Крепость Клыкастых Черепов была мне нужна, и с полного одобрения Санады я принялся разрабатывать план по ее "приватизации" в пользу новой Империи. Прямое столкновение с войсками хобгоблинов, как уже было сказано, имело слишком маловероятные шансы на успех, а потому я решил попытаться сыграть на низменных инстинктах своих будущих врагов. На кровожадности, алчности и расовой ненависти.
* * *
В сыром помещении, чьи стены во многих местах поросли густым мохом и плесенью, стоял старый застоявшийся смрад, ничем не похожий на привычную вонь допросных комнат в таким местах, как подземелья рейвенгардской цитадели или казематы тайной службы Мёксбренга. Пожалуй, основная разница заключалась в том, что здесь не хватало тошнотворных "ароматов" от разлагавшихся трупов, которые зачастую развешивали под потолком в железных клетках. Так сказать, в назидание и для наглядного примера для тех новых пленников, кто решится вдруг заартачиться. Но хозяева этого места не привыкли столь нерационально расходовать запасы вполне съедобного мяса.
Человек, безвольно обвисший на грубо сколоченном кресте, установленном под углом к полу, с большим трудом подавал признаки жизни. Его грудная клетка часто вздымалась, но глаза были закрыты, а голова бессмысленно болталась, с тех пор, как он лишился сознания. Ожоги в тех местах, где раскаленное железо коснулось обнаженного тела, следы ударов "шипастой" плетью и сломанные посиневшие пальцы на руках явственно и без прикрас указывали на то, что пришлось пережить несчастному. Троица "заплечных" мастеров в кожаных "кузнечных передниках", оттирая пот и отдуваясь, развалилась на скамье за кривоватым столом в углу. На столешнице перемежались деревянные кружки, наполненные сивушной брагой, куски обжаренного на углях мяса в круглобоких глиняных мисках и местами обгрызенные куски черствого хлеба. Во главе возвышался пузатый бочонок, на котором были сложены плети, клещи и кое-какие другие "инструменты". Судя по стершемуся клейму, когда-то в данной емкости хранилось пиво из гномьей пивоварни Гломстанга, но ныне содержимое бочонка разительно отличалась по качеству, причем не в лучшую сторону.
— Хватит жрать, ублюдки, — хриплый голос, прозвучавший из темноты, прервал трапезу "палачей", вскочивших со своих мест.
Из густой темноты, которую не мог разогнать красный свет от чадящих факелов, появился рослый угрюмый хобгоблин в тяжелой пластинчатой броне, явно переделанной из пары комплектов, сработанных дварфами. За его спиной маячила еще одна смутная тень, но этот сопровождающий предпочел не переступать границу света.
— Очухайте его!
Один из хобгоблинов тут же бросился исполнять повеление командира и, подхватив из угла ведро с грязноватой водой, с размаху окатил ею жертву "допроса". Мгновенно очнувшийся человек громко закашлял и застонал, пару раз слабо дернувшись из стороны в сторону, но грубые металлические скобы надежно фиксировали его.
— Ну, что, выбл*док?! — ощерив свои кривоватые темно-желтые клыки, вожак хобгоблинов сделал два шага вперед, так чтобы допрашиваемый увидел острые железные "носы" его высокие сапог, охваченных кольцами стали от лодыжки до самого верха. — Ты обдумал мое щедрое предложение?
— Я... ничего... не зна... — срывающимся шепотом начал отвечать человек, но хлесткий удар по лицу не дал ему закончить.
Голова пленника мотнулась в сторону, запекшиеся и уже не раз разбитые за сегодня губы снова лопнули, и на пол брызнуло кровью.
— Сучара, — с брезгливой злобой выплюнул вождь. — Ты думаешь, мы тут все конченные долбо*бы?! Что у нас вместо мозгов блевотина тролля?! И мы не сумеем даже понять, что это такое?!
