Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Букашко


Опубликован:
22.08.2019 — 22.08.2019
Аннотация:
Альтернативный взгляд на историю Союза ССР 1933-1934 годов. Буржуазный специалист Григорий поступает на службу в Кремль, где попадает в фантастические и смешные ситуации.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

— Жарко здесь у вас, — пробасил он. — А может быть, я волнуюсь? Почему я волнуюсь, если вы — Бельский, и сам не знаю.

Неожиданно в углу раздалось знакомое потрескивание. Привычно засветилось. Сейчас появится Дзержинский, понял я. И он появился.

— Пришло время, Григорий! Пришло!

Он развернулся к скрюченному от ужаса Горькому и спросил:

— А это кто?

— Это — Алексей Максимович Горький — наш знаменитый пролетарский писатель, — пояснил я.

— Верно, я его узнал, — проникновенно, как, наверное, ни раз говаривал на допросах в ЧК, произнес Дзержинский. — А теперь, гони его вон!

Но мое участие в изгнании Горького из кабинета не потребовалось. Тот бросился прочь сам, отрывисто выкрикивая через равные промежутки времени:

— Дзержинский!.. Дзержинский!..

— Моя ошибка, Григорий, — виновато проговорил дух железного Феликса. — Нельзя было материализоваться при посторонних. Но теперь это уже все равно. Час воскрешения Ленина пришел! Ты все сделал правильно. Наш успех предопределен!

— Что я должен делать теперь?

— А ничего. Сейчас за тобой зайдет товарищ А., отправляйся с ним, поприсутствуй для порядка. Посмотри, должно получиться интересно.

Его образ растаял. Я опять остался один.


* * *

Буквально через минуту пришел, как и было обещано, товарищ А., его лицо представляло собой маску ослепительно белого цвета. Таким бывает снег на высочайших горных вершинах, что объясняется удаленностью от промышленных объектов и, соответственно, низкой загрязненностью.

— Нас пригласили в Мавзолей, — лишенным эмоций и вообще каких-нибудь проявлений жизни голосом объявил он. — Если Владимир Ильич Ульянов (Ленин) сегодня не оживет, нас четвертуют.

— А мне кажется, что все обойдется, — попробовал я его успокоить.

— Не может быть.

— Все хорошо.

— Не верю.

— Оживет ваш Ильич, в лучшем виде оживет.

— Не верю.

— А вы поверьте. Советую вам поверить. Так надо.

Мне так и не удалось поддержать товарища А., по-моему, за время нашего разговора он побелел еще сильнее. Я оценил глубину его чувства.

И вот мы подошли к гробу с телом. Нас ожидали пятеро: Сталин, Киров, Буденный, Аксенов и... американский гражданин полковник Роббинс. Ровно семь человек. Требование Дзержинского было выполнено. Настало время волноваться мне. Неужели мои расчеты окажутся ошибочными?!

— Начинайте, — сказал Сталин. — А вы, товарищ Киров, подойдите поближе и приготовьтесь, если ЕМУ что-нибудь не понравится, наша задача — незамедлительно завернуть его руки за спину и веревками их, веревками. Тогда поговорим спокойно.

Буденный подтолкнул Аксенова. Тот вздрогнул, словно очнулся от глубокого сна и достал из портфеля флакон. Он побрызгал из него на тело и застыл, безвольно опустив руки.

Какое-то время ничего не происходило. Да и на что надеялись, собравшиеся здесь люди, лично мне было непонятно. Но вот где-то поблизости раздался знакомый шум, привычно блеснуло. И раздался тихий, но отчетливый смех. Неужели, это смеялся Дзержинский? Я никогда не слышал до сих пор, чтобы среди живущих на Земле людей, кто-нибудь видел смеющегося Дзержинского. Повезло? Я попытался сосредоточиться, сейчас нужна была полная концентрация, и раз в голову лезет всякая чушь, значит, у меня не все в порядке с самоконтролем.

