В этой комнате потолок был разрисован в тон вечернему небу — подобный вид открывается ночью с корабля. Поленья в камине из сверкающего белого мрамора источали свет и тепло. Здесь, похоже, в самом разгаре была вечеринка, хотя настроение, как показалось Мэтью, было больше деловым, нежели расслабленным. Он заметил Виктора, который уже пересек комнату и взял с подноса, предложенного слугой, бокал красного вина. Остальные собравшиеся, коих было пять, либо сидели в коричневых кожаных креслах, либо стояли. Все, как один, попивали красное вино. И все, как один, уставились на Мэтью и Джулиана, когда те вошли. Кроме Виктора.
Мэтью обратил внимание на стройную и довольно красивую темнокожую женщину ростом не менее шести футов и трех дюймов. В ее длинные черные волосы были вплетены маленькие кости животных, и Мэтью подумал, что то странное пальто в пол, скорее всего, принадлежало ей.
Следующим его взгляд привлек коренастый лысый мужчина с крупным рябым лицом бандита. Он холодно посмотрел на лжепруссаков, однако быстро отвел взгляд, продолжив потягивать вино. На нем был поношенный пыльно-серый костюм и ботинки с металлическими носами. Ноги он закинул на небольшой пуф, удобно расположенный прямо перед его креслом. Мэтью предположил, что это и есть владелец кастета, усеянного гвоздями.
Следующий мужчина был высоким и худым, с длинным и мертвенно бледным лицом. Он был одет в темно-синий костюм с белым жилетом и белым галстуком. Голову его покрывала копна рыжевато-каштановых волос… скорее, даже, рыжих, чем каштановых. Он поднял бокал, поприветствовав Мэтью и Джулиана.
Четвертый мужчина, стоявший рядом с темнокожей женщиной, носил парик — почти такой же высокий и сложный, как у Мэтью. На нем ладно сидел серый костюм с жилетом в синюю клетку. Он был среднего роста, коренастый. Пухлое лицо разрумянилось от тепла или вина, а глаза напоминали небольшие черные дыры. Манжеты его серой сорочки украшали вычурные, почти безумные кружева. Он взглянул на Мэтью и Джулиана, не скрывая неприязни, которая, казалось, заполнила собой всю комнату.
Пятым оказался мужчина в привычной для этого дома униформе. Он стоял в углу рядом со столом, на котором лежали сумки остальных участников встречи. Эскорт Мэтью и Джулиана двинулся как раз к этому столу.
— Можете быть уверены, что за вашими подношениями внимательно следят, — сказал он, как только Джулиан опустил саквояж на пол. Специально выделенный для этого смотритель поднял его, положил на стол и поставил на него карточку с номером «5». Мэтью отметил, что остальные — с первого по четвертый — также пронумерованы карточками. Кейс из темной кожи был увенчан карточкой с номером «2». Саквояж Виктора помечала четверка. Мэтью подумал, что ноше странного вооруженного до зубов мальчика будет присвоен номер «6».
Итак… кто в этой комнате не принес с собой подношение?
Слуга подошел к Джулиану с двумя бокалами вина на серебряном подносе. Джулиан взял один, как и Мэтью, который все еще раздумывал над «подношениями».
Затем вошел двенадцатилетний мальчик со своим сопровождающим — им оказался сам Филин, и Мэтью тут же бросило в пот: волосы под париком, казалось, намокли почти мгновенно. Вьющаяся светло-каштановая шевелюра мальчика была напомажена[29] до блеска и перехвачена сзади двойной лентой. На нем был костюм янтарного цвета с кремовой сорочкой и желтым галстуком, ярко желтыми чулками и сапогами, похоже, из кожи змеи. Свою сумку из воловьей кожи он удерживал одной рукой.
Глаза мальчика вспыхнули, когда он оглядел собравшихся. Остановившись в дверях, он усмехнулся, обнажив передние зубы, казавшиеся слишком большими для детского рта.
