Стрелец горько вздохнул и дал себе обещание как-нибудь нарыть подробности об истории мэрлонской Золушки, чтобы таким образом почтить ее помять...
Он вынул Специально Зазубренный Кинжал, чтобы привести приговор Марте в исполнение, но вдруг чертовщина в пещере зашла на новый виток.
"Поезд" времени резко дал по газам. Занесенный для удара кинжал отвел в сторону встречный поток "рандомных событий". На Стрельца будто хлынула река, заставившая отступить назад и ухватиться за бортик ведьмовского котла, чтобы не смыло в невесть какие измерения. Миражи-голограммы потеряли отчетливые границы и размылись. Скорость потока нарастала до тех пор, пока река событий не превратилась в широкий луч света, излучение прожектора, пронизывающее пещеру ведьм. Этот луч света напоминает тоннель с полупрозрачными стенками...
...сквозь которые мелькают силуэты-тени и доносятся глухие звуки.
Кажется, Страх засек меня. Так все начиналось и в прошлый раз. Я выпадаю из Развилки, как люди выпадают в явь, к себе на постель, из осознанного сновидения: если притормозить, перестать конструировать материю сна, не прогнозировать дальнейшее развитие воображаемых событий — ты просыпаешься. Но если прибавить усилий — то можно оторваться от настоящего, преодолеть световой барьер, и достигнуть своих грез, свое идеальное будущее. Сложность в том, что бежать приходится как бы спиной вперед, лицом к времени-свету.
Неожиданно там, позади, в излучении прожектора, появляется облик Ворона. Он смотрит мне прямо в глаза с выражением крайней озабоченности и с легкой улыбкой. Только на нем почему-то нет черного балахона, напоминающего оперение, и солнцезащитных очков. Ворон, кажется, одет в белое. Его губы медленно шевелятся, но слов не разобрать. На секунду ко мне приходит мысль, что свет, который я вижу, исходит от маленького фонарика в руке мага, а глухие, неразборчивые звуки — вылетают из его рта.
Все, хватит! Не думай о Страхе... не думай о нем, не думай о нем, недумайонем... нет, не думай о том, чтобы не думать о нем...
...Стрела вонзилась в голову колдунье — прямо посреди испуганных глаз. Марта, вскрикнув, грохнулась замертво. Под бабкой быстро натекала кровавая лужа.
Подле старухи картинно возлежала на воздухе в полуметре над землей изуродованная ниже колен Золушка. Кажется, "антракт" со спецэффектами нечаянно сместил текстуры — и спас от падения в щелочь.
А Червь Огненной Бездны наоборот — собирался уползти обратно в среду естественного обитания, но застрял. Теперь пылающая пирамидка с глазами и ртом тряслась крупной конвульсией, будто кто-то отчаянно дергал босса за хвост глубоко под землей, пытаясь втащить. Но опытному гамеру хватит и одного взгляда, чтобы назвать причину такого "припадка": типичный сбой программы. Напалм, которым Чурвь бил в нашего героя, бесследно пропал.
Финальная сцена была окончена. Миниприключение завершено.
"Ясно. Это не сценарий данджа, а баг очередной, — подумал Стрелец. — Как с Бадуаром. Процессор у Мэрлона реально скоро загнется, если такие глюки выдает. Надо выбираться отсюда и возвращаться к заданию Ворона".
В пещере изменилось и еще кое-что. Часть стены за перевернутым котлом и мертвыми колдуньями ушла в сторону, и теперь через проход в полутьму лился мягкий красно-белый свет.
Стрелец обошел поле боя в поисках трофеев. Ничего блестящего, сияющего, такого, чтобы сразу привлекло внимание, на полу рядом с трупами не было видно. Разве что небольшая серебряная шкатулка, выпавшая из разжатых пальцев Марты.
В шкатулке обнаружилось легендарное колечко — с маленьким зеленым самоцветом. Стрелец покрутил находку в руке: с внешней стороны кольца была видна отчетливая надпись: Именное Кольцо Адепта Богини Дианы с Аурой Ловкости и Аурой Друга Животных.
"Фиолка, ниче так! На Ловкость — то, что надо!"
Он нетерпеливо накрутил добычу на палец и сразу ощутил мышечный тонус. Вокруг едва заметно заискрился воздух — это возникла аура вокруг Стрельца. Он попрыгал от радости и желания насладиться новообретенной легкостью и быстротой: так хорошо он не чувствовал себя с тех пор как перестал ходить на тренировки по футболу, то есть с восьмого класса. GearScore его повысился до 1500, но подняться до следующего уровня опыта чуть-чуть не хватило.
Посох Марты Королевы Мертвых тоже оказался ценен. Стрелец повертел его в руках, но как призывать с помощью посоха скелетов — было не понятно. Но в сумку положил. Какой-нибудь Чародей с прокаченным Разумом наверняка разберется. А штука редкая, это ясно, лучше всего выложить на Аукционе или лично сторговать через чат.
С пальцев Изабеллы он стянул три обычных перстня: Перстень Кулинара-травителя, Перстень Злобного Глаза и Кольцо Подводного Дыхания, — а также Редкое Ожерелье Душ. Ожерелье и оба перстня ему были без надобности, поэтому отправились на дно мешка. А Кольцо Подводного Дыхания решил сразу же надеть — на всякий случай.
Больше трофеев в поле видимости не было. Подробней исследовать дряблые тела ведьм он не соблазнился, равно как и молодой стан Золушки — даже если под платьем у нее и скрывались какие-нибудь топовые стринги, мародерствовать на теле пережившей такие муки девушки мораль не позволяла. Тем более что Золушка, хоть и временно, была союзницей.
Удостоверившись, что больше в пещере ловить нечего, он шагнул в новоявленный проход. Там была длинная винтовая лестница, освещенная солнцем, которое проникало сюда с далекого верха. Кажется, это был какой-то черный ход, которым пользовались ведьмы. Взбираться на поверхность предстояло долго, поэтому через десяток ступенек строителями цифрового Мэрлона был заботливо установлен обратный телепорт в виде зелено-серебряной спирали.
И перед тем как покинуть Святилище Утопленных Ведьм главгер возвел очи горе и произнес:
"Спс за помощь".
Глава X. В которой один из персонажей говорит стихами
Лестница вывела его к небольшой площадке на склоне утёса, которую прятал от посторонних глаз окружающий ее массив скалы с редкой, но насыщенно-зеленой растительностью. Стрелец оказался будто в театральной ложе на высоте тридцати метров, откуда открывается прелестнейший вид на весь ЛЛК: над сочно-зелеными верхушками деревьев весело кричали птицы, прямо под скалой вилась быстрая речка, а над ней качался веревочный мост, на горизонте видны серо-синие горы и башня Улича. Полуденное солнце щедро поливает весь пейзаж красноватым светом.
Стрелец надел темные очки, чтобы не получать урон от солнца, которое после подземного сумрака впивалось в глаза как будто с утроенной злобой.
Теперь, на свежем воздухе, приключение в Святилище не казалось таким "настоящим" и достойным сочувствия. Героини того эпизода словно предстали в другом ракурсе, и теперь вместо объемных фронтальных портретов он увидел только плоский картонный макет, какой ставят в магазинах или на посту ДПС. Картонные ведьмы, картонная любовь. Нелепая страшилка в духе Лавкрафта, когда закрываешь книгу и отправляешься по делам. О том, что обещал себе изучить подробней историю Золушки, он, само собой, уже позабыл.
"Святой Патрик и Золушка... разрабы игры ваще извращенцы!" — подумал он.
Утомленный ночным путешествием мозг объявил забастовку: куда теперь идти за личной зверушкой было тяжело придумать. Утро вечера мудренее, как рекомендует поговорка, а применительно к Мэрлону — сумерки сказочней рассвета.
Отсутствие лестницы и веревки, чтобы спуститься, его не смутило. Он подошел к обрыву, глубоко вдохнул как будто свежего воздуха, развел руки в стороны и совершил ассасинский "прыжок веры", доверясь повышенной Ловкости, щадящей гравитации компьютерной реальности и зарослям травы внизу, которая, по его расчетам, должна смягчить его приземление.
"Еееее-ху! Давно мечтал так сделать!"
Тридцать метров наш сокол красовался в пике, наслаждался встречным ветром и жалел, что со стороны его никто не сфотографирует. Он просто забыл в минуту эйфории, что мы-то прекрасно его видим и запечатлеваем каждый его шаг, а так же способны добавить от себя, что приземлился наш соколик Неудачно, больно стукнулся об камень головой и повредил коленку. Наверно, это из зависти, что главгер может так своенравно нарушать законы классической механики, а Автор — нет.
"У-у-у... — взвыл наш птенец, хотя больно ему было потому, что он представил себе, как это может быть больно. — Сраный булыжник!"
А булыжник-то здесь причем?..
Здоровья у Стрельца не то что просело, а размазалось по самому дну. Кончив стонать, он зарылся в сумку и достал сосиску в тесте — из-за дешевизны купил таких сразу пять штук, это были его последние запасы еды.
"Кажется, пора идти на боковую, сегодня найти пета мне уже не светит. Жрачка заканчивается... все обстоятельства против. Так, а где здесь выход?"
Он покрутился на месте, надеясь напороться взглядом на кнопку "Выход из игры". Естественно, таковой нигде не было видно.
"Бли-и-ин... В казарму надо переться? Что за убогий геймплей, никакого интерфейса! А если я спать хочу? А если у меня срочные дела? Писец..."
...
[НФзкшырудмфыекфрфе]: — Народ как отсюда выйти? Эу!
...
Никто не ответил. Честно говоря, обычно ЛЛК просто кишит Темными и Светлыми, но главгеру повезло: как раз сегодня аватары Улича выполняли основной квест в бою у Светлого форпоста, и до одинокого гуляки никому не было дела.
Стрелец вызвал коня и устало плюхнулся в седло. К веревочному мостику вела дорога — один ее конец появлялся из-за скалы, с которой он прыгал, а второй нырял под сень деревьев на том берегу. Он сверился с картой: до тракта на Вельзевул ближе будет через мост. А справа за мостом, недалеко в глубине деревьев, он заметил небольшой маркер: значок палатки с костром.
"Надеюсь, это то, о чем я думаю. Тогда не придется ехать в город, чтобы снять Усталость".
Не успел он проехать и полсотни метров, когда заметил легкий дымок с ароматом уютного лагеря. И хотя он не жаловал костры, и тем более никогда не считал их признаком уюта, запах дыма тем не менее схватил его за ноздри и повлек к себе.
Дым привел к поляне, на которой гостеприимно плясал огонь в очаге, рядом аккуратной стопкой сложены рубленые поленья и ветки, а в паре метров от них — натянутый между землей и двумя деревьями навес (крыша-стена), под которым лежал темный сверток.
Вокруг было ни души, и Стрелец по-хозяйски осматривал стоянку. Никакого намека на то, чтобы кто-то здесь устраивал свой быт, кроме костра в рамке бесформенных камней и спального места. Лагерь больше напоминал прибранный номер в гостинице, ожидающий въезд постояльца.
Стрелец протяжно зевнул и развернул сверток, который лежал под навесом. Это был спальный мешок.
"Слишком вовремя, чтобы не вызвать подозрение. Как бы в ловушку не угодить".
Тем не менее, он с удовольствием забрался в спальник и крепко уснул. Если это и есть одно из тех самых Мест для отдыха, о которых говорил Ворон, значит подвоха тут нет. Функция игровой локации — это как закон природы: фальсифицировать невозможно... Кстати, вы заметили, что Автор в последнее время старается реже называть главгера "Гэгэ"? Действительно, кому понравится имя, напоминающее кличку собаки — ГГ, Гэгэ. Наш главгер набирается опыта, мужает и, я думаю, заслуживает равноправного отношения к себе.
Но не буду снова утомлять Читателя потоком авторской мысли. Пора будить нашего Стрельца, ибо к нему наведались гости.
Проснулся он от ощущения, что кто-то внимательно его разглядывает.
Уже смеркалось. Костер все так же горел в трех шагах от спального места, и в свете его грелась фигура, от вида которой Стрелец спросонья готов был провалиться сквозь текстуры.
"Приведение!", — всполошился он.
На пришельце была белая туника до пяток, золотой венок и пепельные, выцветшие на ярком солнце, кудри. Лицо то ли сильно загоревшее, то ли имело природный негритянский оттенок. На тонком поясе мерцал фиолетовый фонарь. Мультипаспорта не было, значит, это NPC.
"Темные не носят фонариков... Это Светлый, — догадался Стрелец. И, всмотревшись в лицо незваного гостя, поправился: — Светлая!"
Светлая негритянка не проявляла признаков агрессии, и он решил воздержаться от резких движений. Заметив, что Стрелец проснулся, она сказала ему:
— Сходит в постель утомленная в хлопотах Эос;
Птиц, земнородных зверей, и людей, и другое творенье
Думы оставить она приглашает рабочего дня восьмичасового,
А у кого и двенадцати — стало быть, кто как учился.
Так Олимпийцами нам заповедано; их же и чтим мы, божественных, непрекословно.
Гостья не выражалась словами — она общалась каким-то языком глухонемых, а жесты переводились в голове Стрельца чужим голосом без интонаций. Ворон говорил, что Светлые и Темные потеряли возможность общаться — видно, не совсем. Или нашли какой-то иной способ. Тем не менее, Стрелец с трудом улавливал общий смысл словесной конструкции.
— Что же ты, юноша стрелоопасный, в сей час утомленный свой день начинаешь?
Может, бессовестный, ждешь ты, чтоб смеркнулось небо, и ночью укрывшись
Тайно с разбойною мыслью стеречь у дороги прохожих? А может
С милою девой свидания час дожидаешься в сладком томленье,
Чтоб здесь, у костра, ее приписюнить на ложе хиппово-простецком?
Стрелец, во время речевых вывертов Светлой посматривающий по сторонам, чтобы в вечерних сумерках засечь вероятную засаду, прыснул:
"Приписюнить!"
— Поведай мне: кто ты, каких ты земель, кто отец твой, кто матерь?
Что привело тебя в наши края? Ты поверь, уж не праздно
Я вопрошаю: неспокойны места здесь, и люда лихого и ратников славных
Здесь ты найдешь во вражде. Берегись с ними встречи, отважный!
Слово желаю услышать твое, и к приличеству будь благосклонен:
Не мастер потешный я здесь для того, чтобы слух чужестранца лелеять стихами.
— Разве здесь нельзя просто погулять?.. — робко спросил он. Спросил голосом, и тут же со смешком представил себе, как некий сурдопереводчик в голове Светлой с гримасами прожестикулировал ей его слова. Как бы там ни работал речевой адаптер мэрлонцев — негритянка его поняла. Но не поверила.
— И достойнейший муж у дверей нового топчется, жалкий. Достань
Страх из груди; поднеси свое ухо к моим увещаньям:
Я с миром и добрым советом к тебе пристаю; не подумай лихого, доверься.
Стрелец колебался — и Ворон, и Вельс остерегали встречаться со Светлыми, но эта барышня казалась совсем не агрессивной и даже готовой помочь. Что делать: пустить стрелу ей меж бровей или довериться? Интересно, что она скажет.
— Сначала представься.
— Я Ифигенья, любовию нежной отца моего Агафона, славнейшего мужа,
И матери Геллы на свет рождена. Близ города Старпы, увы неживого теперь
От подлости Темных врагов, наш очаг на полях златоцветных меня возлелеял.
Теперь же, лишившись отчизны, скитаюсь я грустно и речию труд выполняю:
Молю о неметкой стреле и мече заржавелом, о дружбе в умах супостатов.
— А меня зовут... в общем, это неважно. Я Охотник, ищу здесь животное — питомца, чтобы приручить.
