Летописный замок

— Вона как! — протянул Гвоздыря с угрозой. — А я-то в толк не возьму, почто на мальца все окрысились. Подсыл, говоришь... На князя злоумышлял... Я сейчас тоже кое на кого славно злоумышлю. Уводи своих людей, сотник, пока я им головы не поотрубал! Нету здесь вашей правды и воли вашей нету! А с этим продажным...

И тут вдруг ослепительно полыхнуло синим. Стёпка зажмурился, а когда несколько секунд спустя открыл глаза, увидел совсем рядом торжествующую противную морду Никария. Толстяк тянул к нему руки, не обращая никакого внимания на стоящего рядом вурдалака. Грызняк был похож на статую. Он застыл в неудобной позе, устремив остекленевшие глаза куда-то поверх голов. Выскользнувший из его ладони меч с легким шорохом скользнул в ножны. Казалось, толкни сейчас стражника — и он безвольно упадёт и разобьётся на куски, как разбиваются сброшенные с постаментов памятники. Проклятый чародей заколдовал его так, как пытался, но не смог заколдовать Стёпку Варварий. Опыта и магической силы у толстяка было, конечно, не в пример больше. И теперь Стёпка был беззащитен — и некому было за него заступиться. Даже подорожный страж, о котором он вспомнил только сейчас, почему-то не отозвался на его панический призыв и висел на груди бесполезным грузом. Где, скажите на милость, обещанная кое-кем магическая защита?

Никарий был похож на кухарку, собирающуюся изловить обречённую на суп курицу. Он присел и широко расставил руки, чтобы не дать "подсылу" ускользнуть, однако сам хватать его почему-то не спешил.

Стёпка вжался в стену. Отступать было некуда и ускользать тоже было некуда. Что делать? Никарий — не Махей, его ударом в живот не остановишь, потому что габариты не те. А ещё воины князя стоят, зубы скалят, весело им, что всем скопом мальчишку в угол загнать сумели.

— Сотник! — крикнул, не оглядываясь, чародей. — Вели освободить проезд! Гоните этих гоблинов в шею! Сопляка надобно поскорее вывезти из замка!.. Дыргаш, где ты, скотина? Уснул?

Над бортом ближайшей повозки показалась растрёпанная голова:

— Чаво?

— Хватай мальца, — велел Никарий. — В мешок его, и гони, куда велено. Дорогу тебе сейчас освободят. Шевелись, шевелись!

Мужик перегнулся через высокий борт и протянул к Стёпке похожую на лопату заскорузлую ладонь:

— Чичас я ево!..

Когда Стёпка услышал про мешок, у него в голове сразу прояснилось. От страха, наверное. Он не хотел в мешок — а кто бы захотел? И поэтому когда Дыргаш ухватился своими клешнями за ремни котомки и потянул Стёпку вверх, он не стал дёргаться. Он просто поджал колени к груди и с силой ударил подскочившего поближе Никария обеими ногами в необъятное брюхо.

Получилось здорово. Даже лучше, чем Стёпка ожидал. Правда, котомка больно вдавилась в спину и в ней — в котомке — что-то хрустнуло, ломаясь.

Толстяк красиво отлетел спиной вперёд и шмякнулся под ноги сотнику большой рыхлой кучей, беспомощно раскидав руки и ноги. Уф-ф-ф!!! Его поросячьи глазки неестественно округлились, на побагровевшем лице проступило почти детское изумление. Он попытался что-то сказать, возмутиться или, может быть, разразиться бранью, но из его рта вырвался лишь бессвязный хрип.

Пока весские ратники ухмылялись, без должного почтения глядя на поверженного чародея, Стёпка перебрался через борт. Дыргаш машинально помог ему, не отрывая взгляда от Никария. В другой руке он держал грубый дерюжный мешок, тот самый, в который должен был угодить Степан. С возницей тоже нужно было разобраться, пока он не опомнился. Но получится ли? Стёпке показалось, что чародея от отшвырнул сам, без помощи стража, просто воспользовался удачным моментом. Второй раз такое не пройдёт...

— А отпустил бы ты паренька, орясина, — сказал ласково широкий гоблин, подходя к повозке. В его руках выразительно поблёскивал отточенным лезвием топор, такой же широкий и основательный.

