И вот, как было сговорено, когда те уже почти готовы, наши обрубают им обзор, ставят активные помехи. А нам целеуказание идет. Мы сегодня полной эскадрильей — одно звено остается в прикрытии, а две четверки рвутся вперед. Только бы эти за Меконг не ушли — а впрочем, если чуть, то границу нарушить можем, доказывай после что мы там были!

Вижу цель — снова, четверка "тандерстриков", на встречно-пересекающихся, чуть ниже. Ну решитесь же, на лобовую, а затем "собачья свалка", это наш бой! Нет, вираж вправо и рванули прочь, не захотели четверо против восьмерых, благоразумные. Но все же скорость у Миг-17 на форсаже чуть побольше — задняя пара оказалась на дистанции огня. Ведомый аж в воздухе взорвался, а ведущий с дымом вниз пошел, ну вот, катапультировался, парашют мелькнул. А передняя пара успела все же на свою территорию. Меконг под нами — и с "хейнкеля" приказывают, назад. Черт с границей — но дальше нас дальше прикрыть не могут, и есть шанс нарваться на такую же засаду, как когда Витьку сбили. Отворачиваем — живите пока!

А что внизу творится — мама, не горюй! Полк или даже эскадрилью за мелкими транспортами не пошлют — таких штурмовики ищут, летая парой или четверкой на свободную охоту (благо что с реки деться некуда). Рыбаков конечно, жалко — но все-таки, наши стараются совсем уж мелочь и одиночную, не атаковать, а вот если что-то покрупнее, и корыт больше одного, да еще с них по нам из пулеметов стреляют, значит враг, топи не сомневаясь. А когда такие охотники (или партизаны из джунглей, не знаю) сообщат, что обнаружили на реке целый конвой, тогда вылет всем полком, штурмовики работают, мы прикрываем. И когда "илы" ходят по головам, повторяя раз за разом, добивая все что шевелится — то даже на земле в окопе страшно, ну а на воде, где укрыться негде, и напалм на поверхности горит, это сущий ад. После уже узнали от разведки, что в тот раз тайцы свежие войска везли, тысячи две, это целый пехотный полк получается, и лишь немногие спаслись, на берег выплыли, и то без оружия, а все тылы и запасы на дно ушли, была воинская часть, стали ошметки на переформирование. Так мы вас не звали — сами напросились, вот и получите.

Нам говорят, то что здесь — еще не война, а "разведка боем" перед настоящей Войной. Как Испания была перед Отечественной. Что ж, мы помним, каким был мир в сорок первом, и каким стал после нашей Победы. И сделаем все, чтобы так было в войне следующей. В тот день вечером, на отдыхе, от нечего делать, мы обсуждали книжку из библиотеки, "Теория межпланетных перелетов". Спор зашел, а как в космосе воевать — полвека назад про боевую авиацию никто и не думал, лишь этажерки кое-как летали, а еще через пятьдесят лет, году значит в 2003, что будет, ну если только мировой капитализм еще не закончится, вместо теперешних ВВС, воздушно-космические силы — и мы вполне можем это увидеть. Хотя уже не в строю будем, в отставке — кто доживет.