— Это, что, гребаные похороны? — грубо спросил он высоким голосом, под стать его возрасту. — В таком случае, кто умер?
Часть третья. Зловещая семерка
Глава шестнадцатая
Двенадцатилетний мальчик с лексикой тридцатилетнего матроса поставил на стол свою сумку, взял с серебряного подноса бокал красного вина и одним глотком осушил его. Затем он положил руки на свои крошечные бедра и снова оглядел остальных обитателей комнаты.
— Похоже, здесь все сдохли, — саркастично заметил он. — Почему бы нам не оживить обстановку?
— Есть предложения? — поинтересовался мужчина во втором витиеватом парике. Речь его оказалась невнятной и окрашенной акцентом, который Мэтью также не смог распознать.
— Познакомимся для начала! Я начну. Меня зовут Майлз Мэрда. Мэрда через «Э». Представляю интересы Франции[30]. — Он прошел мимо человека в парике и высокой негритянки, чтобы погреть свои маленькие ручки перед камином. — Мне тридцать три года, и при рождении я заболел болезнью, которая, казалось бы, обречет меня на гибель, но каким-то образом она идеально подошла для избранного мною поприща[31]. Или, скажем так, избравшего меня поприща. Я эксперт в том, чтобы казаться тем, кем я не являюсь. К сожалению, я не могу сказать то же самое о некоторых из вас. — Он бросил многозначительный взгляд на рябого бандита. — На этом все. Кто следующий?
Никто не проронил ни слова. Филин сел в свободное кресло, и Мэтью краем глаза заметил, что он за ним наблюдает. Он явно пытался рассмотреть его лицо под гримом.
— Ну же, не стесняйтесь! — упрекнул Мэрда. — Высокая леди! Вы не выглядите застенчивой.
Она улыбнулась, но улыбка вышла натянутой и невеселой.
— Что ж, — сказала она слегка хриплым, хорошо поставленным голосом на внятном английском языке с глубоким певучим акцентом. У Мэтью создалось впечатление, что такой голос может звучать весьма соблазнительно. — Меня зовут Львица Соваж[32], — продолжила она. — Представляю консорциум африканских интересов. Я свободная женщина и намерена оставаться такой и впредь. Оговорю сразу, что убила нескольких мужчин, чтобы получить этот статус.
— Браво вам! — Мэрда снова усмехнулся. — Боже, какая вы большая! Как думаете, вам бы понравился маленький и быстрый?
— Ты слишком мал для меня, — скривилась Львица.
— Никогда не узнаете, пока не попробуете.
— О, — протянула она, — я знаю.
— Перехожу от этого сокрушительного отказа к вам, сэр! — Мэрда дернул подбородком в сторону Виктора. — Ваше имя и место работы?
— Виктор. Просто Виктор, — последовал ответ. — Предпочитаю, чтобы сфера деятельности моих нанимателей осталась в тени.
— Таинственный человек, — хмыкнул Мэрда и пожал плечами. — Как вам будет угодно. Вы двое! Я вижу, вы разоделись в свои лучшие вещи. Простите, если я выколю себе глаза, чтобы защитить их от исходящего от вас сияния. Но я должен знать, кто вы! Граф… как вас зовут?
— Пеллегар, — отозвался Джулиан.
— О, давайте будем обращаться друг к другу по именам, как добрые друзья! Можете называть меня Майлзом, а как я могу называть вас? — Он выжидающе склонил голову.
Мэтью вздрогнул. Он лихорадочно соображал. Там, в Гранд-Люксе… упоминалось ли имя Пеллегара?…
— Карло, — сказал Джулиан, и только Мэтью услышал в его голосе облегчение от того, что он вспомнил, как Брюкс воскликнул: «Karlo! Sie haben unsere fehlenden Falle gefunden?», что бы это ни значило.
