Тень Фукусимы

— До Хабаровска подбросишь? — попросил Тарасов.

— Ещё чего! — возмутился шофёр. — Хабара хрен знает сколько километров отсюда. И я еду в другую сторону, вообще-то.

— А если так? — поинтересовался Пётр, протягивая ему сто долларов.

— Верно мыслишь, москвич, — поощрил Тарасова водитель, рассматривая купюру на просвет. — Развей свою мысль раза в три, и я подумаю. А если в четыре, то заранее согласен.

— Вымогатель, — вздохнул москвич и протянул ещё триста вечнозелёных.

— Садись, — предложил шофёр и открыл переднюю пассажирскую дверцу.

Пётр устроился на удобном сиденье (после пилотского кресла вертолёта ему любое сиденье показалось бы удобным), а водитель всё смотрел купюры на просвет одну за другой.

— Поехали уже, хватит их рассматривать, от этого их больше не станет, — сообщил Тарасов.

— Сейчас монтировкой по балде получишь! — пригрозил дальневосточник, напрочь утративший всё своё и так не очень обильное дружелюбие. — Скотина московская! Что ты мне эти хахаряшки всучить пытаешься?

— Чего, ты там сказал, "всучить"? — удивился Пётр. — Я такого слова не знаю. И вообще, чем ты недоволен?

— Говорю же тебе, не надо мне твоих хахаряшек! Думаешь, раз я не в Москве живу, так я лох? Мне можно всякое фуфло впаривать?

— Подожди, братан, не горячись. Ты намекаешь, что доллары липовые?

— Нет, блин, кедровые! Какие же ещё?

— Да что ты гонишь беса? Нормальные доллары, с водяными знаками и всем прочим! Не морочь голову!

— Водяные знаки есть, тут ты, москвич, прав. Я бы ни за что липу не распознал. Но, понимаешь, у них у всех один и тот же номер. Так что трахай мозги кому-нибудь другому!

— Во блин! — только и смог произнести Пётр, внимательно рассмотрев несколько извлечённых из кармана купюр. — Братан, прости! Ты прав, это липа. Честно, я понятия не имел. Что ж, других бабок у меня нет. Я выйду, а ты езжай своей дорогой.

— А ты как же?

— Пока не знаю. Подумаю, может, соображу чего-нибудь. Тебе-то какая разница?

— А такая, что негоже человека в тайге одного бросать. У вас, в вашей Москве, можно, а у нас тут, на Дальнем, чутка другие нравы. Более человеческие, что ли. Поехали! Отвезу тебя, так и быть, в Хабару, а дальше ты уж как-нибудь сам.

В бескорыстие соотечественников Пётр не верил, и в, общем, оказался прав. Помолчав некоторое время, шофёр предложил ему взаимовыгодный обмен. Двадцать тысяч фальшивых долларов были проданы за десять процентов курсовой стоимости настоящих. Довольный дальневосточник высадил довольного москвича у самого здания аэропорта. Пётр направился прямиком в парикмахерскую, где его подстригли под ноль, и глянув в зеркало, он сам себя не узнал, чем остался весьма доволен.

Лететь самолётом он и не собирался. Пистолет — далеко не лучший багаж для авиапутешествий, проносить его через рамку совершенно незачем. Разузнав, как проехать на железнодорожный вокзал, Тарасов дождался нужного автобуса, доехал туда, и там взял билет на московский поезд. Примерно через шесть суток, которые он почти непрерывно проспал, Пётр вышел в славном городе Ярославле (он побоялся, что в Москве этот поезд уже ждут люди, с которыми ему встречаться совсем не хочется), откуда без проблем добрался домой.

