-Ладно, я ещё подумаю.
-А чего думать, мы будем совсем родные. Папа Наум, он хороший был, а папка... он такой теплый и удобный, вот. И бабы Цили у него нет, и никто ругаться не будет. Он в своем офисе тааак ругался недавно. Мы приехали, а там какая-то тетка на него обниматься, а как он кричал на дежурного и на Быкова — досталось всем, а потом в кабинете матерился долго, сам на себя, я подслушала.
Сонька видела уже третий сон, а Алина все думала и прикидывала. Как не крути, выходило, с Тонковым лучше, защищеннее и, надо же!! — надежнее. Впереди была дальнейшая дочкина учеба — с её русским языком поступить реально было только на платное обучение. А там нереально было вытянуть Алине одной такие суммы. Возле неплотно прикрытой двери в его спальню она остановилась, а потом, решившись, вошла — чисто из любопытства. Когда его увозили в больницу было не до разглядывания, сейчас же она покрутила головой:
-Надо же, и кровать не сексодром, и в комнате ничего лишнего! — взгляд упал на комод. Какие-то две статуэтки, небольшая пирамидка, и, почему-то боком стоящая рамка с фотографиями. — Поди, красотка какая-то, — подумалось Алине. Подойдя и взяв её в руки, удивленно замерла: в рамке были две Барселонские фотки. На одной они с Сонькой взявшись за руки вопили от восторга на вершине горы Монсеррат, а вторая... вторая повергла её в ступор, она даже не помнила такого момента, когда это было. Тонков ухитрился поймать в кадр её, стоящую на морском мысу с растрепанными ветром волосами и раскинутыми руками, казалось, что вот ещё мгновение, и она взлетит как большая птица. Алина долго вглядывалась в это фото, удивляясь — она себя такой и не видела никогда. — Похоже, и впрямь озаботился всерьез иметь семью? Надо же, я ему нравиться стала?
Уснула только под утро и проспала, благо, что была суббота. Проснулась от Сонькиных бурчаний:
-Вставай же, мама, там папка весь испереживался, где мы запропастились, заждался нас.
Папка встретил на входе — расцеловался с дочкой и пытливо уставился на Алину.
-Пап, — не выдержала Сонька, — пап, мы согласные на тебе жениться, вот!
-Ну, если женитесь на мне, — разулыбался папка, — то счастливее меня никого не будет в мире.
-Когда? — дочка аж приплясывала от нетерпения.
-В понедельник выпишусь и сразу же займусь всеми этими делами, при нашей бюрократии быстро не получится, но раз вы теперь мои — ух, я горы сверну. Немного подождите, я попробую отпроситься на выходные, и поедем отмечать такое радостное событие.
И чтобы Тонков да не уболтал дежурного врача? Поехали домой, попутно заскочив в супермаркет, вот где отрывалась дочка.
-Праздник у нас или как? Значит, можно всё-всё, что хочется? — прищурив один глаз и хитренько глядя на Тонкова, спросила она.
-Да!
И Сонька постаралась на славу, родителям доверила только вино, остальное выбирала сама. Долго думала какой торт выбрать, но тут папка шепнул, что съездят в 'Кофейню'. Весь вечер Тонков просто по-дурацки млел и радовался, что наконец-то эти две девочки станут его и только его, и не будут никакие Иваны губы раскатывать на ставшую необходимой Алишку.
Алишка же сразу предупредила:
-Тонков, ручки свои шаловливые держи в карманах, дай мне свыкнуться с мыслью, что ты стал порядочным.
-Больше ждал, — буркнул Мишка, — подожду. Сейчас надежда твердая есть.
Вытирая взмокший лоб, Михаил Александрович Аверченко вышел из аудитории. -Миш, ну как?
-Отлично!
-Ну тебя и гоняли, ты дольше всех там был.
-Да, Хоревич напоследок оторвался, но сказал, что "отлично" заслуженное! Ща отдышусь и домой позвоню, там у мамки небось всё из рук валится. А батя больше её волнуется, но не показывает свою тревогу.
-Да, родаки у тебя замечательные! — сказал Колька Сидоров, проживший с Минькой в одной комнате все пять лет, — мне здорово понравились. Ща такие нормальные редкость.
