Один из келий сотников, тронул его за стремя, указав на восток. Тьма с востока, теперь мерцала полоской светящихся точек. Не оставляло сомнения, что это факелы.
— Гонца к лагерю наемников! Отходим к поселку. Гонца в поселок!
Опередив его приказ у поселка, стала зажигаться еще одна полоса огоньков. Но что факелы зажигают его люди, рыцарь сомневался.
Вновь катапульты кинули осветительные снаряды. От поселка затрубили рога. С востока им ответили, и это было довольно близко. Еще рога затрубили ближе к замку, но не в нем.
Один из сотников сплюнул.
— Или пугают. Или обкладывают.
Теперь рога протрубили, где то севернее лагеря наемников. А с этим, над его стенами поднялись факелы. Но словно предупреждая, что и там перекрыт путь, между ним и поселком затрубил рог, и там, стала зажигаться цепочка огней.
Самый старший из сотников тихо сказал, чтобы слышали только рядом.
— Если даже только пугают, уходить надо сейчас, пока они растянуты. Стянут кулак, вцепятся в нас, как гончие в медведя. Конными вы уйдете по любому, а пешим придется туго, я здешний народ знаю, они нам штурм замка не спустят. Если даже и отпустят, то юшку по мордам, размажут по любому. Чтобы значит, впредь не повадно.
Свен скрипнул зубами, все ждали его решения. Что же, оставшимися силами брать замок нереально. Воевать с противником, которого не видишь, преступно. Ибо он не сомневался, что тут не только цепь факельщиков, гдето за ними в темноте подошедшие дружины южан.
— Строится! Посыльного к лагерю наемников, пусть выступают навстречу. Идем соединяться. На север, в обход поселка.
Едва отряд двинулся, с замка прерывисто затрубил рог. Явно передавался приказ или предупреждал подходящих из тьмы.
Отвечая на него, там где был лагерь наемников, в небо взмыла туча, как казалось отсюда светлячков. Затем еще одна. Среди воинов раздался стон и крепкие ругательства. Каждый понимал. Из-за стен укрепленного лагеря, стреляли лучники. И судя по количеству, слаженности и дуге. Стреляло, не менее двух сотен профессиональных стрелков.
Последнее было ясно и новобранцу по тому, как быстро следовали волны стрел.
Свен привстав на стременах, заскрежетал зубами. Горящие стрелы, упав подсветили происходящее. Конница бежала, а пехота пятилась, теряя все более людей. Все что их спасло от смерти при первых залпах и сейчас, полу ростовые щиты латников.
Более того, судя по тому, откуда поднимались периодически горящие стрелы, лучники, вышли за стены лагеря и преследовали отступающих! И преследовали быстро.
Он повернулся к аколиту второй сотни конников
— Визет! Возьми сотню, останови, этих трусов и обойдите их от замка! Порубите лучников! Если они насядут крепче, пехоте крышка. А там, настанет и наша очередь!
Подозвав людей из первой своей сотни, приказал скакать следом и части, в других направлениях, последним, избегая противника, ему нужен доклад, есть ли там проход. Уже запоздало крикнул в спину воинам.
— Снимите накидки!
Белые накидки, даже в эту облачную ночь, все равно были отличной мишенью для лучника или арбалетчика. Особо учитывая нашитые черные кресты.
Время шло, отсчитываемое торопливой поступью солдат и залпами вражеских лучников. Левее, оттуда, куда ушла сотня, вдруг раздался прокатившись окрест эхом, характерный для конной стычки глухой удар. Свену показалось, что он расслышал в нем и ржание коней, крики, звон оружия.
Словно вызванный им посветлел, над лесами небосвод. Южная летняя ночь коротка. Там где послышался шум, запели сигнальные рожки. Им ответили рожки со стороны лагеря наемников. Руки рыцаря похолодели. Не вызывало сомнения, что всего за несколько минут, они лишились конного отряда. Те кто выжил, рассеян в полях и станет едва расцветет легкою добычей.
