Наваждение

Однако спать с Лизой оказалось неожиданно приятно. Да и не только спать. Просыпаться и видеть все то же удовольствие от жизни в ее сонных глазах — стимулировало и заряжало таким же позитивом. Это мотивировало, причем, неожиданно — и в работе. Появилось не только прямолинейное и жгучее желание просто отомстить и наказать всех, кто был причастен к его заключению, а и мотив заново строить что-то большее. Над собой вырасти еще на голову. Достаточно глупое и пацанячье желание, если оценивать с точки зрения всего его опыта. Но тем не менее, его не удавалось погасить.

И сейчас, продолжая наблюдать за тем, как Лиза о чем-то переговаривается с Геннадием, уже уговорив свою псину вернуться в вольер, Дмитрий вдруг подумал, что да: Елизавету он не мог пока предсказать. Однако не особо по этому поводу расстраивался. И отказываться от нежданного подарка судьбы тоже не собирался. Заслужил же за восемь лет зоны он какой-то бонус? Калиненко считал, что заслужил. И Лиза, определенно, могла считаться этим подарком судьбы. А он за эти годы научился ценить тонкое и изысканное удовольствие, а не "грести" себе подряд любое доступное, как раньше. И Лиза точно стала именно таким удовольствием для него в последнее время.

Глава 13

На улице ощутимо похолодало. Осень уходила, уступая права надвигающейся зиме. Но Лиза отмечала изменение погоды лишь по смене гардероба, который ей так же пришлось обновить, чтобы соответствовать статусу женщины Калиненко. На смену плащу пришло кашемировое пальто, а теперь иногда доставалась из гардероба и новая норковая шуба. Нельзя сказать, что ее радовала возможность это все купить. Честно говоря, порою утомляла необходимость ехать в магазин. Да и в таком количестве, новые вещи немного нервировали, все время напоминая о другом статусе Лизы в прошлом. Оставался какой-то неприятный привкус, будто бы она снова... подстилка. Хотя, если честно, то восемь лет назад Дима ее особо ничем не задаривал, правда, деньги платил немалые, но вроде как официально. А сейчас он то и дело что-то ей покупал, пусть и зарплату она получала. И пыталась настаивать, что сама будет оплачивать эти покупки, планируя покупать лишь необходимый минимум. Но Калиненко ее словно бы и не слышал. И не то, чтобы в этом было нечто романтичное или приторное, и близко нет. Впрочем, и похабного снисхождения покровителя она в Диме не чувствовала. Он просто привозил ей то, что считал необходимым. Или Лизу привозил в магазин, не оставляя возможности улизнуть. И это всегда было обоснованной покупкой, вроде. Всегда находился повод. Ведь им приходилось активно участвовать в жизни светской части городского общества, и она — и как глава пиар-отдела, и как его спутница, должна была соответствовать. Да и себе Дмитрий вещи покупал, поскольку так же нуждался в расширении гардероба. И все же, Лиза себя ощущала как-то непривычно. Казалось, что Калиненко это все нравилось куда больше, чем ей.

Впрочем, у Лизы имелись и другие заботы, куда важнее, так что она не так уж и много времени тратила на размышления о странном поведении Димы. Интенсивно занимаясь поставленной перед ней задачей, Лиза успела пообщаться с доброй половиной печатных изданий города. И даже с телеканалом Макса. Конечно, поначалу не хотелось с ним связываться, после такой подставы с матерью. Но потом Елизавета решила, что будет выше этого, и пусть Максима мучает совесть. А потому позвонила и провела разговор в максимально холодном тоне, на который только была способна. Хоть и не скандалила, конечно. Видит Бог, у нее тоже имелся свой долг перед другом и бывшим мужем, она помнила все то, что он делал для нее эти годы. Потому и на его канал обратилась, кстати, а не к конкурентам. Калиненко и его компания нуждались в сюжетах. И они готовы были платить за это деньги. Лиза же прекрасно знала, что имея маленького сына, Максим не всегда может позволить семье то, что хочется. Ей хотелось, чтобы и друг получил свою часть прибыли.

