Честь и Польза - 2

Их, правда, оказалось несколько меньше чем в прежний раз, но это было не важно. Едва пулеметы застрочили, как битые белыми каторжанами и чернокожими воинами, солдаты майора Мортиньяка быстро залегли, несмотря на грозные окрики своих сержантов и призывы лейтенантов.

— Пусть Бурвиль и Леспине добудут победу генералу, а мы отвлечем внимание каторжников здесь! — кричали солдаты и, найдя в этих словах разумный довод, командиры оставили их в покое. Действительно, зачем лезть на рожон, когда можно подождать, сковав действия врага своим присутствием. Вполне разумная тактика.

Колонны под командованием капитанов Бурвиля и Леспине действительно намеривались ударить во фланг позиций махновцам, но к их огромному удивлению сделать это оказалось затруднительно. Выстраивая оборону, на своем берегу, советник Малиновский действовал по всем правилам военного искусства, засучив оба рукава.

Организовав оборону у переправы, он позаботился и о своих флангах. Когда солдаты под командованием Бурвиля и Леспине вышли на рубеж атаки, они наткнулись на своеобразные заградительные линии. Это был примитивный завал из сухих веток, сучьев и прочего горючего мусора принесенного неграми со всей округи, но перескочить его или обойти, было совсем непросто. Ибо высота завала достигала груди взрослого мужчины, и тянулись они на большом расстоянии.

Когда французы попытались приблизиться к ним и расчистить себе дорогу, сидящие в засаде негры подожгли завалы. Огонь быстро охватил сухое дерево, и не прошло минуты как все трещало и пылало, мешая французам сделать даже шаг вперед.

Вслед за огнем, в дело вступили махновские гранатометчики. До поры до времени они сидели в небольших окопах ячейках, сжимая в руках по гранате. Выждав момент они вскочили и прикрываясь стеной пламени принялись швырять во врагов свои смертоносные гостинцы.

Взрывы гранат моментально отбили охоту идти вперед у самых храбрых зуавов, а когда пламя стало спадать, по французским солдатам ударили пулеметы. Их было не так много, чтобы заставить врага отступить, но хватало, чтобы на время задержать их наступление.

На время — это было главным девизом обороной тактики Малиновского, испытывавшего серьезные проблемы с резервами. У наступающего противника имелось численное превосходство, и нужно было сыграть очень быстро и точно, чтобы добиться успеха при слабых картах.

То, что солдаты Мортиньяка залегли и не предпринимали активных действий, было очень на руку Малиновскому. Решительным действием он отвел часть солдат с центральной позиции и, посадив их на коней, соединив с остатками резерва Махно, бросили на врага.

Действие было очень и очень рискованным. Однако иного выхода господин советник не видел, и оно как нестранно сработало.

Пеший воин издревле испытывал страх перед конным и как только французы заслышали свист и гиканье махновцев, увидали скачущих на них с пиками и саблями всадников, с криками "Казаки! Казаки!" они стали отступать. Не так быстро как того хотелось махновцам, но отступать, пытаясь построиться в старое, но безотказное каре. Генный страх перед русскими дикарями крепко сидел в потомках солдат императора Наполеона.

Между тем действия переправившихся на вражеский берег отрядов анархистов развивались стремительно и непредсказуемо.

Все началось с того, что атаман Бульбаш полностью переиграл полученный от Малиновского приказ. Желая получить славу пленителя французского генерала, он бросил на поиск батареи отряд Орлика, а сам двинулся к лагерю неприятеля.

Палатку под трехцветным знаменем махновцы нашли быстро, но вот пробиться к ней лихим наскоком не смогли. Следуя уставу, генерал Виданлек расположил свою ставку в самом центре лагеря. Равно как и окружил её крепким караулом, что и спасло его от гибели под саблями свободных анархистов. Пока сотня Бульбаша с гиканьем и выстрелами пробивалась к палатке командующего, французы быстро пришли в себя и приготовились к отпору. Когда Бульбаш с товарищами вылетел на площадь перед палаткой Виданлека, в них полетели пули и гранаты изготовившейся к бою охране.

Возможно, благодаря эффекту внезапности, махновцы все же смогли бы подавить сопротивление противника, но атамана подвела низкая дисциплина в рядах его сотни. Едва ворвавшись в лагерь, многие махновцы бросились грабить вражеский лагерь, посчитав, что Бульбаш сам справиться с охраной генерала. По этой причине не так много воинов оказалось рядом с атаманом в решающий момент, и он сложил свою голову сброшенный взрывом гранаты с коня и с развороченной грудью от множества пуль выпущенных из карабинов Бертье.

Налет на ставку генерала Виданлека не получился, но именно благодаря этому, застрявшие на том берегу подразделения майора Мортиньяка так и не получили долгожданного подкрепления. Напуганный нападением махновцев, генерал потребовал очистить территорию лагеря от врагов и создать вокруг него кольцо обороны.

В неменьшей степени трагично сложилась судьба и отряд Орлика. Благодаря подсказке Малиновского махновцы нашли месторасположение батареи, но вопреки ожиданиям, она хорошо охранялась. Генерал Виданлек не зря так много внимания уделял караульной службе.

