Её глаза наполнились слезами, пока она вспоминала ганса и его тощую маленькую жизнь. Вспоминала, как он всегда пытался влится в мир, которому совершенно не подходил. Он был любознательным мальчиком, влюблённым в книги, и готовым унаследовать печатное ремесло своего отца. Он часто шутил на Гретхен, говоря, что если бы в мире была хоть капля логики и разума, то это она в их семье должна была бы таскать пику. Большая, сильная, выносливая Гретхен.
Через слёзы, через печаль, через обреченность, Гретхен услышала, как мальчик что-то кричит. Он кричал не на неё, а кому-то вдалеке. Её английский был действительно очень плох, и единственным словом, которое она поняла было последнее, повторяемое снова и снова.
Немедленно! Немедленно! Немедленно! Немедленно!
Секундой спустя она услышала топот ног, несущихся к ним. Она подняла голову и смахнула слёзы. Приближались два человека, и с ними женщина в белом.
Потом она заметила, что несут эти люди все остальные мысли ушли. Носилки. Вещь, которую использовали, удя по её опыту на многих полях сражений, чтобы уносить людей, которых ещё можно было спасти.
Она встревожено посмотрела на юношу рядом с собой, он смотрел на неё. Его лицо уже не казалось таким уж молодым. Ну, по крайней мере глаза. Зеленые, чистые,здоровые глаза. В них было обещание.
Глава 21
После того как унесли Ганса, Гретхен разрывалась от нерешительности. Часть её хотела последовать за братом, куда бы чужаки его не несли. Но ведь была и остальная семья, за которой было необходимо присмотреть, ведь они, как обычно, на неё рассчитывали.
За неё принял решение юноша, вернее его взгляд. Она решила снова доверится этим глазам.
Парень не подавал не единого признака желания оставить её. Скорее даже наоборот — все в его поведении говорило о неком стеснительном, неуверенном, колеблющемся чувстве собственности.
Прежде чем принять решение, Гретхен провела минуту или около того, в раздумьях об этом чувстве собственности. Решение было достаточно очевидным, да и в любом случае, вряд ли у неё был выбор, за исключение выбора из двух зол. И...
Ей нравились эти глаза, что-то такое в них было. Остальное можно было вытерпеть достаточно легко. Да что угодно можно достаточно легко вытерпеть, после Людвига.
Парень...
"Стоп" — она направил свои мысли в другую сторону.
— Вас ист... — чертов английский! — Как есть ире... твой имя? — последнее слово она произнесла на немецкий манер.
Он сразу понял вопрос:
— Джефф Хиггинс.
"Ага. Он также умён, как его взгляд" — это был хороший знак, уму обычно сопутствует юмор, хороший юмор. Интеллект Людвига примерно соответствовал интеллекту свиньи, и юмор его напоминал ей свиное дерьмо.
Она произнесла имя про себя несколько раз, пока не уверилась что делает это правильно. Мужчины — в особенности молодый мужчины — сердятся, когда их имена произносят неправильно. Гретхен, по крайней мере, здесь и сейчас, не могла позволить себе такой роскоши.
Никогда. Два года, жизнь Гретхен и её семьи висела на тончайшем волоске. Но Гретхен всегда была уверена в своих силах, с тех пор как была маленькой девочкой. Пока был хотя бы волосок, она будет за него уверено и крепко держаться.
Она взяла его под руку и повела обратно в лагерь, где ждала её семья. При этом она старалась, чтобы это не слишком бросалось в глаза. Мужчины обижаются, когда женщины их куда-то ведут.
Но юноша: "Стоп, Джефф" — казалось, совсем не возражал. К её удивлению, он даже разговорился, путаясь в словах, пытаясь подобрать некий смешанный язык, понятный обоим. Её удивило то, что он, казалось, больше пытался выучить немецких слов, чем научить её английским.
Когда они дошли до лагеря, Гретхен почти успокоилась.
