После Пламени. Венец Феанора

Не потому ли так всполошились когда-то Валар? Они прочили Арду во владение Детям, а для меня Дети всегда были частью мира. Моего мира. И не более, чем частью.

Люди откроют для меня границы Арды. Да, я останусь здесь, но моя Тема будет звучать повсюду. За пределами этого мира. Там, куда мне иначе не дотянуться. И когда настанет пора для Арды пройти через смерть, тот мир, что родится на месте умершего, тоже будет моим.

3

— Аману нужен свет.

— Так ли уж нужен, Король? — усомнился Ауле. — Эльдар, пришедшие из Эндорэ, привыкли жить в сумерках. И их дети, рожденные в Валиноре, уже освоились. Если Варда сделает звезды ярче, этого будет достаточно.

— А мои творения? — возразила Йаванна. — Они погибнут без света. Уже погибают.

— Ты можешь поступить с ними так же, как в Эндорэ — погрузить растения в сон, — предложил Кузнец. — А животным пищи хватит — разве не так?

— Древа несли не только свет, но и тепло, — напомнила Дарящая Жизнь. — Многие звери без него не выживут. Или ты посоветуешь мне и их погрузить в сон? Уподобить Аман Покинутым землям? Заставить умолкнуть бОльшую часть мелодий?

— Не сердись. Это лишь один из путей...

— И он мне не нравится! Пойти по нему — значит, обречь на гибель собственные творения.

— О чем вы, Поющие? — вмешался Оромэ. — Оставить Аман во тьме — это отступить перед Мелькором.

— Отдать победу Врагу?! — вскинулся Тулкас. — Никогда!

— Успокойся, Доблестный, — заговорил Намо. — Время прежних битв миновало, а для новых еще не подошел срок.

— Аману нужен свет, — твердо повторил Манвэ. — Мы не сумели сберечь Тему Единого в Эндорэ. Нельзя допустить, чтобы она перестала звучать и здесь. Валинор — все, что осталось от прежней Арды. От настоящей Арды, не искаженной Восставшим.

— Я попробую исцелить Древа от ран, — тихо сказала Ниэнна.

— Я попытаюсь вернуть их к жизни, — эхом отозвалась Йаванна.

4

Мелькор внезапно остановил коня и задумался, сдвинув брови.

Я огляделся. Холмы, поросшие хвойным лесом. Поодаль небольшая речушка. Ничего особенного. Мы таких мест уже миновали несчитано.

— Что-то почувствовал? — спросил я, отчаявшись определить по лицу Восставшего, поскачем ли мы дальше немедленно или можно спешиться и передохнуть.

— Наоборот, — Вала смотрел на холмистую равнину с таким видом, словно она в чем-то серьезно провинилась. — Я ничего не слышу. А должен бы. Если так пойдет и дальше, люди пробудятся прежде, чем мы отыщем их.

Тут он добавил несколько незнакомых мне слов на валарине. Или на орочьем — не уверен.

— А что ты ожидаешь услышать? — спросил я.

— Не знаю, — хмуро признался Мелькор. — Квенди до Пробуждения сливались с Музыкой Арды — не отличить. Мы не смогли вовремя их найти.

— А что изменится, если мы приедем к атани позже?

Вала пожал плечами.

— Может быть, ничего. А может, они успеют принять Тему Единого, как сделали это эльфы.

— Каким образом? — удивился я. — В Эндорэ гораздо больше твоей Музыки.

— В материи. Но если Эру успеет войти в человеческие сны...

Он осекся. Покачал головой, словно до крайности изумленный чем-то. И слез с коня.

— Жди, — тихо и отрывисто сказал Восставший. — Отдыхай пока.

Я не успел возмутиться приказным тоном Валы: он растянулся на траве и тут же уснул. Я хмыкнул. Ну, и горд Мелькор! До нелепого, до смешного. На все готов, лишь бы не признаться, что просто устал.

5

Чужие сны. Целый мир, похожий и не похожий на ту реальность, в которой я привык действовать. У меня никогда не хватало времени, чтобы разобраться в Музыке Ирмо. А может, и интереса: мне больше по вкусу заниматься материей, чем иллюзиями или тем более снами.