В общем, сумев выдержать достаточно холодную, но все же не ледяную ноту общения, она сумела заставить Максима повиниться. И даже без особых сложностей уговорила друга снять сюжет о деятельности вновь организованного фонда Калиненко, пообещав, что самого Дмитрия там не будет. Максим сомневался. Но необходимость премии, да и тщательно внушенное чувство вины перед Лизой — сделали свое дело. Сюжет был "у них в кармане".

Кроме того, она набрала себе еще двух помощников. Даже немного уже ввела в курс дела, перераспределив на них рутинное отслеживание и связь с печатью, освободив себе хоть какое-то время.

Калиненко казался вполне довольным её работой. Собственно, даже не казался, а откровенно сообщал об этом. И Лизе это нравилось. Было очень приятно, что он действительно ценил ее деятельность и отмечал результат.

Сам Дмитрий так же работал. И очень активно. Лиза забыла понятие нормированного рабочего времени, и задержка в редакции сейчас вспоминалась чуть ли не сокращенным днем. Но Калиненко трудился еще больше. Он активно занимался восстановлением своих прошлых предприятий, тех, которые можно было восстановить, и искал новые направления. Все это он обсуждал с Лизой. Однако имелись у него и дела, которые Дима с ней не обсуждал, а Лиза понимала, что ей оно и не нужно. Зачастую, эти вопросы он решал уже после рабочего дня, ночью. И возвращался потом в разном настроении: иногда довольным, иногда злым, а порою задумчивым.

Сегодня Дима тоже уехал. Правда, Лиза знала куда. Он встречался со старым знакомым по поводу продажи гостиницы. Дима ее даже недавно познакомил с этим самым другом, Леонидом, который владел довольно успешным баром. Из общения друзей в тот вечер, Лиза сумела понять, что раньше баров было два, и для Леонида, не отрекшегося от Калиненко, эти годы так же оказались не особо удачными. В общем, Дима уехал еще часа три назад. Она же все это время занималась своими бумагами, по лаю Жучки отмечая, когда охранник обходит территорию. Но глаза уже устали даже в очках, которые Лиза все-таки купила, пусть и одевала тайком от Димы. Так, по глупой причине женской неуверенности. Так что она отключила ноутбук и решила идти спать, когда услышала шум машины. Очевидно, вернулся Дима.

Кабинет Лизы располагался на втором этаже, в той самой спальне, которая когда-то принадлежала бывшей жене Калиненко. Которая, кстати, уезжая, увезла с собой даже покрывало для кровати. Этот факт почему-то очень удивил Лизу, и совсем не удивил Дмитрия. Калиненко весьма спокойно выделил ей эту комнату под рабочее пространство, потому как делить его кабинет, расположенный внизу, обоим представлялось сомнительным занятием. В общем, пока она спустилась на первый этаж, Дима уже зашел в дом и скрылся в кухне, судя по звукам.

— Дим, там Тамара Степановна котлет нажарила. И салат есть, — уже подходя к кухне, из коридора сообщила Лиза.

Потому как не помнила, чтобы в баре того самого Леонида имелась нормальная кухня, а он сегодня и пообедать не успел, несколько деловых встреч подряд было.

Дмитрий обернулся на ее голос от раскрытого холодильника, у которого как раз замер, подозрительно крепко держась за дверцу. Лиза даже немного прищурилась, в полутьме напрягая уставшие глаза. Слишком уж странно Калиненко на нее смотрел. Да и сам он так выглядел... Вообще непривычно: как-то напряженно, взъерошено и смотрел, если не волком, то диким зверем, точно.

— Тебе разогреть? — неуверенно спросила Лиза, допустив, что это вполне может быть проявлением голода.

Калиненко не ответил. Махнул головой в непонятном жесте. И пошатнулся, будто не удержал равновесие. Это кое-что прояснило. Вероятно, они с другом пили. А Дима так и не поел... Так что алкоголь на него, видимо, хорошенько подействовал. Только настроение такое с чего? Не договорились о сделке?

— Что-то случилось, Дим? Леонид какие-то нереальные условия затребовал? Или что?

