Презумпция лжи (Агония 3)

— А обстрел? Случайность?

— Не забывай, с нами были двое афганцев. Один — занимается борьбой с бандитизмом, а бандитов в горах — все больше и больше...

Я молчал — говорить в этом случае было нечего...

— И что теперь с ними будет?

— А что с ними? Мне надо по постоянному месту службы возвращаться, их в Союз отправят. Судить будут.

— А меня за что?

— В смысле? — не понял Варяжцев

— Ну, за что меня в Союз отправляют...

Варяжцев тяжело вздохнул...

— Ничего то ты не понял, Сережа... Учиться тебе надо. Столько дров наломали — удивительно, что живы все остались. Отучишься — как раз приедешь, может и вместе будет работать. К тому времени такие дела творится будут — не чета нынешним... Ну, ладно... — Варяжцев посмотрел на часы — прощаться не будем... Свидимся еще... Увидишь Старика — привет передавай...

Павел Степанович протянул мне руку — и я пожал ее. С трудом сдерживаясь от того, чтобы не заплакать...

Все то, что сказал мне тогда Павел Степанович в аэропорту Кабула, оказалось ложью. Ложью от первого до последнего слова. В эту ложь поверил я, поверил и Варяжцев. Хотя точно сказать нельзя — но, скорее всего даже многоопытный полковник госбезопасности Петр Павлович Машковцев, начальник особой инспекции КГБ СССР тоже поверил в нее. Не хотелось бы думать, что Машковцев был заодно с ними. Это была ложь, в которую легко было поверить, ложь, поверхностно объясняющая все. В нее и поверили — все, кто должен был поверить...

Потом я долго корил себя за то, что позволял себе поверить этой лжи. Если бы я не улетел тогда, если бы начал копать дальше... Возможно тогда и не произошло бы всего того, что произошло потом, возможно не пролились бы реки крови. Возможно, Афганистан был бы до сих пор заброшенной мирной страной, о которой упоминают по телевизору в лучшем случае раз в год. Но произошло — как произошло. И этого уже не изменить.

А правду я все-таки узнал. Но это — уже совсем другая история...