О Дорине, как и о меченосце с магом, все забыли. Он не успевал отслеживать движение Клинков сквозь толпу. Там и тут темные фигуры мелькали, пропадая в неосвещенных переулках. Тем временем городские маги пытались вырваться из орды вопящих горожан, ибо все норовили прильнуть к ним в поисках защиты.
Поклонники Худа торопливо поставили помост со статуей и скрылись в тоннеле ворот. Высокая фигура полностью блокировала выход из Круга, будто самый мрачный из стражей. Паника и смятение вдруг перешли в бунт: бочки и скамьи полетели в витрины магазинов, начался всеобщий грабеж.
Дассем обернулся к двум новым знакомцам, сложил руки на груди и пробуравил Ву взором. Низенький маг нервозно оглянулся влево и вправо, как делал недавно, и доверчиво протянул руки. — Что?
Меченосец жестом пригласил их в тоннель. — Уйдем?
— Воистину! — отозвался Ву, обходя статую. — Люблю ночные прогулки, — сказал он с энтузиазмом. — Такие ободряющие! А местный люд столь деятелен!
Они вышли на пустую улицу. Ву оказался в середине, Дассем и Дорин шагали по бокам. Ассасин заметил: — Кстати, на заметку... Когда Ночные Клинки нападают, им нет нужды кричать "берите того" и "валите этого". Они уже знают свои цели.
Маленький маг двигался расхлябанно, переваливаясь подобно мартышке, и стучал тростью (когда только успел ее подобрать?). Он вздохнул на манер усталого, повидавшего жизнь учителя. — Всё дело в восприятии реальности, друг мой. Не в рабском повторении подлинной реальности. Это скучно до невероятия.
* * *
Яростный ледяной ветер трепал Шелка, стоявшего подле Защитницы на узкой площадке дворцовой башни. Он сжался, ища тепла; ему хотелось задействовать Садок и ощутить жар, но это означало показать себя и призвать меткий арбалетный болт или нападение убийц — Ночных Клинков.
Ночь выдалась ясной, им хорошо были видны столы дыма над кварталами Внешнего Круга. Шелк вздрогнул и охватил плечи руками. Бунта ждали уже давно: ни одна осада не обходится без пары мятежных взрывов. Обычно горожане требуют еды. Верно, религиозный праздник мог подогреть страсти, но на деле все сводится к страху — страху и голоду. Ужас перед кошмарными зверями сдерживал народ, но терпение подошло к концу.
Вихри заглушали все звуки, но Шелку казалось, что он слышит крики бунтовщиков, рев пламени и треск ломаемых досок. — Мы послали Бёрн далеко не мирный сигнал, — заметил он.
Улыбка Защитницы была натянутой. — Как хорошо, что она уже спит.
— Благо уже то, что канезцы не атаковали, — осмелился он предложить нечто утешительное.
— Не посмели бы. Не во время фестиваля. Против них поднялся бы весь город.
Шелк подумал, что это верно. Пусть многие видят к Шелменат покровительницу города, любовь Ли Хенга к Бёрн лежит глубоко. Он всмотрелся в волшебницу. Казалось, она оправилась от потрясения после визита монстров, но он подозревал — не полностью. Устремив печальный взор на мятеж, она явно не готова была показать гнев и ярость. Нет, она казалась раненой, отстраненной, даже смиренной.
Они обернулись на звук шагов. Кто-то поднимался по виткам лестницы. Дымокур вышел весь в саже, волосы растрепались, рукава оторвались; ему заехали по щеке, оставив синяк.
— Я подавил пожары, — возвестил он хрипло и утомленно.
Шелменат склонила голову. — Благодарю, Дымокур.
— Мы объявили запрет на передвижения.
— А зачинщики?
— Сбежали. Мы решили, что вы не желаете применения силы к народу...
Ответный кивок был решительным. — Не желаю. Спасибо.
— Ну, мы получим его голову, — сердито бросил маг Теласа.
— Не голову, — торопливо сказала Шелменат. — Я хочу его целиком. Накопились... вопросы. — Она отвернулась, снова опираясь об узкое ограждение. Дымокур бросил взгляд Шелку, и тот постарался стереть с лица выражение тревоги.