Родаки-Аверы приезжали в Питер на недельку и, конечно же, побывали у них в общаге, посмотрели своими глазами, как и что. Любимый Минькин батя сразу нашел общий язык с ребятами, они даже немного поспорили 'за рабочие моменты', но технический мужик Авер быстро посадил их, что называется, в лужу, вызвав восхищение у продвинутых ребят.
-Ну и батя у тебя, Авер, мозговитый, понятно, в кого ты такой.
Вот теперь Мишук в первую очередь набрал батю. -Бать, все нормально, да, да — отлично! Да, спасибо, я вас тоже очень люблю, через недельку, думаю, буду дома.
-Мам, привет! Конечно, спасибо! Ну я же не Филюшка. Хорошо-хорошо, пока!
— Ну вот, теперь можно и отоспаться и пошляться! Мишуку предлагали пойти сразу в аспирантуру, но он очень вежливо отклонил такое предложение, мотивировав тем, что любит живое дело, и не видит себя ученым. Все эти полгода он прикидывал, просматривал варианты и склонялся к предложению Филина, хотелось попробовать свои силы на севере, да и родителям немного помочь: Настю побаловать, покупать Филюньке самые лучшие всякие краски-кисточки, бабе Рите помочь отремонтировать старый уже дом, родителям поменять машину. И была у него тайная мечта — найти в Польше могилку никогда не виданного двоюродного деда Филиппа, погибшего в 44 году.
Откуда-то он знал, что его обожаемый дед Панас этого ждет. Вот уже года полтора как написал письмо в Центральный архив Министерства обороны в Подольск с запросом, надеясь что ему ответят.
А на выпускном вечере его напрягла Вика Спиридонова, все эти годы пытавшаяся охмурить, завлечь, замороженного Аверченко. Он пару раз пытался объяснить ей, что не судьба им быть вместе, ну не цепляет она его нисколько. Вика на какое-то время успокаивалась, крутила романы с другими ребятами, говоря всем, что Аверу назло, Минька только пожимал плечами — авансов никаких не давая.
Ну не будешь же всем объяснять, что не трогает его ни капельки ни красота, ни все остальные достоинства девушки Вики. Девушка Вика изрядно приняв на грудь пошла, как говорится, ва-банк, попыталась затащить Миньку в какой-то закуток, но увы — не вышло. И тут из неё полилось много ненужных слов, размахивая руками, она громко орала, какой козлина Аверченко, что она угробила на него лучшие годы, что не будет ему счастья и прочее дерьмо. Мишук аккуратненько взял её за локоть и повел спотыкающуюся девицу к подружкам:
-Девочке надо пойти в кроватку, иначе конфуз точно случится. Отведите её, вон, в комнату к второкурсницам.
-Что, Аверченко, попал под горячую руку? — ехидненько спросила вечная тень Спиридоновой, какая-то очень уж завистливая Егорова.
Мишук ухмыльнулся:
— Под пьяную, ты хотела сказать? Ну так, простительно, девушка в полном неадеквате, что уж на неё обижаться?
Выпускники до утра бродили по полюбившимся за пять лет местам, утром сидели на парапете Невы, восторженно встречая как-то лениво выползающее после сна солнышко, долго прощались с местными однокурсниками — в общем, погуляли. Через день Мишук уезжал из Питера, было какое-то двойственное чувство: с одной стороны прирос сердцем к этому прекрасному городу, но вот зимы промозглые — бррр. А дома ждали дипломированного специалиста с огромным нетерпением.
Филюнька, издалека увидевший братика, летел к нему как на крыльях:
-Минечка! Минечка! Я так по тебе скучал, я тебя так ждал! — повиснув на шее братика, захлебывался от восторга ребенок. — Минечка, а мама с Настькой твои любимые пирожки пекут, а папа вино охлаждает, — сдал всех сразу мальчишка. — Минечка, а я тебе чего нарисоваал, секрет.
Вот так и ввалились в дом — Минька с большой сумкой в одной руке и повисший на другой руке Филюня.
Саша подождал, пока его девочки нацелуются и наобнимаются с сыном, а потом крепко обнял его, Мишук тоже обнял своего батю и на несколько минут замер — так уютно и надежно было в отцовских обьятиях. -Сын, горжусь тобой!
-Бать, восемьдесят процентов чего я добился — твоя заслуга!
-Так, мужики, хорош обниматься. Айда за стол, — шумнула баба Рита.
Только подняли рюмки за диплом, ввалились Петька и Гешка со всеми домочадцами, пришла и Зоя Петровна, застолье случилось шумное и веселое. Вспоминали Минькины проделки, но сошлись во мнении, что сестричка его обошла по части хулиганства во много раз. Последними пришли Стоядиновичи, опять было много смеха, Стоядинович и Валя тоже помнили Миньку совсем небольшого.
Прозвонился крестный — Бабуров, сказал, что утром будет у них, очень соскучился по крестнику, и ждет не дождется когда его увидит. Дрюня за эти годы дорос до начальника автотранспортного предприятия, немного пополнел, но был все такой же шустрый и резкий, и все так же нежно и глубоко любил свою центровую подругу и её семью.
Минька малость взгрустнул:
-Бать, как же деда не хватает, вот бы он сейчас "як гвоздь программы быв."
-Да, Минь, мы тоже его очень часто вспоминаем... Сын, забыл, тебе с месяц назад какое-то странное письмо пришло, надпись на конверте твоим почерком, а штамп ЦАМО г.Подольск.
-Где, бать, давай скорее.
Вскрыл, прочитал и поднялся:
-Слушайте все! — народ за столом притих. — На Ваш запрос номер такой-то сообщаем... — и дальше как-то рубленными фразами прочитал:
Цветков Филипп Афанасьевич, уроженец д.Чаховки, Стародубского р-на Орловской обл., дата рождения 27.12.1926 г. — Отец Цветков Афанасий Григорьевич. Погиб 16.10.1944, похоронен — северо-западная окраина города Рожан, Польша... Алька зажала рот руками, Авер бережно обнял её, все не сговариваясь встали и склонили головы.
-Вот и нашелся наш дядюшка-мальчик, — плача проговорила Алька, — съездить бы туда!
— Мам, точное место определим и съездим, дед всю жизнь "горявал, что не зная, где Хвилипп лежить", вот и навестим.
-Эээ, а дед всегда говорил, что они Бряньские, а тут Орловская область? — удивился Петька.
-Да, до войны область была Орловская. Потом территориально отошли к Брянщине, — пояснила Алюня.
-Меня ведь так назвали из-за него, да? — спросил Филюша.
— -Да, сынок! Ладно, — вздохнул Авер, — давайте за всех ушедших, пусть будет им вечная память. А мы, пока живы, будем помнить и любить их.
-Ну вашего шустрого деда невозможно было не любить, одни кирзачи чего стоили, — ухмыльнулся Петька.-Он же как в Медведку приезжал, в них залазил, а теть Рита с ним ругалась. Хитрюга — зная, что вы на выходной приедете, сандали или штиблеты натягивал, а так у портянки и кирзачи.
-Ма, и ты молчала?
-Альк, он чуть не плача просил 'тябе не казать, это ж яго наилучшее всяго обувка была, рОдная.' Там же целый ритуал был, пока портянки намотает... Раза три-четыре перематывал, все не так, а потом ногу всунет в сапог, притопнет, встанет, пройдется и цвятёть — От хорошо як! Приехавший утром Дрюня, поздравив Миньку с дипломом, подарил ему и Настьке путевки в Чехию.
Мишук ошарашенно смотрел на своего Дея: -Это заговор, что ли, был? То-то меня мамуля торопила с загранпаспортом?
— Да нет, Минь, мы хотели вас в Турцию отправить, а Дрюня до скандала — мой крестник, я хочу ему подарок сделать и всё.
-Дей, спасибо, но ведь дорого, — растерянно сказал Минька. — Минь, за двадцать два года впервые тебе подарок дельный дарю, сам рад до соплей! Мы в какой-то степени все меж собой сроднились, и поверь, на душе радостно. Съездите, Прагу посмотрите, нафоткаете всё, нам обо всем расскажете, кому ещё как не молодым на мир посмотреть.
Настя радовалась больше, чем Минька, лихорадочно читая и выискивая в интернете про все достопримечательности Праги.
Ванька же сказал:
-А пиво там Старопрамен и Пльзенское не вышепчешь... мне поддувало в былые годы пару раз от Евсееича. Минька пусть побольше везет... А? Скажу, скажу... вон, коза говорит, бижутерия там, на Вацлавской площади какой-то фирменный магазин есть, у неё знакомая там была, моим девкам чё-то привезла — Дашка козой скакала. Мы теперь с тобой пенсия — можем куда-нить махнуть, в Европы, рванем, Саш?
-В этом году, точно, нет. Ребята из Праги приедут, у вас на денек остановятся, а через день мы подъедем. Алюнин дядюшка, Иван, сильно сдал, просил приехать на Брянщину, детей-то совсем мелкими видел, а малого ни разу. А вот на следующий год выберемся, может, и в Польшу на денек заскочим, — он рассказал о письме из архива.
-Минька у нас... — Ванька присвистнул, — Авер, ты красава!! Такого сына воспитал!!
-Да он как-то сам воспитывался, сначала, может, старался меня копировать — признался лет в восемь, боялся долго, что я куда-то опять уеду, а потом уже само собой все вышло. Но, Вань, вернись все назад — ничего бы не изменил в своей жизни. Алюня и ребята — это такое счастье, оглушительное. Не поверишь, до сих пор трясусь над всеми, умом понимаю, что мои, никуда не денутся... А иной раз приснится какая-то бурда, и спешно тянусь к жене, обниму и всё — дома я, засыпаю уже спокойно.
-Я тоже козу-дерезу ночью ищу, она к Саньке иной раз ночью встанет и с ним уснет, ты что, верчусь как на сковородке. Иду, сгребаю их в охапку, переношу к себе и, как ты скажешь — дома. Саня, правда, иной раз надует в своей кроватке, тут же вылезет, пришлепает к нам, и посреди ночи мокрая попа в серединку лезет, ещё и пихается. И ведь подлезет под руку, поерзает и засопит, а папка лужицей растекается, да попу прикрывает холоднющую.
-Ну, ты у нас богатырь, помнится и синхронисты на тебе спать любили.
-Да, Дашка и до сей поры обожает возле меня на диванчике подремать, ругаюсь,"скоро с мужем спать уже, а все на папино плечо", смеется, что она как сядет рядышком — мое плечо ей сон навевает. Не, Авер, ты здорово сделал, что на Алюне женился. И я туда приперся, где б я ещё козу-дерезу свою встретил? А так, восемнадцать лет уже как вместе. Блин, скоро тестем стану, моя-то Дарь Иванна, точняк вперед твоей Насти усвистит за своего Стоядиновича. Не, Диман вон серьезным совсем стал — в Саньку Плешкова, похоже, а эта... Я и Наташка в одном флаконе. Я думал, мужик будет оторва... ни фига. А у тебя тоже так — Настюха та ещё шпана. А может, и лучше, в обиду себя не дадут?
Ещё в самолете Настя разговорилась с сидевшей рядышком девушкой из Москвы. Вера очень расстроилась, что пришлось лететь одной, — её любимый братик Лешка не смог, что-то по работе, а у сестры-близняшки приболел ребенок. Девчонки сдружились моментально и всю неделю красотами Праги любовались втроем, много фотографировали, бродили с рассвета до заката по большим и маленьким улочкам Праги: Карлов мост с его башнями, Пражский град и Вышеград с открывающимися с них потрясающими видами города, Еврейский квартал, Танцующий дом, Староместская площадь, кафешки, — все полюбилось, Прага очаровала всех троих. Вечерами на Карловом мосту с замиранием от восторга глядели на панораму загорающегося разноцветными огнями, великолепного города, неспешно текущую Влтаву. А потом долго сидели в кафешке, неспешно переговариваясь и смеясь. Фотографий получилось аж шесть пленок — крестный, Дрюня Бабуров сделал им поистине царский подарок.
Минька, правда, устал за последние два дня от их трескотни и шопинга. Особенно долго они зависали в магазине бижутерии 'Яблонекс' на Вацлавской площади, он успел посидеть, выпить пива, побродить по близлежащим улочкам,..не выдержав, зашел в магазин:
