Операция "Муравьиный бог"

"Отец с ними не живет... давно в разводе", — вспомнил Никита справку Березина.

— Пригласи, пожалуйста, маму.

"Мама! — закричал мальчишка. — Тебя к телефону! ...Дядя какой-то... Нет, не дядя Саша".

— Слушаю... — женский голос был настороженным, — кто это?

— Здравствуйте! — повторил Никита. — Я разговариваю с Анастасией Чирук?

— Да-а... А я с кем разговариваю?

— Извините за беспокойство! Я из прокуратуры... следователь по особоважным делам, Иванов!

— Прямо таки Иванов?

— Вот именно! Хотел бы с вами побеседовать, по поводу обстоятельств исчезновения вашей дочери Анны.

На том конце провода возникла заминка.

— Со мной уже беседовали... — наконец сказала она, — неоднократно. Я рассказала все, что знала, — в голосе женщины зазвучала тревога. — Есть что-то новое?.. про Аню?

— К сожалению, пока нет... но мы работаем! Я понимаю, что вам сейчас тяжело... но все же... мне надо уточнить кое-какие детали. Это в ваших же интересах!

— И что... мне прийти в прокуратуру?

— Зачем же? Я сам могу заехать к вам. Прямо сейчас. У вас найдется немного свободного времени?

— Ну что ж... — женщина вздохнула, — куда от вас деваться... заезжайте, раз надо. Мы, собственно, с дачи только вернулись, заехали домой на полчаса... но раз надо, я подожду.

— Хорошо! — сказал Никита. — Мы будем... — он кинул взгляд в окно, проезжали Автовокзал, — минут через двадцать...

* * *

Семейство Чирук проживало, на улице Богдана Хмельницкого, там где ее пересекал первый Краснодонский переулок. Свернув в него, джипик тихо въехал во внутренний двор пятиэтажного дома построенного в виде буквы "П" с одной усеченной ножкой. Когда они остановились у подъезда, Никита еще раз, с сомнением, окинул взглядом свою спутницу:

— Ты уверена, что в прокуратуре именно так одеваются?

Мила пренебрежительно дернула плечиком:

— Какая разница? Внуши им, что я в прокурорском мундире.

— Я и не знаю даже как он выглядит, — усмехнулся Никита.

— Пофиг. Зажгу им фон доверия... примут, как родных!

Дом выглядел очень старым, хотя в подъезде виднелись следы свежего ремонта. Они поднялись по скругленным миллионами ног ступенькам, на второй этаж, и Никита позвонил в обитую лакированной рейкой дверь. Он не знал, включила Мила свой фон доверия или нет, но дверь открыли сразу, даже не спрашивая, кто там. На пороге стояла миловидная, довольно молодая еще женщина. Одета она была в розовую блузку с коротким рукавом, заправленную в светло-коричневые вельветовые джинсы. Светло-русые ее волосы, заплетенные в косу, гармонировали с серыми печальными глазами. Губы подкрашены розовой помадой, видимо, специально к приезду прокурорских. Из кухни вышла бабушка, в длинном цветастом халате и переднике, а из комнаты высунулась любопытная физиономия молодого человека. В определении его возраста по голосу Никита не ошибся, ему и в самом деле было лет шесть-семь.

Женщина кинула было изумленный взгляд на Милу, но тут же удивление в ее глазах погасло и она посторонилась сделав приглашающий жест.

— Проходите, пожалуйста, в зал! Там нам будет удобней.

Мила без лишних слов тут же скинула босоножки, повесила сумочку на крючок и последовала за хозяйкой в зал. Никита чуть замешкался с туфлями, пристроил возле них свою сумку с палкой и глянул на себя в большое, в полный рост, зеркало. Да-а, на прокурорского работника, какими он себе их представлял по многочисленным сериалам, он смахивал неважнецки. Ни тебе квадратного подбородка с ямочкой, ни волевого взгляда... ни безукоризненной прически — волосы на голове растрепались, как копна соломы. Он слегка их поправил, оглянулся и поймав внимательный взгляд светло-серых мальчишечьих глаз, улыбнулся, как ему показалось, ободряюще.

В зале хозяйка усадила самозваных прокурорских, в кресла, стоящие по обеим сторонам стеклянного журнального столика, а себе принесла из кухни стул. Села на него и замерла в ожидании. Никита отметил про себя, что у них даже не спросили служебные удостоверения. Так с чего начать-то:

— Анастасия Ивановна... позвольте представиться, следователь...

— Я уже поняла, что вы из прокуратуры... — прервала его Анастасия, — по каким вы там делам следователь, важным или особоважным, меня не интересует! Меня интересует, что с моей девочкой! И почему вы только ходите и говорите, а дел никаких я не вижу?...

— Успокойтесь пожалуйста, Анастасия Ивановна... — Никита старался говорить уверенным тоном, — Напрасно вы так... Для поиска вашей дочери предприняты все необходимые меры. Я не сомневаюсь, что в скором времени они принесут свои результаты!

Он смотрел в ее глаза и видел в них лишь отчаянье. Не верила она ему. Хотела верить, но не верила. В мыслях, она была не здесь, не с ними. Рассматривая смутные образы в ее голове, Никита видел постоянно повторяющиеся эпизоды: один прошлогодней давности, когда пасмурным летним утром она провожала дочку в тот злосчастный лагерь, а затем встречала ее веселую, отдохнувшую, загоревшую до черноты; и нынешний, особенно четкий, где она, утром тринадцатого июля, заплетала косу симпатичной светловолосой девчонке в том самом коротком голубом платьице с красными цветами.

— Так, и что вас интересует? — в голосе Анастасии послышались нотки раздражения. — Вы кажется, хотели что-то выяснить?

— Анастасия Ивановна, куда и с кем собиралась идти Аня накануне своего... э-э... исчезновения?

— Я уже тысячу раз говорила... с подружками Таней и Светой... они собирались идти в кино, на какой-то там "Дозор"...

— "Ночной дозор" — уточнил Никита.

— Да, кажется, так! Я фантастикой знаете, не интересуюсь... поэтому не в курсе.

— И?

— Что? Ну ваши же сотрудники сами мне говорили... и девочки говорили... Они не встречались и даже не планировали идти в это кино... То есть планировали, но на следующий день.

"Так... — подумал Никита с досадой, — этого я не знал".

— То есть, получается, Аня заведомо сказала вам неправду?

— Ну может она день перепутала... я не знаю... Да нет, не может этого быть. Они же с подружками по полдня на телефоне висят, все выясняют...

— И в тот день они тоже общались?

— Да конечно, все утро! Мне позвонить надо было... еле смогла телефон отбить. И живут, главное, в соседних домах. Лето... выйди, да общайся... нет, будут телефон обрывать по полдня.

— А вы уверены, что она общалась только с этими Таней и...?

— Светой Романовой... да нет, конечно, не уверена! Я же не сидела все это время дома... ездила в магазины, на рынок... Уходила из дому, она на телефоне... пришла, она все еще на телефоне...

— Скажите пожалуйста... с Анной какие у вас были отношения? Я в том смысле... была ли она с вами искренна? Рассказывала, к примеру, про своих подруг, друзей? Мальчик у нее, кстати, был? — внезапно Никита сообразил или просто услышал мысли Анастасии, что его упоминания Ани в прошедшем времени, доставляют ей боль и смутился от этого. — Я имею в виду... есть ли у нее друг?... она девочка симпатичная...

— Я поняла, что вы имеете ввиду. Не надо мне вашей деликатности! Вы сами не верите, что Аня жива! — в глазах у нее появились слезы, она закрыла лицо руками и отвернулась. Плечи ее задергались от беззвучных рыданий. Мальчик забежал в комнату и прижался к ней, испугано глядя на Никиту.

— Ну успокойтесь, пожалуйста! Не надо плакать... все будет хорошо... мы ее обязательно найдем... живой и здоровой! — Никита беспомощно посмотрел на Милу. Та встала и молча вышла из зала на кухню. Послышался шум льющейся из крана воды, и, через несколько секунд она вернулась, держа в руке полный бокал. За ней семенила встревоженная бабуся. Так же молча Мила присела на корточки рядом с Анастасией, осторожно отняла ее руки от лица и сунула в них бокал. Та послушно начала пить, руки ее дрожали, зубы стучали об стекло, но она продолжала судорожно глотать, пока не допила всю воду. Мила поднялась, забрала у нее бокал и погладив мальчика по голове, отошла на свое место. Анастасия встала, подошла к шкафу, достала из ящика носовой платок, высморкалась в него, утерла слезы и вернулась на стул. Выглядела она теперь вполне спокойно. Никита догадался, что дело было не только в воде и благодарно улыбнулся своей ассистентке.

— Успокоились?

— Да... — кивнула Анастасия, голос у нее был сдавленный, от, все еще стоящего кома в горле, — извините... нервы...

— Я понимаю! Можете продолжать?

— Да, разумеется... Наши отношения? Раньше, конечно, она все мне рассказывала... как старшей подружке. Ну а теперь... период очевидно пубертатный подошел... Пятнадцать лет... очень противоречивый возраст! Аня стала более скрытной, более ершистой что ли... огрызаться начала, грубить даже, чего раньше никогда не за ней не водилось. Даже учиться стала хуже... мысли у нее, похоже, про другое были. По дискотекам с подружками ходить. С мальчишками гулять... Но это знаете так, компаниями... Такого друга у нее... чтоб один... В общем крутились вокруг нее мальчишки, но никому предпочтений она не оказывала... не влюблялась. Это точно... я бы знала!

— Хорошо! — покивал Никита, — А вот скажите, бабушка — ваша мама, она дома была в то утро? Может вы слышали, с кем Аня говорила по телефону? — он повернулся к стоящей в дверях старушке недоуменно смотрящей на него.

— Бабушка у нас плохо слышит... — сказала Анастасия, — совсем практически не слышит. Купила ей слуховой аппарат, так носить не хочет. Иди мама на кухню, все уже нормально. Восьмой десяток ей... потихоньку из ума выживать стала. Вы ведь, наверное, звонили до нашего с Андрюшей приезда? Ну вот... не слышит она. Даже звонка не слышит.

— Так... а мальчик... Сколько ему?

— Андрюше шесть с половиной лет.

— О! — Никита подмигнул залезшему на колени к матери мальчику. — Ну что, Андрей, на следующий год в школу? Можно ему тоже пару вопросов задать?

— Задавайте, — Анастасия пожала плечами, — Только что он может сказать? Его уже спрашивали ваши. Он ничего не знает! Подружками Аниными и их разговорами он не интересуется. Да и вообще его дома не было в то время.

— А где он был в то время? — заинтересовался Никита. — С вами? Ездил по магазинам?

— Нет... по магазинам мы ездили с Сашей... с Александром Васильевичем — это мой... друг. Он сейчас, кстати, должен заехать... мы на дачу собирались вернуться. Вот продуктов маме закинули на неделю, а то ведь она на улицу уже не ходит...

— Не беспокойтесь! — улыбнулся ей Никита, доброй ленинской улыбкой. — Я вас долго не задержу. Еще несколько вопросов и все! Так и где был Андрей в то утро?

— Да во дворе был... с мальчишками играл. Садик на июль закрыли, так они целыми днями на улице носились, даже поесть не дозовешься. Это сейчас... после Ани... детей никто на улицу не выпускает. А мы сейчас на даче у Саши... у Александра Васильевича... у него дача хорошая... место чудное, речка рядом и главное, от города далеко.

В дверь позвонили.

— А вот и Саша, наверное! — Анастасия ссадила сына с колен и поспешила в коридор. Никита заговорщицки подмигнул ему.

— Андрей! Держи нос бодрей! Найдем мы твою сестру! Жвачку хочешь? Не хочешь? Ну иди сюда, поговорим, — Никита взял приблизившегося к нему мальчика за руку. — Ты хочешь чтобы мы нашли Аню? — Андрей молча кивнул. — Ты хочешь нам помочь? — снова кивок. — Ты видел как Аня выходила из дома? — пауза в ответ. В коридоре хлопнула дверь. Послышался мужской голос. Что-то спрашивал. Анастасия что-то отвечала.

— Так видел или нет? — еще раз спросил Никита.

— Нет... — первый раз за все время открыл рот мальчик. Но сказал он это, как-то не очень уверенно.

Никита взял его за вторую руку и всмотрелся в серые глаза. Мальчик не обманывал, но что-то было не так.

— А ты не помнишь, что ты делал в тот день? — Никита не очень рассчитывал на ответ, но мальчик сказал:

— Помню... мы с Колей и с Генкой на великах гоняли, а потом Степа нам своего хомяка выносил показать.

— Когда вы гоняли? До обеда или после?

— После.

— А до?

Молчание.

— Хорошо... а что на обед ты кушал?

— На обед мама рыбу жарила, которую дядя Саша принес...

— Вкусно было?

— Рыбы вкусная... а суп я не люблю... а мама сердится, что я не ем...

— Суп не любишь? Что ж так-то? Суп надо есть... мама плохого не предложит! А Аня с вами кушала?

— А ее не было... она ушла...

— А до обеда, ты тоже на велике гонял?

Растерянный взгляд в ответ.

— То есть, после обеда ты помнишь... а до обеда не помнишь?

— Почему... помню... Мультики смотрел... Я их каждый день смотрю.

— Мультики? — обрадовался Никита. — Отлично! Какие мультики и во сколько они шли? Помнишь?

— Конечно, помню! "Котопес", "Ох уж эти детки", "Люди Икс"...

— Подожди, подожди! — прервал его Никита. — Какой последний ты смотрел?

— "Сейлормун"...

— Во сколько он идет, помнишь?

— Конечно! В одиннадцать.

— Аня еще дома была? — уточнил Никита, хотя знал по ориентировке, что она ушла из дому в двенадцать тридцать.

— Да... она еще на меня кричала, что я громко звук включаю и мешаю ей по телефону болтать... Она все время болтала и болтала... Даже мама на нее заругалась!

— Хорошо... А когда досмотрел "Сейлормун", что ты стал делать?

— Коля с Геной ко мне зашли и мы пошли гулять. Кольке папа крутой джип купил, но его на улицу не разрешают выносить...

— Ты имеешь в виду игрушечную машинку?

— Да, у меня тоже есть... но у Кольки с моторчиком и радиво управлением...

— Значит, вы пошли к Николаю смотреть джип?

— Да.

— И долго смотрели?

— Нет... нас сразу сеструха его выгнала... к ней подружки пришли, и она сказала, что мы орем и им мешаем общаться...

— Что ты от него хочешь, я не пойму? — раздраженно вмешалась Мила, которой видимо прискучило слушать эти расспросы.

— Он все прекрасно помнит... — начал терпеливо объяснять ей Никита, — за исключением куска времени, от примерно двенадцати часов дня и до часу... понимаешь? В это время он гулял на улице. Где ты гуляешь обычно? — обратился он к мальчику.

— Во дворе возле дома. Мама не разрешает никуда со двора уходить... говорит чтобы всегда из окна было видно...

— Ну? — обратился Никита к Миле, — догоняешь теперь?

— Ты хочешь сказать, — прищурилась та, — ему поставили блок на память? На этот час? Ты с ума сошел!

— А как еще объяснить? В это время его сестра выходит из дома... он гуляет во дворе... ты видела их двор? Как там можно пройти, чтоб мальчишки ее не заметили? И как раз на это время лакуна в памяти! А память у него хорошая, как ты могла убедиться. Вон все мультсериалы наизусть знает и время, когда они идут! Уверен, у обоих его друзей то же самое...

— Ты соображаешь, что это значит?.. Ладно обсудим после... Блок вскрыть сможешь?

— Убрать, наверное, не смогу... кто меня этому учил? Может заглянуть за него получится...

В комнату заглянула Анастасия, лицо у нее было тревожное.