Лиза подошла ближе к холодильнику.

— Давай, я тебе ужин все же нагрею, поешь, — вновь предложила она.

Дмитрий молча отошел и тяжело опустился на стул у стола. Почти рухнул, выдав этим, насколько непросто ему было удерживать равновесие. Он не ответил ни на ее вопрос о встрече, ни об ужине. Просто смотрел на Лизу все тем же непонятным взглядом.

Лиза, не комментируя факт его очевидного опьянения, достала все, что приготовила домработница. Так же молча. В конце концов, она не раз замечала, что состояние голода не лучшим образом влияет на характер Калиненко. Так что поговорить можно будет и потом. Тем более, пьяным она его видела лишь однажды, да и то давно, и тогда он вел себя совсем иначе. И Лиза решила не доставать человека. Мало ли, может он всегда выпивший — не весел (мягко говоря)? Но каждую секунду, пока разогревала мясо, ставила тарелки на стол, и доставала салаты, Лиза ощущала этот напряженный и неприятный взгляд Димы на себе.

И тут, ни с того, ни с сего, когда Лиза взялась за буханку хлеба, Дмитрий поднялся, пересек два шага, разделяющих их, и отобрал у нее и хлеб, и нож:

— А за сколько ты продашь меня, Лиза? — нависнув над ней всей своей массой, хмуро поинтересовался Калиненко.

Честно говоря, с таким напряжением, что у Лизы неприятная дрожь прошла по спине. И как-то так легче стало, когда он нож отложил, так и не отрезав ни кусочка хлеба.

— В смысле? Дима, ты о чем? — искренне недоумевая, уточнила Лиза, пытаясь не обращать внимания на странный холодок внутри живота.

— Сколько тебе надо, чтобы меня предать, Потеряшка? — скривившись, повторил Дмитрий.

Отрывисто и грубо.

Так, может он и пьян, может и голоден, может у него что-то не сложилась в делах, но она тут точно не при чем. И терпеть такой тон или подтекст, Лиза не собиралась.

Сильнее выпрямившись, чтобы избавиться от ощущения его давления на нее, она отступила в сторону и отошла на шаг. Дмитрий не мешал, но тоже развернулся, продолжая следить за нею тем же взглядом.

— Знаешь что, Калиненко? Мне твои загадки отгадывать неинтересно. И терпеть такое отношение — тоже. Ешь сам. Поговорим завтра, когда протрезвеешь.

Лиза двинулась в сторону выхода из кухни. Но не смогла пройти и два шага. Дима тяжело опустил руку ей на плечо и развернул назад, притиснув к себе:

— Я не слышу ответа на вопрос, Лиза! — грубо заметил он.

Снова нависнув всей массой. И все так же тяжело смотрел, даже прищурившись немного, словно действительно подозревал в чем-то. И вся его поза... Она несла угрозу. Примитивную. Грубую. Жесткую.

И Лиза ощутила настоящий страх внутри. Она не могла понять его причины, не анализировала, почему, вообще, вдруг испугалась Калиненко, который никогда физически ей не угрожал. Да и постаралась тут же подавить дрожь, пробежавшую по мышцам, стряхнуть странное, противно-липкое чувство своей перед ним слабости. И все же, что-то Дмитрий видимо заметил. Потому что отшатнулся от нее, скривившись так, словно это Лиза могла его ударить. И лицом почернел.

— Не смотри на меня так, — Дима отпустил ее плечо. Да и вообще отступил. — Я — не мой отец. Не бью.

Он отвернулся от Лизы и взял в руки хлеб, начав нарезать буханку.

Лиза не очень поняла, что это все значило, если честно. Догадки появились. Но сейчас не было времени их анализировать, Калиненко не позволял отвлечься. Однако страх прошел, уступая место какому-то иному пронзительному ощущению. Но и на него у Лизы сейчас не хватало времени.

— Вот не везет мне по жизни, на баб, — как-то так отстраненно "пожаловался" он ей, что ли? Хотя тон Калиненко звучал скорее холодно и зло, чем обиженно. — Все чего-то хотят, а подставляют за дешево. — Он прошел мимо, уже не смотря на Лизу и снова тяжко сел на свой стул, взялся за вилку, принявшись есть то, что Лиза поставила.