"Всё не так уж и плохо" — решила она: "Конечно, он будет тяжёлым, он такой большой и полный. Ну и что? Людвиг вообще на быка похож был."
Затем, крича и прокладывая себе путь через хаос лагеря — люди уже не вопили от ужаса, но всё ещё были в смятении — подбежали три юнца.
"Молодых человека, глупая женщина, не мальчищки"
Гретхен их узнала. Это были те же трое, что были с Джеффом, и стояли рядом с ним, когда он остановил протестантских наемников. Как только они подошли, началось взаимное подтрунивание. Гретхен не могла уследить за всем разговором — слово там, слово тут. Но быстро поняла его суть. Они расспрашивали его о его новой женщине, и он отвечал.
Она расслабилась ещё больше — распроссы были легкомысленными, но не непристойными. В каком-то смысле — практически невинными. А ответы Джеффа были...
Осторожными, неуверенными. Несвязными, и неловкими, и смущенными. Но больше всего — гордыми. Очень, очень гордыми.
Гретхен изучала эту гордость, то что она могла о ней понять сквозь незнакомые слова. Иностранные языки были ей привычны — наемная армия была пресловутым вавилонским столпотворением — и вполне привыкла отделять смысл от словесной шелухи.
Она расслабилась. Людвиг тоже ей гордился. Как свинопас лучшей свиноматкой. Здесь же было что-то ещё. Что-то... свежее. Может быть — чистое.
К ней пришло внезапное воспоминание, из давно забытого ею мира. Мира, который она изгнала из своих мыслей. Она вспомнила один из вечеров в доме отца, как тот сидел у очага, грел руки, пока мать выставляла на стол еду. Отец повернул голову и посмотрел на неё. Тгда Гретхен было шестнадцать. Всего четыре года тому назад, осознала она. Целую жизнь назад.
И гордость во взгляде её отца. Чистые, блестящие, здоровые глаза, полные чувства "это моё". Чувства такого нежного и такого тёплого, что казалось оно освещает дом больше чем огонь.
К своему ужасу она поняла, что начала плакать. Дрожать как лист. Она отчаянно попыталась взять себя в руки
"Прекрати! Это раздосадует его! Мужчинам не нравится..."
Кто-то обнял её и притянул к себе. Прижал рукой её лицо к плечу. Подобно ребёнку, неосознанно, она обвила руки вокруг тела и стиснула их. Она рыдала и рыдала, в процессе чувствовала мускулы под жиром, и кости под мускулами. Чувствовавла как острая грань оправы очков упиралается в её череп. Слушала шёпот и не понимала ни слова.
Нужды в словах не было. Смысл, без шелухи — вот что было важно.
Закончив, в конце-концов, рыдать, она подняла голову. Их взгляды встретились. Светло-коричневые глаза и светло-зелёные.
"Все совсем неплохо"
Глава 22
Первое, что бабушка сказала Гретхен, узнав, что они стоят перед школой, было:
— Чепуха!
Наклонившись, старуха подозрительно всмотрелась в молодого человека, стоящего рядом с Гретхен. Он держал в руках лист бумаги. — Он врет тебе, — высказалась бабуся. Она говорила с полной уверенностью, свойственной ее возрасту и умудренности.
Бабуля крутила головой, изучая те части огромного здания, которые могла видеть.
— Во всей Германии не хватит детей благородного звания, чтобы заполнить эту огромную школу. Он врет тебе.
Гретхен и сама ни в чем не была уверена. Она не думал, что Джефф врал ей. Конечно, она едва знала его, но взгляд на его открытое лицо успокаивал ее. Какие бы пороки и недостатки не скрывало это лицо, Гретхен не могла поверить, что среди них было хладнокровное притворство.
Тем не менее, не было никаких логических объяснений существованию школы таких огромных размеров. По крайней мере она думал, что их нет. Тысячи детей благородного звания сразу ? Именно такое число гордо назвал на своем англонемецком пиджине Джефф. Наберется ли столько даже во всей Священной Римской империи?