— Чаво? — растерялся Дыргаш, судорожно вертя лохматой головой.

— И поезжай-ка отсель подобру-поздорову, — добавил второй гоблин, появляясь с другой стороны. Он тоже был с топором.

Стёпка понял, что с возницей проблем больше не будет и что о мешке можно забыть. Дыргаш выпустил его руку, схватился за вожжи, но так как проезд ещё не освободили, уехать немедленно он не мог. Не глядя на Стёпку, он затаился на дне повозки и сидел там тише воды ниже травы. Понимал, что связываться с рассерженными гоблинами ему не с руки.

Стёпка перегнулся через борт. Расстановка сил на поле боя разительно переменилась. Воины князя во главе с сотником уходили прочь от ворот, бросив поверженного чародея на произвол судьбы. Испугались они, само собой, не Стёпку и даже не гоблинов, просто у ворот уже стоял Шкворчак с двумя столь же внушительными вурдалаками — все в доспехах и с оружием. С такой силой княжеским воинам не стоило и связываться. Их проводили обидным смехом. Грызняк неспроста тянул время, знал, что свои вот-вот подоспеют.

Кстати, что с ним?

Заколдованный вурдалак, оказывается, успел не только стряхнуть с себя магическое оцепенение, но и надёжно схватить обидчика за шиворот. Никарий испуганно трепыхался, пытаясь освободиться, но куда там! Рассвирепевший вурдалак держал его мёртвой хваткой.

— Слово и дело, говоришь?

Он отвёл руку, намереваясь наградить чародея хорошей затрещиной — и, конечно же, не успел.

Ш-ш-ш-шииих-х!

Протяжно свистнуло, ухнуло, пыхнуло, прошуршало по стенам, скрежетнуло по створкам ворот; испуганно вскинулись кони... И в руках у вурдалака остался только рукав от мантии. Никарий вспомнил, что он, как никак, чародей, и воспользовался первым пришедшим в голову заклинанием.

Грызняк, ругаясь нехорошими вурдалачьими словами, брезгливо отшвырнул рукав и шагнул к повозке:

— Испугался, племяш?

— Немного, — признался Стёпка. — Когда он вас заколдовал. Они меня в мешок хотели, чародей и вот этот...

Грызняк сурово посмотрел на возницу. Тот сидел ни жив ни мёртв. Повозки впереди уже начали разъезжаться, но проезд ещё не освободился. Приходилось сидеть и ждать. Охо-хо!

— Рубануть бы тебя с оттягом, мочалыга заколдыжная, да душа не лежит меч твоей поганой кровью марать, — сказал вурдалак с чувством. Дыргаш ещё сильнее втянул голову в плечи. — Увижу тебя ещё раз — порешу в тот же миг... Вылезай, паря, пущай он убирается с глаз долой.

Стёпка спрыгнул вниз, и Дыргаш поспешно хлестнул вожжами. Нетрудно было догадаться, что в Летописный замок он больше ни ногой.

— Оплошал ты, Грызняк! — загудели вурдалаки, подходя. Их вдруг оказалось очень много, человек десять или даже больше, и Стёпка подивился тому, какие они все разные и как не похожи друг на друга. Хотя все — здоровенные, все с клыками, каждый лохмато-бородат и увешан оружием с головы до ног. — Подловил тебя боров жирный. С головою-то всё ли в порядке, не до конца проморозило?

— Ты глянь, Шкворчак, не признаёт он нас! Не пришлось бы гнать беднягу со службы!

— Да он всех нас пересидит, с этакой-то рожей!

Грызняк, ухмыляясь в усы, уворачивался от дружеских тычков, самый слабый из которых обычному человеку сокрушил бы рёбра.

Стёпку потянули за рукав. Он оглянулся — это был Купыря.

— Неладно получилось, — сказал он, отведя Стёпана в сторону, подальше от гогочущих стражников. — Благо, что я Грызняка успел предупредить. Да и гоблины подмогли, выезд перегородили. Уволокли бы тебя, и поминай каков ты был. Не зашибся?

— Нет, — спина у Стёпки слегка побаливала, но он не стал жаловаться. Подумаешь спина! Заживёт.

— Ну и славно! Про троллей не забыл ещё?