Хобгоблин с надсадным рыком сунул прямо в лицо измученному человеку скомканный и относительно чистый кафтан из недорого, но добротного сукна, который до этого все время держал в левой руке. На темно-серой материи хорошо выделялись, вышитые красной нитью, гербовые знаки.
— Торговый дом Телль-Йоргов, сука! Магистрат Гломстанга! — не удержавшись, хобгоблин врезал пленнику снова. От чего тот едва не лишился сознания.
Стоявшие рядом "заплечные" мастера хмуро переглянулись, совместно отметив и осудив подобный "непрофессионализм", но все-таки не посмели вмешиваться в методы работы своего командира. А вот спокойный голос, прозвучавший сзади из темноты, посмел.
— Урбрак, прекрати мордовать эту падаль. От него не станет больше пользы, если он тупо сдохнет от твоих побоев.
— Знаю, — с легкой ноткой неудовольствия откликнулся вождь и, швырнув кафтан палачам, ухватил человека за слипшиеся волосы, поднимая его голову и заглядывая в изможденное лицо. — На что ты надеешься, погань? Что твой недомерок-хозяин примчится сюда, чтобы спасать тебя? Ты полный кретин, если всерьез надеешься на это! Странно, что ты так и не понял, где оказался сейчас. Это — Атар, сученыш, Проклятые Земли! Мертвые болота, где есть лишь закон грубой силы! И сейчас он на моей стороне, и только от моего желания будет зависеть — прожить тебе еще несколько лет в качестве кланового раба или уже к вечеру быть поданным на стол моим солдатам в качестве ужина! Пройдя перед этим всю бездну боли и страданий, на какие только у нас хватит воображения!
— Я... ничего... не... — зашевелил губами пленник.
— Грах! Жаровню! — рявкнул Урбрак, не отпуская голову человека.
Остальные хобгоблины быстро засуетились, подтаскивая к кресту многорядный стеллаж с "инструментами" и пыхавший жаром железный короб с раскаленными углями. При виде этого глаза пленника непроизвольно расширились, а горло издало какой-то булькающий звук. У вожака подобная реакция вызвала новую кровожадную усмешку.
— Сначала, мы вырежем тебе из спины пять или шесть ребер, боль от этого адская, но ты уже немного привык к такому, а потому сознание не потеряешь. Все раны будут сразу прижигаться раскаленным железом, а значит, умереть от них быстро ты тоже не сможешь, — принялся расписывать все в красках хобгоблин. — Потом мы еще немного пошуруем горячими иглами в твоих глазницах, и в качестве последнего — раздавим во-о-он теми плоскими клещами твою мошонку! Чтобы проверить так ли крепки твои яйца, как ты пытаешься нам показать!
— Не надо... пожалуйста... — все тело человека начала сотрясать крупная дрожь, а в глазах появились разгорающиеся искры страха. — Прошу... хватит... боли...
Поняв, что жертва "дозрела", Урбрак сделал короткий останавливающий жест в сторону палачей и, снова посмотрев на жертву, грубо с напором рыкнул.
— Тогда говори, паскуда!
И человек заговорил, не пытаясь больше корчить из себя безымянного героя. Как сказали бы пыточные мастера, "потек как масло". И надо отметить, что его этот рассказ Урбрака порадовал, причем довольно сильно. Предчувствия вождя хобгоблинов насчет большой и славной добычи полностью подтвердились.
Пленника звали Стэн по прозвищу Молчаливый. Узнав об этом, все хобгоблины, что были в помещении, немало похохотали. Стэн действительно служил приказчиком в торговом доме Телль-Йоргов, известнейших ювелиров Гломстанга. И пару месяцев назад в этом гномьем клане произошло значительное событие. Глава семьи принял неожиданно щедрое предложение от торговой гильдии Рейвенгарда и решил перебраться на побережье из гор вместе со всеми свои сродственниками, мастерскими и богатствами, накопленными за долгие годы существования клана. Магистрат Гломстанга однозначно воспринял такой ход со стороны Телль-Йоргов как предательство интересов города. Никаких грубых мер, конечно же, предпринимать никто не собирался, но клан лишили торговой лицензии и запретили заключать подрядье с опальными гномами всем городским наемникам. А ведь путь из Гломстанга до Рейвенгарда был длинен и очень опасен, пускай в дорогу на этот раз и собирался не простой караван, а целый дом.