— Его магия необычна... — решился сказать Дымокур. — Что-то от Мокра, намек на касание Чаровницы, нечто подобное Рашану. И что-то еще.
— Да, — согласилась Защитница. Выглянула за край, словно испытывая ветер. — Что-то еще.
— Если все мы пустимся на поиски...
— Нет. Ваше дело оборонять город. Не могу позволить вам покинуть стены.
Дымокур склонил голову. — Хорошо. Но если он может открывать Рашан, нам никогда не выкурить его из катакомб.
— Да, — согласилась Защитница. — Тут вы правы. — Она повернула голову к югу, волосы развились по ветру, словно флаг. — Равнины открыты. Почему у нас не хватает пищи?
Дымокур болезненно скривился. — За нами охотятся, фуражиры не решаются отойти дальше чем на один день пути... Боятся зверя-человека, — закончил он неохотно.
— Я же дала все заверения...
Маг согласно кивнул. — Тем не менее. Когда спускается ночь и ты один в травах, заверения звучат слишком тихо.
Шелменат озирала разоренные поля. — Понимаю. Что ж.... Шелк, вы сопроводите их.
— Простите? — сказал он почти испуганно.
Она обернулась, рассматривая ее нечеловеческими глазами; темной ночью они, казалось, хранили в себе янтарное тепло. Склонила голову к плечу. — Думаю, вам полезно будет прогуляться. Принять реальную ответственность. Соберите большой отряд.
Шелк невольно нахмурился, ощутив полнейшее смущение. — Защитница, — сказал он робко, — это действительно необходимо?
— Да. — Она содрогнулась, натягивая плащ. — Слишком холодно. — Прошла мимо них к лестнице, бормоча сама себе: — Почему же так холодно?
В наступившей тишине Шелк значительно глянул на Дымокура, но не раскрыл рта. Тот почти сразу пожал плечами, раздраженно махнув рукой: — Ловкий маг? Не знаю. Возможно и это. Ночью я видел кое-что странное. Но в чем смысл? По мне, это затягивает нас слишком близко к религии.
— Войны Света и Тьмы, — вспомнил Шелк. — Я считал это лишь сказками. Она же боится, что нынешние явления связаны с ними. Боится очень сильно.
Дымокур мрачно кивнул. — Поистине так.
— Что говорит Королл?
Дымокур обеими руками погладил бородку. — Происходя от долгоживущих Теломенов, он говорит, что нужно терпеливо ждать и следить.
Смех Шелка был безрадостным. — Почему я не удивлен?
Злая, лукавая улыбка коснулась губ огненного мага. — Желаю удачи в первом командовании.
— Ох, иди в Бездну.
* * *
Наутро Дорин был вызван во двор. Там он нашел Панга с большей частью мускулистых громил и вымогателей, молодых и пожилых. Двое излюбленных телохранителей обошли его, держа в руках дубинки. Дорин запнулся лишь на миг, потому что сзади подвалила еще одна толпа негодяев, вынуждая его двигаться вперед.
Он бодро шагнул, не выказывая замешательства. Тут все, заметил Дорин, вооружены палками и дубинками. Банда окружила его. Похоже, они сочли его безоружным. И верно, на поясе не было ножей, но он далеко не был беззащитен.
Дорин пересек широкий двор, сохраняя нейтрально-вежливое, вполне невинное выражение лица.
Не дав ему подойти слишком близко, телохранители вышли, закрывая Панга. Дорин помахал им. — Что такое?
Панг угрюмо смотрел, напоминая широкомордого пса. — Слышал я, ночью тебя заметили вместе с треклятым магом.
Дорин неслышно выругался: он-то готов был поклясться, что остался незамеченным, но у Панга оказалось куда больше стукачей, чем он ожидал. Ассасин вызывающе сложил руки на груди, получив возможность нащупать клинки в рукавах. — Ага. И что?
Лицо Панга потемнело. — Что? — заикнулся он, разозлившись почти до немоты. — Мы ждали, что ты убьешь ублюдка!
Дорин кивнул: — И я почти достал его, но случилась процессия. Там были сотни людей. Не слышали?