Гретхен почти дрожала. У нее была слабая надежда на то, что если на протяжении последних лет было убито достаточно дворян, то война скоро закончится. Но если были еще тысячи, готовые занять место отцов...Она бросила пристальный взгляд на лист бумаги в руке Джеффа. У всех его друзей было по такому же. Эти документы раздала им старая женщина, явившаяся поприветствовать их, когда они подошли к школе. Гретхен изучала старуху. Баронесса, по крайней мере. Возможно, даже герцогиня.
В какой-то мере, оценка Гретхен была основана на одежде этой женщины. Одежда была проста, имела необычный и почти неприличный фасон, зато была очень хорошо сшита из нескольких незнакомых тканей и почти кричала: королевский наряд! В основном, однако, вывод Гретхен была продиктован самой женщиной.
Она не знала других женщин, которые могли бы достигнуть столь преклонного возраста не превратившись в старую каргу от бесконечных трудов, лишений и невзгод. Когда она впервые увидела эту женщину, Гретхен подумала, чтобы она чуть старше тридцати, несмотря на седые волосы. Но морщины вокруг глаз и рта были как у женщины гораздо старшего возраста. Сорок пять лет, может быть, даже пятьдесят. Почти в возрасте сгорбленной и высохшей бабуси.
Герцогиня. Женщина была такой же высокой, как Гретхен. Она стояла прямо, без всяких следов сутулости. Все в ней пылало здоровьем и энергией. За очками карие глаза герцогини были такими же ясными и яркими, как у молодой женщины.
А еще уверенность в себе. . Ее поза, осанка, даже, то, как она держала голову, все это объявляло граду м миру в недвусмысленных выражениях: я важная персона! Драгоценная. Благородная. Чистых кровей.
Гретхен отвела взгляд и он сноова упал на лист бумаги.Та была покрыта напечатанными словами.
Она нерешительно протянула руку.. — Пжалуста? Можно мне?
Джефф был поражен. Но он не стал протестовать, когда Гретхен взял бумажку из его рук.
Ей понадобилось не более десяти секунд, чтобы понять, на что она смотрит. Почти все это время было потрачено из-за незнакомого стиля печати
Как умно!
Это был миниатюрный словарь. Отец Гретхен временами публиковал словари. Но это были огромные, просто монструозные книги. А тут был всего один лист, содержащий простые фразы на английском языке и их немецкий эквивалент. Написание слов, конечно, было не всегда тем, к которому Гретхен привыкла, но это ничего не значило. В это время еще не было жестких правил правописания. Ее отец не раз жаловался на эту проблему.
Одну фразу она заметила немедленно. Ах, да!
Чтобы не было недопонимания, Гретхен встала рядом с Джеффом и указал на фразу пальцем в то время как она произносила слова.
— Не могли бы вы.... как ... некоторые...еда?— Она начала двигать головой вверх-вниз, — Ja! Ja!
На лице Джеффа сразу же появилось огорчение. Она заметила его взгляд на чудовищной величины окна, покрывавшие ближайшую стену здания. Гретхен проследила за его взглядом. На нее произвело впечатление, опять же, не сам размер этих окон. За окнами, в комнате, она вдруг заметила, что несколько человек несут подносы к столу. Еда!
Она не ела уже два дня. И потом только немного хлеба, который Людвиг украл на ферме. Его было слишком мало, чтобы насытить всех женщин и детей.Ганс предложил разделить его маленькую долю еды, но Гретхен отказалась. Брату нужно было быть сильным, чтобы выжить в битве.
Джефф выглядел очень огорченным.Когда он увидел, что старая герцогиня идёт к ним, его лицо немного расслабилось.
Джефф и герцогиня быстро обменялись несколькими словами. Английский Гретхен быстро улучшался, она поняла гораздо больше, чем понимала в английском некоторых наемников из армии Тилли, но она все еще была не в состоянии понять весь разговор Только кусочки:
Джефф: — голодают, миз Мэйли. — чуднОе имя герцогини.
