Впрочем, вот и примятость. А рядом с ней прямо в траве лежит винтовка. Незнакомой системы, неизвестного производства, но, несомненно, снайперская. Дара так и замерла в немом восхищении от созерцания этой мощи, скрытой в изяществе совершенных линий. Да, она любит оружие, и восторг при виде такого шедевра заставил её замереть и затаить дыхание.
На мгновение. Осознание того факта, что её скрадывает вооруженный человек, внесло в душу вихрь сомнений: а правильно ли она поступила приблизившись к месту, где оружие дожидается своего хозяина, скорее всего, отправившегося вплавь к её жилищу? Ведь она оставила за собой чёткие, легко читаемые следы — так что вернувшийся стрелок обязательно узнает о состоявшемся визите.
Ну да, семь бед — один ответ. Ещё полшага, и видна вода под низким обрывчиком. Она чуть заметно колышется как раз под вмятиной в траве, и нигде более. Такое впечатление, будто невидимка, сидя на берегу, опустил ноги в озеро и... нет, не болтает ими, но и не держит их идеально неподвижно. То есть — он тут, на расстоянии вытянутой руки, продолжает оставаться невидимым, сохраняет неподвижность и беззвучно по кошачьи мяукает.
В принципе — она находится за спиной у этого существа. Знает ли оно о её присутствии? Что ей делать? Тихонько уйти, в надежде остаться незамеченной? Следы её выдадут. Напасть? Почему-то не хочется. Даже руки не желают наставлять оружие туда, где — она уже в этом не сомневается — находится неведомое науке существо, вооружённое и экипированное словно в сказке. Мантия невидимка и... да, снайперка у него великолепная.
Если он её учуял, наверняка тоже сейчас испытывает растерянность и мучается неизвестностью: вычислила она его, или нет?
Так или иначе — решать ей: уйти или познакомиться. Почему-то хотелось познакомиться. Видимо — любопытство пересилило все доводы рассудка. Поколебавшись еще минуту, Дара принялась придумывать первую фразу.
Довольно долго она мысленно плела тирады, вроде: "Здравствуй! Надеюсь, наше знакомство окажется важным шагом на пути к длительному плодотворному сотрудничеству". Или, ехидного, вроде: "Меня там нет, я нынче здесь". Но, в конце концов, вырвалось у неё:
— А когти у тебя есть?
Рядом, над примятостью, что-то всколыхнулось, потом ещё раз, затем в поле зрения появилась мохнатая лапа, протянувшаяся к винтовке, которую Дара тут же пнула в сторону, потом прямо в воздухе возникла мордашка с кошачьими усами и полукруглыми медвежьими ушками, и последовал сильный удар прямо в лоб девушке. Впрочем, лапа неизвестного дрогнула в пути, и в результате получился всё-таки толчок. Мягкий, но опрокинувший Дару на спину. Впрочем, кувыркнувшись через голову и встав на ноги, оказалось легко убедиться в том, что противник поспешно завладел своим оружием и замер в нерешительности — его контуры, хотя и размывались, но угадывались чётко. Невысокий, с неё ростом, одетый в мешковатую пятнистку парнишка смотрел обиженными глазами. Перетаптываясь с ноги на ногу, он одновременно словно сливался с воздухом, как будто растворяясь в нём.
— Слушай! — нашлась девушка. — Дай мне поносить твой костюмчик. А я за это отдам тебе остатки варенья.
Почему-то этот отлично экипированный и грозно вооружённый объект не вызывал страха. Действительно, желай он этого — уже раз двадцать подстрелил бы её.
Задорно торчащие над головой ушки озадаченно опустились, нос совершенно по-мальчишески шмыгнул. Незнакомец так и сохранял молчание.
— А я никому не скажу, что ты неправильно себя введёшь на наблюдательном посту, — добавила Дара примирительно. — И вообще не буду докладывать о том, что встретила настоящего чубакобару, — это слово всплыло из самых пыльных уголков памяти, куда не было случая заглянуть с самого детства, из тех страшилок, которыми малыши пугают друг друга по ночам, сидя у костров.
— Лучше научи меня по-вашему рыбу удить. Ну, верёвочкой, привязанной к палке, — вдруг ответил незнакомец звонким мальчишеским голосом.
— Ладно, пошли за удочкой.