Оставшиеся фальшивые доллары он спрятал с намерением никогда не доставать их из тайника. Но через десять лет рассудил, что всё это дело уже давно забыто, а деньги очень нужны, и стал понемногу обменивать липовые вечнозелёные на настоящие деревянные. В обменники он лезть не стал, побоялся, что тамошняя аппаратура всё-таки определит фальшивку. А вот базарные менялы никакой аппаратурой не пользовались, им Тарасов раз в неделю и сбывал по одной купюре (чтобы никто не заметил совпадающие номера), причём каждую субботу на другом базаре, дабы не примелькаться. Базаров в Москве достаточно, и Пётр был полностью уверен в собственной безопасности. Эта уверенность развеялась, как утренний туман, когда при попытке обменять очередную купюру его схватили двое крепких ребят и куда-то поволокли. Он кричал, звал на помощь, но люди приходят на базар что-нибудь купить или продать, а вовсе не помогать ближнему. Именно куплей-продажей они и продолжали заниматься, не обращая ни малейшего внимания на вопли Тарасова. Даже патрульные милиционеры (точнее, уже почти месяц как полицейские) демонстративно отвернулись, чтобы не видеть этого безобразия.

* * *

— Ну, в общем и целом почти всё это я и так знал. И всё равно обидно слушать, как какой-то ботаник легко и просто прикончил Морячка, моего лучшего бойца, — прокомментировал рассказ Петра Леонид Сергеевич. — Да будь этот Тарасов хоть десять раз сын военного, такого ни в коем случае не должно было произойти! Почему этих ахнутых экстрасенсов не обыскали? Неужто непонятно, что человек, надеющийся заполучить сто штук зелени, по возможности прихватит с собой оружие?

— А почему пистолет оказался только у Тарасова? — поинтересовался начальник охраны. — Остальные что, настолько глупее него? Или не смогли раздобыть стволы? Если я правильно помню, в девяностые это никакой проблемы не составляло.

— Как мы потом узнали, оружие было у всех. Но не все сумели им так ловко воспользоваться. Точнее, остальные мои люди оказались не такими безнадёжными кретинами, как Морячок.

— Морячок — это тот, кого ботаник называл фокусником?

— Да, именно он. Погоняло своё он получил за то, что почти постоянно носил тельняшку. А морпехом он был раньше или десантником — уже не помню, лет-то сколько прошло. Дрался парень лучше всех, но как он не подумал, что у лоха есть ствол — ума не приложу! Не был бы он таким идиотом, я бы уже имел портал! Уже четырнадцать лет как имел бы!

— Лаврентий Павлович, Морячок ваш действительно накосячил, тут спору нет. Но я не понимаю, как остальные двое уложили восьмерых вооружённых людей. Даже с учётом внезапности. Хотя какая на хрен может быть внезапность, если ваш Морячок кричит "Ликвидируйте их!", и они всё слышат? Два ствола против восьми — это безнадёжно.

— Дорогой, ты меня разочаровываешь. Ладно, этот московский лох ничего не понял, на то он и лох, но как ты не догадался, что четверо так называемых провинциальных экстрасенсов на самом деле мои люди? Так что не двое против восьми, а шестеро против четырёх. Бедняги даже понять ничего не успели. Всё было проделано отменно, хотя, конечно же, всё-таки лучше было не рисковать и обезоружить лохов заранее, ещё в Домодедово. Просто провести их через тамошнюю систему безопасности. Против серьёзных людей она ни к чёрту не годится, но для этого случая вполне сошла бы.

— Слухи об этом деле не просочились, если не считать дурацкой реплики Тарасова на форуме. Да и то, он писал, что экстрасенсы погибли от радиации. Хватило ума не выкладывать кому попало всю информацию. А остальные шестеро промолчали. Даже семеро, если считать пилота. Вы их убрали?

— Не говори глупостей! У меня что, многомиллионная армия, что я могу пустить в расход полдесятка человек? Все они тогда остались в живых, кроме Морячка, естественно. Пилоту за мой счёт сделали дорогущую операцию, чтобы он калекой не остался. Потом кое-кто погиб, дело-то житейское, а большинство остальных сейчас — уважаемые преуспевающие бизнесмены. Один до сих пор на меня работает, уже не торпедой, естественно, возраст не тот. Но все понимают — если не будут держать язык за зубами, они трупы. Вот и молчат.

— А экстрасенсов куда дели? Тиграм скормили?

— Вот же любопытный тип! Зачем это тебе надо?

