Лошадь недовольно всхрапнула и с видимым усилием потащилась вперёд.
-Вот видишь, а ты сомневался,— старик не без гордости указал на куцый лошадиный хвост,— она, конечно, больше на скелет похожа, но выносливая.
Ильм ничего не ответил. Он смотрел как гуляют под лошадиной шкурой кости и от того с ещё большим удовлетворением ощущал как его собственные, натруженные долгой ходьбой ноги, обретают пусть и временную, но такую желанную передышку.
Метель закончилась, открыв для обозрения бескрайние просторы. Ильм смотрел на бесконечные поля и перелески и всячески старался не думать о том, что будет, когда он опять окажется один. Потому что плохо ему будет. К гадалке можно не ходить. Оптимизма и бодрости духа, как ни крути, с каждым днем оставалось все меньше. Жрать нечего. Еще и зима, как на зло....
— Пойдешь ко мне в служки? — неожиданно прервал молчание старик,— все ж крыша над головой, еда. Работа на свежем воздухе. Я сильно не обижу.
-Я...,— замялся Ильм.
— Ты подумай хорошенько. Ну, куда ты сейчас пойдешь? Либо звери задерут, либо от холода околеешь. Даже если тебе повезет до более обжитых мест добраться, то первый же армейский патруль тебя и сцапает. Им за таких как ты, голоштанников, золотом платят. И никому ты ничего не докажешь. Подорожной у тебя нет, правильно?
-Нет.
— Вот. Как дезертира тебя или повесят сразу, или на рудники сошлют. У меня же ты пару лет отсидишься. Глядишь, война окончательно закончиться. Справим тебе документ, и сам решишь, где тебе лучше дальше жить. Ну, что?
-А ты кто?
— Ха,— старик усмехнулся, — лесной отшельник. Грехи у Единого вымаливаю. Живу рядом с деревенькой. Вешки зовется. Слыхал про такую?
Ильм отрицательно помотал головой, лихорадочно сопоставляя слова лесного чудака и неожиданное возникшее предложение. Все один к одному. Выходит, что надо принимать неожиданный дар судьбы и не кривляться попусту. Кругом ведь прав въедливый старикан — один он пропадет.
— Ну, что решился? Не боись, в Вешках регулярных частей нет.
— Я согласен.
— Славно. Тогда говори, как тебя звать.
Ильм разинул было рот и вдруг спохватившись, захлопнул его обратно, громко клацнув зубами. Старик посмотрел на него с интересом и ядовито усмехнулся.
— Давай угадаю. Ильмом тебя кличут.
— Я... а..
-Меня Хонвом зовут. Теперь мы с тобой знакомы. Будем считать, что торжественная часть на этом окончена. Теперь о насущном.... Есть у нас с тобой одно дело на вечер. Точнее, у тебя. Оглянись-ка назад и скажи, что под дерюгой лежит.
Ильм приподнял грубую ткань и сразу же опустил ее обратно.
— Гроб там....
-Правильно. Его требуется закопать до наступления темноты,— Хонв ласково потрепал своего нового служку по затылку,— не вешай нос. Работа с киркой и лопатой на свежем воздухе очень полезна. Ты организм растущий, тебе физический труд просто необходим. А я так и быть постою рядом и советами помогу....
....Ильм пришел в себя от грубых ударов по щекам. Он затряс головой и приоткрыл глаза. Оказалось, что лежит он на полу, а над ним склонились с крайне озабоченными физиономиями Хилька и Гор.
— Жив, — облегченно выдохнул Гор, заметив, что некромант пришел в себя,— ну и напугал ты нас, брат... Я лично решил, что ...хм... помер ты...
— Жив,— эхом отозвался подмастерье и улыбнулся, — эй, мастер, ты в себе, али как?
— В себе. Долго я тут лежу?— как можно небрежнее уточнил Ильм, изо всех сил прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вроде цел. Ничего не отвалилось, ноги-руки слушаются. И смотрят на него, как на обычного человека, рожи не кривят. Значит, лицо тоже в порядке.
— Не очень.— Гор протянул ему руку, — я успел очухаться, вкусить сладость здоровой жизни и немного привести себя в порядок. На ноги сможешь встать?
— Встать смогу, только не тяни сильно. Похоже, я векторы неправильно вписал.
— Ве... чего?
— Уже неважно. Как твоя рана?
— Смотри,— исцеленный раненый задрал рубаху и расправил плечи,— лишь шрам остался. Только он почему-то немного зеленоватого цвета, но это пустяки. Девок буду пугать. А если, по правде сказать, то в следующий раз я сто раз подумаю, прежде чем приму такую помощь от некроманта.
-Я предупреждал,— Ильм внимательно, искренне удивляясь про себя полученному результату, осмотрел трупного оттенка полосу,— зато смотри, как все срослось.
— Ладно, — Гор дружелюбно оскалился, — это я так, к слову. Без всяких обид. Я тебе безмерно благодарен, хотя чуть не обделался от боли и ужаса.
— Хорошо бы тебе выпить до утра пару кувшинов сухого красного вина. Остатки магии разогнать.