Панг сипло выдохнул сквозь сжатые губы. — Да уж. Ты ... Ты почти достал его? — Странная гримаса выползла на эти толстые губы, грубая пародия на ироническую улыбку. — Думаю, ты не будешь против, если мы прямо сейчас пойдем и поймаем. А?
Дорин пожал плечами: — Давайте. Если сумеете.
Панг простер руки, будто желая его обнять: — Хорошо, хорошо, — и махнул, подзывая к себе. — Тогда идем. Могу кое-что показать.
Он направился к складу, в котором находился главный вход в тоннели. Толпа громил увязалась за ними; телохранители шли на шаг позади Дорина, постукивая дубинками по ладоням.
В похожем на пещеру помещение царил мрак, лишь тускло светились кузнечные горны. Паренек раздувал меха, с каждым потоком воздуха угли разгорались синевато-белым пламенем. Другой юнец, почти ребенок, был подвешен за руки, пальцы едва доставали до пыльного пола. Торсы обоих были густо покрыты кровью, засохшей на многочисленных рубцах.
В первый раз сердце Дорина дрогнуло, в желудке забурлило от омерзения. Но тут же его окатило волной холода, зубы сжались — он поклялся убить Панга, что бы ни случилось потом.
— Подними ногу, — велел Панг одному из громил. Тот вышел вперед и схватил ногу висевшего мальчишки, загнул. Мальчишка застонал — во рту был кляп — и ужас засветился в широко раскрытых глазах. Панг взял палку и постучал по мясистой ладони. — Говорят, это больнее поцелуя самого Худа, — сообщил он Дорину, воздевая бровь. Кивнул громиле. Тот сильнее задрал ногу паренька, подставляя ступню. Панг размахнулся и ударил по подошве. Звук был необычайно громким и смачным. Юнец содрогнулся, вопя сквозь кляп, и тут же опустил плечи, почти теряя сознание.
Панг пригнулся почти к лицу. — Теперь проведешь нас к нему? — заорал он.
Дорину казалось, что паренек слишком поглощен болью, чтобы понять вопрос.
— Другую! — рявкнул Панг. Громила поменял ноги.
Дорин шагнул вперед и тут же заметил четыре нацеленных на него арбалета. Панг взглянул на него с насмешкой. — Тоже есть что сказать?
Дорин крепко сжал клинки в рукавах. — Я тебя достану, — ответил он.
Панг помахивал палкой. — О нет. Не ты. Не верю я в тебя. — Он развернулся, взмахнув палкой, и так резко ударил по пятке, что плачущий мальчишка выгнулся дугой, будто ужаленный молнией.
Дорин тоже вздрогнул, сжимая зубы в бессильной ярости. Слишком много. Чертовски много их тут...
Панг обхватил рукой потную голову мальчишки, качнул. — Ну? А теперь? Поведешь нас к нему?
И мальчишка кивнул, слепо моргая, что-то забормотал через кляп. Панг кивнул громиле, тот отпустил ногу. Другой отвязал веревки. Паренек застонал и начал падать, едва ступив на истерзанные подошвы.
— Вот и чудно, — провозгласил Панг, бросая палку. Подал знак всей толпе. — Ваш черед. Берите парня, приведите мне проклятого мага. Можно принести по частям. Хватит и одного куска, поняли?
Один из низкорослых грабителей подхватил паренька. Другой гнусно ухмыльнулся Дорину, подмигнул: — Вот как дела делаются, — и пошел к двери, звеня ключами.
"Вот как заводят смертельных врагов", мысленно ответил ему Дорин.
Десятеро зашагали по ступеням, держа фонари, таща паренька впереди. Еще двенадцать остались с Дорином в темной пещере склада. Панг стоял перед ними. — Теперь твоя очередь. — Он кивнул своим людям. — Займитесь им. Уверен, он припрятал ножи.
Четверо с арбалетами встрепенулись, целя Дорину в сердце. Он раскрыл ладони и медленно вытянул руки, показывая, что готов к обыску. Двое негодяев ощупали его, найдя короткие ножи у запястий, металлический воротник, пояс, стянули обувь. Во время обыска Дорин как бы случайно опустил руки к бедрам и тут же поторопился поднять, показав открытые ладони, только не растопыривая пальцы.
