже не представляют себе, что это за хренотень. Ну, Кир-то, конечно, видел, поэтому и вел себя так, будто история эта не произвела на него никакого впечатления, а все ее подробности он знал и без сопливых, причем уже давно.

В принципе, я в курсе, что такое сверхновые, прочитала о них в первый раз у Стругацких в "Стажерах", но вот такой способ "аккумулирования" энергии... Не знаю, то, что он вытворял якобы с ее помощью больше похоже на магию, тогда как рассказ звучал докладом на научной конференции.

Потом я удивилась, почему вообще рассуждаю об этом в таком ключе, разве то, что произошло с нами и с нашей планетой, не фантастично? Вот-вот, кто бы говорил. Будто истории, подобные этой, в наше время были в порядке вещей. Мы тоже из области нереального, но ведь существуем, а что касается остального... да черт с ним, я уже не знаю, во что верить, как вести себя! Будто сохранился еще на языке вкус того вина, легкие наполняет дым сигарет, выкуренных в пещере перед смертью. Я делала это! Я так могла! И я действительно выудила эти предметы ниоткуда, просто захотела — и вот. В школе такому не учили, если я только не пропустила пару уроков с темой "Материализация предметов — теория и практика". Что же мешает мне поверить ему сейчас, окончательно поверить и принять?...

Я знаю, что.

Страх.

Знал бы он, что каждое его слово как очередной камень по моему телу, очередной гвоздь в мое сердце, очередная горсть земли на крышку моего гроба... они пугают меня все больше и больше, но чем дальше, тем сильнее я жажду слышать их. Я уже не могу остановиться, как наркоман, безумно желающий того, что, в конце концов, убьет его. Конечно, убьют меня не слова. То, что стоит за ними, вот настоящий кошмар.

Наверняка, каждый в этой ситуации может увидеть разное. Кто-то огромный геморрой в виде ненужного приложения этой их энергии. Кто-то неограниченные возможности по ее использованию, связанные с властью и тотальным господством. Кому-то вообще все фиолетово, ну, или оранжево, как угодно. А я... Мне страшно. Большая сила подразумевает большую ответственность, это я слышала в каком-то фильме про очередного супер-героя. Но я-то тут причем? Я вовсе не герой. Кто признал меня подходящим кандидатом для обладания такой мощью? Видит Бог, я не справлюсь с этим, не стоит и пытаться, я не смогу. И не надо уповать на то, что в прошлый раз нашла в себе силы... Этого больше не повторится. Тогда у меня был стимул, пусть эгоистичный, но был — я хотела спасти любимого. В этом-то и проблема, разве можно было сводить спасительный акт к одному человеку? А сейчас — да, я люблю их всех, моих друзей, Ташу — половину меня, люблю и хочу спасти, но... боюсь, у меня не получится. Я больше не способна на такое, слишком много разочарований и потерь. Все как и тогда, еще в детстве и юности — я окружена близкими людьми, но на самом деле совсем одинока. Даже Пуш куда-то пропал, он не смог последовать с ними за дистрофиками, а теперь и вовсе потерял мой след. Я одна. Как справиться с невыполнимой задачей, если я совсем одна. Не смогу, не справлюсь, не осилю...

Неимоверным усилием я постаралась сбросить паутину, нет, даже скорее крупноячеистую сеть паники и взять себя в руки. Я подумаю об этом потом, ведь Глеб еще не закончил свои откровения. Надо хоть изобразить вежливый интерес к захватывающему повествованию, постараться не показать, насколько я не желаю его слушать.