И вот — Дзержинский материализовался и на минуту застыл у изголовья, потом протянул свои тонкие руки к телу и — свершилось. Ильич чихнул и стал подниматься. Во мне взыграл исследователь, и я с разочарованием отметил, что это был всего лишь дух. То есть, лекарство Аксенова здесь было не при чем. Всем заправлял железный Феликс. Мы были лишь статистами в его большой непонятной пока игре.

Ленин приподнялся и хорошо знакомым по грампластинкам голосом объявил, выбросив вперед свою правую руку:

— Пролетарская революция, о которой столько говорили большевики, свершилась. Черт побери, что же делать дальше?

Он поскреб голову и застыл. Вроде бы, предался размышлениям. Собравшиеся были в шоке. Если они и хотели как-то прокомментировать происходящее, слова застыли у них в горле от ужаса. Мне было легче — я к этим штучкам уже стал привыкать и, к тому же, был заранее ознакомлен с программой мероприятия.

— Феликс Эдмундович? — спросил Ильич, выходя из ступора. — Что вы здесь делаете, батенька, расстреляны ли саботажники?

— Расстреляны, Владимир Ильич.

— Все?

— Все, Владимир Ильич.

— Так идите и посмотрите, не появились ли новые!

— Немедленно отправляюсь. Но по решению ЦК нашей партии, мне поручено обеспечить ваше правильное питание. Не желаете ли котлетку? Попробуйте, это исключительно вкусная котлетка. Рекомендую.

— Давайте сюда вашу котлетку. Думаю, удастся выкроить минутку, чтобы разделаться с ней!

Через секунду с котлетой было покончено.

— Свершилось! — взревел дух Дзержинского. — Отныне я свободен! Искупление пришло. Я расквитался за кровь и бесстыдство!

Раздалось не слишком громкое а-бум! Словно лопнули два воздушных шарика. И представление закончилось.

Надеюсь, эти духи никогда больше не появятся на моей Родине, — подумал я, оглядывая своих сотоварищей по величайшему в истории ХХ века проекту. Они пока не лопнули, но я не сомневаюсь в том, что если они не сделают правильных выводов из случившейся на их глазах истории, конец их будет ничуть не лучше.


* * *

Мероприятие закончилось. По-моему, все прошло наилучшим образом. Я был полностью опустошен. Не сомневаюсь, что значительная часть именно моей жизненной энергии пошла на оживление трупов. О своих соучастниках я не беспокоился. Как-нибудь оклемаются. А через полчаса и думать обо всей этой истории забудут. Не удивлюсь, если потом выяснится, что они ничего не поняли, а может быть, и не заметили.

До конца рабочего дня оставалось еще три с половиной часа, и я отправился к себе в кабинет, меня пока никто не освобождал от исполнения служебных обязанностей. Я упал в кресло и затих, прикрыв глаза. Больше всего я напоминал отжатую половую тряпку.

Открыл монографию и тут же закрыл. Работать не было сил. Достал бутылку и, налив стакан водки, выпил. Внутри потеплело. Появилась надежда, что скоро отойду.

Так я неподвижно просидел около сорока минут. Неожиданно дверь резко распахнулась. В кабинет ввалились пять или шесть человек в кожаных куртках. ОГПУ?

— Ребята, вы к кому?

— Простите, Григорий Леонтьевич, что побеспокоили, но у нас приказ, мы должны вас задержать.

— Кем подписан приказ?

— Мы справок не даем.

— Хорошо, ведите...


* * *

К числу достопримечательностей Кремля, без сомнения, следует отнести камеры предварительного заключения, расположенные в подвальных помещениях. Это было чертовски удобно — любого недобросовестного сотрудника, нарушающего внутренний распорядок, немедленно отправляли сюда проветриться, как это называлось. От трех до четырех суток. Как мне рассказывали — очень действенный метод воспитания.

Не думал, что и я когда-нибудь окажусь в этом страшном месте.

В моей камере на полу оказался тюфяк, и я воспользовался представившейся возможностью и немного вздремнул. Обычно, для полного восстановления мне требуется час полудремоты. По счастью, этот час мне был предоставлен.

