Вот это я влип (рабочее)

Ближе к вечеру пришла уставшая Анна, — Восемь тяжелых, у всех ранения в спину, из них три десятника первой роты. Рубили их конные, для спешенных раны расположены слишком высоко. У нас завёлся скрытый враг. Что думаешь делать?

— Первые меры уже принял. Первую роту пришлось расформировать, из числа прибывшего пополнения выявлены наёмники трёх воевод, которым ставилась задача моего физического устранения и разложение дружинников, склонение их к прекращению боевых действий и возвращение с уже захваченной добычей домой. Допросы ещё идут, так что картина полностью ещё не ясна. Но уже сейчас понятно, что это дело рук императора Веспа, вернее его золота. А ведь я просил Рао прислать доверенных бояр на должность воевод, а он прислал крыс.

Не волнуйся, Аннушка, планы менять не будем. Завтра после публичной казни предателей отправимся к лагерю основных сил императора. Знаешь, мне даже захотелось, чтобы он узнал о нашем приближении и вывел свои войска в чистое поле, а то я боюсь повторения того бардака, что был, когда мы громили доспешных.

— Мне нужны ещё четыре возка для транспортировки раненых в наш лагерь. Я их почистила и зашила, но им нужен покой и хороший уход, а я даже не знаю, как они перенесут дорогу.

— Слышишь, кандидат наук, а у вас что, полевую хирургию и организацию эвакуации раненых не преподавали? Самый простой способ, подвесить носилки с ранеными на ремнях, но так, чтобы они сильно не раскачивались, но и не закрепляя их намертво. Сейчас я тебе чертёжик от руки сварганю.

На такой случай в штабной палатке всегда был запас пергамента, перьев и чернил, так что много времени это не заняло. Больше пришлось объяснять Анне как всё это крепить в возках, но как говориться, — 'с помощью зубила и какой-то матери' я справился.

— Знаешь, брат, я поражаюсь разнообразию твоих знаний. Раньше я считала всех офицеров грубыми солдафонами, знающими только 'есть, так точно' и умеющими виртуозно материться.

-Эти наблюдения ты сделала в Бурденко? Не забывай, что этот госпиталь для блатных и приближённых. Простому смертному попасть туда очень трудно. А подавляющее большинство блатных из холуёв. Ладно, не будем о больном и болезнях армии, тем более, что всё это осталось там, куда нам уже не вернуться. Если у тебя всё, то иди отдыхай, а мне ещё надо поработать с разведчиками, оружейниками, а затем завернуть к Карлу. Как думаешь, если я ему пожалую боярский титул с небольшой вотчиной, это сильно разозлит царских лизоблюдов?

— Конечно разозлит, да ещё как, только зачем тебе это надо?

— Хочу почистить царское окружение от спесивых и готовых на предательство, но, как говорится — всему своё время. Всё, иди, не мешай работать.

— Ко мне не хочешь заглянуть, проведать раненых?

— Прости, сестрёнка, не до этого сейчас, да и твоей заботы им вполне хватает.

Анна ушла, а я стал читать донесения наших разведчиков, которые с их слов составлял Жан, оставляя самое важное. А важным было то, что всё пятитысячное войско пришло в движение и направляется к перевалу, в уверенности, что доспешные уже хозяйничают в Сармате. Итогом всех этих донесений известие, что к войску присоединились отряды некоторых воевод и теперь эта орда насчитывает около семи тысяч человек. По последним данным, двигаются они двумя колонами по разным дорогам и должны соединиться возле какой-то деревушки почти пред самым перевалом. Это обстоятельство я и решил использовать, чтобы разбить их по частям. Однако слухи о том, что первый отряд доспешных оказался почти полностью уничтожен невесть откуда взявшимся войском Сармата достиг ушей императора или его полководца, так что движение колон сначала остановилось, а затем они попятились назад и воссоединились у городка Сибур.