— Я, Лаврентий Павлович, вот как рассуждаю. Легально их хоронить вам вроде бы незачем. Значит, просто закопали. Не думаю, что вы рискнули бы сбросить их в тайгу с вертолёта. Вы избегаете ненужного риска, насколько я мог заметить.

— И что с того?

— На базе закапывать тоже глупо. Вдруг там обыск проведут, не дай Бог. Значит, скорее всего, вы погрузили трупы в вертолёт, а по пути приземлились на какой-нибудь уединённой полянке и там устроили братскую могилу. Я прав?

— Ты лев! Ответь на вопрос: зачем тебе это надо?

— Как думаете, сколько в тайге подходящих для такого дела полянок?

— Понятия не имею. Много, наверно. А что?

— Вряд ли очень много. Вопрос в другом: как её найти сейчас, через полтора десятка лет? За это время она вполне могла зарасти деревьями и слиться с остальным лесом.

— Ну, при желании, думаю, найти можно. Пилот ещё жив, здоров и вряд ли он забыл тот рейс, не думаю, что ему часто приходилось возить столько трупов. Ещё можно раздобыть спутниковые снимки тех лет, у наших не такая чёткость этих фото, как у США, но нам и не нужно читать на них газетные заголовки. Вот только я не понимаю, зачем нам это искать?

— Для того, Лаврентий Павлович, чтобы выяснить, нет ли возле той полянки дерева, на котором вырезано "Здесь был Вася", а на соседнем — дупла.

— Ты просто гений! — вскричал Леонид Сергеевич и попросил Анфису принести бутылку коньяка и две рюмки.

Он редко употреблял спиртное в такое время, но в этом случае повод ему показался достаточно весомым. Коньяк был очень хорош, и начальник охраны с удовольствием составил шефу компанию.

* * *

Поздним вечером того же дня Игорь, принеся из столовой изрядное количество пива, активно готовился к просмотру футбольного матча. Алла, не раздеваясь, прилегла на кровать и попыталась читать любезно предоставленный Анфисой глянцевый журнал. Следует отметить, что, в отличие от холодильников, библиотека дворца (так Алла про себя называла владения Леонида Сергеевича) выглядела крайне бедно. Похоже, журналы подобного типа были здесь самым интеллектуальным чтивом из всего имеющегося.

Почитав о тенденциях летней моды на этот год, женщина тяжко вздохнула, понимая, что рекомендуемую одежду и обувь она могла бы носить лет двадцать назад, ну, может, с натяжкой, пятнадцать. Сейчас же, нарядившись в таком стиле, она неизбежно будет иметь неимоверно дурацкий вид. Да и в далёкой юности на таких каблуках она вряд ли бы смогла сделать более трёх шагов без остановки. Для кого вообще работают эти так называемые модельеры, мысленно спросила она непонятно у кого. Ответ был очевиден: уж точно не для неё.

— Ага! Вот теперь дело пойдёт! — заорал Игорь. — Молодчина, Эрикссон!

Алла, хотя и должна была давно привыкнуть к подобным нечеловеческим воплям, всё равно выронила на постель и журнал, и горящую сигарету. Просить мужа, чтобы он не орал, не имело смысла — проверено двадцатилетним опытом. Переложив сигарету с простыни в пепельницу, она нехотя взглянула на экран, где судья показывал красную карточку смуглому футболисту в красно-белой футболке.

— Не похож он на Эрикссона, — заявила она. — Какой же это скандинав или исландец? Это, скорее, мулат, чем викинг.

— Та не! — отмахнулся Игорь. — Эрикссон — судья. А этот, которого удалили — Цезарь. Фамилия такая, португальская. Он нашего Ярмолу скосил. Красная абсолютно по делу! Может, теперь забьют?

— А их ничья не устраивает?

— Нет, только победа! Но с любым счётом!

— Ладно, смотри, не отвлекайся, — махнула рукой Алла, и её супруг немедленно так и сделал.

Снова открывать журнал она не захотела. Вместо этого предпочла подробно вспомнить, как она сюда, во дворец, добиралась. Что-то в этом путешествии ей подсознательно не нравилось. Что-то было не так, и она пыталась определить, что именно. Раньше всё как-то не было времени этим заняться, а сейчас — пожалуйста, времени сколько угодно. Игорь не будет ей мешать, по крайней мере, пока не кончится матч.