— Не забыл. Рыжий пасечник Неусвистайло.

— Верно. Смакла где?

— Он меня за воротами ждёт.

— А тебя за каким... сюда принесло?

— Так, — замялся Стёпка. — Вещь одну нужно было вернуть. А зачем Никарий хотел меня в мешок посадить? Это ему колдун приказал, да?

— Может, и колдун, — согласился Купыря. — Может, и приказал. Мне-то он о том поведать забыл. На глаза ты ему попался в недобрый час, вот он, думаю, и разглядел в тебе что-то для себя шибко приманчивое.

Повозки, грохоча, проезжали мимо. Стёпка хотел ещё спросить, но Купыря мягко подтолкнул его к выходу:

— Беги немедля к Смакле и в замок больше не возвращайся. У нас тут не один Никарий на подлости горазд. Уходи, пока колдун не спохватился. В тайге он до тебя не дотянется... Но ты всё одно поостерегись там, поостерегись.

Уже за воротами Стёпка вспомнил, что не поблагодарил Грызняка за помощь. Отважный вурдалак, грудью вставший на его защиту, спас демона от ужасной участи, от чего-то такого, о чём даже и думать не хотелось. Зачем колдуну-оберегателю с дурной репутацией понадобился мальчишка из другого мира? Для каких таких колдовских нужд? Стёпка содрогнулся, ему представилось, что его хотели принести в жертву, что его кровью собирались оплатить какое-нибудь жуткое колдовское злодеяние, что из него собирались приготовить... ну, скажем, волшебный эликсир "сердце демона" или магический порошок "мозги семиклассника". Бр-р-р! Грызняк заслужил больше чем простую благодарность. И Купыря, и гоблины, и другие вурдалаки. Но возвращаться больше не хотелось. Один раз уже вернулся, и вон что из этого получилось. Оставалось надеяться, что его спасители всё понимают и не посчитают отрока Стеслава невоспитанным недорослем, не умеющим даже спасибо сказать.

— Шустрый какой племяш! — прохрипел Бранда, увидев проходящего мимо Стёпку. — Шмыг туда, шмыг сюда... Живчик, право слово! Скусный, поди... Дай разочек шейку куснуть!

Стёпка испуганно шарахнулся от него и едва не угодил под колёса выезжающей повозки. От одного гада еле убежал, а тут уже другой подстерегает. Кровожадный упырь был ему омерзителен. Ещё и лапы свои тянет...

— Поверил! Поверил! — Бранда довольно захлопал крыльями и пьяно засмеялся, показывая алый раздвоенный язычок и мелкие хищные зубки. Всё же удивительно было слышать, как это... существо разговаривает и смеётся совершенно по-человечески. — Не видать тебе удачи в дороге, Смакли... э-э-э... Стеславчик, помяни моё верное слово. Не видать!

— Почему? — Стёпка остановился, хотя сначала намеревался проскочить мимо упыря, не задерживаясь и вообще сделав вид, что с ним не знаком. Неужели Бранде известно что-то о предстоящем путешествии? Или — вдруг — о Ванесе? Почему бы и нет! В магическом мире даже такой отвратительный кровосос способен, наверное, предсказывать будущее.

— В зеркало ты запамятовал глянуть, вот почему! Когда возвращаешься с полпутя, непременно следует в зеркало глянуть. Примета такая наивернейшая, — Бранда ещё раз приложился к бутыли, опрокинул её, потряс, но из горлышка не вытекло ни одной капли.

— На меня эта примета не действует, — сказал Стёпка. Он был разочарован: предсказание отменяется.

— Отчего так? — удивился упырь. Его реденькие бровки потешно вздёрнулись, на хоботке собрались частые морщины.

— А я в зеркалах не отражаюсь.

— Вовсе? — на Стёпку уставились пьяные слезящиеся глазки бутылочного цвета.

— Вовсе.

— Да ты, никак, демон?

— Ага, — Стёпке было интересно, как Бранда отреагирует на демона, не испугается ли.

Упырь не испугался.

