— Он погиб!! — маска гнева проступила на лице матери так неожиданно, что даже конвоиры сбледнули. — Мой сын! Из-за тебя, ублюдок! А почему ты, тварь, всё ещё жив?!
Крик ужаса не успел покинуть рта предателя. Потому что в его рот, открывшийся для этого, женщина буквально вбила лезвие...
... Тело с рукоятью, торчащей изо рта, завалилось на землю, более не удерживаемое конвоирами. Рядом с Риотой кто-то с характерными звуками, исторгал завтрак. В руку мужчины вцепилась Иоко. А сам он стоял и, не отрываясь, смотрел на ту седую женщину. А она развернулась, низко поклонилась Такаги Соичиро. Тот в ответ тоже поклонился. И женщина, распрямившись, пошла куда-то деревянной походкой.
'Порядок. Проступок — наказание. Это демонстрация силы'.
— Что вы делаете! — вперед выступила та дама, которая вела беседы о правах.
И как раз в этот момент второму преступнику, подошедший к нему сзади мужчина в годах, стоявший до того во главе строя, прислонил к шее нож. Тетсуя замер, почувствовав холод стали у горла.
— Страх сожрал твою душу, бывший ученик, — сказал мужчина.
Такаги посмотрел прямо в глаза приговоренному. И кивнул. Нож тут же прочертил на горле того красную полосу. Брызнула кровь и Тетсуя, завалившись на бок, хрипя, задёргался. Дамочка смертельно побледнела. А Такаги, бросив на неё, потом и на остальных давящий властностью взгляд, развернулся и в сопровождении жены покинул место казни.
— Риота, — еле слышно сказала Иоко.
А мужчина посмотрел на неё. В её испуганные глаза, на подрагивающие губы...
— Всё будет хорошо, — сказал он.
* * *
Поместье Такаги. Одиннадцать часов утра. Кабинет главы.
Сая вошла в кабинет отца и замерла на пороге. Она всегда слегка робела, когда приходила сюда. Здесь всё говорило о том, что это кабинет человека, который обладает властью. Настоящей, заслуженной, а не купленной за деньги.
Тяжелые панели из тёмного дерева. Высокие окна, глядящие на центральный вход и дорожку от него. Прямо по центру, напротив дверей, у окон, массивный письменный стол, рядом с ним простые, но явно древние кресла. Справа от входа у глухой стены кожаный чёрный диван, напротив него, кресла в таком же стиле. Еще ту стену украшает камон клана Такаги. Кипарис в круге. Слева от входа всю стену занимают книжные шкафы.
— Сая, — раздался глубокий голос мужчины, стоявшего к ней спиной и смотрящего в окно.
— Папа, — тихо отозвалась девушка.
— Прости меня, Сая-тян, — сказал мужчина, глухим, но уверенным голосом. — Я не смог защитить тебя, свою единственную дочь.
Девушка постояла, помолчала... И прошла к столу.
— Нечасто то, что хочешь делать, — сказала она, негромко. — Совпадает с тем, что делать должен.
Мужчина некоторое время постоял, обдумывая слова дочери.
— Ты повзрослела, Сая, — сказал мужчина, поворачиваясь и сталкиваясь взглядом с девушкой. — Раньше ты не читала хагакурэ.
— Это не мои слова, — ответила девушка. — Я же всё ещё... обижена. Но я понимаю, что пришлось тебе на себя взвалить.
— Вот как, — мужчина сверкнул взглядом. — И кто же донес до тебя эту мысль?
— Он... — тут девушка запнулась, явственно борясь с горечью в сердце.
Взгляд главы смягчился при виде тени на лице дочери.
— Это не тот ли Комуро Такаси, что просил твоей руки? — поинтересовался Соичиро.
Сая молча кивнула. Конечно, мама уже рассказала всё отцу. Она вообще никогда и ничего от него не утаивала. Родившись не в Японии, Юрико Такаги удивительным образом стала прямо-таки образцом жены... самурая.
— Да, — тихо, опустив голову, ответила Сая.
Мужчина прищурившись, посмотрел на дочь.
— Ты видела его труп? — внезапно спросил он.
— Что? — опешила Сая.
— Ты видела, как он умер? — повторил Соичиро.