Теперь и нам приходилось держать ухо востро, чтобы раньше времени не раскрыть свои намерения, так как боярин, которому было доверено руководить войсками, оказался весьма сведущим в военном деле и в разные стороны были отправлены разъезды и небольшие заставы, чтобы обнаружить нас.

Устин присмотрел неплохое место для генерального сражения, которое облегчало действия конницы и затрудняло перемещения спешенных воинов. Рекогносцировка, проведённая мною лично, подтвердила его выводы о благоприятном рельефе местности и возможности устройства простейших инженерных заграждений. Более того, у меня возникло несколько интересных мыслей о том, как нанести урон противнику ещё до начала главного сражения. Суть моего плана заключалась в том, чтобы создать специальные укрытия для стрелков и оттуда обстреливать проходящие мимо отряды атакующей пехоты. А если они попытаются обойти и выбить моих воинов с позиций, то конница атакует их во фланг...

Пришлось самому облазить всю местность и уже на ней раздать конкретные указания где и что сооружать и строить. Был построен деревянный частокол с местами для стрелков, который перегораживал дорогу к перевалу и с боков имел глубокие овраги, которые не так-то просто было преодолеть. Количество амбразур составляло ровно треть от наличия стрелков и позволяло после залпа второй шеренге занять свои места и прицелиться перед залпом, после этого вступала в действие третья шеренга, а первая к этому времени уже заканчивала перезарядку арбалетов. На всё про всё я выделил по десять болтов на каждого, после чего им следовало оставить свои позиции и отойти на вторую линию обороны. Она состояла из возов и телег без колёс, за которыми могли укрыться все стрелки разом и вести выборочный обстрел противника. Пять болтов на человека, после чего очередное отступление, но предварительно следовало поджечь телеги и возки. А уж затем, когда пехота вырвется на простор, дать ей немного продвинуться вперёд, для чего изобразить беспорядочное отступление стрелков, а затем атаковать таранным копейным ударом в самый центр наступающих. Прижать их сначала к догорающим телегам, а затем загнать в узкое дефиле между оврагами, где и добить окончательно. При всём при этом пятая рота в свойственной ей манере должна обойти противника и ударить ему в тыл, громя полевой лагерь и обоз, внося сумятицу, неразбериху и панику. Роль наживки в виде стрелков должны будут играть мои гвардейцы, как наиболее дисциплинированные и управляемые дружинники. Лишние потери мне были ненужны, а они были неизбежны, если не действовать слаженно и в соответствии с сигналами управления. В этот раз в резерве я оставлял только свой личный десяток, зато решил расчехлить карабин и использовать его по полной программе...

Войско императора Веспа клюнуло на наживку, ведь пятая рота заранее ушла на свою позицию и семитысячной орде противостояло чуть более тысячи человек, часть из которых была спрятана в лесу в двух лигах от поля боя. Наши войска стремились создать у противника впечатление лёгкой победы и малочисленности.

На подготовку к сражению у нас получилось пять дней, хотя я рассчитывал только на три дня. Задержка, как я потом узнал, была связана с прибытием императора и его желанием лично командовать разгромом этих недомерков из Сармата, что попробовали бросить вызов могучему и непобедимому войску империи. Кстати, количество имперских войск возросло до девяти тысяч, в основном за счёт боярского ополчения, что решило принять участие в разгроме врага и захвата новых владений и грабеже побеждённых.

Радовало только одно, — никакого взаимодействия между отрядами ополчения не было, каждый действовал в меру испорченности своего боярина и их войска более походили на неорганизованную толпу, нежели на войска. Основную угрозу представляла имперская полутысяча и те пять тысяч, что готовились заранее к вторжению в наше царство. Я предполагал, что у полководца, поставленного рулить войском вторжения, было достаточно времени, чтобы если не потренироваться в совместных действиях, то хотя бы о них договориться, но Жан меня заверил в том, что единства у них нет и четыре отряда поместной дружины соперничают между собой. Это тут же мне напомнило о разгроме объединённого княжеского войска на Калке из-за спеси и распрей между князьями, их спорах о первенстве и старшинстве...