Сначала спорили, воевать возле планеты и в дальнем космосе, это одно и то же, или нет? Решили что поскольку на околоземной орбите сила притяжения Земли присутствует, хотя и вроде бы невесомость — то понятие "верх" и "низ" все же есть, да и "высокая орбита", "низкая орбита", ну а у кого высота, у того преимущество. Только на первой космической скорости, восемь километров в секунду, "собачья свалка" невозможна, иначе перегрузкой на вираже тебя по креслу размажет — значит работаем как перехватчики ПВО, выскочить по наведению с земли, чтобы цель перед тобой в допустимом конусе прицела, отстреляться, и на посадку. И перехватчику не нужна первая космическая скорость, поскольку ему не на полную орбиту, а лишь подскок по баллистической траектории, цель достать и сразу назад. Значит, уже имеем два вида матчасти — "легкие" аэрокосмические истребители, которые могут работать с обычных аэродромов, и полноценные космолеты, в роли дальних истребителей, бомбардировщиков, а возможно даже и десантных, им уже надо на орбите много витков крутиться и с космодромов взлетать. Еще орбитальные крепости — вроде тех, что Беляев в "Звезде КЭЦ" изобразил, лишь оружие поставить. Какое — ну, насчет уэллсовского "теплового луча" пока промолчим, может что и изобретут. Пушки — не обязательно, при космической скорости если обычную дробь просто выбросить, и с ней чужой аппарат столкнется, то мало ему не покажется. А вот ракеты с радиоуправлением и самонаведением очень перспективны — если сейчас против кораблей есть и против самолетов, то доработать, чтобы по космическим целям били, это дело техники и научного прогресса.

И бои в ближнем космосе ожидаются очень серьезные. Поскольку дистанция и скорость такие, что самый зоркий пилотский глаз не различит, и просто не успеть отреагировать — значит, радиолокационное наведение решает все. Над своей территорией мы все видим и всем управляем, а противник нет — а над чужой, вся надежда на орбитальные крепости с ракетами и РЛС. Конечно, каждый из противников будет стараться их сбить, причем имея численное превосходство — потому что "легкие" суборбитальные истребители дешевле, и над своей территорией их будет по эскадрилье на каждый вражеский космолет — но с топливом и боекомплектом на одну атаку. В общем, хотел бы я это представить — ну хоть бы в фантастике прочесть.

Ну а про дальний космос попробовали поразмышлять, так воображения не хватило. На Земле, что в воздушных, что в морских боях, всегда наличествует "туман войны" — линия горизонта, облака, ночь, да тот же туман. А в космосе ничего этого нет, значит обнаружить противника можно на запредельной дистанции, да и атмосфера наблюдениям не мешает. Кто-то вспомнил, что недавно совсем астрономы открыли новый астероид диаметром всего километров полтораста — и при расстоянии до него больше четырехсот миллионов километров, а это десять тысяч раз земной экватор. Конечно, космические корабли размером сильно меньше, но ведь когда до битв в космосе дойдет, то и телескопы или локаторы станут куда совершеннее. А даже один миллион километров, если лететь со второй космической скоростью (может быть, конечно, и гораздо быстрее научатся летать, но об этом мы пока судить не можем) — это выходит около суток полета! То есть выходит что-то похожее не на внезапную атаку, а как например, в веке восемнадцатом парусные флоты воевали — сутками маневрировали напротив друг друга, выстраивая боевую линию, ветер ловя.

-Это у англичан и прочих голландцев выстраивали, чтоб орднунг — заметил капитан Котов — а у нас Ушаков эту линию врага в слабом месте рвал. В космосе ветер ловить не надо — но вектор движения, с огромной инерцией, вполне в той же роли: если эскадра разогналась до космических скоростей, то быстро и резко уже не повернуть, из-за тех же перегрузок. При непосредственном боестолкновении ЭВМ будут огнем управлять, человек не справится — а при развертывании и сближении успеть и рассчитать можно вполне. Так рассчитать, чтобы наш флот оказался всей массой против части сил врага — а прочие где-то в стороне пролетали.

А что, возможно! Но при одном условии — если у агрессивных инопланетчиков техника будет на одном уровне с нашей — как это бывало при упомянутых морских битвах на Земле. А какая будет техника (а значит, и тактика) на ином уровне, лет через двести, это сейчас даже представлять бесполезно — как бы даже Нельсон или Ушаков пытались бы вообразить Ютланд или Мидуэй. Но наверное, что-то да придумают!

В интересном однако веке живем — когда история вперед летит на форсаже. На протяжении жизни одного поколения — меняется все.

На реке Меконг. Этот же день.