— А... я... н-нет, — смешалась Сая.
— Нисида Кохэку, — веско сказал Такаги-сама. — Считался погибшим два дня. Несколько человек видели, как он упал прямо в толпу мёртвых. На третий день он вернулся и привел с собой троих выживших.
— Значит, Такаси?.. — в глазах Саи вспыхнула надежда.
— Пока ты не увидишь человека мёртвым, — сказал мужчина. — Пока ты не увидишь его лицо среди этих тварей, не нужно терять надежду. Насколько я понял, то, что он укушен, точно не известно?
— Нет, — девушка на глазах оживала. — Папа!
— Сая, — чуть улыбнулся суровый глава. — Конечно, не стоит питать больших иллюзий. У раненого шансов выжить мало. Но, всё же, не стоит раньше времени терять надежду. Если то, что ты рассказала матери, хоть в малой степени соответствует правде, то этот парень вывернется. Но...
Мужчина сделал многозначительную паузу.
— Это было опрометчиво, дочь моя, давать обещание без моего одобрения, — веско сказал он. — Так что ему придется, когда вернется, доказать мне, что достоин моей дочери.
— Папа! — возмутилась Сая.
— Дочь, — с легкой усмешкой отозвался Соичиро.
Девушка гневно посмотрела на отца. И ни слова более не говоря, резко развернулась и стремительным шагом покинула кабинет. Но именно стремительно, пусть даже и злая. Но зато она больше не походила на тусклое подобие на себя же самой.
'Похоже, этот парень действительно что-то представляет из себя, раз Сая так реагирует, — подумал мужчина. — Это интересно'.
* * *
Поместье Такаги. Два часа дня.
Умиротворяющее журчание воды, шелест листьев умэ и сакуры. Стук о камень бамбука соси-одоси. Эта небольшая комната, с выходом на энгаву, с той стороны дома, что была обращена к саду, была явно сделана для неспешных, степенных бесед, кои ведутся между людьми, что в полной мере могут оценить всю утонченность создаваемой тут атмосферы. Одна из таких бесед сейчас тут и происходила.
В комнате, естественно на татами, гайндзинская мебель безвозвратно бы разрушила создаваемый образ, сидели высокий мужчина в черном полувоенном френче и молодая длинноволосая девушка в традиционной юкате.
Стороны уже обменялись вежливыми неторопливыми поклонами и девушка спокойно смотрела на мужчину.
— До меня дошли слухи, — сказал тот. — Что в моем доме гостит дочь мастера Бусуджимы, та что могла сразиться на равных с самой Чибой Санако.
Саэко (а это была именно она) вежливо поклонилась в знак согласия со словами хозяина дома. Мужчина взял в руки лежащий перед ним меч. Его руки были в белых перчатках, ибо негоже хвататься за ножны голыми руками.
Саэко с достоинством приняла предложенный ей клинок, укрыв ладони широкими рукавами юкаты.
— Если ты, онна-бугэйся, всё ещё следуешь пути меча, — вещал Соичиро. — То помоги мне узнать, насколько сей клинок благороден и чист.
Саэко выслушала мужчину и только после этого склонила голову, изучая меч, лежащий на ее ладонях.
'Это проверка, — думала Саэко. — Действительно, мало ли кто мог называться моим именем'.
Выдвинув лезвие на три пальца, Саэко посмотрела на сталь. И выражение на её лице слегка изменилось. Что в данной ситуации можно рассматривать, как признак крайнего удивления.
'Неужели?!' — потрясенно подумала девушка.
Клинок покинул ножны. Саэко, держа меч разумеется лезвием к себе, тихо сказала:
— Это... Весьма необычное творение, — глаза девушки внимательно изучали клинок.
'Заметила?' — сощурился Соичиро.
— Слегка искривленное лезвие, характерная волнистая форма хамона, — говорила Саэко. — Предположительно...
'Да, это точно он!' — скользнула у нее мысль.
Девушка взяла ножны, конечно снова через ткань рукава, чтобы не оставить следов от пальцев на лаке. И вложила в них меч.
— Рассекающий пламя, 'Канимосо', — спокойно закончила девушка.
— Великолепно! — одобрительно кивнул мужчина. — Ты абсолютно права!