Беспорядочная россыпь мелодий — словно перебираешь камешки на морском берегу. И не просто перебираешь, а должен найти среди них те, которых не было прежде. Необычные.

Зубы с хрустом впиваются в плоть, по подбородку бежит теплая струйка крови. Вкусно. Забрать оружие у добычи — пока остальные не подоспели. И еще — вот эти яркие штуки.

Нет, не то. Это явно какой-то орк. Отбрасываем камешек — и другие, ему подобные. Работаем дальше.

Кровь. Ярость, заглушающая все прочие чувства. Клинок в руке. Свист стрелы совсем рядом — мимо. Прыжок. Удар. Кровь.

Хм... опять орк, что ли? Как это я его пропустил? Хотя, нет, тут что-то другое...

Кровь на белых камнях. Кровь на досках палубы. Кровь на руках. Алые брызги на полотнище паруса.

А-а, это же нолдо! Нолдор мне сейчас не нужны. Отбрасываем, ищем дальше. Камешков-мелодий становится меньше.

Запах близкой добычи щекочет ноздри. Хвоя мягко пружинит под лапами. Будет мясо, много мяса — скоро. Стая идет по следу. Стая поет.

Вот это да-а! Так волколаки тоже, оказывается, сны видят! Не знал.

Звезды смотрятся в воду. Играет флейта. Пальцы перебирают стебли — плетут венок. Лазоревые цветы, золотые, белые. Нарядный убор к празднику.

Эльф из тех, что остались в Эндорэ. Такие камешки — тоже в сторону.

Тепло. Спокойно. Мягкое прикосновение.

М-м, что-то новое? Неужели — отыскал?!

Покачивание. Певучие голоса. Ласковые мамины руки.

Н-нет, это эльфийский младенец. Не человек.

Пятна цвета перетекают друг в друга, сливаются, вспыхивают и гаснут. Фиолетовое, синее, красное. Искры зеленого. Белые и желтые линии. Малиновые зигзаги. Всплески оранжевого.

Странный сон. Мелодия, для которой еще не нашли формы?

Звон — тонкий и нежный, словно голоса крошечных колокольчиков. Басовитый гул. Свист. Шорох. Скрежет.

Вот оно! Сон существа, еще не знающего значения цветов и звуков, еще не видевшего мира, лишь готовящегося прийти в него.

Я нашел!

Черное, зеленое, желтое сменяют друг друга. Далекий грохот. Жар. Огромная ящерица открывает зубастую пасть, раскидывает золотые перепончатые крылья. Ее дыхание обжигает...

Стоп! Это еще что за создание?! Я не пел ничего подобного. И никто из моих майар: я бы знал, такое невозможно сотворить незаметно. Валар? Нет, совершенно не созвучная им мелодия.

Значит... новое. Младшие Дети Песни умеют придумывать новое! Ну, люди! Кому же и быть моим народом, как не вам!

Я сделаю вам подарок. Я воплощу это огнедышащее существо. Насчет крыльев пока не уверен, посмотрим. А впрочем, возможны разные варианты. Вы оцените.

Но это позже, конечно. Пока — надо найти источник новой мелодии. Место, где вы ждете моего прихода. Теперь это нетрудно сделать.

6

— Мне не исцелить эти раны, — тихо вздохнула Ниэнна. — Яд проник слишком глубоко.

— Ты сделала все, что могла, сестра, — Йаванна, сидевшая около мертвых Древ, выпрямилась. — Теперь попробую я.

Она вкладывала в эту мелодию все силы, всю любовь к своим творениям — и убитым страшной союзницей Восставшего, и гибнущим теперь без тепла и света.

Она пела — и на иссохших ветвях набухали почки. Казалось — вот-вот они лопнут, выпуская клейкие язычки молодых листьев. Но почки чернели и рассыпались пылью.

Наконец Дарящая Жизнь замолчала, бессильно уронив руки вдоль тела. Ниэнна подошла и обняла ее.

— Пойдем, сестра. Здесь уже ничего нельзя сделать.

— Нет! — Йаванна вскинула поникшую было голову. — Они живы — я чувствую. Собирай Круг!

Тринадцать Валар встали у подножия холма. Одна Поющая была на вершине, направляя Музыку Хора. Почти без надежды.