Лучники стали бить еще более часто, казалось над полем, где гибли остатки пехоты, пошел огненный дождь. Идущий неподалеку сотник Далецких стрелков, крикнул, обращаясь к нему.
— Ваша благородность. Конец нашей пехоте. Это они подсвечивают поле конникам!
Это, он уже и сам понял.
— Стоой! Стой! Подтянутся! Строится!
Свен, махнул, подзывая стрелка.
— Что скажешь о их лучниках? Сможете пересилить?
Стрелок пожевал желваками, но ответил не отводя взгляда, то, что думал.
— У них ростовые луки. У нас полуторки. Это в минус, более полусотни шагов. Они бьют как мы, не менее четырех стрел вывешивают на волну. А судя по вон тому краю и куда более. Это мастера. У меня забери их в подмир дьявол, треть отряда новички. Даже если они устали, а латники нас прикроют плотно, мы возьмем лишь половину. Но моих при этом, положат всех до одного. Да и латников половину побьют.
Свен, спрыгнул с коня и прокричал.
— Сотники, доклад о людях!
Подбежали командиры. Две сотни стрелков, три сотни латников. Полторы сотни или чуть более, конных латников, да еще сотня легкой конницы, часть которой и ушла разведать пути отхода. Подводы забиты ранеными. Обозники это еще сотня или полторы, но из них, только треть воины.
Вернулись люди из сотни Визета. Келий десятник, спешившись и утирая кровь, доложил.
— На нас вышла конница наемников, не менее двух сотен, и с ней отряды дружинников. Нашей пехоты больше нет. Со мною три десятка людей, нам позволили уйти подобрав сколько смогли раненых.
Свен уже не сдерживаясь, грязно выругался. И по ситуации, и из-за того, что люди не сообразили, что им специально дали забрать раненых, чтобы сковать движение.
— Карту!
Он еще искал выход из положения, когда от лагеря наемников, послышался слитный гул.
— Конница!
— К оружию! Развернуть обоз! За возы!
Вскочив в седло, подскакав в выстроенным за телегами латникам, вновь выругался. Во наступающем рассветном мареве, на светлом фоне посевов, четко стало видно как приближались враги. Конница шла неспешно мерной рысью. Не дойдя двух полетов стрелы, разойдясь крыльями, встала. Кто-то глазастый вскочив на воз, закричал.
— Они пехоту подвезли на крупах! За конными строятся!
Второй воин, вскочивший на воз, указал назад.
— От поселка и замка идут! И там тоже, много конных.
Похоже, они упустили свой шанс уйти. Но Свен, в отличии от лизоблюдов кардинала, вылепленный из иного теста, хоть и ценил свою жизнь, не стал бы бросать воинов на смерть, ради лишь своего спасения.
Даже просто на глаз, только сзади и спереди, было не менее мене, чем по паре тысяч конных. И что более всего взбесило, сзади, среди надвигавшейся стены врагов, светлым пятном, выделялся штандарт и накидки воинов отряда магистра Богка. Кольцо сжималось неторопливо. Только небольшие конные отряды проносились через поля и вдоль рядов, давая понять, что прорваться одиночкам, не удастся.
Магистр в окружении своих рыцарей, стоял, хмуро глядя на строй орденцев. Люди графа уже нашли среди трофеев, и передали ему заготовленные бумаги обвинения. Они документально и неопровержимо, подтвердили то, о чем сам догадывался, и о чем предупреждали люди графа ранее. Все, кто был с ним, да и те кто остался в замке, в курсе ожидаемого. Его люди не предали, и шли за ним добровольно. Некоторые уже не сдерживаясь, в слух, выражали недовольство двойным предательством его и всего отряда если не Орденом, то чинушами Курии.
Сзади, раздался свист и громкие выкрики. Воины расступаясь приветствовали подходящий отряд, в котором ехал сам граф с дочерью. Оба в броне. Но именно на его дочь, которая держала пока свой шлем в руке, так бурно реагировали даже его воины и аколиты. Посмотреть и в правду было на что. Даже он, невольно выпрямил спину и почувствовал, как кровь прилила к щекам. А солдаты, так они просто ревели от восторга, потрясая оружием.