Вечером меня навестил товарищ А.. Он пытался выглядеть глубоко обиженным, но это ему удавалось с трудом — чувствовалось, что он на седьмом небе от одного осознания сногсшибательной новости — его жизни опять ничего не угрожает.

— Надеюсь, тебя не били? — спросил товарищ А..

— Ничего себе, начало разговора! — не выдержал я.

— А ты не горячись, после того, что ты нам здесь устроил, тебе не следует рассчитывать на снисхождение.

— Это вы о чем?

— Владимир Ильич не ожил. И кто-то из нас должен понести за это наказание. Или ты, или я. Понимаешь? Руководители партии два часа честно ждали, кто из нас первым отреагирует на очевидный провал и сообщит компетентным органам о факте саботажа. Я догадывался, что ты не будешь этого делать. У тебя же воспитание, к тому же груз культуры на тебя давит. И еще, помнишь, ты рассказывал мне о чести. Вот я и подумал, что тебе и в голову не придет донос написать. А это значит, что написать следовало мне. Диалектика. Ты же меня, можно сказать, заставил это сделать...

— Не понимаю.

— Ты собираешься писать донос?

— Нет.

— Ну вот. Значит, это должен сделать я. Нас же только двое! И кто-то должен написать! Что тут непонятного!

— И все-таки, советую вам меня освободить.

— Твои доводы?

Я прошептал ему на ухо свои доводы.

Его глаза округлились.

— Это правда?

— Я за свои слова отвечаю.

— Дорогой ты мой, не забудь и обо мне. Я же всегда за тебя! А кто еще знает? Буденный, что ли?

— Да. Он знает.

— То-то я смотрю, что он от смеха под стол залез, когда я притащил Хозяину донос на тебя!

Через три минуты эпизод с моим арестом был исчерпан. Стало окончательно ясно, что моя игра с большевистскими лидерами будет продолжаться. Ставки в очередной раз возросли. Неприятно будет, если я проиграю. Но пока я сумел получить столь необходимую мне передышку. И использовать ее я должен наилучшим образом — тщательно подготовить свои шаги в этой нелегкой борьбе за жизнь. Новый проект займет никак не меньше двадцати лет! Это я обещаю!

Часть 3. Рецепт доктора Пилюлькина

После феерической истории с воскрешением Ленина, в которую я был вовлечен вопреки своему желанию, мне предстояло хорошенько обдумать свое дальнейшее житье-бытье. Как мало оказывается нужно, чтобы моя тщательно выстроенная система самосохранения развалилась на глазах, и моя свобода... нет, моя жизнь повисла на волоске... И выжил я только потому, что вовремя вспомнил золотые слова Семена Михайловича Буденного о жизни, как о самом ценном товаре в Кремле. Вот я и пообещал наделить кремлевских обитателей личным бессмертием. Так окончательно зарвавшийся картежник судорожно повышает ставку, откладывая на время неизбежную расплату. Удивляюсь я большевикам, — как можно было поверить в этакий абсурд? Бессмертие, надо же! Однако поверили...

— Вот что, Григорий, возьми листок бумаги и подробно опиши свои предложения о наделении бессмертием великих, а также просто достойных людей, — приказал товарищ А., когда первое потрясение от моего предложения у него прошло. — Руководство интересуется.

— Хорошо, — ответил я и уже через неделю представил на рассмотрение проект достижения личного бессмертия, основанный на вдумчивом изучении повадок диких муравьев. Совместил, так сказать, приятное с полезным.

Моей бумаге был дан ход. И я вернулся в свой кремлевский кабинет.

Наступили не лучшие дни в моей жизни. Давно я не чувствовал себя таким смиренным и побитым. Если до сих пор я пребывал в состоянии некоторой эйфории от собственной ловкости — вот, мол, из каких ситуаций выпутываюсь, — то теперь от самоуверенности не осталось и следа. Я ощутил себя жалкой, непроходной пешкой на шахматной доске судьбы.