Его схватили сзади. Надели ту же самую веревку, сложив вдвое, и обмотали запястья. По сигналу Панга кто-то потянул веревки, Дорин медленно поднялся, едва касаясь пола пальцами ног. Веревки скрипели, качаясь. Громилы натянули их и привязали к стене.
Панг ковырялся в угрюмо светящейся печи. Наконец достал раскаленный докрасна прут. Дымок курился над концом прута. Он доверительно сказал Дорину, показывая свое орудие: — Знаешь, ты не пришелся мне по сердцу с первого взгляда.
— Взаимное чувство, — проскрипел Дорин.
Панг махал раскаленным прутом так близко к глазам, что Дорин мог ощущать жар и слышать шипение. — Хорошо, — сказал главарь. — Рад, что мы избавились от вранья. Честность всегда помогает, не замечал?
Дорин уже не мог отводить голову. — Согласен.
Панг отвел прут. — Так и думал. Что скажете, парни? Откуда начнем? С глаз, рук или ног? — Прут качался перед Дорином. — А может, насадить его на прутик и поджарить изнутри?
Тут вся толпа радостно захохотала. Дорин невольно подумал, сколько раз они проделывали такое на самом деле. Арбалетчики положили оружие на локти, один даже опустил на пол. Дорин сжал кулаки, смещая тонкие лезвия, которые зажал между пальцами обеих рук. Схватился за веревки и начал пилить, осторожно двигая пальцами.
Большинство радостных зевак советовало сперва поджарить ему пятки. Главарь черного рынка поднял руку, отвечая большинству: — Ладно, ладно. Ноги сначала. Пенет, наполни углями жаровню и тащи сюда.
Негодяи переговаривались, делая ставки, как скоро он завопит или обмочится, и сомлеет ли, увидев подкопченные ноги.
Жаровню принесли. — Хватайте за ноги, — велел Панг.
Теперь все побросали арбалеты. Дорин пинал подскочивших громил, но они лишь смеялись и поддразнивали его — их было слишком много. Наконец они выпрямили его ноги. Дорин понимал: этого они жаждали сильнее всего — нечестной драки и победы над беспомощным противником — но не мог удержаться и продолжал тянуть ноги вверх, сгибая колени. И пилил веревки что есть сил. Горячая кровь текла из пораненных в ярости пальцев.
Жаровню поставили ему под ноги. Панг тыкал прутом, ухмылялся, отдавая команды: — О да, ближе. Вперед. Подбросьте в правый угол — вон туда — держите его крепче...
Сильный жар окатил лодыжки Дорина, он задергался, стараясь качнуться в сторону.
— Ай, — крикнул Панг. — Он шевелится. Ну, держите крепче. — Голос затих, ибо он заметил запястья Дорина. Главарь наморщил лоб: — Что так...
Совместные усилия тянущих за ноги громил и качающегося Дорина довершили дело: одна из веревок порвалась. Дорина повело в сторону, он врезался боком в толпу громил, заставив повалиться всех. Ассасин воткнул лезвие в чей-то глаз, бандит завопил и отдернул голову, вырвав клинок из скользких от крови пальцев. Дорин вогнал задубелую пятку в горло другого, ощутив, как ломается хрящ.
Порвалась вторая веревка. Его ударили ножом в бок, но укрепленный жилет заставил лезвие отклониться. Дорин отвел голову с пути другого ножа, полоснул по запястью и забрал нож, когда ладонь рефлекторно раскрылась. Клинок тут же вошел в ближайшую глотку. Рука обхватила шею. Он ткнул назад, держа лезвие в пальцах, целя туда, где мог находиться глаз, и был вознагражден криком. Рука отдернулась, Дорина обрызгало потом и кровью.
Ни он, ни противники так и не успели подняться. Все царапались и кусались, боролись и шипели, став одной скользкой, горячей кучей. Пинок Дорина послал одного в жаровню, перевернув ее; мужлан покатился, вопя и колотя себя руками. Грязные пальцы тянулись, щупали в надежде выдавить ему глаза; кто-то настойчиво старался вывернуть руку. Весь в поту, он скользил, задыхаясь и пыхтя от усилий, по пути ударяя ножом. Вскрыл кому-то брюхо, попав в поток горячей крови и желчи.