В чем работа военного репортера? Показать всему человечеству, ужасы войны. Чтобы все люди ужаснулись и больше не воевали.

И неважно, "справедливая" это война или нет — снарядам, рвущим живую плоть, это без разницы. Как было бы хорошо, если все споры решали не пушки, а дипломаты. И молох войны больше не поглощал жизни людей.

На баржу грузились солдаты — сотня, две, три, батальон. Переход недолгий, и не по морю, а по реке, так что потерпят. А кто сомневается, тот здешнего транспорта не видел, тут лодки заменяют автомобили — и в отличие от "железного коня", здесь даже самый бедный крестьянин может соорудить себе что-то плавающее, ну а большая баржа с мотором, это предел мечтаний. Солдаты все были в новенькой американской форме, с американскими карабинами "гаранд" — издали, как настоящие "джи-ай" (прим. — жаргонное прозвище американского военнослужащего), лишь лица под касками выдавали местных. Здесь был еще мир, на эту землю не упал ни один снаряд или бомба. А на том берегу уже воевали.

Какая же это война для меня по счету? Первой была Испания, там удалось войти в историю, сделав знаменитый снимок падающего в атаке солдата (который после напечатало большинство газет мира). Затем был Китай, год тридцать восьмой, город Ухань, осажденный японцами. Великая война — Лондон под немецкими бомбами, и высадка в Гавре, с фотокамерой вместо оружия. Снова Китай, война с коммунистами. И вот, уже пятая по счету. Может, он и не поехал бы сам, не мальчик уже. Но деньги очень нужны. Агентство "Магнум фотос", что он сам с несколькими верными друзьями основал в Нью-Йорке шесть лет назад, имеет вес и авторитет — который надо поддерживать, иначе тебя быстро вычеркнут и забудут. А "Кольер уикли", это клиент очень серьезный, и платит щедро.

Для него нашли место на корме. Тарахтел мотор, за бортом расступалась вода. Разлившийся после дождей Меконг широко нес желтые воды на юг, к морю. В караване было с десяток таких же, относительно крупных барж, и еще вдвое больше катеров и лодок помельче. В небо смотрели стволы пулеметов — говорят, у коммунистов авиация есть, уже были потери. Узнать подробнее не удалось, так как не все солдаты понимали по-английски или по-французски — а кто понимал, опасался своих офицеров, грозивших наказанием за "паникерские слухи". Впрочем, и это репортер знал по своему опыту, неопытный солдат всегда склонен преувеличивать вражескую угрозу. Вот и чужой берег приблизился, совсем мирный и не страшный — лес стоит стеной, спускается к воде. Здесь всегда реки были вместо дорог — вот караван свернул в протоку, Великая Река осталась за кормой. В небе серые тучи, но дождя нет, и даже солнце проглядывает — отличная погода здесь для начала ноября, завершение сезона дождей — скоро и засуха настанет, до апреля.

Стучал мотор, прямо внизу. Может оттого, репортер сразу не различил натренированным ухом звук откуда-то из-за леса. Сначала слабый, но все усиливался, вот уже и солдаты на палубе в тревоге завертели головами. А репортер достал свою камеру, всегда бывшую наготове — что бы ни случилось сейчас, надо это запечатлеть.

Штурмовики появились внезапно. Угловатые зеленые самолеты казалось, заполнили все небо в один миг. Сорвались из-под крыльев ракеты, замерцали огоньки на дулах пушек. Как свинцовый дождь прошелся по палубе, пронзая тела людей. Встали водяные столбы, взметнулось пламя взрыва на соседней барже — прямое попадание. А штурмовики с воем неслись вдоль каравана, рассыпая смерть — вода кипела от взрывов и горела от разлившегося напалма. Одна из барж повернула к берегу, идущая следом не успела изменить курс и врезалась в нее, в обеих палуб в воду посыпались солдаты. Берег казался близким — но как выплыть, когда на тебе винтовка, ранец, подсумки, сапоги? А взрывы в воде глушат пловцов, словно рыбу, и напалм на поверхности горит — наверное так выглядит ад.