Герцогиня: — О, Боже, — как легко они богохульствовали! — Я не подумала! — Герцогиня хлопнула себя по голове так, как обычно признают совершенную глупость. Гретхен был поражена жестом. Герцогиня? На публике? Перед простолюдинами?— Я дура! — Челюсть Гретхен отвисла.
Джефф: — ...нам делать?"
Герцогиня вздохнула и покачала головой. Ее собственное лицо выглядело очень огорченным. — Нет...— Гретхен не совсем уловила последнее слово. Выбор?
Герцогиня опять покачала головой. Затруднение га ее лице по-прежнему было очевидно, но оно перекрывалось решимостью. ЕЕ царственная уверенность в себе была непоколебима. Абсолютно. Несмотря на свою ненависть к дворянству, Гретхен была впечатлена. Это была женщина, для которой решать и властвовать было столь же естественно, как дышать.
Герцогиня несколько секунд смотрела на Гретхен. Во взгляде ее не было высокомерия. Что это за выражение?
Когда Гретхен, наконец, поняла, она была ошеломлен сильней, чем когда-либо в своей жизни. Даже дружеский жест, которым герцогиня взяла ее за руку и повела к другому зданию не пересилил первоначального шока.
Эту память Гретхен пронесет до могилы.. Те королевские, императорские карие глаза. Глаза пожилой властной женщины, ярко сияющие здоровьем и уверенностью в себе и, настоящее, полное признание. Дружелюбие и, да — доброта. Гретхен изредка, не часто встречалась с христианским милосердием, даже среди сильных мира сего. И что же? Крестьяне, тоже могут быть любезны со своей домашней скотиной.
Но никогда она не знала признания. Никогда, ни разу. Впервые в жизни, один из сильных мира сего смотрел на Гретхен Рихтер, и видел в ней просто другого человека.
* * *
Гретхен не понимал четко ни одной из фраз, которые говорила ей герцогиня, пока они не подошли к другому зданию. Она была в состоянии понять только суть дела. Герцогиня, говорила что то о болезнях.
Вся большая семья Гретхен последовал за ними, так же как и Джефф с его тремя друзьями. Они шли по своеобразному черному веществу, которое, казалось, покрывают большую часть земли за пределами самих зданий. Вещество служил той же цели, что и булыжники, но было удивительно плоским. Гретхен думала о том, как чудесно это ощущение тепла и шероховатости под ее босыми ногами.
Она была озадачена, сначала длинными желтыми линиями, нарисованными на всем большом пространстве, покрытым этим черным материалом. Для чего тут эта шахматная доска? Потом, увидев расположение нескольких повозок в этом месте, она поняла, что желтые линии для того, чтобы вести их к месту отдыха. Большинство желтых клеток были пусты. Они тянулись и тянулись на ярды и ярды.
У них так много автомобилей? Для этого нужно много места? Эти люди настолько богаты!
Она повернула голову и оглянулась на Джеффа. Гретхен поняла, что он наблюдал за ней. Он на мгновение встретился с ее глазами, прежде, чем отвести взгляд. Неуклюже, он подтянул ремень аркебузы висевшей на его на плече немного повыше.
Такой застенчивый. Я уверена, что он всего лишь молодой солдат. Но он, кажется, принимают все это как должное. Поэтому он тоже, должно быть очень богат.
Она снова повернула голову, расправила плечи и двинулась вперед вместе со странной герцогиней. Направляясь в таинственное будущее, она не могла знать, что ее там ждет, но с ожесточенной решимостью намеревалась провести свою семью невредимой через все бури этого будущего. Настолько невредимой, насколько это вообще возможно. Невзирая на неизбежное.
Герцогини провела их вокруг здания. Там, сзади, было длинное строение крыша и стены которого были сделаны из неизвестного материала. Сильно блестящего, почти как металл. Но в материале чувствовалась мягкость. Он был окрашен в светло-зеленый цвет и Гретхен подумал, что он почти прозрачен. Ей вспомнились цветные стекла в соборах.