Саэко с достоинством поклонилась в ответ на похвалу.
— Это один из лучших клинков, — продолжил Соичиро. — Скованных генералом Муратой в эпоху Мэйдзи. Легенды гласят, что в руках любого мечника, он способен рассекать кости врагов, как масло.
Саэко дождалась паузы, оставленной для ее комментария и добавила:
— При этом, не затупляя лезвие.
Она наклонилась и положила меч в ножнах перед собой, передавая оружие обратно.
— Теперь, — мужчина сощурился. — Этот меч твой.
Саэко замерла. Мужчина же ждал её слов.
— Возможно это покажется грубостью, Такаги-сама, — сказала девушка. — Но я не могу принять этот меч без причины.
— Я обязан твоему отцу, мастеру Бусуджиме, — заговорил Соичиро. — Именно он направил меня на правильный путь. Я такой, какой есть сейчас, во многом благодаря ему. Прими этот клинок, в качестве благодарности твоему отцу.
— Тогда возможно, стоило вручить этот клинок ему, — сказала Саэко с некоторым напряжением в голосе.
И тут Такаги Соичиро рассмеялся.
— Узнаю! — сказал он. — Узнаю нрав семьи Бусуджима! Ты действительно его дочь!
Саэко чуть улыбнулась.
— Такая уж я уродилась, — сказала девушка.
— Есть ещё одна причина, — мужчина стал снова серьезным. — Ты защищала мою дочь. И ты будешь защищать её и дальше. И всех нас.
— Ваша дочь, — заговорила Саэко. — Возможно не выжила бы, без меня. Но также скорее всего и я бы не выжила без нее. Мне спокойнее, когда она рядом. В вашей дочери есть честь семьи Такаги. Хотя она и не всегда действует обдуманно.
— Да, это моя дочь, — с явным удовлетворением и легкой ироничной усмешкой ответил Соичиро.
— Но если говорить начистоту, — в глазах Саэко на миг полыхнула боль. — Этого меча более достоин другой человек.
— Комуро Такаси? — спросил Такаги-сама.
— Да, — ответила девушка, не выказав удивления в том, что мужчина знает это имя (но в сердце при этом кольнуло). — В основном благодаря ему мы сейчас находимся здесь, в безопасности.
— Я знаю этого юношу, — сказал Соичиро. — Но раньше в нем не наблюдалось того, о чем мне рассказывают сейчас. Хотелось бы выслушать твое мнение, дочь мастера Бусуджимы.
— Такаси, — голос девушки слегка дрогнул, — на своем пути последовал наставлениям Цунэтомо Ямамото. Поэтому его нет с нами.
— Как я уже говорил своей дочери, — сказал Такаги. — В нынешнее время нельзя быть уверенным в том, что человек покинул этот мир, пока не увидишь его смерть лично. В лагере полно людей, которые могут поведать историю своего чудесного спасения.
Саэко ответила не сразу.
— Это... возможно, — сказала она, наконец.
— Возьми же этот меч, дочь мастера Бусуджимы, — сказал Соичиро. — Потому, что теперь ты будешь защищать всех этих людей, что нашли пристанище на землях Такаги. И в качестве символа, чтобы ваш Такаси вернулся.
— Я не могу служить вам лично, Такаги-сама, — ответила девушка.
— Вот как? — мужчина слегка удивился. — Если ты про особые отношения между онна-бугэйся и её господином, то заверяю тебя, я уже выбрал ту, с которой делю ложе.
— И это тоже, Такаги-сама, — Саэко поклонилась. — Просто я уже отдала свою верность. И намерена держать свое слово, пока есть надежда, что он жив.
— А он, это надеюсь не Комуро Такаси? — сощурился Соичиро.
Саэко на это молча ещё раз поклонилась.
— Какой... интересный парень, — глаза мужчины на миг сверкнули гневом. — Просить в жены одну и тут же брать верность другой.
— Сая-сан и я, знали друг о друге, Такаги-сама, — ответила Саэко. — Между нами нет недомолвок и лжи. Комуро-сан не допускает даже тени неясностей в своем ближнем круге.