— Слышь, демон... Наколдуй мне по дружбе полную бутылочку, пока никто не видит. Чтобы мне ночью по лесу не шастать, — Бранда прижался к Стёпке и горячо зашептал в ухо, щекоча его своим небритым хоботком. — Я давеча крыло, поверишь ли, крепко зашиб. В притолоку влетел с пьяных глаз. Мне бутылочки на ночь и хватит... А иначе придётся кровушку сосать из невинных младенцев, — его голос сделался пугающе хриплым. — Ты будешь виновен, на тебя падёт грех несмываемый... Наколдуй бутыль, наколдуй!

— Да я не могу, — Стёпка осторожно попытался освободиться от цепких лап упыря. — Я же не чародей.

— Могёшь, могёшь. Мне то ведомо. Демоны — они ещё хлеще чародеев. Наколдуй сей же миг бутылочку!

Как отвязаться от пьяного урода? Не драться же с ним, в самом деле! А сам по себе он, сразу видно, не отстанет. Ну что за напасть на бедного демона — шагу ступить нельзя! Обязательно какой-нибудь гад или драться лезет или обниматься.

Бранда талдычил, как заведённый:

— Наколдуй, демон, бутылочку, сей же миг!

На них уже стали оглядываться. Стражник-вурдалак весело скалил жутковатую пасть; сплюнул через плечо проезжающий в повозке гоблин, и даже его гнедой конь покосился на упыря неодобрительно. Вот тебе и "никто не видит"!

— Наколдуй бутылочку!

— Ну хорошо, — сдался Стёпка. — Только колдовать я не буду. Всё равно ведь не умею. Я тебе, Бранда, без колдовства бутылочку сделаю.

Он скинул котомку и присел рядом с упырём. От Бранды пахло вином и немного псиной. Стёпка развязал котомку. Что там в ней хрустнуло, когда он Никария пнул? Дай бог, чтобы это были не бутылки с вином!

Бранда тоже сунул хоботок в котомку:

— Ишь, сколь добра себе натолкал! Запасливый ты демон, как я погляжу.

Стёпка с облегчением извлёк тёмную бутыль. Какое счастье, что она не разбилась!

— Забирай! От сердца, между прочим, отрываю.

— Вот спасибо так спасибо! — прослезился упырь. — Вот удружил так удружил!.. Давай я тебя, Стеславчик, расцелую троекратно за этакую сердечность и доброту!

Ещё чего не хватало! Стёпка отодрал от себя мягкие лапки расчувствовавшегося Бранды и припустил вниз по дороге. Прочь, прочь из этого замка!

— Садись, малец, подвезу, — предложил седоусый гоблин, когда Стёпка догнал последнюю повозку. — Чево ноги зря трудить.

И Стёпка сел. Можно и прокатиться, раз приглашают. А набегаться и ноги натрудить он ещё успеет, это ему уже и без предсказаний понятно было.

Повозка скатывалась с горы неспешно. Гоблин придерживал коня на крутых поворотах, колёса натужно поскрипывали. Стёпка смотрел на возносящийся в небо замок. Сколько всего случилось в его стенах менее чем за сутки! Одна встреча с Никарием чего стоит! И призраки ещё! И гномы! И победа над студиозусами! И Смиряна! И демон! В прежней жизни ему таких приключений надолго хватило бы, на целый месяц воспоминаний и кошмарных снов. А здесь — сидит себе как ни в чём не бывало, словно и не с ним всё это произошло. Отчего бы так? Сам ли он на удивление быстро привык к чудесам и волшебству или... Или страж подорожный оберегает хозяина от слишком сильных переживаний, чтобы крыша у отрока раньше времени не поехала?

* * *

Смакла успел дотопать до Предмостья. Он сидел, прислонившись к покосившемуся забору и вяло жевал сухую былинку. Рядом с ним лежал большой лохматый пёс неопределённой породы, которую вполне можно было бы назвать гоблинской. Просматривалось в его добродушной морде что-то неуловимо роднящее его со Смаклой.

Увидев спрыгнувшего с повозки Степана, младший слуга выплюнул былинку и поднялся с земли. Пёс шевельнул ушами и остался лежать.

— Вернул? — в голосе гоблина прозвучала слабая надежда на то, что Стёпка передумал и оставил заклятку себе.

— Знамо, вернул, — улыбнулся Стёпка. Вот и к нему приклеилось это местное словечко. — Видел бы ты его рожу! Он решил, что я опять буду его бить!