— Но вы можете обращаться ко мне Ваше Сиятельство, — добавил Джулиан. — Барон Брюкс не говорит по-английски, только по-прусски.
— Но имя у него же есть?
— Барон, — ответил Джулиан, чем обозначил свое надменное отношение ко всем этим нелюдям, собравшимся с ним в одной комнате. Майлз Мэрда махнул на него своей маленькой ручкой, давая понять, что разговаривать с ним больше не о чем.
— А вы, сэр? — обратился Мэрда к рыжебородому.
— Я? О… ну… мое имя Лазарус Файрбоу. — Мужчина сделал еще один глоток вина, прежде чем продолжить. Он переминался с ноги на ногу, как будто стоял на углях. — Доктор Лазарус Файрбоу, — пояснил он, опуская бокал. — Химик по профессии и по призванию. Я просто… иду в довесок победителю.
Джулиан бросил быстрый взгляд на Мэтью, который в ответ едва заметно кивнул. У Файрбоу не было при себе подношения, потому что он был частью приза.
— Великолепно! — Мэрда повернулся к мужчине бандитского вида. — Сэр?
— Сандор Краковски. — У него был сильный акцент. — Интересы Польши. Я изучаю политику.
— Да, я наслышан, что вы провели много исследований. Я бы даже рискнул предположить, что политическая школа в Польше довольно жесткая. А Вы, последний по порядку, но не по значению?
Последняя фраза относилась к господину в парике. Он допил вино и не спеша ответил:
— Я Бертран Монтегю. — Его голос был похож на первый хрип аккордеона перед тем, как из него польются ноты. — Кого я представляю, это мое личное дело.
— Ладно, Берти, как хочешь. Ну вот! Разве мы все не чувствуем себя лучше, зная, с кем имеем дело?
Мэтью чувствовал себя ничуть не лучше. На самом деле, он с каждой утекающей минутой чувствовал, как ситуация выходит из-под контроля. Очевидно, за книгу Джонатана Джентри в дом безумного адмирала пришли поторговаться самые отъявленные злодеи всего мира. Второй частью лота являлся доктор Лазарус Файрбоу. Мэтью подумал, что если бы он мог прямо сейчас сесть на пол и начать оплакивать Берри Григсби, он бы именно так и сделал, потому что дело было безнадежное.
И все же… незримый шанс еще оставался.
Золотые слитки и чертежи крылатого дракона в сумке… Возможно ли — хоть на секунду! — что такое подношение могло бы составить выигрышную ставку?
Его сердце, ушедшее в подвал во время этого обмена мрачными любезностями, теперь приподнялось до уровня лампы на чердаке.
Да, — подумал он, — могло бы.
Его разум быстро сформировал новый план: сыграть в эту игру, предложить цену и, если все пройдет хорошо, уйти отсюда с книгой и химиком, который послужит к ней идеальным инструментом.
А если что-то пойдет не так? В ту же ночь последовать за тем, кто победит, убить его — или ее — и, выхватив книгу из мертвых пальцев, завершить миссию. Мэтью был уверен, что единственный способ забрать книгу у победителя аукциона — это пролить кровь.
Боже мой, — беззвучно причитал он. Прежде он никогда бы не стал так мыслить. Эта миссия начинала превращать его в плохого человека. Впрочем… был ли сейчас толк хоть от чего-то хорошего?
Он гадал, когда же появятся адмирал и Кардинал Блэк. В этот момент он подумал о том, как звучит имя этого жуткого человека. Черный — самый темный цвет, без оттенков, без света и тени. На нем, по сути, базируются все остальные цвета. Размышляя об этом, Мэтьб решил, что если черный можно назвать главным цветом, то он безоговорочно правит в этой комнате среди собравшихся. Черный — главный[33] цвет смерти.
