Эволюция Люцифера

Наполеон, со своей оригинальной манерой выражаться, уподоблял комплекс качеств хорошего полководца квадрату, где основание и высота всегда равны: под основанием он понимал характер, смелость, мужество полководца, а под высотой — ум, интеллектуальные качества. Если характер сильнее ума, то полководец увлечется и пойдет дальше, чем нужно. Если ум сильнее характера, то у него, напротив, недостанет мужества осуществить свой план. Исходя из этой "аксиомы", Наполеон и подбирал в свое окружение людей — маршалов и генералов. Почему же гениальный и грамотный Ленин, который, наверняка, знал то, что сейчас привел я, не воспользовался "аксиомой" Наполеона, а использовал теории, которые обосновывают приход к власти "шариковых"? Почему Ленин и Сталин боялись умных, грамотных и волевых людей, называя себя при этом "властью народной"?!... Каждый из них при жизни добился того, чтобы его образ превратился в культ, сделано это было, главным образом, путем нагнетания страха расправы в обществе со стороны власти, а также — силовыми методами, путем уничтожения инакомыслящих. А инакомыслящими, к сожалению, в Российской Империи оказались все элитные сословия.

Всем известно выражение: "Скажи кто твой друг, и я скажу, кто ты есть?". О садистах Гитлера, которые оказались у власти на оккупированных территориях, говорить не имеет смысла, они не скрывали свой звериный облик. А вот "шариковы", вовлеченные Лениным во власть, еще на протяжении семидесяти лет, опираясь на дешевую, но не пробиваемую фактуру, "пудрили" обществу мозги и издевались над ним, как могли. Деяния нелюдей "шариковых" и антихриста Сталина, трудно оценить с позиций человеческих, появляется версия — если бы Ленин был жив, все было бы по-другому!... Кто так говорит, сторонитесь его, перед вами непробиваемый "шариков", если не хуже... А кем себя окружил Ленин в таком случае? Вопрос, который неминуемо следует. Чего же он расстреливал интеллигенцию, превращал её в лагерную паль, называя с издевкой "интеллигентиками", что лишь раззадоривало, окружающих его нелюдей?...

Наполеон никогда не стеснял своих маршалов и генералов детальными мелочными указаниями, как это делал Ленин, например, своими телеграммами, приведенными выше. Но дело в том, что вокруг Наполеона были грамотные, порядочные люди, а вокруг Ленина — "псы", которым обязательно надо было показать жертву и дать команду "фас". И этих "псов" Ленин выбрал из миллионов жителей Российской Империи сам, более того, подверг их "зомбированию" с помощью своей теории, чтобы они были более злыми и жестокими.

Наполеон приказывал маршалам стремиться к выполнению какой-то определенной цели на некотором участке и указывал, для какой общей стратегической задачи должно служить её достижение, а уж как маршал осуществит эту цель — это дело его разумения. Но в бою Наполеон оставался центром, мозгом армии. Осуществляя свои задания, маршалы были в постоянных контактах с императором, осведомляя его о ходе действий, прося у него подкреплений, держа его в курсе непрерывно изменяющейся обстановки.

Для многих историков оставалось загадкой, как сохраняет Наполеон эту руководящую роль, не подавляя личной инициативы своих маршалов и главных генералов. Ответ здесь следует искать, еще раз повторюсь, в качественных особенностях личностей, окружающих Наполеона. Император поистине выбирал лучших из лучших в обществе. Но, конечно, эта их частная, исполнительная, так сказать, инициатива вполне подчинялась общей, верховной власти, всем управляющей инициативе императора и, в конце концов, приучала их там, где поблизости Наполеона не было, отказываться от самостоятельных решений при слишком большом риске. Маршалы понимали, что разрыв "одного звена", может повлечь множественные разрывы "всей цепи". И что самое главное — никогда речь не шла в наполеоновской армии об античеловеческих деяниях. Преступления, безусловно, имели место, но за них солдат и офицеров судили, мародерство в армии Наполеона пресекалось. С казнокрадством Император боролся решительно и бесповоротно, за что сыскал себе поддержку и в рядах военных, и в рядах гражданской бюрократии.

Наполеона и его окружение невозможно подвести под те критерии оценки, которыми следует оценивать деяния Ленина, Гитлера и Сталина. Их цели не укладываются, не помещаются в сознании из-за своей инородности, чуждости человеческому обществу. Если у того же Наполеона "генеральная цель" в отношении какой-то страны — подчинить её себе, усилив тем самым позиции Империи, То у Ленина, Гитлера, Сталина — завоевать и уничтожить все, оставив "чистое поле", для построения "нового общества".

Нельзя не учесть и того, что Ленин, похоже, до смерти осознавал, что власть ему досталась незаконно, что единственный способ её удерживать — постоянно устранять всех возможных конкурентов. В последующем, вероятнее всего, это чувство передалось и Сталину, он все время стремился уподобиться кому-то из законноправящих обществом: в самом начале стремился стать "главным большевиком" — вождем; затем, когда обострилась паранойя, пытался уподобиться Иисусу; когда в годы войны его прижали, православию пришлось дать ход — претендовал на роль самодержца, однако и с этим у него "обломилось", что он понял, когда время приблизило его к уходу в преисподнюю. Незаконность удерживаемой им власти, стала вырисовываться в агрессивных выходках подчиненных, претендующих на его должность (он Ленина устранил от власти еще более решительными методами и средствами). Естественно, видел это только он сам. Зато и многое понимал уже к исходу своей жизни.