Муссен пряча смущение за улыбкой, пошутил.
— Господа, похоже, сегодня не наш день. Маркизе, даже дьявол сдастся, забыв оговорить условия.
Грохнувший рядом хохот, пожалуй был громче боевого клича. А затем, может особая акустика, может колдовство — шутка Муссена, покатилась по рядам воинов все далее. И над полем, там, где ее повторяли, а возможно еще приукрашивали, стал гулять смех.
Воины Ордена стоявшие напротив, непонимающе вертели головами. Некоторые сбили щиты словно на них уже пошли в атаку, это вызвало новую волну шуток среди воинов баронов.
Граф и маркиза, остановились рядом. Их знаменосец стал рядом с орденским. Дав всем понять, что они поддерживают магистра и несмотря на ситуацию, считают магистра и его людей, надежным союзником. Еще, это был знак для стоящих напротив. И возможно, так логичнее было бы ударить всем с ходу, предлог закончить дело, миром.
Хотя, пока, в деле, если не считать порубленных в замке, даже более конницы, участвовали стрелки. Именно они, нанесли сокрушительный урон противнику в поле. И еще нанесут, если будет на то воля. Магистр слышал, как подскакавший гонец, докладывал, что из замка стрелкам доставили еще шесть возов стрел. Ибо они, ведя столь частый обстрел, расстреляли все запасы из лагеря.
И хотя воины рвались в бой, он, одобрял сделанное. Граф не желал попусту проливать кровь воинов пришедших на защиту рода и независимости жителей границы. Именно так, восприняли вторжение в их земли и попытку захвата замка бароны. Особенно последнее. Хотя, уже двое или трое баронов, с чьими дружинами исполняли его люди защиту границы, лично подъезжали, выразить и выказать сочувствие, а более негодование, поступком Курии.
Шум вызванный явлением старших в первых рядах дружин, понемногу смолк и магистр расслышал, как маркиза спрашивает у рыцаря Шосса.
— Вы видите, кто у них остался из командиров?
— Нет ваша светлость, не вижу, не рыцарских значков, не плюмажей. Но думаю, таковые еще есть. Оборону поставили грамотно. Люди, не бегут.
Граф, так же слушающий их, подъехал ближе.
— Моя дочь, настаивает провести переговоры. Конечно, мы могли бы еще сократить их число стрелами и затем ударить конницей. Но я, основываясь на том, что она имеет полный голос среди моих воинов, и том, насколько преуспела в походе и при обороне замка, склонен ее поддержать.
Старший Фолворст, хмуро косящийся на строй орденцев, спросил.
— Не благоразумней послать кого-либо из старших Баронов?
Граф кивнул принимая его мнение, но улыбнулся глянув на дочь.
— Благоразумнее, но она, вся в мать, знаете. Настырная и умеет убеждать. Но следует учесть другое.
Обратившись уже к Шоссу, поинтересовался.
— Если я позволю ей войти в делегацию, это сильно может унизить ваших...
Он усмехнулся, но выбрал наиболее нейтральное определение
— воинов ордена?
Богк настроение которого неожиданно поднялось прибытием маркизы и бурной реакцией воинов, поднял забрало. Оглянулся на маркизу и улыбнувшись, сам для себя неожиданно, сказал вступая в беседу.
— Думаю, ее светлость, надо не включить в делегацию, а попросить оную возглавить. Ибо она, являет собою не только богиню войны, но и проматерь ваших четырех. И на мой взгляд, что подтверждают мои и ваши воины, как сказал рыцарь Муссен, маркизе, даже слепой и сам диавол, не сможет сказать нет.
Барон Фолворт, которого до этого хотели просить начать переговоры, и который был против их проведения, неожиданно расхохотавшись, хлопнул его по плечу.
— Тысяча ваших дяблов! Вы меня убедили магистр.
И повернувшись к графу, кивнул.