Утро перед сражением выдалось тихим и безветренным. В безмолвном молчании мои гвардейцы занимали позиции и готовились к бою. Наступило тревожное ожидание. Внезапно тишину нарушил многоголосый вопль радости — это император вышел поприветствовать свои непобедимые войска, после чего уже тишины не было. Имперцы выходили на поле и строились в боевой порядок в виде гомонящей толпы, а потом нестройными рядами пошли на штурм наших укреплений. По моим прикидкам в первой волне атаки участвовало никак не менее полутора тысяч воинов. Их встретили дружные залпы арбалетчиков, а так как смена осуществлялась достаточно быстро, то даже у меня сложилось впечатление, что стрельба ведётся из автоматического оружия. Наступающие отхлынули, усеяв поле перед частоколом множеством убитых и раненых. Наступила небольшая передышка. К чести полководца, он быстро сообразил и первые ряды атакующих прикрылись большими деревянными щитами. Стрелять теперь на предельных дальностях не представлялось возможным и нам пришлось подпустить имперцев на тридцать — сорок шагов, именно с этого расстояния болты пробивали щиты насквозь. Дважды к имперцам подходило подкрепление, и они дважды доходили до частокола и, даже, его частично разрушили.

Был отдан приказ отступать на второй рубеж обороны и мои гвардейцы организовано отошли, забрав с собой семь человек раненых, которых ещё не успела эвакуировать в тыл служба спасения. Победный рёв, треск ломаемых брёвен и имперские флаги над частоколом. Очередная порция подкрепления догоняла первую волну или то что от неё осталось. Быстро и без суеты стрелки заняли места за телегами и возами, здесь уже они действовали самостоятельно, но позиции без приказа не покидали. Пять болтов — это пять минут боя, так я думал вначале, а оказалось, это почти полчаса непрерывного обстрела, что позволило сбить наступательный порыв имперцев после захвата первого рубежа. Посчитав, что этого времени более чем достаточно для того, чтобы подготовить телеги и облить их маслом, я отдал приказ на отход и поджёг второго рубежа.

Какими бы храбрецами имперские воины не были, но даже на глазах у императора никто из них не рискнул преодолеть море ревущего огня. В бессильной злобе они смотрели, как убегают эти трусливые сарматовцы, что боятся сойтись в честной схватке лицом к лицу с непобедимыми храбрецами империи Весп. Наконец огонь стал опадать и уже некоторые храбрецы стали перебираться через него, чтобы уже на другой стороне попытаться построиться в колонны для преследования противника. Пришлось ждать ещё минут двадцать, прежде чем основная масса перевалит через остатки второго рубежа обороны и ускоренным шагом, разбившись на две колонны устремиться к нашему лагерю, где царила паника, бегали и кричали специально назначенные люди, ржали лошади и бестолково двигались телеги с поклажей. Складывалось впечатление, что лагерь поспешно оставлен и только немногие возчики ещё пытались хоть что-то спасти из имущества, что было загружено в возки и телеги. Это прибавило сил имперцам, и они перешли с быстрого шага на бег. Внезапно послышался стук множества копыт по сухой земле и в дело вступили мои усиленные конные роты. Вторая и третья, в построении клин, легко рассекли пехоту противника, а четвёртая рота, развёрнутым фронтом, добивала тех, кто уцелел от таранного удара. Прикрытые защитной кожей, с масками на мордах, издалека наши лошади казались страшными чудовищами, на спинах которых восседают воины в блестящих кольчугах, прикрытые щитами и вооруженные острыми копьями, что пробивают любые доспехи и с которых легко стряхиваются тела насаженных.

Воины Веспа в страхе бросились бежать и их вначале прижали к обгоревшим остовам второго рубежа, а потом и к остаткам частокола. Видя такой разгром, император отправил в бой свою личную полутысячу. Это не смогло остановить обезумевших от страха, но могло задержать наше продвижение. Вот тут-то и пригодился мой десяток и карабин, а также, успевшие сесть на своих лошадей и даже частично пополнить свой боезапас, гвардейцы. Сближаться и вступать в рукопашную с ощетинившимися копьями стройными рядами смысла не было, и мы принялись расстреливать элиту императора с расстояния.