Сталин существенно отличается от Ленина и Гитлера, которые были очевидными захватчиками и уничтожителями. Он все время хотел оставить о себе в истории неизгладимый след борца за справедливость, а получилось все наоборот, точнее — как оно есть на самом деле (антихрист, есть антихрист).

Очень "самостоятельных" полководцев у Наполеона было немного: Массена, Даву, Мюрат, Ожеро, Ней, остальные, правильно будет сказано, — просто превосходные, талантливые исполнители воли Императора в рамках предоставленных им прав. Но не у кого из маршалов и генералов Наполеона никогда не прослеживалось чувство садизма или жестокости, будь они на поле брани, либо — они устанавливают свою власть на оккупированной территории. Это можно с уверенностью сказать как об очень "самостоятельных" его маршалах, так и о хороших "исполнителях" Императора. И что особенно интересно, в окружении Ленина и Сталина, которые свой "пыл" направили на уничтожение собственного народа, не было и близко таких людей, которые составляли опору и основу Великой армии Наполеона.

У Гитлера, следует все-таки отметить, окружение было сильным (люцифер эволюционировал), но идеология национал-социалистов не позволяет их сравнивать с окружением Наполеона.

Когда Император вел бои в 1814 году на подступах к Парижу, ему недоставало не только 300 тысяч отборных солдат, которые отчасти уже с 1808 года легли костьми, отчасти готовились лечь, но ему недоставало и Массена, который так долго и тщетно истощал себя в бесконечной испанской войне, и Даву, который в это время сидел осажденный врагами в Гамбурге, и Мюрата, не пришедшего из Неаполя. Ему недоставало также своих лучших солдат и своих испытанных помощников, которых он сам же и разбросал по Европе, для поддержания порядка в Империи. Не только в этом, однако, и здесь тоже кроется одна из причин конечного поражения Наполеона и в 1814 году, и в 1815 году.

Некоторые из читателей сумеют возразить, указав, что имели место случаи, когда французская армия жестокого обращалась с гражданским населением в случае захвата городов. Да, действительно, эти случаи имели место, но они не были похожи на террор, либо — захват и использование для достижения политических целей заложников. В городах, превращенных в крепость, которые отказались сдаться, часто, а точнее — практически всегда, гражданское население принимает непосредственное участие в обороне города, соответственно, если выставлен ультиматум, но он не выполнен, погибают практически все, но не дети и женщины, явно не причастные к боевым действиям, от расстрелов, после взятия рубежей противника, даже если они по каким-то причинам не покинули город-крепость.

Например, когда турецкая армия, прекрасно вооруженная, в июле 1799 года высадилась в Египте и заперлась в Абукирской крепости, где к ней прибавилось еще три тысячи человек, Наполеон увидел перед собой страшное препятствие, которое могло изменить весь ход войны им практически уже выигранной. Турки быстро возвели прекрасные укрепления; осадой их было не взять, так как с моря им могли помогать англичане. Наполеон решился на фронтовую атаку, штурм в "лоб", чего бы это ни стоило. Приказ им был отдан в два часа ночи 25 июля 1799 года. Ланн и Мюрат первыми ворвались в крепость со своими отрядами, за ними — главные силы. Вся турецкая армия была переколота и перерезана на месте. Фронтальные атаки дорого стоили не только врагам, но и французам, и Наполеон прибегал к ним только тогда, когда не видел другого выхода. Кроме того, в данном сражении идет речь об уничтожении всех солдат и офицеров противника, а не гражданского населения, как, например, это было в Кронштадте, когда большевики подавляли восстание. Более того, Наполеон вел бои на чужых землях, против народов чуждых французам, большевики же расстреливали своих.

Сравнивая Наполеона и Ленина, нельзя не заметить еще одну существенную разницу в их поведении. Если успех дела Наполеон видел в грамотной, точно выбранной стратегии и тактике, то Ленин не брезговал ничем для достижения цели. Он способен был отдать распоряжения самого низменного и циничного характера, только бы добиться своего. Безусловно, Ленин понимал, что совершает самое жуткое в мире преступление, он отдавал своим действиям отчет и руководил ими. Ни в коем случае не следует оправдывать "вождя пролетариата", списывая все на его окружение. Он сам это окружение воссоздал, выдвинул "из грязи в князья", приучил к беззаконию и жестокости, привил цинизм, забрал у людей все Святое.