— О, эту часть лечения приму с удовольствием. Хилька, слышал? Немедленно дуй в лавку.
Подмастерье обиженно выпятил нижнюю губу, мол, что бы вы тут без меня делали, но перечить не посмел. Гор дождался, когда он покинет дом, и только после этого с серьезным видом обернулся к Ильму.
— Теперь мы одни. Хилька ищет вино, тетка благоразумно куда-то ушла. Итак, настало время тебя благодарить не только словами. Что возьмешь: деньги или я буду должен тебе услугу?
— Извини, Гор, но прежде чем решить, я хотел бы удостовериться, что слова у тебя не расходятся с делом.
— Резонно. Если я скажу, что могу очень многое, то это тебя устроит?
— Это только слова.
— Хочешь доказательств, лейтенант? — Гор посмотрел некроманту в глаза.
— Я сейчас лицо частное, — Ильм совершенно не удивился, — и предпочитаю частное не мешать со службой по контракту. Я не религиозный фанатик и не борец за чистоту нравов. Людей, играющих со мной по правилам, я предпочитаю ценить. До тех пор, разумеется, пока у них за пазухой не образуется камень.
— Это намек на возможное сотрудничество?
— Во всяком случае, не угроза.
— Хорошо,— Гор нагнулся и что-то извлек из-под смятой лежанки,— на, посмотри, что за побрякушка у меня есть.
Ильм не удивился и на этот раз. Что-то подобное он и предполагал, спиной чувствовал. Перед ним на простом кожаном шнурке чуть качалась, подвешенная за лапы, деревянная птичка с десятью тщательно прорисованными перьями на крыле и хорошо ограненным рубином вместо глаза.
— Теперь у тебя нет сомнений? — Гор повесил амулет на шею.
— Теперь нет.
— Итак, услуга или деньги?
— Услуга.
— Решено. Когда возникнет необходимость, Хильке шепни словечко. А теперь извини. Очень скоро я стану обладателем доброй порции вина. Хочу побыть с ней наедине.
— Как полный мастер скажет,— Ильм принялся подбирать свой инвентарь,— ибо желание пациента, столь стремительно идущего на поправку, для меня закон.
Городской архив располагался в большом здании, которое стояло прямо напротив магистрата. Возводили его гномы, и поэтому архив со своей мелкой аккуратной кладкой из обожженных до коричневого цвета кирпичей смотрелся настоящим щеголем. Говорят, бургомистр не раз косил в его сторону опытным государственным глазом, но все осторожные попытки обустроится в столь лакомом месте, всегда оканчивались неудачей. Городской совет, орган в принципе продажный и ушлый, имевший во всех делах и начинаниях свои собственные интересы, в данном вопросе всегда выступал категорично и на редкость солидарно. Пожар, опустошивший два века назад старое деревянное книгохранилище, был если не на памяти, то все еще притчей во языцах — слишком много редчайших книг тогда безвозвратно пропало. Из ошибки смогли извлечь урок, и теперь рукописи берегли не только надежные негорючие стены, но и охранная магия.
Ильм приветливо кивнул знакомым стражникам, скучавшим у дверей, и шагнул в царствие слова.
Внутри оказалось прохладно. Два больших камина, огороженные от остального пространства каменными перегородками, горели в полную силу, но со своей задачей до конца не справлялись. А может так и надо? Кажется, кто-то ему в свое время говорил что-то о принципах сохранения старых книг. Вроде, действительно они прохладу любят.
Ильм в который раз с восхищением рассмотрел ажурные своды потолка, висевшие над ним на высоте добрых трех ярусов. Потом окинул взглядом казавшиеся бесконечными (наследие подгонных мастеров) каменные стеллажи, плотно заставленные самыми разных размеров книгами в разноцветных переплетах. Рядом с книгами уютно уживались, уложенные без особого порядока деревянные и глиняные таблички, береста и пергаментные свитки.
— Ноги от снега очищать следует,— откуда-то сбоку раздался строгий голос.
— Прошу прощения.
Ильм послушно вернулся к двери и встал на плотный половик, постеленный при входе. Рядом, в углу отыскался веник. Снег на сапогах уже успел превратиться в воду и стечь на каменный пол, оставив небольшие лужицы, но некромант все равно со всем усердием обмел свою обувь.
— Теперь можешь пройти.
Ильм сдержал улыбку и сделал, как говорят. Мир, наверное, рухнет, если почтенный архивариус Нойк перестанет держать посетителей в строгости. Повадки книжника он успел узнать очень хорошо и на собственной шкуре и на примерах других, за долгие годы учебы. Здесь все были равны как в деревенской бане: и заносчивые писари из магистрата и скромные, затюканные учебой студенты, и мудрые ценители изящного слога и тонкой мысли. Зато никто лучше Нойка не знал содержимое книжного архива города Туров. В общем, у архивариуса было два самых замечательных качества: блестящая память и трогательная любовь к книгам.
— Ильм! — мастер Нойк всплеснул руками, — вот так подарок! А я уж успел в тебе разочароваться. Помниться, когда ты учился, здесь был твой второй дом, а теперь с лета ни гу-гу. Ну, думаю, и Ильм на книжки плюнул.