Все пятьсот человек остались на поле боя, ни один не побежал и тем самым они выиграли время для императора, что бы он смог 'поспешно отступить для призыва подкрепления'. В этот раз мой приказ пленных не брать касался только боярского ополчения, которое собралось на прогулку в царство Сармат для грабежа и обогащения. Вскоре к нам присоединилась и пятая рота, которая успешно справилась со своей задачей — захватить обоз и разгромить лагерь. От командира роты я узнал, что по пути к полю боя им встретился приличный конный отряд, который они сходу взяли на копье, но всех добивать не стали, так как торопились к нам на помощь. Впоследствии я узнал, что император был выбит из седла и только благодаря доспехам из металла древних, остался цел и даже без видимых ран и царапин.

Победа была полная и окончательная. На поле боя мы остались ещё на трое суток, собирая и сортируя трофеи, оказывая помощь своим раненым и десятку имперцев из элитного отряда, пока пленные хоронили своих павших. После чего, отрезав каждому по одному уху, их отпустили по домам, предварительно предупредив, что если они в следующий раз попадут в плен, то их просто повесят или закапают вместе с погибшими живьём.

Свою задачу моё войско выполнило с минимальными потерями, надолго отбив у императора охоту и желание нападать на наше царство, с целью присоединить его к себе. Трофеи были богатые и не только оружие и доспехи, а также золото и серебро для выплаты жалования, посуда из благородных металлов, меха, шатры благородных и трусливых бояр и много другой всячины.

На следующий день был назначен марш в сторону границы, куда уже было отправлено несколько обозов с добром, правда самые ценные трофеи я придержал и решил сопровождать их лично.

Однако утром все наши планы были порушены. В штабной шатёр вихрем ворвалась Анна.

— Брат, попроси всех выйти.

— Всех? Даже ближних?

— Всех, а потом уже будешь сам решать, кому довериться. — Когда все вышли, Анна без сил опустилась на скамейку, — Имперцы захватили Милу, наследную царевну.

— Действительно сногсшибательная новость, а теперь давай подробности.

— Помнишь, я тебе в самом начале похода говорила, что у меня появилась помощница? А потом несколько раз просила навестить меня, что бы вы могли встретиться? Речь шла о царевне. Она считает себя виноватой перед тобой и решила таким образом хоть немного обелиться в твоих глазах, но ты был сильно занят, и ваша встреча не состоялась. Учитывая, что вскоре должно было состояться решающее сражение, я отправила царевну домой под предлогом сопровождения обоза с имуществом, предназначенного для царя. Она убыла, и я вздохнула свободно, а сегодня под утро мне доставили одного из сопровождавших этот обоз. Во время возвращения на них напали, причём ждали именно их, так как перед ними прошли телеги с припасами для дружины и их не тронули. Охранник уцелел случайно, стрела прошла по касательной и пробив кольчугу, застряла на выходе, а удар мечом, когда добивали раненых, не задел жизненно важных органов. Краем глаза он мог наблюдать, как царевну схватили и потащили в кусты, откуда затем раздались полные боли и отчаяния её крики. Со слов уцелевшего, четыре непростых воина насиловали её по очереди в течении всего светлого времени. Потом прибыл небольшой отряд, который забрал царевну и увёз в неизвестном направлении. Телеги и всех погибших отвезли подальше в лес и там бросили. Ему пришлось почти двое суток выбираться на дорогу, где его и подобрал наш патруль. Только через четыре дня после того, как его нашли, он был доставлен в мою службу спасения. Я сразу его прооперировала, а его лепет о царевне приняла за бред. Как только он пришёл в себя, то тут же всё рассказал мне, а я поспешила к тебе.