— Даже так, — мужчина хмыкнул. — Теперь уже я всей душой хочу, чтобы этот парень выжил, чтобы побеседовать с таким... одарённым юношей.
* * *
Поместье Такаги. Три часа дня. Такаги Соичиро, Такаги Юрико. Кабинет главы.
— Меня удивляет твоя реакция, Юрико, — сказал Соичиро. — Ты как-то совершенно спокойно отнеслась к тому, что у нашей дочери может быть ТАКАЯ семья.
Женщина подошла к столу. И посмотрела на мужа.
— Наоки летит сюда, — сказала она.
Соичиро, несмотря на всю свою выдержку, дернулся.
— Только всё началось, я отправила за ней вертолет, — продолжила Юрико. — К счастью, когда случился тот взрыв, они были ещё на Осаме. Их не должно было задеть.
— Юрико, — сипло произнес Соичиро. — Но...
— Семья должна быть вместе, Соичиро. — твердо сказала женщина. — Сейчас мы олицетворение порядка. И теперь мы будем назначать правила, которым будут следовать. А не денежные мешки из Токио и Вашингтона, в которых чести не было с рождения. И которые просто сбежали, едва стало опасно. И если наша дочь посчитала правильным, стать женой такого мужчины и в такой ситуации, значит пусть так и будет. Она девочка у нас умная, глупца рядом бы терпеть не стала.
— Я ещё не дал своего согласия! — заявил Соичиро.
— Судя по рассказам друзей Саи, — сказала Юрико, — ты его дашь, муж мой. Мальчик ну просто вылитый ты, в молодости.
Женщина поклонилась, но улыбка её была хитрой.
— И еще, Соичиро, — сказала женщина, уже серьезно. — Если раньше вопрос так остро не стоял, то теперь... Теперь мы клан. А наследник, это часть порядка и нашей силы.
Мужчина помрачнел.
— Юрико... — с какой-то болью произнес он.
— Всё в порядке, Соичиро, — ответила женщина. — Наша дочь, это наша кровь. И я ни разу не пожалела, Соичи, что стала твоей женой. И сейчас, муж мой...
Женщина сверкнула глазами.
— Я хочу подтверждения этого, — голос Юрико сделался хрипловатым и грудным, а глаза подернулись пеленой страсти.
Соичиро на это довольно ухмыльнулся.
* * *
Поместье Такаги. Четыре часа дня.
Всё началось после обеда. В лагерь пришли люди Такаги и зачитали список тех, кто должен пойти с ними. Люди удивились, видимо подзабыв, что их переписывали, когда они приходили сюда.
Первая партия, человек сорок, ушли. А в палатку Риоты, который как раз зашивал, точнее пытался зашить свою рубашку, зашла Иоко.
— Имаи-сан, — сказала женщина, кланяясь на входе.
Сэнгу и Томико сидящие в углу улыбнулись. С этой женщиной, которая добровольно возилась с малышней, они уже были знакомы. И знали, что она добрая.
— Иоко, мы же уже вроде договорились? — сказал, улыбнувшись, Риота.
— Ой! — женщина смутилась.
Девочки, бросая взгляды на Риоту и Иоко зашушукались, время от времени хихикая.
— Видели, что произошло? — спросила Иоко, садясь рядом с мужчиной. — Как думаете, куда их увели?
— Думаю, — мужчина сделал очередной стежок. — Такаги просто наводят порядок.
— Порядок? — нахмурилась Иоко, потом посмотрела на рукоделие мужчины. — Риота, дайте мне.
Мужчина, который сейчас сосредоточенно пытался соединить края дыры, посмотрел на нее.
— Да я сам... — попытался возразить он.
— Риота, я не сомневаюсь в вас, — сказала Иоко. — Но если вы это делаете с раздражением, то меня успокаивает.
— А, вот как, — мужчина улыбнулся и с радостью передал рубашку и иглу. — Тогда, конечно.
А Иоко, взяв это всё, бросила украдкой взгляд на голый торс мужчины.
— Думаю, сейчас Такаги всех к делу приставят, — сказал Риота. — Так что волноваться не о чем. Вам. А вот некоторым нужно. Вряд ли эти люди будут терпеть болтунов.
Иоко вспомнила то, что произошло утром и нахмурилась.