— Так уж и плюнул,— смущенно потупился некромант,— времени нет, служба.
-Ты мне голову не морочь,— архивариус строго блеснул глазами из-под кустистых бровей.— Знаю я вашу службу. Для книг время надобно находить. Да! Я ж похвастаться хочу, коли, такая оказия вышла. "Склепная нежить и фазы луны" Яна Однорукого. Редчайший экземпляр. Сейчас...
— Прости, почтенный, я посмотрю ее как-нибудь в другой раз. Обязательно выберусь сюда и полистаю. Сегодня мне нужна твоя мудрость по другому вопросу, к ремеслу моему отношения, как я полагаю, не имеющая.
— Вот как, — архивариус разочарованно постучал пальцами по небольшой конторке,— тогда спрашивай, но прежде внеси золотой.
— Золотой?
— Золотой. Нам бургомистр довольствие урезал. Сослался, мерзавец, на то, что Восточную башню ремонтировать надо, а денег в городской казне кот наплакал. Но я-то знаю, куда ветер дует... Нас так просто не возьмешь. В общем, клади на стол центурий, тогда и поговорим.
Ильм положил перед хранителем архива две монеты.
— Ты... одной достаточно,— немного удивился Найк.
— Не обеднею и богаче не стану. Для этого дома мне не жалко.
— Рассказывай,— золото, заботливо подвинутое испачканной в чернилах рукой, упало в выдвижной ящик.
— Вот,— Ильм развернул бумажку с тщательно срисованным с оригинала орнаментом,— встречал такое?
Мастер Нойк долго близоруко щурился, внимательно вглядываясь в рисунок.
— Странный орнамент. Глаза так и тянуться вслед за линиями и при этом голова начинает кружиться. Или это старческое?
— У меня то же самое,— поспешил успокоить архивариуса Ильм,— это свойство узора.
— Никогда ничего подобного не видел. Могу сказать точно лишь одно,— рука, украшенная серебряным браслетом, обвела залежи книг,— здесь ничего об этом нет. Хотя.... Подожди. Где ж я.... Нет, не здесь. Да, верно. В свое время мне доводилось читать труд Арнуля Благочестивого. Ты, наверное, слышал о таком.
— " Поступь Единого".
— Совершенно верно, и еще множество других маргинального характера церковных трактатов. Так вот в одном из них что-то такое проскользнуло. Отврати нас Единый от вязей рукотворных настенных поганых, оскверняющих глаз и души наши, во имя спасения. Что-то вроде этого.
— И это все?
— Да. Ничего больше на память не приходит, — Нойк протянул обратно аккуратно сложенный вчетверо лист бумаги,— попробуй попытать счастья у гномов.
— Благодарю, мастер,— Ильм низко поклонился,— и не смею дольше задерживать.
Он вышел на площадь перед городским магистратом и решительно направил свои стопы к гномьим торговым рядам. Что ж, пока результаты вполне ожидаемые. Посмотрим, что скажут подгорные мастера.
Он шел, и так и сяк прикидывая, как лучше начать разговор с длиннобородыми. Если он получит от ворот поворот, то окажется в тупике. В том же тупике он окажется, если гномы так же, как и мастер Нойк, разведут руками. Тогда впору бежать к Хонву, бросаться в ноги и просить наставить на путь истинный. Ильм представил себя склоненным у видавших виды сапог наставника и скривился. Ага, размечтался. Хонв даже слушать его не станет, прогонит поганой метлой. Не любит старик сломавшихся под хлыстом судьбы людей... Что остается? Опять выплывает странная фигура брата-куратора. Нет и еще раз нет. Еще глубже к нему в сеть он не полезет. Услуга Гийома может очень дорого стоить. Тем более правая рука местного наместника ордена где-то пропадает... Услуга... Услуга. Точно!
Ильм резко остановился посреди улицы удивленный собственной несообразительностью, так что позади идущий горожанин со всего маху ударился ему в спину. Некромант приложил руку к сердцу и вежливо поклонился. Мужчина с цеховым знаком старшины гильдии трубочистов поспешил ответить тем же.
Как же он раньше не сообразил. Ведь есть еще Гор. Наверняка под темным крылышком Жана Рубаки есть люди, понимающие в старине. Не может их не быть. Но этот вариант мы отложим на потом. На самый последний случай.
Он прошел еще пару переулков и оказался перед гномьим кварталом. Дома стоящие по сторонам узкой улицы ничем не отличались от других своих собратьев, но народная молва упрямо приписывала им наличие огромных и сложных подземелий. Разговоры на эту тему обычно случались по тавернам после третьей или четвертой кружки крепкого пива, и решительно никакими достоверными фактами подтверждены не были. Люди серьезные и вовсе их пропускали промеж ушей.
Первая вывеска, попавшаяся на глаза Ильма, выглядела вполне солидно.
"Гримм и сыновья. Восточный кряж. Лучшее оружие и доспехи. Нанесение узоров любой сложности".
Ильм тронул ручку, выполненную в виде драконьей морды, сжимавшей в зубах толстое медное кольцо и зашел внутрь.
