| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты не скалься, не скалься. Я, конечно, просекал, что пацан этот может дать обратку — ну, твои гаврики не сильно-то и амбалистые были...
— Варга, мои гаврики — разрядники, они бы твоего щегла в асфальт вбили...
— Как видишь, не они его, а он их в асфальт вбил. И утрамбовал еще сверху!
— Вах! Обоснуй!
— А че там обосновывать? Я сам в полном ахуе! Этот шклявый потрох сразу вырубил одного твоего борца, а потом ногой в прыжке отоварил второго. За пару секунд. И те даже не нявкнули. Рядом с этим пионэром стоял взрослый фраер и, по ходу, цветной, баллон[цветной — сотрудник органов внутренних дел, баллон — опер в штатском]. Так тот даже не рыпнулся, то ли ждал маяк[ждать сигнал об опасности или готовности к чему-то], то ли сам был не в курсах. Потом еще малых этих проверил — не жмуры часом? И все, свалили. А твои гаврики еще минут десять отходняки ловили. Так что я тебе толкую — этот потрох сучий нам всем еще крышу двигать[надоедать, нервировать, причинять неудобства] будет основательно.
— И что ты предлагаешь? Надо теперь курсонуть[сообщить] Хромому? И всему обществу? — Дарга был в растерянности, казалось, в первые в жизни.
— Нет. Я мыслю так — нам с тобой на пару надо этого пацана замантулить[сделать, решить]. И не просто прессонуть — а выкупить[]. Типа под кем ходит, чем дышит. Я так маракую — этот хлопчик как бы не конторский. Слыхал я про таких. На вид — пионэр, одуванчик, а после таких одуванчиков жмуры пачками...
— Варга, а на кой тебе такой вассер[опасность, тревога]? Если это контора, сам же сказал — цветной с ним навроде был — то надо в этот блудняк[неприятная история, то есть "блудня", которая может очень плохо закончится] не вязаться, надо краями разойтись, — Дарга, как всякий восточный человек, старался быть рассудительным.
— Да ты не вдупляешь? Если это то, что я думаю, то чистить нас будут! Всех! Если так, то я сразу не при делах. Лучше в солнечный Магадан, чем в Край Вечной Охоты..., — Варга невесело хохотнул.
— Так ты меня на этот блудняк подписываешь? — Дарга смотрел на кореша очень внимательно.
— Мы же кореша или как? Тем более, никакой мокрухи. Надо без наездов, прессовать по— умному, просто начать с примочек, типа, ты тренер, хочешь этого шкета к себе в секцию, а тут я нарисуюсь. Главное — его ко мне в гараж отбуксовать, а там поглядим, че за кадр. Если конторский — вежливо делаем ноги.
— А пионэр этот?
— А пионэр хай сидит в гараже. Если конторский, то найдут. Только мы с тобой уже будем далеко. Потому как, чуйка у меня есть, что родину нашего Генсека решили немного почистить.
— А если просто шкет этот — каратист? Ну, там в Японии, как дядя Жора, — Дарга любил все доводить до полной ясности.
— Если просто каратист — проверим. У кого учился, какой пояс. Хотя наверняка у него черный пояс. Больно уж грамотно ногами машет. Но тоже вариант — извинимся, скажем, что занимаемся и такого впервые встретили, ну, то-се, короче, варганку крутить[говорить неправду] я мастак! — Варганов довольно рассмеялся. — И тогда смотрящему курсону[поставить в известность], что шкет этот просто каратист. Пусть тогда сам рамсит[думает], что к чему.
— Хоп! Я, Виталик, твой должник. Если ты правду говоришь, если чуйка есть — то надо будет затихариться. Сожалею — я только тут обосновался. Но не беда — Союз большой, в Сочи поедем, там сейчас тепло, там земляки помогут.
Друзья-воры пожали друг другу руки.
Даргаев даже не предполагал, что небольшой карточный долг, когда Варган спас его репутацию, обойдется ему слишком дорого...
...В кабинете начальника Красногвардейского РОВД сидели двое — сам начальник, майор Анатолий Кириллович Шарапа и его подчиненный и ближайший друг, начальник ОУР "Красногвардейки" майор Анатолий Сергеевич Красножон. И хотя до конца официального рабочего дня было еще далеко, оба майора сидели, что называется, "тепленькие".
— Значит, говоришь, Хромой дал задание своим пробить пацана? Старый припиз...к, я его маму... — Шарапа коротко и эмоционально охарактеризовал старого вора и его ближайшую родню.
— Да, пока только пробить. Но может сказать и прибить. С него станется, — вздохнул Красножон.
Шарапа плеснул в обе чашки, что стояли на его рабочем столе, еще коньяку, милиционеры выцедили коньяк, как воду, Шарапа бросил в рот дольку лимона, Красножон нюхнул свой рукав.
— А может надо было этому Хромому подсказать, чтобы он не дергался?
— Не, Толик, ты ж понимаешь — не мой уровень. Да и земля не моя. Это, во-первых, центральная управа, а, во-вторых, смотрящий по Днепру — не моя парафия. И, думаю, даже вообще не наша. Там смежники[так работники милиции называли сотрудников госбезопасности] воду варят. Это просто мне повезло, что связи есть и агенты работают нормально. Вот я и думаю, что надо коллегам весточку заслать. Пусть пионера охраняют.
— А лучше — хай этому Хромому намекнут, шо, если он будет слишком шустрым, то станет еще и кривым, - стукнул кулаком по столу Шарапа.
— Ну это да, согласен. Но пришел к тебе, потому что ты у нас главный, тебе и бурильщиков тревожить. Не я же к ним попрусь.
— Ты, Толя, именно ты. Ты же с ними там постоянно терся, они тебя привлекали. Так что давай, дуй к этому майору, как его — к Шардину, предупреди. И вообще, держи руку на пульсе. Давай, шевели булками, Толя, чую я, что с этим мальцом у нас еще хлопот будет — мама не горюй! — Шарапа вылил в чашки остатки коньяка, выпил одни махом и крякнул.
— Черт, за всем этим даже на ноябрьские не посидели. День милиции прошел, как там Райкин говорил — "в кромешной тьме, в антисанитарных условиях... " — начальник райотдела криво ухмыльнулся.
— Если с пацаном что случится, то нам с тобой такой свет в конце тоннеля устроят — небо с овчинку покажется. Ладно, майор, ты не бзди, я смежников предупрежу. Как раз у них там совещание должно быть, так что прямо сейчас и поеду...
Но, как это часто бывает, благими намерениями вымощена вовсе не самая короткая дорога. Пока майор Красножон добирался в центр города, совещание у майора Шардина закончилось, и московские гости распределились по своим направлениям. Капитан Краснощек уехал на телевидение, где приглашенные им специалисты из Днепропетровского института физкультуры должны были просмотреть запись боев Максима Зверева, которые работники Комитета под видом телеоператоров отсняли на городском первенстве по боксу, чтобы дать свое заключение с точки зрения биомеханики и спортивной морфологии.
Капитан Маринкевич созванивался с Москвой и уточнял у пенсионеров КГБ сведения о Петре Герасимовиче Звереве. В частности, его интересовал таинственный китаец — кто таков, где работал, чем занимался, почему уехал?
Сергей Колесниченко получил задание более плотно поработать с родителями Максима. Выяснить у мамы, какие изменения она заметила у сына, как давно пишет стихи, чем еще увлекается.
А вот как раз старший лейтенант своим заданием пренебрег. То есть, фактически, нарушил приказ вышестоящего начальства. И кто его знает — окажись Колесниченко исполнительным служакой, может все сложилось бы по-другому. Но, как говорится, все произошло, как должно было произойти, даже если бы все было совершенно иначе...
Глава восемнадцатая. "А вот это провал!"
Осень 1976 года в Днепропетровске была неожиданно мягкой. И после резкого похолодания в последних числах октября следующий за ним ноябрь был достаточно теплый и даже не дождливый. Поэтому к декабрю город подошел с какой-то легкомысленно теплой и солнечной погодой. Люди не спешили кутаться , женщины щеголяли в косынках и наброшенных на пальто шалях. И хотя уже в моде были высокие меховые шапки, как у главной героини в фильме "Ирония судьбы или С легким паром", никто не спешил их надевать. Кстати, этот фильм вышел на экраны именно в этом, уже уходящем, 1976 году, только в самом его начале — 1 января. И успел оказать серьезное влияние на тогдашнюю советскую моду.
В общем, несерьезная какая-то начиналась зима. И 7 градусов тепла в декабре были какой-то насмешкой над народными приметами, которые обещали днепропетровцам суровую и снежную зиму. Вот только разве можно было в это поверить, если солнце ну никак не хотело прятаться за тучи, а ветер наоборот — спрятался и не хотел эти самые тучи мобилизовать согласно зимнему расписанию.
Максим бесцельно шел по улице Строителей, решив сегодня никуда не идти — ни на "Монтажник", ни в бассейн, ни даже на спортплощадку, хотя пацаны из дома звали его поиграть в баскет. Скорее всего, организм устал, а сам он как-то перегорел, выдохся. Вернее, не перегорел — выгорел изнутри. Шутка ли — держать в себе такое чудовищное напряжение! Взрослая память в детской голове — это не игрушки. И не только память, так сказать, в мозгах — еще мышечная память, рефлексы, они ведь тоже требовали немалых сил для обеспечения своей деятельности. А сил было маловато — и физических, и моральных. Поэтому шел по улице такой старенький мальчик, сгорбившийся под грузом совсем не детских проблем...
— Юноша, можно Вас на минутку, - внезапно услышал Макс за своей спиной.
Он обернулся и понял, что самые его тревожные ожидания, похоже, сбылись...
К нему обращался на первый взгляд довольно невзрачный человек, такой типичный совковый интеллигент — шляпа-плащ-очки-портфель. Но это только на первый взгляд он казался невзрачным. Потому что любой внимательный наблюдатель сразу бы отметил несоответствие внешнего и внутреннего. Ну никак не сочетался внешний вид этого интеллигента с его внимательным и цепким взглядом, которым он, словно щупом, сканировал окружающих. А еще — уверенность в себе, прямая спина и другие вроде бы мелочи, на которые 99 человек из ста просто не обратили бы внимания. Макс был как раз тем одним, кто разглядел и спортивную фигуру, и какую-то, можно сказать, военную выправку, и уверенный, даже властный тон обращения. Но при этом никакой угрозы в голосе этого человека не было, даже наоборот — обратившийся к нему был настроен весьма дружелюбно. От него исходила какая-то непонятная сила, хотя этот человек явно не был бойцом. Скорее, его сила заключалась в умении подчинять себе людей.
"Так, вот и пожаловали спецы из Конторы по мою душу", — подумал Зверь.
— Здравствуй, Максим. Меня зовут Владимир Иванович Сафонов. Чтобы не было недомолвок и разночтений, вот мое удостоверение. Я работаю в...
— Я прекрасно знаю, что Вы работаете в Комитете глубокого бурения, — усмехнулся Макс. — Но удостоверение показывайте, показывайте...
Сафонов раскрыл книжечку и Максим ее внимательно изучил.
— Понятно. Давайте продолжим прогуливаться по улице, Вы ведь не торопитесь, верно? — Максим вернул красную книжечку ее владельцу. И продолжил начатый разговор.
— Конечно, я мог бы, как Остап Бендер, сказать, что при современном развитии печатного дела... То есть, понятно, что я не эксперт и если бы Вы мне предъявили липу, то я не смог бы отличить подлинные печати от фальшивки. Разве что, удостоверения сотрудников КГБ боятся подделывать... пока что... Но дело не в документе, который Вы мне предъявили, а в том, что Вы лично мне собираетесь предъявить. Я прав?
— Да, для ученика четвертого класса, даже для второгодника, ты необычайно проницателен и не по годам умен. Впрочем, именно не по годам...
После этих слов Зверь насторожился и более внимательно посмотрел на незнакомца. А тот невозмутимо продолжил.
— Итак, я действительно работаю в КГБ, правда, числюсь внештатным сотрудником. Вольнонаемным. Но это для отдела кадров. Чем я занимаюсь на самом деле, тебе знать не следует. Пока не следует. Но, видимо, ты понимаешь, что входишь в круг интересов моего, так сказать, отдела. Поэтому и создавал, так сказать, "маячки" для нас. Вот мы и клюнули. Надеюсь, ты доволен?
— Вы, Владимир Иванович, меня с кем-то путаете. "Маячки", "клюнули"... Я Вам что — шпион? Ничего я не создавал, и Вас не ждал... — Макс решил пока что выиграть время и посмотреть на реакцию "вольнонаемного".
— Я понимаю твою попытку меня прощупать. Поэтому сразу давай начистоту. Даже если следовать логике событий, то, допустим, в сберкассе могло быть недоразумение, случайность. Ну, так сошлись планеты, хотя я-то как раз точно знаю, что там, - Сафонов указал на небо, - все предопределено и случайностей просто нет.
— В сберкассе действительно я оказался совершенно случайно...
— ... и совершенно случайно убил одного рецидивиста и покалечил второго? — добродушный тон собеседника все же был наполнен тончайшим ядом.
Максим промолчал, и Сафонов, улыбнувшись, снова заговорил.
— Допустим, можно предположить, что в экстремальной ситуации в ребенка вселился некий берсерк и он, этот ребенок, в беспамятстве положил бандитов. Да-да, уроки дедушки, китаец, восточные методы борьбы, все это я уже слышал...
— Я Вам ничего такого не говорил... и другим — тоже! — Макс был немного удивлен.
— Ну, мне не говорил, а вот другим... Ты же, Максим, не в вакууме живешь. Школа, двор, друзья-приятели, потом, секция бокса, самбо... Накопилась понемногу о тебе информация. Так вот, сберкасса — случайность, в школе с хулиганами — случайно так вышло, что четверых раскидал, соревнования по боксу, когда новичок демонстрирует уровень мастера — досадная случайность, соревнования по самбо, когда тот же новичок менее, чем за полминуты, побеждает опытных борцов и с нуля становится чемпионом города — все это мелкие недоразумения, правда? И ты хочешь сказать, что на все эти "случайности" и "недоразумения" никто не должен был обращать внимание? — Сафонов выжидательно уставился на Максима.
— Если принять во внимание Вашу версию с берсерком — кстати, откуда, я, четвероклассник могу знать кто это? Так вот, если эта версия верна, то я не могу отвечать за того, кто там в меня вселился, не так ли? — теперь уже Максим выжидательно уставился на своего визави.
— Ну, отчасти именно это я и подозреваю. Точнее, то, что в моменты опасности или в любой экстремальной ситуации в твое тело, в твой мозг подключается твое второе "я". Вернее, не совсем твое...
-... и не совсем "я" — Вы это хотите сказать? — Зверь с усмешкой смотрел на Сафонова.
— Если честно, то пока не могу однозначно сказать. Делать выводы можно будет только после изучения твоего феномена...
— Вот уж спасибо! Я так и думал — в клинику подопытного кролика! Нет уж, дудки! -Макс даже остановился посреди улицы.
Прохожие, которые стали невольными свидетелями этой сцены, наверное, были удивлены: прямо на улице какой-то школьник стоял и распекал стоящего напротив себя отца, а тот виновато кивал и оправдывался.
— Максим, ты не так меня понял. Никакой клиники и никаких опытов. Никто тебя в психушку не собирается упрятывать. Изучение будет в первую очередь основано на беседах с тобой, на твоих воспоминаниях, кроме того — анкетирование, тесты, анализ информации. Мною и моими коллегами в первую очередь. Я вот уже сейчас, изучив первичные данные и даже во время разговора с тобой могу четко фиксировать то, что не так давно с твоим сознанием произошли очень серьезные изменения. И что сейчас в тебе находятся... как бы это сказать, в общем в тебе как бы два человека, понимаешь?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