Итак, картина первая. Она в обществе Волчары и Левченко, ей звонит Леонид Сергеевич и приглашает к себе. Она уходит, Левченко за ней больше не следит. Объясняет это тем, что не хочет срывать операцию ФСБ. Ведь Вася думает, что этот тип именно оттуда. А ведь теперь очевидно, что Леонид Сергеевич прямого отношения к российским спецслужбам не имеет, если, конечно, не считать одной из российских спецслужб мафию. Значит, Левченко ошибся. Поверил Анфисе. Вот только служит он в такой организации, где на слово не верят никому. Да и проверить, принадлежит ли телефонный номер его российским коллегам, для Левченко проблем не составляет. Он почему-то этого не сделал. Странно.

Картина вторая. Алла дома одна, без денег. Добраться до аэропорта она не может. И тут волшебным образом появляется "снежный человек", решающий её проблему. Неужели простое совпадение? А в конце поездки, на стоянке аэропорта — синяя "Таврия", очень похожая на машину Левченко. Опять совпадение? Не слишком ли их много?

Дальше. Пограничный контроль. Солдатик, не понимающий ни слова по-русски. Бред! Такого не может быть, потому что не может быть никогда! Даже пастух с самых высокогорных карпатских пастбищ вполне сносно понимает русский язык. И если всё-таки найдётся придурок, категорически не желающий говорить на русском, его ни за что не поставят служить на границу с Россией, а любой аэропорт Восточной Украины вполне может быть приравнен к этой границе. Снова невероятная странность.

Ну, а то, что в самолёте Алле привиделся лишний пассажир, это можно, конечно, объяснить её нервным напряжением, а можно — фантастическими способностями Левченко. Но чем объяснить остальные странности? Алла чувствовала, что самой ей не разобраться, нужна помощь Игоря. Но муж всей душой находился на португальском стадионе, и сейчас о чём-то его просить было бесполезно. Требовалось дождаться перерыва между таймами. Судя по часам, до него оставалось не так уж много времени.

Наконец, судья Эрикссон (если Алла правильно запомнила) дал долгожданный свисток об окончании первого тайма, и команды направились каждая в свою раздевалку, а душа Игоря вновь соединилась с телом. Теперь он был вполне способен поговорить с женой, к чему немедленно и приступил.

— Алла, ты видела? — возопил он. — Треть тайма играли в большинстве, и ни малейшего толку! Шевченко, конечно, уже далеко не тот...

— Подожди! — откликнулась Алла. — Разве Шевченко сегодня играет? Его же удалили в прошлом матче, он, вроде, должен эту игру пропускать.

— Вот и я говорю! Шевченко уже не тот, но когда его на поле нет, играть, оказывается, вообще некому! Милевский выходит с вратарём один на один, нужно забивать, а он жуёт сопли, пока защитник у него из-под ног не выбивает мяч! За что ему миллионы платят, не знаешь?

— Помнится, ему недавно руку сломали. Неудивительно, что он в плохой форме.

— В плохой? Да он теперь просто футбольный импотент! Ничего на поле не может! Хотя, он ещё не худший в команде. Мне кто-нибудь объяснит, что в "Динамо" делает Кравец? Вот уж полное ничтожество!

— Подожди, Кравец — это тот, кто пару лет назад забил два гола "Севилье"?

— "Валенсии", — поправил Игорь.

— Какая разница? Забил же, и ты тогда ещё сказал, что в Киеве, наконец, появился парень, который подаёт большие надежды.

— Лучше бы он мячи подавал на тренировках, а играл вместо него кто-нибудь другой! Больше толку для команды было бы! Ничего после матча с "Валенсией" этот игрочишка не показал! И, похоже, уже не покажет. А забитые им два гола, несомненно, жизненно важные на тот момент, были простой случайностью! Раз в год и палка стреляет! Ну, а палка по фамилии Кравец стреляет раз в сто лет, зато дуплетом!