Долгое время ничего не менялось. Древа казались обугленными остовами. Лишь сила Поющих уходила, словно вода в песок.

— Нет смысла, Йаванна, — не выдержал Оромэ. — Не стоит продолжать это. Мы попусту тратим силы. Если Восставший вздумает напасть на Аман...

— Смотрите! — Дарящая Жизнь улыбнулась. Впервые с тех пор, как погасли Древа.

На безжизненных ветвях распускались бутоны. Серебристый у Тэльпериона. Золотой у Лаурэлина.

7

Мелькор открыл глаза и поднялся. Взгляд у него был совершенно отсутствующий.

— Едем.

— Куда?

— Туда, — он махнул рукой, показывая направление.

Я не стал приставать с расспросами: Восставший, судя по выражению лица, обдумывал новый замысел. Мастеру в такое время нельзя мешать.

Весь остаток пути — а он был не маленький — мы мчались так, что ветер свистел в ушах. Вала молчал, сосредоточенно глядя вперед.

Наконец Мелькор придержал Бурузуруса. И показал на лес, темневший по левую руку:

— Сюда. Мы уже рядом.

Мы поехали шагом, потом пришлось спешиться: слишком низко нависали ветви.

Люди спали под деревьями на опушке. И на открытом месте поодаль. Их было несколько сотен.

— Что будем делать? — шепотом спросил я у Мелькора.

— Ждать Пробуждения, — так же тихо ответил он.

Я пожал плечами и устроился на пригорке, с любопытством разглядывая людей.

Вы станете первым по-настоящему свободным народом, атани. Орки служат Мелькору. Эльдар, кроме тех, что ушли со мной, слепо верят Валар. Вы будете искать свой путь сами — между Светом и Тьмой, между злом и добром, между красотой и уродством.

Те из вас, что выберут Свет, никогда не смогут полностью искоренить в себе Тьму. Те, что выберут Тьму, все равно будут нести в себе частицу Света.

Вы можете принять Тему Мелькора или его противников. Можете даже думать, что остались в стороне. Это неважно. Каждый из вас будет нести в себе отзвуки обеих Тем.

Вы никогда не сможете завершить свой путь и сделать окончательный выбор. Все, что вы построите, рано или поздно будет уничтожено, но, разрушая, вы будете закладывать основу для новых творений.

Вечные сомнения. Вечный поиск. Вечная погоня за невозможным.

Валар дали эльдар покой, как высшее благо. Вы никогда не будете знать покоя — и превзойдете даже нолдор. Я помогу вам в этом. Я сам буду вас учить.

8

Спите.

Я не потревожу ваш сон. Моя Музыка вплетется в него, чтобы остаться в вашей памяти смутными образами, стремлениями, еще не осознаваемыми разумом. Так семя падает в землю, чтобы прорасти в свой час.

Наступит срок, и вы придете, чтобы служить мне. Но это будет не конец вашего пути — начало. Ваша дорога уведет вас намного дальше, за пределы Арды, к новым мирам, творцами которых вы станете. Мое прошлое станет вашим будущим.

Спите.

Я бесшумно хожу среди вас. Вслушиваюсь в ровное дыхание. Вглядываюсь в спокойные лица. Вот рыженькая девушка лежит, свернувшись калачиком и подложив ладони под щеку. Я склоняюсь над спящей и осторожно отвожу волосы с ее лица. Пушистые ресницы вздрагивают, и она улыбается во сне. Храбрая девочка. Точно так же, с улыбкой, ты будешь идти по жизни, не зная, что ожидает за очередным поворотом — и любые опасности отступят перед твоим бесстрашным взором.

Вот белокурый великан раскинул руки, словно обнимая землю. Я дам тебе силу — и никакой труд не будет слишком тяжел для тебя, и никогда не повергнут тебя враги. То, что ты захочешь удержать, ты удержишь.

А этот черноволосый юноша невелик ростом и тонок в кости. Но в рисунке бровей, в линии рта уже сейчас угадывается непреклонная воля. Будущий вождь. Мне нужны такие, как ты. Я дам тебе власть, мальчик. Именно это нужно, чтобы все твои способности полностью проявились. Так гранят камень, чтобы раскрыть дремлющую в нем красоту. Так раздувают костер из тлеющих углей.

Спите.