Вроде бы, прошло. И можно было спокойно уходить, никто не мешал. Но Лиза почему-то стояла и смотрела на него. Да и Дима не прекращал разговаривать.

— Мать отцу вечно меня подставляла, лишь бы ее меньше бил. Ирка, представляешь, за двести тысяч баксов продала. За двести тысяч, б... Да я ей по условиям развода собирался дать в два раза больше. А она отомстить решила, показалось, что я ее недооценил. С Мартыненко слегалась, и чтоб я не достал, в Штаты сбежала. Не сучка даже. Дура-дурой. Похотливая. Двести... — Он покачал головой, словно не понимал. — И я восемь лет проторчал за решеткой из-за этого... Про других вообще молчу, тем только бабло и было нужно.

Калиненко отбросил вилку, едва начав есть салат. Переплел пальцы ладоней перед лицом и посмотрел на Лизу поверх рук.

— Карма у меня, видимо, такая, — хмыкнул он со злой иронией, сквозящей и в голосе, и во взгляде. — А тебя я ближе всех подпустил, Потеряшка. Так что давай, просвети, чего от тебя ждать?

— Знаешь, Дим. В прошлый раз, когда я тебя пьяным видела, ты был поприятней. Стихи читал, — не позволяя себя не запугать, ни унизить, хмыкнула Лиза, стараясь поддерживать тон, похожий на его.

Она многое сейчас поняла, хоть и не все, конечно, осмыслила. Однако не была уверена, что стоит это ему показывать.

Калиненко хмыкнул с сарказмом.

— Извини, не до поэзии нынче, — ухмыльнувшись, "повинился" он. Но веселья в нем вообще не ощущалось.

Только все та же бурлящая злость и какая-то опустошенность, что ли. А может быть Лиза снова придумывала, ища в Дмитрии то, чего и в помине никогда не было. И именно эта мысль, воспоминание о всех своих прошлых ошибках из любви к нему, заставили Лизу выпрямиться еще сильнее.

— Из нас двоих, не меня можно упрекать в предательстве другого, Дмитрий Владленович. Особенно, в угоду своим интересам, — без упрека, но холодно и с таким же сарказмом бросила она, вздернув подбородок.

И оттолкнулась от тумбы, на которую опиралась. Отошла в сторону выхода.

— Я тебя и по твоим прошлым поступкам не сужу, Дима, — уже мягче, но также отстраненно добавила она, полуобернувшись. — А ты меня все по опыту с другими в предательстве обвинить пытаешься. Надоело. Поговорим утром.

И она ушла, в этот раз беспрепятственно. Уже не интересуясь, ест Дмитрий или не ест. Ее действительно задели эти обвинения и подозрения. Да, кто ж поспорит, не везло ему в жизни с доверительными отношениями, если судить по тем обрывкам, что Дима сейчас выдал. Явно из-за алкоголя, так бы вряд ли, чтоб из него и слово вытянула. Ну так она к этому причем? Она его никогда не предавала. Даже когда он ею просто игрался. И не требовала от него ничего.

"Пылая" справедливым негодованием и раздражением, Лиза поднялась на второй этаж. Зашла в спальню. Захватила подушку и плед, и отправилась в свой кабинет. Не собиралась она сегодня с ним спать в одной постели. Вот еще! Дышать перегаром и слушать храп? Нечего больше делать, тем более после всех этих дурных претензий. Лучше ляжет на диване.

Он несколько тупо смотрел в тарелку, размышляя о том, что есть не особо и хочется. Голова гудела. Чертова текила! И чертов Купер, предложивший своим любимым пойлом отпраздновать сделку! Надо было отказаться и взять виски. Но Калиненко жутко устал за этот день. Да и за последние недели. К тому же, был с водителем и никуда, кроме дома не собирался после ехать, вот и махнул рукой. Подзабыл, если честно, о том эффекте, которое данное пойло оказывает на него. Или, может, решил, что после зоны не проберет?