Мысли Мэтью прервал некто, вошедший в комнату. Этот некто не был похож ни на грузного адмирала с огненной бородой, ни на Темного Кардинала зла. Это была гибкая натренированная молодая женщина с коротко подстриженными каштановыми волосами, миловидным лицом в форме сердечка, выразительными карими глазами и теплой улыбкой. Мэтью предположил, что ей чуть больше двадцати лет. На ней было темно-пурпурное шелковое платье с вышивкой в виде ярко-желтых цветов. Ее руки и предплечья до локтей украшали шелковые перчатки того же цвета, что и платье, и было трудно не заметить поразительно развитую мускулатуру ее предплечий — не вычурную, но определенно закаленную физическими упражнениями.
— Добрый вечер всем, — сказала она. — Меня зовут Элизабет Маллой. Вице-адмирал Лэш высказал пожелание, чтобы я поприветствовала вас в его доме.
Вице-адмирал Лэш, — повторил про себя Мэтью. Он взглянул на Джулиана, чье загримированное лицо было неподвижным, словно у истукана.
Девушка продолжила:
— В свое время Самсон присоединится к вам в обеденном зале. А пока я хотела бы объявить, что ужин подан.
Теперь они знали имя: Самсон Лэш.
Мэтью снова взглянул на Джулиана, пытаясь понять, знал он этого человека или нет. Но если его напарник и знал адмирала, то виду не подал. Потом Мэтью случайно взглянул на Филина и увидел, что его проклятые странные золотые глаза снова пытаются пробуравить в нем дыру.
Филин резко встал.
— Прошу всех следовать за мисс Маллой в обеденный зал. — Это была не столько просьба, сколько приказ.
Обеденный зал был украшен зеленью, свисавшей с дубовых балок потолка, а также множеством фонарей и морских сигнальных флагов. В мраморном камине — так же, как и в гостиной — горели поленья. Длинный стол был уставлен тарелками и столовым серебром, но еду еще не подали.
Войдя в комнату, Мэрда встал рядом с Львицей, которая по сравнению с ним казалась настоящей великаншей, и указал вверх.
— Кажется, это омела, — сказал он, улыбнувшись с надеждой.
— В моей стране, — ответила она без улыбки, — мы под ней обычно убиваем.
На это Мэрда лишь пожал плечами. Очередной отказ ни на йоту не уменьшил его хорошего расположения духа, это было видно по тому, как он сел рядом с Львицей и выпятил грудь, словно был первым претендентом на мировое господство.
— Места не распределены. Садитесь, где пожелаете, — сказала мисс Маллой. К тому моменту Виктор уже сел напротив Мэрды. Мэтью и Джулиан сели рядом. Мэтью оказался лицом к Монтегю, Джулиан — к Львице. Краковски же выбрал место напротив Виктора, лицом к доктору Файрбоу. К большому облегчению Мэтью, Филин не последовал за ними в обеденный зал.
Мисс Маллой подождала, пока все рассядутся по местам, а затем оповестила:
— Мы начнем через минуту, — после чего вышла из комнаты через другую дверь в дальнем ее конце.
Почти сразу же появились двое слуг, чтобы наполнить красным вином бокалы, стоявшие рядом с каждой тарелкой. Внезапно Джулиан поднял бокал.
— Хочу предложить тост. За наш с бароном Брюксом большой успех.
— Я выпью за вашу неудачу, — сказал Мэрда, поднимая бокал. Остальные предпочли воздержаться от комментариев.
Вдруг Львица Соваж устремила на Джулиана изучающий, пронзительный взгляд.
— Как получилось, что пруссак так свободно говорит по-английски?
— Родился англичанином. Вырос и получил образование в Пруссии, — ответил Джулиан, повторив то, что рассказал настоящий граф Пеллегар в Гранд-Люксе. — Могу сказать то же и о вас: у вас, вероятно, был прекрасный учитель?
— Я убила человека, который обучил меня английскому, — ответила она. — Это единственное, на что он был годен. Он был жесток. Позвольте мне исправиться… я казнила его за преступления против меня, о которых я бы не хотела распространяться за этим столом.