Наполеон говорил, что роль счастья, роль случая на войне существенна, но истинно великие дела все-таки зависят от личных качеств полководца, от работы ума, знаний, способности к методическим действиям, от дара комбинаций, от изобретательности и находчивости. "Не гений мне внезапно открывает по секрету, что мне нужно сказать или сделать в каких-либо обстоятельствах, неожиданных для других, а рассуждение и размышление", — сказал как-то сам Наполеон. Не потому Александр Македонский, Цезарь, Ганнибал стали велики, что им служило счастье: "...нет, счастье им служило потому, что они были великие люди и умели овладеть счастьем".

Практически все свои крылатые фразы об успехе дела Наполеон направляет в "русло" сражений армий, на поле брани. Здесь проявляется вся сущность Императора. Он не воевал ни с "классами", ни с сословиями, ни с народами, ни с нациями, не с религией, его "враг" — армия противника, и до тех пока она сопротивляется, отстреливается, делает контратаки, остается для него "врагом", но стоит ей дрогнуть, выбросить белый флаг, и он уже кардинально меняет свое отношение к поверженным. В них он видит пленных, раненных, сдавшихся на его милость солдат. Многие из поверженных в последующем входили в состав Великой армии.

Много раз и по разным поводам Наполеон говорил, что все военное искусство заключается в умении сосредоточить в нужный момент и в нужном месте больше сил, чем есть в этот момент в этом месте у противника. Когда один из видных политиков "подкорректировал" Императора: "Вы часто, имея меньше сил, разбивали неприятеля, который был сильнее", — то Наполеон отрицал это, говоря, что он лишь старался с молниеносной быстротой бросаться на разрозненные силы врага и по частям, поочередно, бить их, но что именно поэтому во всяком отдельном таком нападении он в тот момент оказывался сильнее, хотя общее количество солдат у неприятеля во всей армии было и больше, чем общее количество солдат у Бонапарта.

Наполеон много заботился о "духе" своей армии. Он не терпел несправедливости, анархии и беспорядка, чего, например, нельзя сказать о Красной Армии, где произвол, кляузы, доносы, двойное подчинение солдат: командиру и политработнику — процветало. Наполеон решительно подтвердил произведенное еще революцией изгнание телесных наказаний из армии и, разговаривая с англичанами, всегда недоумевал, как они не гнушаются пускать в ход плеть в войсках. "Чего же можно ожидать от людей обесчещенных? Как может быть чуток к чести тот, кого в присутствии товарищей подвергают телесным наказаниям? Вместо плети я управлял честью... После битвы я собирал солдат и офицеров и спрашивал их о наиболее отличившихся". Награждал он чинами тех из отличившихся, которые умели читать и писать, а необразованных заставлял учиться грамоте, после чего и производил их в унтер-офицеры, а дальше предлагал и офицерский чин. В кадровой политике вождей тоталитарных систем образование стояло на последнем месте, первое место уверенно занимал такой критерий в назначении на должность, как "преданность". Далее — согласие выполнять любой приказ, распоряжение, просьбу вождя.

Дисциплина, которую Наполеон ввел в армии, строилась на чести и достоинстве, порядочности офицеров и смелости солдат. Глумления офицеров над солдатами Наполеон не допускал, в тоже время солдат знал свое место. С воровством чиновников в войсках он покончил сразу и бесповоротно. С солдатами в быту Император был прост, в бою — строг, выполнения каждой своей команды в сражении он добивался, но за это на него никто не смел обижаться. Все верили ему. Попасть в наполеоновскую армию считалось делом престижным. Этим, в частности, обуславливается, что в первые дни компании 1812 года дезертирства в многонациональной Великой армии практически не было (за исключением побегов испанцев), эти факты начали появляться уже за Витебском, когда армия углубилась в пределы России, и многие испугались "диких" мест, суровых нравов простого люда. Однако даже из польских полков Великой армии солдаты бежали меньше, чем в русской армии поляки и литовцы, которые являлись вроде как защитниками и по идее должны были рваться к обороне Отечества.

Наказывались в наполеоновской армии все по решению судов и только. Им были введены специальные военные суды, которые приговаривали в случае больших проступков к смертной казни, к каторге, в более легких случаях — к военной тюрьме. В Красной Армии при Ленине и Троцком по приказу командира без суда и следствия могли казнить каждого десятого, каждого пятого, в зависимости от того, какой приказ не был выполнен солдатами (приказы не выполнялись, главным образом, из-за своего цинизма и кощунства: часто солдаты отказывались расстреливать восставших крестьян, взятых заложников, семьи, отказавшиеся выдать хлеб и т.д.).

Был в армии Наполеона ещё один, особо авторитетный институт — товарищеский суд, нигде не обозначенный в законах, но при молчаливом согласии Наполеона введенный в Великой армии. Вот что поэтому поводу говорят очевидцы. Произошло сражение. Заметили, что в роте двух солдат во время сражения никто не видел. Они явились к концу и объяснили свое отсутствие. Рота, убежденная, что виновные просто спрятались со страха, сейчас же выбирают трех судей (из солдат). Они выслушивают обвиняемых, приговаривают их к смертной казни и тут же, на месте, расстреливают. На том дело и кончается. Ни один офицер не должен был не только участвовать в суде, но даже и знать (официально, по крайней мере) о происшедшем расстреле.