Внезапность и страх перед "чертом Махно" сыграл свое дело, но к своей победе махновцам пришлось прорубаться через штыки солдат. Один из них угодил в живот Сафронову, на которого делалась главная ставка этого рейда.

Испытывая жестокие боли, тщетно пытаясь зажать кровоточащую рану рукой, бывший фейерверк принял осматривать трофейные орудия. Поддерживаемый с двух сторон, он принялся колдовать над рамой прицела орудий, и вскоре батарея загрохотала. Однако теперь, она била не по позициям махновцев, а по солдатам Мортиньяка.

Точность огня орудий под командованием Сафронова оставляла желать лучшего, но по большому счету она и не требовалась. Сам факт, что по тебе бьют из орудий, был весьма весомым аргументом, чтобы подтолкнуть французов к отходу за реку. Теперь им не был страшен гнев и горькие упреки генерала Виданлека. Слыханное ли дело, что тебя бомбит собственная артиллерия!

Меньше получаса вели огонь орудия захваченные Орликом. Под натиском налетевших кавалеристов Жакмэ погибли многие анархисты вместе с Сафроновым и Орликом, но ценой своих жизней они смогли сорвать наступление врага.

Третье наступление на переправу было организованно, так как было нужно. Сначала, уцелевшие орудия генерала Виданлека, выставленные на прямую наводку сорок минут гвоздили по передней линии обороны махновцев, а потом французы пошли в очередную атаку.

На этот раз была задействована половина всех сил имевшихся в распоряжении генерала. Вторую половину он оставил для защиты лагеря от нового нападения "казаков". Наступавшие французы были готовы к ожесточенному сопротивлению противника, но этого не произошло. Окопы махновцев оказались пустыми и многострадальные солдаты майора Мортиньяка, наконец, заняли их.

Обрадованные французы принялись радостно ликовать, но как оказалось раньше времени. Руководимые Малиновским анархисты отошли на вторую линию обороны, и едва зуавы попытались продвинуться дальше, встретили их огнем.

Подступы к окопам прикрывали столбы с неизвестно откуда взявшейся колючей проволокой. Из-за ограниченности запаса патронов, число огневых точек также уменьшилось, однако Малиновский дополнил огневую мощь своей обороны минометами. Их было чертовски мало, но и этого хватило, чтобы заставить французов с позором отступить. Уж слишком страшен, оказался для них свист летящих мин и ужасны последствия их разрывов в их наступающих цепях.

Тьма, упавшая на землю развела противоборствующие стороны. Солдаты генерала Виданлека таки перешли Сахаб, но не смогли пройти дальше. Махновцы были потеснены, но удержали свои позиции и были готовы продолжить борьбу.

В битве за переправу французы потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести свыше 800 человек. Потери анархистов были в разы меньше, однако сил, для продолжения сражения с противником у них не было. Это прекрасно понимали все, включая последнего бойца батьки Махно, с трудом сдерживавших слезы при отступлении.

Анархисты отступили, но при этом продолжали тревожить противника постоянными налетами и стычками. С большим трудом, устав от бесконечных наскоков махновцев, Виданлек все же довел армию до Ниамея.

Увидев в бинокль строения бывшего колониального города военной территории Нигер, а ныне столицы свободного государства анархистов, генерал облегченно вздохнул и сразу вслед за этим насупился. Он ни минуты не сомневался, что его ожидает ещё одна кровавая битва, подобна сражению на берегах Сахаба, но Махно и Малиновский, вновь преподнесли ему сюрприз.

Посланная вперед конная разведка донесла, что махновцы покинули город, переправившись на ту сторону Нигера. Такого хода Виданлек от противника никак не ожидал. Шестым чувством он чувствовал в действиях Махно какой-то подвох и, отправив в Ниамей новых разведчиков, он строго настрого наказал прочесать оставленный город вдоль и поперек.

— Чувствую, какую-то чудовищную подлость — признался генерал своему начальнику штаба, сидя за чашкой кофе в ожидании донесения капитана Жакмэ.

— Полностью разделяю ваши опасения, — согласился Камбер. — Махно не просто так оставил Ниамей. Есть в этом какая-то варварская хитрость.

— А чтобы вы сделали на его месте? — предложил своему подчиненному нехитрую игру Виданлек.

— Судя по тому, как быстро каторжники убрались на ту сторону реки, у них в большом количестве есть плавсредства. Будь я на месте Махно, то под покровом темноты, когда утомленные походом наши солдаты будут отдыхать, высадился бы на этом берегу и напал бы на спящий лагерь. И тут как кому повезет. Им уничтожить нас или нам сбросить их в реку на корм крокодилам.

— Верно, но только напал бы не ночью, а под утро, когда слаще всего спится — подхватил мысль Камбера генерал. Что же будем готовиться к нежданной встрече.

Вернувшаяся разведка доложила, что в городе нет ни одного белого человека, только одни негры. Среди них выделялся местный священник брат Эзра. Вместе со своей паствой, он встретил разведчиков, размахивая трехцветным колониальным знаменем и приветствуя их громким радостным криком. Священник любезно ответил на все вопросы, что ему задал капитан Жакмэ и его слова оказались подлинной правдой.

Выяснилось, что махновцы вечером покинули Ниамею, вывезя на тот берег реки почти весь продуктовый запас города. Что было невозможно вывезти, было безжалостно сброшено в воду, несмотря на отчаянные просьбы брата Эзры. Так что победителям достался практически пустой город.

— Вот эта та гадость, которую приготовил нам этот черт Махно! Не тем, так другим решил нас достать — Виданлек со злости хлопнул рукой по столу. — Прикажите войскам занять город и срочно отправьте донесение о нашей победе в Бомако. Пусть губернатор Мориньи известит Париж о завершении похода и одновременно незамедлительно пришлет провизии и подкрепления. После марша на Ниамею у нас под ружьем осталось меньше двух тысяч человек.

— Заняв Ниамею, солдаты начнут праздновать победу и мы, не сможем помешать им, сделать это. Закон войны — три дня отдай и не греши, а Махно рядом — напомнил генералу недавний разговор Камбер.

— Пусть гуляют, — махнул рукой Виданлек. — Главное поставить вдоль реки надежные караулы, чтобы в любую минуту предупредили о появлении бандитов Махно.

Сказано — сделано. Ниамей был занят французами без единого выстрела. Торжественная депеша об одержанной победе ушла в Париж и солдаты стали праздновать завершение похода. Ведь у хорошего солдата всегда найдется, что выпить и что закусить.

Не спали и не гуляли только одни караульщики что, не смыкая глаз, вели наблюдение за рекой. Одна смена сменяла другую, но тайная напасть пришла не со стороны реки, а со стороны тыла. Брат Эрза и его прихожане были тайными агентами Махно, оставлены для исполнения коварной миссии.

Они не нападали на французских солдат, не отравляли им питье и еду, не пытались вывести из строя их оружие и уничтожить боеприпасы. В условленный час они подожгли часть зданий, и ветер с реки разнес пламя по всему городу. Застигнутые врасплох "победители" бросились врассыпную, спасаясь от языков пламени.

Обозленный подобным коварством, генерал Виданлек приказал хватать поджигателей и расстреливать без суда и следствия, но этим он только ухудшил свое положение. От действий скоротечных трибуналов пострадали не столько поджигатели, сколько мирные жители и это спровоцировало исход черного населения из города. Те, кто не ушел с Махно, ушли от генерала Виданлека и Ниамей полностью опустел.

Оценивая ущерб нанесенный братом Эзрой, полковник Камбер горько произнес — Теперь я в полной мере могу понять чувства Наполеона занявшего Москву.

Бедный полковник не знал, что сказанные им слова приобретут для французов пророческое значение. Не прошло и недели, как оказалось, что армия Виданлека находится в кольце блокады. Дорога на Бомако оказалось перерезана неизвестно откуда взявшихся отрядами махновцев. Они разгромили отправленный губернатором Мориньи обоз с провиантом, столь необходимый для одержавших победу "победителей". Посчитав, что анархисты Махно полностью разбиты, губернатор выдели в качестве сопровождения небольшой вооруженный отряд.

Также ни с чем вернулись отряды, отправленные Виданлеком за продовольствием в ближайшие селения. Оказалось, что Махно создал вокруг Ниамеи зону "выжженной земли". Махновцы заставляли негров покидать свои деревни, а дома тех, кто отказывался это сделать, сжигали. Родион Малиновский выступал против подобных действий, но атаман был неумолим.

— Местная ведьма предсказала мне, что только с помощью огня я смогу одолеть французов, вот я и исполняю её предначертания. Если они не согласны с волей Тванги, пусть скажет об этом честно и открыто — заявил Махно, заранее зная, что никто из местных жителей не рискнет тягаться с авторитетом колдуньи. Услышав имя великой и ужасной предсказательницы, они покорно собирали пожитки и уходили, бросая грустные взгляды на взошедший урожай.

Лишившись провианта, Виданлек пришел в ярость.

— Я заставлю этого голодранца уважать себя и Францию — в негодовании воскликнул генерал и приказал готовиться к переправе через Нигер. Для этого в Ниамеи были вырублены все деревья и разобраны уцелевшие от огня дома.

Подобные приготовления нельзя скрыть от глаз противника и когда десантная флотилия приблизилась к противоположному берегу, по ней открыли огонь. По плывущим плотам и лодкам били из минометов, строчили из пулеметов, в их сторону неслись дружные залпы.

Попав под столь мощный шквал огня, некоторые из лодок переворачивались, плоты теряли управление и на радость местным аллигаторам с них в воду сыпались люди. Не проходило и пяти минут как возле терпящих бедствие людей не появлялись крокодилы, и в мутных водах начиналась отчаянная борьба за спасение жизни.

Подобная картина отнюдь не способствовала повышения смелости у остальных солдат, но повинуясь приказу командиров, он продолжали грести вперед. Предугадывая подобный сценарий развития событий, Виданлек приказал атаковать противника широким фронтом, справедливо полагая, что на полноценную оборону у Махно не хватит сил.