Но дни шли, и страх постепенно стал притупляться. Начальство не проявляло ко мне особого интереса, словно бы милостиво разрешив набраться сил для нового приключения. Тяжелые предчувствия, впрочем, не оставляли меня. Внутренне я был готов к любому, самому неприятному продолжению своей кремлевской карьеры. Однако события опять застигли меня врасплох. Уж слишком по-будничному бессмысленно начиналось мое последнее лето в Кремле.

*

Второго июня 1934 года товарищу А. удалось меня по-настоящему огорчить. Он попытался рассуждать о грамотности. Не исключено, что при других обстоятельствах, я отнесся бы к его причуде спокойнее, но он выбрал для своих экзерсисов крайне неудачное время. Работа над монографией о повадках диких муравьев была практически приостановлена. Тяжелый нервный срыв, который настиг меня, когда, казалось бы, основные неприятности остались в прошлом, требовал длительного восстановительного отдыха. Но на оплачиваемый отпуск я еще не наработал и потому набирался сил в своем кремлевском кабинете, проводя рабочее время в тоскливом ничегонеделании. Благо, что товарищ А. меня не особенно и беспокоил. Только в конце мая у меня вновь стал просыпаться интерес к жизни. Рука сама собой потянулась к карандашу, в голове появились новые и свежие идеи, касающиеся перспектив проникновения в астральный мир диких муравьев. Исследование этого вопроса обещало привести к поистине потрясающим открытиям.

И надо же! Мое душевное выздоровление было подвергнуто очередному мучительному испытанию, — товарищ А. решил мне посочувствовать. Повторяю, началось все буднично. Я стоял в коридоре недалеко от своего кабинета в ожидании скорого обеденного перерыва и рассматривал в окно бултыхающихся в луже воробьев. Внезапно на плечо мое мягко легла чья-то рука. Я инстинктивно вздрогнул и обернулся, предчувствуя самые неприятные последствия. К моему облегчению оказалось, что рука принадлежит товарищу А.. Он подобрался ко мне абсолютно бесшумно, как проделывал это тысячи раз, и всегда с неизменным успехом. Этому его умению я всегда удивлялся, большой был мастер подкрадываться. Меня, по крайней мере, он таким образом пугал неоднократно.

Я приготовился услышать какую-нибудь гадость. Но на этот раз товарища А. переполняло искреннее сочувствие, и направлено это сочувствие было явно в мой адрес. Я не стал обманываться, очевидно, что настало время отдавать долги и отрабатывать свою относительную безопасность. От меня требовалось смиренно выслушать указания товарища А. и отрапортовать о своей готовности выполнить их качественно и в срок. Например, если об этом зайдет разговор, еще раз прочувственно пообещать наделить специально отобранных Политбюро людей личным бессмертием, не оговаривая особо срока наделения. Черт меня за язык дернул обещать такое!

Товарищ А., впрочем, начал издалека. Темой для своих размышлений товарищ А. избрал проблему образованных людей в России.

— Знаешь ли ты, Григорий, — произнес он, в замешательстве почесывая нос, — что на меня всегда угнетающе действуют люди, которые время от времени испытывают странное желание добровольно прочитать книгу? Удивительно, но таких людей значительно больше, чем об этом принято думать. Как-то это не по-человечески. Не находишь?

— А мне всегда казалось, что это самая человеческая потребность из установленных наукой, — возразил я. — Например, у диких муравьев ничего подобного не встречается. Может быть, мы именно этим своим качеством и отличаемся от насекомых?

Товарищ А. на минуту запнулся.

— Вот как... Никогда об этом не думал, — сказал он растерянно. — Впрочем, чушь!

— Как же не думали? — пришло время удивиться мне. — Вы же только что сказали, что желание прочитать книгу — характеризует человека не с лучшей стороны. Уверяю вас, что эти ваши эмоции — есть результат обдумывания! Вы даже сумели дать качественную оценку исследуемому объекту!

— Нет, нет, я никогда ни о чем подобном не думал, я просто выражал свое мнение! Ты еще скажи, что мнение — есть результат обдумывания! Чушь! Мнение — есть результат следования партийной линии, и чтобы не было уклона.

123 ... 2425262728 ... 323334
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх