Ну, а в этом мире помучить женщину, чуть ли не рыцарский поступок... Когда обе ступни оказались целиком покрыты крупными, почерневшими волдырями, Абаи протянул новое раскаленное оружие к груди, собираясь открутить жгучими зубками рубиновый сосок...
Прогремел залп из древних мушкетов, а били они несравнимо громче, чем современные автоматы и ружья. Послышались крики и стоны, и вдали раздался громовой голос:
— Сарынь на кичку!
Абаи уронил щипцы, падая они обожгли крепкий пресс девушки. Главари выхватил две сабли проорав:
— Ко мне мои нукеры!
В ауле уже кипел бой. Ошарашенные ногайцы, отбивались вяло. Из атаковали весьма живописно одетые люди, с чубами, преимущественно бородатые, с саблями и секирами.
В голове Сталениды пронеслось:
— Казаки!
Многие нукеры, видимо не понаслышке знали, чего стоят казачьи шашки, особенно если разозлить, бросали оружие, падали на землю и вопили:
— Сдаюсь! Лежачего не бьют!
Абая держал в руках громадную саблю. Он проорал во всю глотку:
— Вызываю на бой атамана! Пусть рискнет сразиться со мной если не трус. Или у казаков не хватает смелости!
Перед могучим ногайцем: возник всадник на очень красивом и резвом коне белоснежной масти. Он воистину громовым голосом воскликнул:
— Ты бросил мне вызов!
Абаи ничуть не оробев выкрикнул, впрочем его тоже не тихому голосу было далеко до такой глотки:
— Да я!
Бородач соскочил с жеребца и взмахнул клинком:
— Так приготовься умереть!
Абаи скривился:
— Я хотел бы знать имя, того кто бросил вызов потомку самого великого халифа Омара. Говори имя!
Казак улыбнулся:
— Имя мое Стенька Разин! Знай что тебе выпала честь умереть от моей руки. Как тебя звать батыр!
Главарь ответил:
— Я Абаи, что значит рубящий! Так значит, я сейчас убью самого Стеньку Разина, и этим прославлюсь среди потомков.
Народный атаман спокойно ответил:
— Не хвались едучи на рать, а хвались едучи с рати! Только раз ты бросил мне вызов, то и пощады не будет.
Сталенида смотрела во все глаза на легендарного атамана, её острейшее зрение отлично видело в ночной полутьме с вялыми отблесками костра и факелов. Сам аул казаки похоже и не думали поджигать.
Вот он Степан Тимофеевич Разин, настолько известный и легендарный, любимый народом герой, что первый российский фильм, не смотря на царские времена, был посвящен именно ему.
Ростом выше среднего, но не великан: примерно метр восемьдесят. Плечи широкие, грудь богатырская, одежда казацкого гетмана — яркая, но без лишней роскоши.
Лицо довольно приятное, красивые глаза и густая черная борода, на вид даже меньше сорока, хотя Разину уже примерно сорок пять. На голове бобровая шапка, но все равно видно, что лоб довольно высок и широк, покрытый множеством мелких морщин, следов раздумий. Двигался Стенька Разин быстро, словно проказливый мальчишка, не смотря на вес примерно под центнер, но без всякого намека на животик.
Его противник был для своего времени настоящий великан, примерно на пятнадцать-семнадцать сантиметров выше и килограмм, на тридцать тяжелее. Сабля у Абаи тоже была немного длиннее, хотя и у народного вождя оружие немаленькое.
Обмен взглядами полными ненависти и раз клинки скрестились. От ударов обоих сильных воинов посыпались искры.
Не смотря на превосходстве в росте Сталенида была уверена в победе Разина. Да в учебниках истории, было написано, что Степан Тимофеевич, превосходно владел клинком и отличался большой физической силой. Лично водил войска в атаку, и сражался словно богатырь.
Абаи тоже знал об этом и стал отступать, при этом явно стараясь, вывести народного атамана из себя:
— Тебя Стенька ждет виселица! Царь не простит, того что вышел из Астрахани. Будешь вздернут на дыбу, не останется даже могилы!
Разин хладнокровно заметил:
— Громче всего лает пес, когда получает палкой по ребрам!
Абаи вдруг сыпанул из запазухи табаком, целя Разину в глаза. Бывалый атаман был начеку, он уже был наслышан коварных приемах восточных бойцов. Его стремительный клинок отсек левую кисть бандита. Абаи завыл, и весь вложился в удар.
Степан Тимофеевич легко ушел и обрушил свою саблю на шею огромного ногайца.
Голова слетела с могучей шеи, рот на мгновение оскалился и тут обмяк. Похоже громила был повержен, когда туша грохнулась об траву.
Разин чуть обозначил поклон, грустно улыбаясь, произнес:
— Хороший был воин, но не моей команде! Что же да смилуются над ним шайтаны в преисподней!
К Степану подскочил массивный казак, с повязкой прикрывающей левый глаз и рассеченной старым шрамом физиономией.
— Ногайцы сдались! Собираем дуван, идет подсчет пленных. Думая продовольствия для войска хватит!
Степан кивнул:
— Хорошо Сергей Кривой. Осмотри подвалы, и проверь где землю недавно копали. Ногаи, любят злато в землю зарывать.
Тут атаман замолчал, уставившись на прикованную цепями Сталениду. Не смотря на полутьму, орлиный взор народного вождя рассмотрел следы от плетей и подпаленные ступни девицы.
Сталенида уловив взгляд атамана затрепетала, сердечко забилось: словно мелкая дробь. И ей неожиданно стало стыдно за свою наготу. Вот она висит на цепях, руки вывернуты в суставах, растянутая, избитая, пытанная щипцами, но сохранившее сознание и не сломленная. А перед ней мужчина... И какой мужчина, с одного взгляда видно привыкший повелевать! Впрочем это не совсем точное определение: привыкших повелевать много, а рожденных царствовать... Далеко не всякий царь, может царствовать и рожден повелевать, а не просто править! Тут есть различие и различие существенное, хотя на первый взгляд тонкое...
Степан не спеша подошел к ней, и взмахнул острой саблей. Удар обрушился на правый железный зажим, сковавший лодыжку. Он упал и девушка почувствовала облегчение. Следующий выпад рассек левый, окончательно освободив многострадальные ножки. Разин улыбнувшись произнес:
— Вот оно гнилое ногайское железо!
Еще два стремительных удара девушка упала в крепкие объятия атамана. От прикосновений широких, мозолистых рук, Сталениду бросило сначала в жар, а затем в озноб. Стенька Разин погладил ее по волосам и строго произнес:
— Такую красоту портить! Вот изверги! Прикройте ее наготу!
Сергей хотя и был одноглаз, но тоже видел необычайно зорко, не даром командовал пушечным боем в армии Степана Тимофеевича. Он заметил:
— Ну и мускулы у это бабы! Редкий батыр такие имеет! И высокая, мясистая, не тяжело ли тебе держать?
Разин игриво ответил:
— Кто не способен оседлать коня, зарубить врага и удержать бабу: то не мужчина! Скажи девушка кто приказал тебя мучить?
Сталенида отчаянно посмотрела на атамана, её глазки заблестели в немом укоре. Степан осторожно открыл ей рот:
— Нет, язык на месте! Похоже, опоили! Ну ладно, я и сам разберусь, а пока положить красавицу в постель.
Сергей кратко кивнул:
— Будет исполнено.
Сталениду завернули в чистое, шерстяное покрывало и, осторожно понесли в телегу. Степан тем временем приказал:
— Доставить на мои грозные очи купца. — И не дожидаясь, сам бросился искать толстобрюхого работорговца.
Али-Бей был связан и ему выбили пару зубов, заодно поставив фингал под глаз.
Купец не упирался, а лишь молил о пощаде:
— Все отдам джигиты, все отдам! Только пощадите, о спаси великий Аллах! А заплачу щедро!
Высокий, но не такой массивный Разин казак в белой, роскошной с тремя павлиньими перьями чалме, предложил:
— Возьмем с него выкуп! Мертвый он нам не нужен! Заодно и с турецкими купцами можно договориться...
Народный атаман прервал:
— Степан Наумов, как всегда печется об общем деле и казне! Но бывает порой, что и монета не лезет в карман.
Казачий атаман в чалме развел руками:
— А что! Деньги как вода, нужна для полива всходов победы!
Разин подтвердил:
— Но и вода порой разбивает корни! А ну скажи купчина зачем ты приказал пытать русскую красавицу!
Али-Бей пропищал:
— Это не русская, а злой шайтан! Два моих лучших воина, по-прежнему лежат без сознания! Да и мучил её не я, Абаи!
Степан удивился:
— Она вырубила двух воинов-мужчин?
Али-Бей машинально ответил:
— Четверых! Она бросалась на них как кобра! Её никто не мог остановить. О Аллах в эту женщину вселилась тысяча Шайтанов. Будет лучше если ты величайший из атаманов пове....
Разин перебил:
— Нет! Мне нравится эта девушка! Впервые слышу о женщине уложившей четырех сильных воинов. Такие бабы — типично русские бабы: коня на скаку остановят в горящую избу войдет!
Али-Бей предложил:
— Хочешь за меня тебе пришлют десять самых красивых гурий, достойных гарема султана! О..
Разин спокойно начал:
— Нет! Не будет выкупа. — И вдруг гаркнул на всю глотку — На кол его!
Али-Бей побледнел, его губы судорожно глотали воздух, глаза выкатились от страха.
Казаки бросились на купца, заломив руки и поволокли. Другие стали затачивать кол, они это делали уверенно, под саблями разлеталась срезанная стружка.
Степан Наумов — заместитель Стеньки Разина заметил:
— Это конечно правильно, за пытку русской то бабы надо карать, но вот как бы прочих купчишек не отпугнуло!
Всенародный атаман рубанул ребром ладони по воздуху, прогремел мощным гласом:
— За работорговлю даже не голова будет рублена: а на кол! И пощады таким мерзавцам не будет! Не та страна Русь, чтобы в ней было рабство. Тем более если дело касается чести священной русской женщины. Так что тезка собаке — собачья смерть!
Наумов согласился:
— Ну если так ставить вопрос, то да! А пока соберем дуван.
Сталениду завернув в шерстные одеяла, положили на возок. Девушка была в полубреду, ей то и дело мерещились то черти с десятью рогами, то ангелы с золотыми крыльями. С тела стекал пот, и при этом трясло. Дородная казачка видимо лекарь при Степане раскрыла Сталениде рот и начала аккуратно лить смесь меда, кумыса и браги. Девчонка судорожно глотнула, в нутро потела теплая, слегка щиплющая с градусами жидкость.
Казачка влила в бывшую аспирантку, почти всю бутыль. В голове Сталениды помутилось и она провалилась в глубочайшую дрему.
И как часто бывает в бреду, стали проявляться отчетливые видения. Сквозь искры тумана проступили контуры замка. Девушка смотрела на это сооружение с таким исступлением словно собиралась прожечь в дыру в камене обратить в пыль твердыню.
Очи воительницы стали слезиться, словно каждое глазное яблоко надели по браслету.
А небо над Сталенидой бледнело, как кожа человека расстающегося с жизнью. Закат сразу трех светил выплеснулся кровью, повторяющей цвета российского флага. Но бурные фонтанчики почти сразу же иссякли, в воздухе запахло разложением.
— Держать позицию! Послышался приказ часовым. — По зубьям замка пробежали огоньки типа цветомузыки.
С алых губ девушки сорвалось:
— Вот это бездна черного ада.
Сталенида обратила взор к небу. Облака словно пытались стереть несколько лун. В бледнеющей глади шла борьба с переливистыми тенями, принимающими угрожающие формы облаками. Казалось что носятся зловещие гибриды танков и насекомых.
Девушка почувствовала приступ тошноты и опустила глаза впившись в замок.
Сооружение было не вполне типичным, чем-то смахивало смесь башмака и волчьего капкана. Только зубья с многоугольными завитушками по бокам. Такое вот творение в этот не простом мире... Что за мир, как он возник, люди тут или монстры?
И что она тут делает...
Вдруг Сталенида ощутила, что она вовсе не одна. Рядом с ней спецназ: отборные фигуристые девушки-спортсменки. Вот даже видны их светленькие и рыженькие головки. От юных воительниц приятно пахнет отменной парфюмерией. И чем-то еще не менее чарующим.
В лицо подул с замка зловонный ветер, вызывающий приступы тошноты и желание блевать. Хотелось вовсе броситься со всех ног и бежать отсюда подальше в прохладный, чарующий лес.
Но Сталенида знала: что место именно там в замке — победить или умереть! Но отступить нельзя ни в ком случае!
А внутри охрана: ублюдочные вурдалаки, хотят все скалят зубы. выпирают клыки.
Только есть надежда, что часовые накачавшись дурью, ходят одурманенные словно стрелки маятника, им в падлу даже бросить взгляд в сторону.
В лесу просыпалась ночная жизнь, раздавался хруст веток напоминающий дробление костей на дыбе. Птицы ухали приглушенно, казалось они боялись чего-то жуткого и смертоносного. Даже деревья казались чужими, словно из жуткой сказки о бабе-Яге.
В довершение ко всему напала мошкара. Мелкая, то очень противная. Даже внешне насекомые смахивали на стрелы. Они злобно впивались в девичьи лица.
Сталенида хлопнула себя по лицу, а затем неожиданно запела. Из её глотки звуки извергались сами собой:
Затылок греет мне стальная каска,
Рисунок смерти, пляшет злая тень!
Не стало жизни, мирной и прекрасной,
Клубиться дым сожженных деревень!
Вот мальчик бос и на плачах котомка,
Худой, оборван, тело в синяках!
Поет он псалом библейский так негромко,
Царапины и язвы на ногах!
В стране ликуют скорби, пляшет горе,
И словно бездна, весь народ впила!
Кровавым отдают и плачут зори.
Лишь гордо светят церкви купола!
Девчонка наклонила лик свой кроткий,
Расправив косы, средь осин и ив!
Бойцам не нужно: табаки и водки,
Молю чтоб Бог, нам благодать излил!
Мерещится с икон святой угодник,
Как будто молний сноп разит с лица!
Спасет тебя ль босую, чудотворниц,
Лохмотья прикрывают телеса!
Прохладно, осень, ты почти нагая,
Не ела долго, ребрышки торчат!
Но черствый хлеб на части разрезая,
Готовишь ужин для Руси солдат!
А Солнце в небе золотистым кругом,
Рисунок четкий, беленьких берез!
Идет девчонка за водою лугом,
Купает ножки в слезах синих рос!
И туча вроде небо распорола,
На ветках иней, круче косогор!
Война все жестче, словно ад Содома,
Блестит хрусталь прозрачнейших озер!
Уж выпал снег, а девушка босая,
Ей больно, ножки стынут но вперед!
Жестока к нищете зима седая,
Мороз суровый выставляет счет!
Но юное сердечко не остыло,
Хоть пальцы посинели — шаг быстрей!
Как бы косточка в трудах не ныла,
Будь быстрой, шустрой словно воробей!
Еще суровей стало, замерзаешь,
Но волю собери, ты всю в кулак!
Рыдая к херувиму обращаешь,
Чтобы помог в суровых сих делах!
Вот ангелы спустились и мечами,
Согрели ножки и нагую плоть!
Как жемчуг стало, что лилось слезами,
Прекрасно коль Господь решил помочь!
Мы точно также служим век России,
Стране святейшей, удивившей мир!
Нет во вселенной Родины счастливей,
Весь космос, все просторы покорим!
Её напарницы красиво растягивая темп подпевали. При этом было такое ощущение будто пальцы ударяли по клавишам выписывая голоса. Закончив песню воительницы пошли на штурм. Первой шла Сталенида. Воительницы обмотали пластиковыми бинтами все металлические предметы своего снаряжения. Шорох одежды. скрип кожи, легкое дыхание, еле уловимо плыли по воздуху и это могло выдать их. Девчата все ускорялись, вот стройным шагом они вышли на открытую местность. Еще недавно казавшийся им страшным лес, теперь представлялся удобной лисьей норой, которую покинули хитрые зверьки, чтобы сцепиться с тигром.