— Я согласен с магистром. И не волнуйтесь. Если хоть волос падет с ее головы, мои ребята сотрут их в песок голыми руками!
Он повернулся к своим дружинникам
— Так хранители границы?!
— Да! Так!
Не ответили, а взревели поддержав барона, не только его дружинники, но и его воины и даже инквизиторы. Не отстали и воины других владетелей, что были рядом. Магистр рассмеялся. Наверно впервые, за много лет, стоя перед противником буквально в шаге от начала, он чувствовал себя так легко и непринужденно.
Но дело есть дело, и он вновь обернулся к графу.
— С моей стороны, прошу взять с собою рыцаря Элмунда Шосс. Он не только умеет посчитать соломинки в стогу, в миле от стоянки, но обладает не меньшим чем зоркость в счете здравомыслием, что будет ей подспорьем. К тому же, как и я долгое время пробыв частью ордена, ближе и тоньше понимает некие частности.
Граф посмотрел на Барона и тот пожал плечами, хотя особой радости, естественно не выразил. Оговорив еще пару мелочей, разослали посыльных и с по знаку графа, воин и протрубил сигнал к вниманию. За ним, вперед рядов выстроившихся дружин, выехало двое, с уже приготовленными, вздетыми на пики скрещенными мечами. Со времен империи, всеобщим знаком вызова на переговоры.
Через некоторое время, над щитами с той стороны, так же протрубили и подняли связанные мечи.
Телохранителю маркизы, Самзи, подали пику с двойным желтым значком. Так же, старый знак парламентера. И маркиза Амелия, тронула коня. Шосс ехал на полкорпуса сзади справа, а барон, как и положено близкому родственнику рядом слева.
Маркиза так и не одела шлем. Сдерживаемые тонкой короной волосы развивались за плечами на ветру. Шосс подумав, так же обнажил голову, оставшись только в кольчужном капюшоне. Его и барона иссеченные шрамами суровые лица, необычайно гармонично контрастировали с будто сияющим изнутри неким светом юным лицом маркизы. На котором не менее драгоценных камней украшений, сверкали глаза и пламенели губы.
Так же, она откинула за плечи тяжелый бархат плаща с вышитым гербом, открыв еще более обозрению свой необыкновенный доспех не скрывавший прекрасной стати тела .
И то что рыцарь Свен замешкался, выезжая навстречу, дав им приблизиться и проскакать вдоль рядов воинов, сыграло тому плохую службу. Там, где они проехали, по рядам воинов катился глухой изумленный и восхищенный ропот. Воины буквально пожирали маркизу глазами. А некоторые, покидая строй, провожая ее взглядом.
Рыцарь Свен выехав на встречу, без подсказок, понял, кто перед ним. Не столько из оглашенного Самзи, сколько по вышитым гербам на попоне и плащах. Он слышал, что дочь графа миловидна. Но увидев вблизи, да еще в таком доспехе, некоторое время молчал, пытаясь сглотнуть и выдавить соответствующее приветствие, пересохшим от волнения горлом. По всем канонам, он просто обязан был приветствовать первым. Маркиза, как родственница короля и прямая наследница древнего рода, была несоизмеримо знатнее. Да и их бедственное положение, ставило ее опять же, выше.
Сопровождающие его келий сотники и пара выживших рыцарей не получивших ран, испытывали примерно тоже самое. Как сказал позднее командир лучников, ощущение, как у забравшихся в аббатский крыжовник голопопых малолетних голодранцев, пойманных за ухо самим аббатом. В случае с маркизою, впрочем, скорее самою матерью единого.
Как и предвещал Муссен и поддержал магистр, ей, никто не смог сказать нет. А Шосс, говоря словно в сторону, вставлял невинные уточнения, после которых, то, что отпущенных не остригли, было скорее заслуга того, что овечья шерсть, все же была дешевле и качественней. Единственным, кто испытал затруднения на этих переговорах из южан, оказался барон Фолворт, проявлявший колоссальную силу воли и выдержки, чтобы не смеяться.
