— Флиппер готов, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь — он, конечно, хотел отдать машину, но очень не любил прерывать рабочие процессы на середине. — Забирай.

Когда он поднялся в цех, у главного входа уже мигал красный светодиод. Едва крышка люка сдвинулась в сторону, в проём прошмыгнул Кенен.

— Готово? — выдохнул он, оглядываясь по сторонам. Гедимин хлопнул ладонью по белесому шару защитного поля.

— Маскировка. Прожигатели. Проверяй.

Газоводяной разделитель уже отключился, контейнеры с осадком и взвесью сармат прикрыл защитным полем и отошёл, прислонившись к нему спиной, чтобы в случае чего перехватить флиппер или сорвавшегося Кенена в полёте и не дать ничего разломать. Маккензи, ухмыльнувшись, стряхнул защитный купол с машины и, легко выкатив её на середину помещения, взлетел в седло. Его силуэт вместе с очертаниями флиппера мигнул и расплылся туманным пятном, слившись с дальней переборкой.

— Так, ясно, — послышалось из тумана. — А это прожигатели? А как их двигать?

— Никак, — отозвался Гедимин. — Когда надо, сами выдвинутся. Вон туда заводишь код конечной точки и больше ничего не трогаешь. Первый портал откроется в Вендану, там ты пролетишь три метра до открытия следующего. Смотри, чтобы на той стороне был вакуум, иначе размажет.

Маскировка отключилась. Кенен с широкой улыбкой спустился на палубу, отошёл от флиппера на шаг, внимательно рассматривая машину и что-то под ней, и повернулся к Гедимину.

— Хорошо поработал, Джед. Так, как умеешь только ты! Я думаю назвать его "Альби".

Он вопросительно посмотрел на Гедимина, будто ждал от него реакции, но, не дождавшись, перевёл взгляд на флиппер.

— Мой первый транспорт таких больших размеров, — вздохнул он, вынимая из кармана ёмкость с яркой этикеткой. Гедимин удивлённо мигнул — ему показалось, что бутылка стеклянная, но, приглядевшись, он узнал разновидность рилкара, куда более прочную, чем обыкновенное стекло.

— Хорошей работы, "Альби"! Надеюсь, мне не придётся жалеть о покупке, — Маккензи махнул рукой, выплёскивая на обшивку флиппера половину содержимого бутылки. Пока Гедимин растерянно мигал, Кенен присосался к горлышку, допил остатки и удовлетворённо улыбнулся.

— Я пока оставлю тебе дополнительные модули, — сказал он, отсоединяя их от флиппера. — Спрячь их в реакторном отсеке. Если на них наткнутся, будет неприятно.

Гедимин хмыкнул.

— Как ты будешь с ними ездить?

— За меня не бойся, Джед, — с рассеянной улыбкой отозвался Кенен. — Работай спокойно. Восемнадцатого у нас встреча с Линкеном, помнишь?

18 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер "Феникс"

"Два центнера," — Гедимин, приподняв лицевой щиток и отстегнув перчатку, украдкой протёр глаза. Веки отяжелели и как будто покрылись слоем клея — стоило прикрыть глаза на долю секунды, и открывать их уже приходилось силой.

Два центнера окиси ирренция уместились в двух переносных рюкзаках — тяжёлое вещество не занимало много места. Работать сармату пришлось круглые сутки, но вчера в синтезирующий реактор были вставлены новые стержни — три тысячи восемьсот килограммов урана и чуть меньше полуцентнера плутония. "Целый завод," — подумал Гедимин, запоздало оценив масштабы работы, снова провёл тыльной стороной ладони по глазам, закрыл проёмы в скафандре и вышел из отсека.

— Где ты пропадаешь? — недовольно спросил Кенен, в ожидании нарезающий круги у замаскированного люка. — Думал уже идти за тобой. За ночь не выспался?

Гедимин молча показал ему кулак и сунул под нос один из рюкзаков. Кенен недовольно сощурился, но спорить не решился.

— Ездил на флиппере? — спросил он, первым спускаясь в тайный туннель. За вознёй с ураном следить за Кененом ему было некогда, но Айзек, каждое утро проводящий опыты в реакторном отсеке, говорил, что дополнительные модули часто пропадают из дезактивационной камеры. Гедимин хранил их там; камера открывалась наполовину — после кражи твэлов пускать Кенена без присмотра к реактору сармат не хотел.

— Когда сломается, ты узнаешь, — отозвался Маккензи. Гедимин хмыкнул.

— Куда ездил?

— Много вопросов, Джед, — Кенен поморщился. — Меньше знаешь — меньше расскажешь на допросе.

Гедимин мигнул. Он понимал, конечно, что Маккензи на запрещённом транспорте ездит не за булочками, — но тут была какая-то наивысшая секретность. Он хотел задать ещё пару вопросов, но посреди туннеля вспыхнула белая точка открывающегося портала.

... — Успел? В марте? — Линкен посмотрел на контейнеры с ирренцием и недоверчиво хмыкнул. — Я ничего не ждал раньше мая. Ну ты даёшь, атомщик!

Кенен с ухмылкой похлопал Гедимина по плечу, тот недовольно сощурился.

— Джед не жалеет сил ради наших общих проектов! Было бы сырьё, а ирренций будет. Через пару лет такой работы, глядишь, на Земле откроют первый ирренциевый рудник! Сколько металла они уже свалили в шахты?

"Свалили в шахты," — повторил про себя Гедимин. Переход между галактиками немного развеял дремоту, но сармат то и дело погружался в какое-то светящееся марево. "А вот в Пласкетте..." — он подавил зевок и заставил себя сидеть ровно. "Там давно валяется ирренций. Туда сгружают... А обшивка кораблей, та, что из урана... она ведь продолжает перерождаться... и заражение... О-у-у-ух!"

Кенен толкнул его кулаком в бок, заставляя принять сидячее положение. Гедимин встряхнулся и сфокусировал расплывающийся взгляд на Линкене.

— Не первый, — сказал он. Линкен мигнул.

— Ты о чём?

— Рудник, — Гедимин сообразил, что проспал несколько фраз, и сердито сощурился. — Я про самопроизвольный синтез. Тут были корабли с омикрон-облучением. Поражённые части сбросили в кратер Пласкетт. Но синтез-то не прекратился...

Линкен снова мигнул и потянулся к шраму на подбородке — несколько лет ношения шлема так и не подавили эту привычку.

— Пласкетт?

Гедимин кивнул.

— Счёт сырья шёл на тонны, и синтез... — он задумчиво сощурился. — Процесс шёл очень быстро. Быстрее, чем в моих установках. Сейчас там должно быть много ирренция.

— Ты это к чему, Джед? — Кенен, до того наблюдавший за сонным сарматом с ехидной ухмылкой, перестал улыбаться и насторожился. — Тебе что-то приснилось? Мы говорили о твоей работе на проект "Заражение"...

Гедимин покосился на него, и Кенен, быстро отодвинувшись в сторону, замолчал.

— Там много ненужного ирренция, — сказал ремонтник. — Надо его забрать.

Линкен хмыкнул.

— Хорошо придумано, атомщик. Одна проблема — крейсера на орбите. Могу пройти на прорыв, но... как бы планету не раздолбать.

Гедимин качнул головой. Ему уже не хотелось спать, и в голове прояснилось.

— Тебе нельзя. Я... — он снова задумался, разглядывая пригоршню деталей, ссыпанных на ладонь. — Я сам туда проберусь. Столько ирренция пропадает...

Он недовольно сощурился.

— Эй-эй, Джед! — Кенен встревоженно посмотрел на него. — Я не ослышался? Ты собираешься что-то стянуть из Пласкетта? Лучше оставь эту затею тут, где о ней никто не услышит. Верное самоубийство, Джед. И для тебя, и для всех на базе.

— Ты и не узнаешь, — отозвался Гедимин. Его мысли уже складывались в план, и ему не нравилось, что Кенен его перебивает. Маккензи фыркнул.

— Да разговор не обо мне, Джед. Тут нужно, чтобы в Кларке не узнали. А они закрывать глаза не будут. Это я, не в меру снисходительный к гению-атомщику, могу...