Он был хорошим репортером — Роберт Капа, вошедший в историю еще самым первым своим известным снимком, "смерть республиканского бойца" (кстати, тот человек, как выяснилось позже, остался жив). В иной истории Капа погиб в Индокитае в мае 1954, подорвавшись на мине — был тяжело ранен, до госпиталя не довезли. Здесь же не нашли и тела — только фотокамеру, предусмотрительно прикрепленную к пробковому футляру-поплавку, что было чудом. Достоверно неизвестно, как камера после попала к посольство США — по официальной версии, ее подобрал кто-то из спасшихся солдат, и показал своему офицеру, который знал, что с ней делать. Еще большим чудом было, что на пленке сохранилось несколько кадров.

Фотография первая. Содержание ясно из подписи — через час большинства из этих солдат, грузящихся на корабль, уже не будет в живых.

Фотография вторая. Штурмовики в атаке, летят прямо на фотографа, видны огни выстрелов на стволах пушек. Подпись — железные птицы современного апокалипсиса.

Фотография третья. На воде горит напалм, в огне можно различить головы и руки плывущих людей. Подпись, одно слово — ад!

Пибунсонграм, диктатор и премьер-министр Таиланда.

Неужели американцы нас обманули?

Они всегда были нашими друзьями. Даже простили, что в ту Великую Войну мы были на стороне Японии — их врага. Дали нам экономическую помощь, кредиты. Перевооружили нашу армию, сделав ее "самой сильной в Юго-Восточной Азии", так сказал сам Макартур, величайший американский полководец, победитель самураев. Оказывали нам даже деликатные дружеские услуги, как в сорок шестом, когда Его Величество Рама Восьмой был убит прямо во дворце — не будем вспоминать, кто и как это сделал, так нужно было для блага страны!

Они с полным пониманием отнеслись к нашим заверениям, что некоторые провинции Лаоса (до половины его территории) исторически принадлежали нашему королевству, и были злодейски отторгнуты французскими колонизаторами при захвате Индокитая. Они утверждали, что там нас ждут с распростертыми объятиями, возмущенные предательством короля Сисаванга Вонга, заключившего кабальный договор с Вьетнамом. Что кто-то из лаосских наследных принцев готов поднять восстание против коммунистических захватчиков — а французы уже вывели все свои войска, и нам будет противостоять лишь слабая королевская армия и плохо вооруженные банды Патет Лао. Но надо спешить, пока туда не вошел Вьетконг! Впрочем, и в этом случае, Соединенные Штаты окажут нам всяческую поддержку.

Мы поверили — и в первый день казалось, что так и будет. Доблестная тайская армия, форсировав Меконг, захватила Вьентьян и все города на том берегу реки, самые богатые и развитые провинции. Осталось лишь взять Луапрабанг и заключить выгодный мир — исторически наши территории вернутся к нам, на оставшихся будет дружественное вассальное государство во главе с кем-то из благоразумных принцев королевского дома. Мы готовились уже праздновать победу и чествовать своих возвращающихся героев.

И под нами разверзся ад. Вместо Патет Лао, нас встретила регулярная армия вьетнамских коммунистов, вооруженная с помощью СССР. А русская авиация захватила господство в небе, терроризируя наши перевозки и нанося бомбоштурмовые удары. Уже через неделю мы удерживали на том берегу лишь несколько плацдармов, изолированных друг от друга, прижатых к Меконгу, простреливаемых насквозь, потери были просто ужасны. Погибли лучшие наши полки, цвет нашей армии, во вновь формируемых частях стремительно росло дезертирство. Наш американский союзник в ответ на наши просьбы о помощи, прислал нам оружие — но солдат надо было еще обучить. В то же время посол США в резкой форме возразил против наших попыток заключить мир.