Однако ушлые ювелиры быстро смекнули, что слишком уж большой "торговый караван" будет двигаться медленно и может за это время привлечь к себе слишком пристальное внимание очень многих обитателей болот. В результате, семейство разбило свои пожитки и людей на три равные части и отправило в путь по очереди. Хотя нанять бойцов для сопровождения в достаточном количестве гномы не могли, зато так оставался шанс, что каждый караван сумеет добраться до Рейвенгарда своими силами. Для Стэна выпал жребий ехать во втором отряде, через неделю после первого. В их возах в основном были сложены инструменты и разный скарб для мастерских, которые должны были быть развернуты на новом месте. Но в отличие от первого каравана, проделавшего путь, вроде бы, успешно, этой группе не повезло. Во время ночного нападения каких-то гноллов на лагерь караванщиков, Стэн получил удар по голове и лишился сознания. Очнулся приказчик, уже за пределами бивуака, когда гноллы волокли его в свое логово. Каким-то чудом ему удалось сбежать, уйдя и от вражеских стрел, и от снаряженной погони. Проскитавшись по опасным болотам несколько дней, человек вышел к стенам Костяного Замка, голодный, измученный и потерявший всякую надежду.
На самом деле, то, как купеческий прихвостень сменил холодные неприветливые топи на уютную сырую камеру пыточной, Урбрака занимало мало. Куда больше вождю оказались интересны забавные детали о третьем, последнем караване гномов, что тоже должен был выдвинуться в Рейвенгард, выждав недельную паузу. Ведь именно в телегах у этой группы должны были находиться две трети богатств клана Телль-Йорг, а кроме того, ювелирный товар, нераспроданный в Гломстанге, и материалы для новых побрякушек. Лишь только представив себе на пару мгновений все то, что могло отыскаться в повозках этого отряда, Урбрак едва не заорал от восторга. По затопленным дорогам Атара в этот раз двигался настоящий "великий куш", как говорили о нем хобгоблинские сказки. И хотя порой, на памяти клана, эти "истории для мелких гоблинят" оборачивались правдой, и кто-нибудь из болотных племен умудрялся заполучить невиданное богатство, не идущее ни в какое сравнение даже с разграблением крупных деревень, но это бывало крайне редко. И всегда с кем-нибудь другим... Однако, терять такую возможность и по-прежнему быть среди этих "других" Урбрак не желал!
Шагая по коридорам крепости в сопровождении шамана Греншаха, хозяин Клыкастых Черепов раздавал приказы подбегавших к нему младших командиров.
— Собрать всех варгов и наездников во дворе! Проверить оружие и снаряжение! Каждому взять двойной запас ремней и мешковины! Выдать всем с собой провианта на десять дней!
От слов, прозвучавших из уст Урбрака, в глазах у бойцов мгновенно разгоралось знакомое пламя жестокой радости от предвкушения битвы. Команды вождя могли означать лишь одно — намечается большой поход. А большой поход — это большая добыча и слава для тех, кто сумеет выжить и показать себя в схватке лучше других.
— Ты так уверен, что словам этого выродка стоило доверять? — задал вопрос Греншах, после того, как рядом уже не осталось посторонних ушей.
— Боишься, что он оговорил себя, лишь бы не испытывать больше боли? — хмыкнул лидер хобгоблинов Старой Крепости. — Если так, то когда мы разочарованные вернемся обратно, то ему не повезет еще больше...
Свернув в боковой проход и миновав пустующее помещение караульной, хобгоблины вышли на широкую открытую галерею, откуда открывался прекрасный вид на главный крепостной двор. Сверху между стенами и башнями протянулись настоящей паутиной подвесные мостки, напрямую соединявшие разные уголки крепости. На них тоже стояли часовые-лучники, но куда больше шума и гама сейчас творилось внизу, на истертой брусчатке самого двора. Солдаты и варги уже выстраивались для выхода в рейд, ругались и перерыкивались между собой, набивали заплечные мешки и грубые кожаные сумы на боках у зверей всем самым необходимым для стремительного перехода, которыми так славилась "волчья конница", а также проверяли броню, оружие и прочее снаряжение.
— Нет, этого я не боюсь. Ему вроде бы не было смысла лгать, — нахмурившись, ответил шаман и встал рядом с Урбраком, опершись на свой окованный посох и кутаясь в плотный черный плащ, подбитый мехом, с глубоким капюшоном. — Но что-то в последнее время у меня нехорошее предчувствие... И этот район к тому же...
— Мы давно не ходили промышлять на дорогу, пограничные деревни Кимвалии, в отличие от торговцев, куда менее склонны к тому, чтобы быстро бегать и жестоко обороняться. В прошлый раз мы смогли совершить налет сразу на восемь деревушек, просто раздробив собственные силы, и только одна из групп серьезно пострадала, напоровшись на личную дружину того выбл*дского барона...
— Я помню, — кивнул Греншах. — Но из того района, куда вы собрались, начали доходить странные вести.
— Ты о тех гноллах, что продались караванщикам и охраняют для них дороги? — скривился Урбрак, не скрывая презрения. — Жалки шавки.
— "Жалки шавки" вряд ли бы сумели избавиться от такого количества огров и орков, что обитало поблизости от караванных троп, — заметил Греншах. — К тому же, мы потеряли три пеших патруля в том направлении за последнюю неделю, а в Крепости и возле нее поймали уже четверых странных крысюков.
— Ты не говорил мне об этом, — нахмурился вождь. — Про исчезнувшие дозоры я знаю, но дозоры пропадали и раньше. А крысы. Крысы всегда ищут чего бы украсть, что плохо лежит, и где бы поживиться чужим добром. Или в этих было что-то особенное?
— Крысюки, зажатые в угол, всегда сражаются до последнего, это не новость, — ответил шаман. — Но одного твои воины сумели схватить живьем. Так вот, он, даже будучи связанным и с переломанными лапами, умудрился покончить с собой. Проглотил язык.
— Может быть, он был просто чокнутым? — скривился Урбрак.
— Не исключено, — осторожно отозвался Греншах.
— В любом случае, ты зря переживаешь! Я беру с собой всех варгов, а это две сотни мечей и еще столько же крепких челюстей. Ни один караван не выдержит атаки такого числа закаленных рубак. Да, даже если там вдруг появятся все эти гноллы и бросятся на помощь к недомеркам, у них не будет шансов против такого числа.
— Ты прав, конечно, прав, — снова кивнул шаман, но в его голосе не было уверенности, а взгляд по-прежнему оставался задумчивым и затуманенным.
— Вернусь с великой добычей, и славно гульнем, братишка! — вождь "по-дружески" ударил Греншаха кулаком в плечо. — А пока оставляю на тебя, как обычно, наш Замок. Пригляди за ним хорошенько!
— Разве я когда-нибудь подводил тебя? — с некоторой обидой откликнулся верховный шаман. — Или напомнить, кто именно вытащил твою порядком попорченную шкуру уже, буквально, из-под самых сабель и копий озверевших Черепов?
— Любишь ты вспоминать об этом, — хмыкнул Урбрак. — Особенно при дележе моей доли.
— А как же иначе? — отозвался колдун. — К тому же, ты ведь наверняка, опять возьмешь с собой кого-то из моих учеников?
— Да, Кхара и Вродха, они ведь по-прежнему лучшие?
— Лучшим по части сотворения заклинаний в нашем племени был и будет только один, — прищурившись, хмыкнул Греншах, — уж об этом я позабочусь. Но эти двое как раз идут после него.
— Только одно твое слово, брат, и в походе с ними могут случиться самые неожиданные вещи, — протянул с намеком Урбрак.