Линкен резко повернулся к нему, и Кенен, замолчав, подался назад.

— Заткнись, — буркнул взрывник. — Пусть говорит Гедимин. Помощь будет нужна?

Сармат качнул головой.

— Сделаю сам. Очень тихо.

...На базу они возвращались налегке — только Гедимин рассовал по "карманам" десяток килограммов обсидиановой гальки. Кусочки чёрного стекла были округлыми, непривычно гладкими, словно их специально обточили. Сармат хотел спросить, где Линкен их насобирал, но на что-то отвлёкся, а потом уже было поздно.

— Ты шутил? — спросил его Кенен, когда оба сармата выбрались на палубу бывшего корабля и закрыли за собой люк. Гедимин, углубившийся в детали мысленного плана, озадаченно посмотрел на него.

— Насчёт Пласкетта, — напомнил ему Кенен. — Это же шутка была? Пробраться тайком в ядерный могильник...

Он натянуто усмехнулся. Гедимин качнул головой.

— Через двойной портал — вполне возможно. Надо только всё продумать.

Он вспоминал округлую, изрытую мелкими вмятинами чашу Пласкетта. Сармат видел её мельком, когда вывозил туда очередной контейнер радиоактивных обломков, — задерживаться там не позволяли, а на вершине центрального пика стоял пост охраны с ракетными установками. "Сверху — бесполезно. Надо снизу. И очень точно," — мысли сармата стали отрывистыми — план уже практически сложился. "Сначала — разведка..."

20 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Дро-он? — протянул Иджес, с сомнением глядя на Гедимина. — Атомщик, мне же с ним на регату...

— Регата двадцать девятого, — напомнил сармат, недовольно щурясь — "Давно надо было завести свои дроны, не пришлось бы выпрашивать!"

— А работы там на час, — продолжал он, глядя на Иджеса в упор. — Думаешь, не верну?

— Ты-то вернёшь, — пробормотал механик, покосившись на замаскированную нишу в переборке. — А вот макаки...

Они стояли у выхода из спального отсека — все свои дроны Иджес держал тут, в замаскированных выемках в переборках и палубе. Гедимин, отодвинувшись, терпеливо ждал, пока механик отодвигает его матрас, вскрывает тайник, долго в нём роется и наконец поднимается на ноги с жёлтым шаром в руках.

— Вот этот, — сказал он, глядя на механизм с нескрываемой жалостью. — Взорви его, если заметят.

Гедимин думал, что работать будет один, но у входа в цех заметил, что Иджес идёт за ним, и остановился, недовольно щурясь.

— Чего?

— Я с тобой, — твёрдо сказал Иджес, кивнув на дрон. — Буду управлять. Ты же неважный пилот...

Гедимин хмыкнул, но спорить не стал.

Через полчаса они спускались в тайный туннель. Иджес держал дрон бережно, стараясь не уронить; Гедимин сперва подумал, что он опасается срабатывания механизма самоуничтожения, но потом вспомнил, что механик всегда их так носит. Кроме заряда взрывчатки, внутри устройства был генератор маскирующего поля и сигма-сканер, снятый со скафандра Гедимина. Сармат надеялся, что взрывать прибор не придётся, — сканера было жалко, зато Иджес, увидев такую "жертву", резко успокоился и больше не вздыхал, глядя на дрон.

— Сколько сделаем заходов? — спросил Иджес, проверяя кислородные датчики. Под щитком его скафандра горел ровный жёлтый свет — радиационный фон внутри был в норме. Гедимин покосился на свои датчики — просидеть в туннеле, где не было ни молекулы воздуха, ему предстояло минимум час.

— Минимум два, — ответил он. — Включай маскировку.

Он наметил точку выхода над краем кратера Пласкетт, в полусотне километров от сторожевого поста; оборудование, установленное на центральном пике, на таком расстоянии можно было обмануть, — сармат опасался только дронов-разведчиков.

Белая точка замигала, прорезая в вакууме округлый проём, и Гедимин просунул в него руку, на секунду ощутив фантомный холод чужой галактики — перчатка, попав в межзвёздную пустоту, начала излучать тепло сильнее обычного. Второй портал он сделал с наклоном — и облегчённо вздохнул, увидев за ним плоские, прижатые к поверхности купола, наползающие друг на друга, и край гигантской голограммы — трилистника радиационной опасности, спроецированного на дно кратера.

— Выход, — отрывисто скомандовал он, оглянувшись на Иджеса. Округлое размытое пятно уже вплывало в проём. Механик не сводил с него глаз, управляя пультом на ощупь. Дрон, пройдя полметра по чужой галактике, вывалился в вакуум над кратером Пласкетт.

— Сканер, — прошептал Гедимин, отодвигаясь от портала. Иджес досадливо зашипел. Дрон ушёл вверх, выбирая удобную точку для сканирования, и сармат больше его не видел. Несколько минут прошло в напряжённом ожидании, затем Иджес стиснул пульт и выдохнул:

— Hasu!

За порталом сверкнуло что-то белесое, на долю секунды опалив сетчатку, и Гедимин, распластавшись на полу, вскинул прожигатель.

— Heta! — крикнул Иджес, выдёргивая что-то из полузакрытого портала. Оба проёма схлопнулись одновременно, и Гедимин поднялся на ноги, прижимая прожигатель к груди.

— Успел?

Иджес подбросил на ладони жёлтый дрон. На его гладкой обшивке осталось чёткое выщербленное кольцо.

"Успел," — выдохнул Гедимин, деловито сдвигая пластины брони и открывая передатчик. Карта памяти не пострадала — через пару секунд результат сканирования уже был на экране, и сарматы, наклонившись друг к другу, рассматривали трёхмерную карту. Дрон заснял только часть могильника — узкий сектор от вала до центральной горы, но в поле его зрения попало полтора десятка куполов-хранилищ, и Гедимин смотрел на них и задумчиво щурился.

— Здесь, — сказал он, тронув пальцем изображение плоского купола. Передатчик пискнул. Через несколько секунд сармат увидел координаты указанного участка, а рядом с ними — портальный код.

— Сканер — и сразу назад, — сказал Гедимин Иджесу. Тот угрюмо кивнул.

Пока Гедимин настраивал прожигатель, надеясь, что газа, выделившегося из распадающегося материала и накопившегося под куполом, всё-таки не хватит на основательный взрыв, Иджес бережно обматывал дрон защитным полем. Он оставил небольшую брешь для управления на задней поверхности, которая не должна была попасть под облучение, и ещё одну — снизу, рядом со сканером. Гедимин и сам волновался, выдержит ли не слишком надёжный механизм полёт под интенсивным омикрон-излучением. "Может, самому сходить?" — подумал он, но тут же отбросил самоубийственную мысль и склонился над прожигателем.

Едва открылся второй портал, Гедимин увидел зеленовато-белесый свет и услышал тревожный писк дозиметра — омикрон-излучение прошло сквозь два прокола и добралось до исследователей. Иджес резко выдохнул, дрон, уже подлетающий к порталу, дрогнул, но выровнялся и исчез в светящемся "окне".

— Как оно пролезло? — еле слышно прошептал механик, глядя на зеленоватый свет. Два дозиметра пищали в такт, и Гедимин не мог дождаться, когда дрон вернётся.

Едва жёлтый шар, прикрытый последним полуразрушенным слоем защитного поля, выбрался из портала, сармат захлопнул оба "окна" и повернулся к Иджесу, вскрывающему корпус дрона.

— Цела?

— Грёбаный ирренций, — прошептал механик. — Вроде цела. Давай передатчик...

Данные сканирования побежали по экрану, и Гедимин довольно сощурился, увидев обозначения урана, ирренция и кеззия. Полминуты спустя программа сформировала трёхмерную карту, и сармат вполголоса помянул размножение "макак".

Под куполом не было сваленного в кучу металлолома или горок радиоактивной пыли. Там стояли выстроенные кольцами ящики из рилкара, поставленные на торец, вертикально. Каждый из них был наполнен металлической пылью — остатками стали, обеднённого урана, титаносодержащих сплавов, пропитанными ирренцием и медленно в него превращающимися.