Вы не будете страшиться моей Темы. Сейчас она становится частью вас, а вы — ее частью. Я сделаю вас упорными — и хитрыми, отважными — и осторожными. Вы будете неприхотливыми и живучими, словно орки, но в мудрости и способности ценить и создавать прекрасное сравняетесь с Перворожденными и превзойдете их. Хищники — и творцы. Воины — и художники. Вы соедините в себе противоположные начала — и в этом будет ваша главная сила. Даже смерть ваша будет лишь началом новой жизни.

Спите.

Мир будет принадлежать нам — мне и вам, людям.

Квенди отвергли мою Музыку. Орки не способны ее воспринять. Что ж, и те, и другие склонятся перед вами.

9

Йаванна бережно сняла круглый золотой плод, налившийся соком на ветви Лаурэлина. Помедлила в ожидании, но цветок, распустившийся на Тэльперионе, так и не дал завязи: у Серебряного Древа не хватило сил. Нежные лепестки начали вянуть. Дарящая Жизнь едва успела сорвать цветок прежде, чем тот померк.

— Древа умерли, — ровным голосом проговорила она. — Вот все, что от них осталось.

— Этого хватит, чтобы осветить Аман. — попытался утешить супругу Ауле. — Я сделаю два прозрачных сосуда, и мы установим их на вершине горы.

— На весь Валинор их света не хватит, — возразила Варда. — Нужно, чтобы они двигались. Как мои звезды.

— Ладьи, — предложил Ульмо. — Подобные тем, в каких плавают по воде эльдар.

— Ты сумеешь сделать их достаточно легкими, Ауле? Чтобы мои ветра смогли удерживать их в небе?

— Да, Король. Но ладьями должен кто-нибудь управлять. Хранить свет. Следить, чтобы он достиг каждого уголка Амана.

— Не только Амана.

— Мой Король?

— Мы осветим всю Арду, — решительно сказал Манвэ. — Эндорэ тоже. У Детей, оставшихся там, должна быть хоть какая-то защита от Тьмы Старшего.

— А граница? — покачал головой Намо. — Две Темы слишком различны. Ладьи не смогут преодолеть рубеж между ними.

— Не смогут — значит, вернутся, — ответил Владыка Ветров. — Но попробовать мы должны.

10

Я смотрел на спящих и улыбался. Как я мечтал когда-то подарить квенди свою Музыку! Свой мир. Свою силу. Как я ждал их прихода! Ждал их радости, изумления, восхищения, благодарности. Встретил — ужас. Непонимание. Отвращение. Потом — ненависть.

Тогда я начал опыты с орками. Сложные, с непредсказуемым результатом. Развивая одни черты, приходилось жертвовать другими. Усилив плотское влечение и сняв все ограничения для его проявлений, я во много раз увеличил плодовитость орков, но любить они разучились. Свирепость и бесстрашие в бою обернулись драчливостью и жестокостью. Ради выносливости и силы пришлось пожертвовать красотой и утонченностью. Я не успел привести мелодии своих подопечных к гармонии: началась война. Орки частью погибли, частью разбежались и, предоставленные самим себе, превратились в полузверей. Из первого поколения не осталось почти никого.

Те, кого я хотел видеть своими Детьми, стали Детьми Диссонанса. К счастью, их легко было заставить слушаться. Отчасти из страха, отчасти потому, что им был нужен сильный вожак. Воля, держащая их в узде и не позволяющая перебить друг друга в борьбе за лучший кусок.

Мы сделали из них воинов, готовых идти в огонь и в воду, потому что моего недовольства или гнева Саурона они страшились больше, чем любых врагов. И еще потому, что мы обеспечивали им хорошее оружие и кормежку.

Командиры перегрызли бы за меня глотку любому, потому что я давал им вожделенную власть. Рядовые пошли бы на все, чтобы занять место командиров. И все они были моими слугами. Покорными, преданными — и совершенно чуждыми мне.

И вот теперь в Арду пришли люди. Те, кто способны творить новое — пусть пока лишь в своем воображении, в причудливых, неожиданных снах. Те, кому принадлежит будущее. Те, кто должен запомнить, принять и полюбить мою Музыку еще до Пробуждения. Не слуги — наследники. Продолжатели Песни.