| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Оно? — шёпотом спросил Линкен, кивнув на невзрачные коробки, выложенные Гедимином под защитный экран. Сармат кивнул и жестом попросил взрывника отступить к выходу, за стену сивертсенова поля. Тот не двинулся с места.
— Ты можешь работать с этой дрянью — и я могу, — сказал он, приводя в действие генератор защитных полей. Матовый покров растянулся по его рукам и через секунду спрятал сармата целиком, оставив небольшой просвет в районе глаз. "Опасно," — жестом сказал Гедимин. "Говори, что делать," — пошевелил пальцами Линкен, подойдя к нему вплотную. "Следи за нагревом," — отозвался Гедимин, кивнув на горелку и закрытую ёмкость с плотно завинченной крышкой над ней.
...Два раскалённых докрасна цилиндра, дымясь, остывали под защитным экраном. Гедимин не стал ускорять процесс, даже отключил поток тёплого воздуха, оставив только вытяжку для испарений рилкара. Третий — стержневой, не содержащий в себе ирренция — стоял поодаль, под отдельным куполом.
— И что, такого тонкого слоя хватит? — спросил Линкен, стягивая маску и вытирая лицо мокрой ветошью. Оба сармата заметно перегрелись, Гедимин чувствовал, как пот стекает по спине, но вытереть спину было сложнее.
— Даже много, — сказал он. — Если заработает, я уменьшу массу ирренция. Качественный прорыв... он предполагает, что зависимости от массы больше не будет. Хватит грамма, чтобы заразить тонну.
Линкен недоверчиво ухмыльнулся.
— Эти твои стержни... Забавно выглядят, да, но чем они так уж отличаются от сфер? Ты уже делал слоистые сферы...
— И они работали, — Гедимин слегка сузил глаза. — В этот раз должно получиться лучше.
Через два часа он, в очередной раз измерив шагами помещение и нетерпеливо взглянув на термодатчики, включил воздушное охлаждение. Красное свечение рилкара погасло, но металл всё ещё был слишком горячим.
— Трёх слоёв хватит? — спросил Линкен, подготавливающий контейнер для реактора. Внешне это был простой цилиндрический короб с небольшим вентилятором, газоотводными трубками и прикреплённым снизу баллоном; внутри, кроме слоя непрозрачного рилкара, был запрятан стационарный генератор Арктуса, создающий дополнительные "стены".
— Да, — ответил Гедимин, наблюдая за падением температуры. "Хватит на него смотреть!" — он силой заставил себя отвернуться от остывающего ирренция, но взгляд упал на плутониевые цилиндры, дожидающиеся сборки. Они были покрыты блестящей тёмной "чешуёй" — обсидиановыми линзами, плотно пригнанными друг к другу. Гедимин взвесил один из них в руке — тонкостенный цилиндр полуметровой длины был гораздо тяжелее, чем могло показаться со стороны. Это был внешний, самый тяжёлый; второй, внутренний, был немного легче.
— Ну что? Готов? — Линкен, оставив в покое защитный короб, снова подошёл к Гедимину. Тот, помедлив, посмотрел на термодатчик и медленно кивнул.
— Tza... tiitzki. Attahanke?
— Atta"an! — широко ухмыльнулся Линкен, прикрываясь сивертсеновым полем.
Гедимин движением руки убрал все экраны и взял центральный стержень. Цилиндры легко входили один в другой, хотя между ними предполагалось не более полумиллиметра пустого пространства. "Ирренций — плутоний — ирренций — плутоний," — четыре слоя было несложно пересчитать. В последний раз проверив крепления, Гедимин поднял готовый стержень правой рукой и поставил его на ладонь левой. Шесть с половиной килограммов — небольшой вес для сармата, но рука под ним едва не дрогнула. Линкен посмотрел ремонтнику в глаза — и шагнул назад, уходя с дороги.
— Attahanke, — прошептал Гедимин, осторожно опуская стержень в короб. Счётчик Конара тревожно запищал — Линкен забыл отключить звуковой сигнал. Сармат, не обращая внимания на звук, закрепил крышку и только тогда посмотрел на табло. Излучение усиливалось; на несколько секунд рост прекратился — и тут же продолжился снова, уже гораздо медленнее.
— Работает, — выдохнул Гедимин, проводя пальцами по стенке короба. Сквозь защитное поле его никто не мог услышать. Линкен всё ещё стоял в стороне, будто не решался подойти ближе; оглянувшись, ремонтник заметил его опасливый взгляд.
— На сегодня всё, — Гедимин резким движением сбросил защитное поле. Сердце всё ещё билось слишком часто, и дышать приходилось глубже обычного.
— Глаза горят, как два прожектора, — пробормотал Линкен, покосившись на него. — Тебе охладиться бы, атомщик. За этой штукой надо присматривать?
— Не больше, чем за сферами, — ответил Гедимин. — Идём в душевую. Ты тоже перегрелся.
— Константин может сюда войти, пока нас нет, — подозрительно сощурился взрывник. — Я бы поставил небольшую защиту вокруг...
Ремонтник мигнул.
— Не надо тут взрывчатки, — сказал он. — Это не полигон. А с Константином я поговорю.
"В конце концов, он не захочет, чтобы Линкен ставил тут "небольшую защиту"," — подумал он, стараясь не смотреть на взрывника. Раньше он никого не запугивал Линкеном, и теперь эта мысль ему очень не нравилась. "Он же любит, когда везде спокойно..."
03 июня 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Три слоя защитного поля с тихим свистом сомкнулись, затянув небольшую брешь, прорезанную вдоль кожуха "реактора". Дозиметр издал последний писк и затих. Хольгер, отключив анализатор, стряхнул с себя защитное поле и повернулся к сарматам, терпеливо ждущим у входа в "красный отсек". Посмотрев на Гедимина, он отвёл взгляд.
— Ну? — спросил ремонтник; затянувшееся молчание Хольгера ему не нравилось. Константин, ждущий рядом с ним ответа химика, негромко хмыкнул.
— Не хочу тебя расстраивать, Гедимин, — медленно проговорил Хольгер, глядя на экран сигма-сканера, — но ирренция здесь не так уж много. Обычный показатель выработки — двадцать три сотых грамма. Неплохо, на самом деле.
Ремонтник на секунду стиснул зубы.
— Это всё? Уверен?
— Проверь сам, если есть сомнения, — Хольгер протянул ему сканер. Гедимин посмотрел на экран, скрипнул зубами и отвёл руку химика.
— Я вижу. Ты хорошо обращаешься с прибором. Я не буду перепроверять. Двадцать три сотых?
— Больше, чем обычная сфера и даже слойка, — напомнил Хольгер. — Мне кажется, в этой конструкции есть смысл...
Громкое хмыканье Константина заглушило его слова и заставило химика замолчать.
— Двадцать три сотых. Неплохо, верно. Однако не тянет на качественный скачок. И еле-еле окупает потери ирренция из-за того, что ты опустошил синтезные сферы. Это всё, чем ты можешь похвастаться на сегодняшний день?
Гедимин угрюмо сощурился.
— Дай мне ещё месяц. Эта штука должна была заработать...
— Она работает, — усмехнулся Константин. — И неплохо. Но не так, как тебе хотелось бы. Я думаю, Гедимин, тебе пора бы признать свою ошибку. Я сообщу Ведомству, что ты немного повысил выработку. Через месяц ты утилизируешь эту штуку. Возможно, Ведомство разрешит заменить сферы такими стержнями...
"Месяц..." — Гедимин молча смотрел сквозь него, погрузившись в свои мысли. "Ещё месяц. А что, если реактору нужно время на разогрев? Если синтез ускорится со временем?"
— Стержень останется здесь, — сказал он, прервав очередную фразу Константина. — Я хочу пронаблюдать за ним до конца августа. Есть предположения, которые нужно проверить.
Командир "научников" изумлённо мигнул.
— Ты в своём уме? Срок выгрузки ирренция — первое июля, и ни днём позже.
— Предупреди Ведомство, что в июле они ничего не получат, — сузил глаза Гедимин.
— Нет, — отозвался Константин. — Мне надоело тебя выгораживать. Можешь сам объясняться с Ведомством, когда Нгылек явится сюда. И если тебя снова расстреляют...
Он обвёл хмурым взглядом остальных сарматов — они стояли у стены, поодаль от "реактора", стараясь не заходить за невидимую черту.
— Надеюсь, до всех дойдёт, что тебе это попросту нравится. Обычное извращение, распространённое у всех приматов. Ты сам нарываешься, Гедимин. Сколько бы тебя ни пытались вытащить, ты лезешь снова и снова. Мне надоело тебе мешать.
01 июля 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
"Щупы" анализатора с сухим щелчком втянулись в корпус, экран стал ярче. Гедимин убрал руку с кожуха "реактора", позволив защитным полям схлопнуться.
"Семьдесят один и одна десятая грамма," — он перечитал строку, выведенную анализатором на экран. "Всего семьдесят один и одна десятая. Выработка ноль целых двести тридцать семь. Она всё-таки растёт. Но слишком медленно. Константин, похоже, прав... но я бы ещё подождал. Возможно, до скачка остались считанные недели. Надеюсь, Хольгер договорился с Ведом..."
На двери вспыхнул красный светодиод, дрожащий свет разлился по лаборатории, — снаружи звучал сигнал оповещения, агенты Ведомства уже вошли в научный центр. "Hasu!" — Гедимин, сердито сощурившись, бросил анализатор в карман и вышел.
— Tza atesqa! — Нгылек, спустившись по лестнице, жестами отдал приказы патрульным и приветственно вскинул руку. Гедимин нехотя ответил. Один из патрульных зашёл в "чистую" лабораторию и через пять секунд вернулся в коридор вместе с Константином. Вдвоём они вошли в открытое настежь хранилище. Гедимин стиснул зубы, ожидая удара, и долго ждать не пришлось.
— Ирренция нет, — доложил, выйдя наружу, патрульный. — Под сферами — обеднённый уран с небольшой примесью ирренция и люминесцентной краски.
— Опять? — тихо спросил Нгылек, разворачиваясь к Гедимину. По его жесту двое патрульных сорвались с места и, схватив ремонтника, попытались вывернуть ему руки. Он шагнул в сторону, уклоняясь от захвата, и спиной впечатал одного из сарматов в стену, одновременно хватая за предплечье другого.
— Heta! Я покажу, где ирренций, — сказал он.
— Heta! — крикнул Нгылек. Патрульный, припечатанный к стене, высвободился, встряхнулся и угрожающе взялся за шокер. Гедимин хмыкнул.
— Сюда, — он открыл "красный отсек" и указал на кожух "реактора". — Здесь триста семьдесят три грамма. Это новая синтезирующая установка, и мне она нужна. Возвращайтесь в Порт-Радий. В начале сентября можете забирать что угодно, но сейчас мне надо работать.
Несколько секунд Нгылек стоял молча, глядя на "реактор", потом тяжело качнул головой.
— Что мне нравится, Гедимин, так это твоя неистребимая наглость...
Он вскинул руку, и патрульные, разделившись, отрезали сармата от "реактора". Одного он успел швырнуть головой в стену, но спустя десять секунд всё было кончено — Гедимин, сложившись пополам от разрядов шокеров, направленных под рёбра, был поднят с пола агентами Ведомства, а защитный кожух был вскрыт, и Нгылек с сигма-сканером в руках сам подошёл к нему.
— Триста семьдесят три и одна десятая грамма, — ровным голосом сказал он, взглянув на экран. — Изъять. Сарматов вывести.
"Сарматов?" — запоздало удивился Гедимин, выволакиваемый в коридор. Идти самому ему не давали — при малейшем движении шокер снова утыкался под рёбра. Наконец сармата прижали к стене, и он смог отдышаться, выпрямиться и осмотреться. У противоположной стены, точно так же прижатый к твёрдой поверхности, стоял Константин. Его глаза расширились от изумления.
— Почему меня схватили? — спросил он у выходящего в коридор Нгылека. Тот мерно похлопывал по ладони рукоятью станнера и не спешил отвечать на вопрос.
— Обнаружен ирренций в "чистой" лаборатории, — доложил патрульный.
— Изъять, — приказал Нгылек. — Обыскать всё здание. Изъять весь ирренций и конструкции, его содержащие. Упаковать синтезные сферы и подготовить к перевозке.
Гедимин ошеломлённо мигнул и рванулся из рук патрульных. Ему почти удалось высвободиться, но выстрел из станнера в ногу остановил его и заставил сесть на пол. Один из агентов обшарил его карманы и вынул сигма-сканер.
— Изъять, — кивнул Нгылек. — Обыщите каждое помещение. С этого дня "Полярная Звезда" больше не работает с ирренцием. Он будет передан специалистам в Порт-Радии. Вы показали, что вам доверять нельзя.
"Что?!" — Гедимин, забыв о парализованной ноге, рывком поднялся во весь рост.
— Это мой ирренций. Верни!
Нгылек смерил его задумчивым взглядом и поднял станнер.
— Как быстро всё выходит из-под контроля... Придётся принять меры. Сначала о вас, Константин Цкау...
Он повернулся к командиру "научников". Тот растерянно мигнул.
— Ваш подчинённый снова делает что хочет в хранилище ценнейшего радиоактивного металла, и Ведомство ничего об этом не знает. Как давно существует эта его... установка?
Константин сглотнул.
— Неделю... — начал было он, но Нгылек жестом приказал ему молчать.
— Два месяца, — сказал патрульный, держащий в руках "реактор". — Если меньше, то на день или на два.
— Два месяца, — повторил за ним Нгылек, поднимая станнер и направляя Константину в грудь. — Вы много на себя взяли, Цкау. Вот к чему приводит отсутствие контроля...
— Не трогай его! — крикнул Гедимин, но выстрел уже прозвучал. Командир "научников" качнулся к стене и тяжело сполз по ней на пол, голова безвольно запрокинулась.
— Стоять! — приказал Нгылек сарматам, застывшим посреди коридора. Патрульные встали стеной, закрывая от них Константина.
— Не спеши, Гедимин. Ты своё получишь, — пообещал агент Ведомства. — С ирренцием ты больше не работаешь. Остаёшься в научном центре в том качестве, в котором ты безвреден, — в качестве ремонтника. Ни о каких научных опытах речи больше не пойдёт. Видимо, твой повреждённый мозг не выдерживает такой нагрузки. Отныне его нагружать не будут.
Три выстрела слились в один. Гедимин повис на руках патрульных, медленно оседая на пол, но его подняли, рывком поставили на ноги. Ещё три разряда ударили в корпус. Перед глазами сармата поплыли алые круги. Ему снова не дали упасть. Когда протрещал последний разряд, Гедимин уже с трудом его слышал — всё заглушил гул в ушах. Перед глазами стояла темнота, всё тело дрожало и вспыхивало болью, — бесчисленные судороги скручивали мышцы в сотни узлов.
— Стоять! — крикнул над его головой Нгылек. — Никто не подойдёт к ним, пока мы не покинем здание. Возвращайтесь к работе!
...Контроль над телом вернулся к Гедимину незадолго до обеда, но ещё полчаса он лежал, не шевелясь, пока Хольгер не склонился над ним и не потрогал его шею. Он и тогда не стал бы вставать, но химик смотрел на него встревоженно и почти испуганно.
— Я жив, — буркнул он, отстранив руку Хольгера, и сел. — Внутри больно.
— Выпей, — химик с облегчённым вздохом дал ему пробирку. Вещество в ней было знакомым — омерзительно горькое даже на сарматский вкус, оно всё-таки расправило внутренности, скрученные спазмом в тугой комок, и Гедимин смог вдохнуть полной грудью и выпить немного воды, не опасаясь, что она тут же вернётся назад.
— Несчастный раненый атомщик, — презрительно фыркнул Константин. Он уже опомнился достаточно, чтобы сидеть перед телекомпом, только неуверенные движения рук напоминали о недавней отключке.
— Ты получил то же лекарство, — напомнил ему Хольгер, снова вручая Гедимину пробирку. Тот поморщился, но выпил до дна.
— Я не хотел, — угрюмо сказал он, обращаясь к Константину. — Они не должны были в тебя стрелять. Ты ни при чём...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