— Нет, мне надо оставаться тут. А то следилка засечёт, что я ушел с поста, и начнутся всякие неудобные вопросы.
— Ладно, жди, я сейчас вернусь. А ты мне из своей винтовки дашь пострелять?
— Нет. Только почистить.
Вот засранец! Ещё и издевается. Это, наверное, оттого, что хочет как-нибудь отыграться за то, что она его нашла, всего такого скрытного.
* * *
Еле видимая рябь очень медленно отделилась от верха промоины и бесшумно съехала вниз на самое дно. Понизу протекал ручеек, но даже самого слабого всплеска не прозвучало — отходящую с позиции Яну подхватили дружеские лапы в количестве шести штук. В этом не было ничего удивительного, хотя в этом будущем овраге, кроме неё находилось лишь еще двое. Так что приземление завершилось мягко и весьма приятственно, но тисканье и обнюхивание произошло бесшумно. Даже в дружеском окружении расслабляться не стоит.
— А девочка, кажется, нас раскусила, — задумчиво сказала Яна, превратившись из невидимки в стог сена и перезаряжая своего слонобоя, — у неё было такое перепугано-задумчивое лицо, когда она уходила и думала, что Мишутка её уже не видит.
Две пары ушей согласно "кивнули", а Буш негромко буркнул: "Чисто", — и повернулся ко всем лицом, тоже отключая маскировку:
— Наверное, просто вспомнила, что снайпер никогда не работает в одиночку.
— Ага, — кивнула Яна и продолжила доклад, — следы ее не насторожили, хотя кое-кто в их прокладке явно перестарался.
— Да я ж говорила, что она ничего кроме следов волочения слона увидеть неспособна! Слепая как... Ой! — под двумя взглядами Сладкоежка прижала ушки к голове (точнее одно ухо — второе, охваченное шиной, теперь всегда торчало вертикально) и, не дожидаясь воспитательного воздействия, вернулась к своим прямым обязанностям — наблюдению за округой.
— Все правильно, ты верно решила. — Буш протянул лапу и потрепал по загривку сжавшуюся от ужаса девчушку.
— Ну, парнишка наш — выше всяких похвал. Артист просто, а какое самообладание — когда она винтовку пнула, я думала, что это в него стрелять придётся, а он как сыграл! Слушай, — Яна завладела лохматым ухом руководителя и прошептала еле слышно, — а ты вообще уверен, что учить его надо именно стрельбе? Как по мне, парню прямая дорога если не в дипломаты, то в вожаки младшей стаи — вот где его призвание, а то и в Наставники.
Начальство в ответ только фыркнуло, осторожно и даже с некоторым сожалением освободив ухо, и одними губами ответило:
— А мне других и не дают, только таких, кто считает, что "стрелять" — это не его. — И уже в голос: — Ты что, всерьез считаешь, что Дипломаты и Наставники стрелять не умеют? Вот учить их, пожалуй, действительно смысла нет, — и продолжил более строгим тоном, хотя в глазах плясали веселые чертики: — А скажите-ка нам, младший сержант, в чем состоит главное умение снайпера? Своими словами.
— Смотреть и видеть, — в тон ему отозвалась Яна. Даже лукавые искорки исчезли из глаз.
— Ну, думаю, ты уже сама поняла, что в этом умении тем же дипломатам просто нет равных.
— Командир, ты мне прямо скажи — зачем все это? Ты ведь рискуешь своими, пытаясь разобраться в проблемах первой встречной девчонки, которая ни о какой помощи никого и не просит. В крайнем случае, завернул бы в ковер, да поговорил по душам. Зачем понадобился этот балет?
— Рано ей еще, со взрослыми разговаривать, а вот быть принятой "в стаю" — в самый раз. Тем более, что ребята наши в игре куда как проще и короче отыщут путь к ее душе. Что же до первой части вопроса, то не зря ли ты, девочка, так легко и непринуждённо делишь весь мир на своих и чужих?
И ободряюще прижав санинструктора к себе, шепнул на ухо:
— Чужих брошенных детей не бывает! — и уже громко: — Пойду, проверю, как там наше охранение.
К младшему сержанту, неотрывно смотрящей в спину уходящему "Потапычу", легонько подкатилась Ёжка и, слегка приобняв, жарко дохнула в ухо:
— Яночка-а-а, ты просто чудо-о-о. Ты вспомни, каким он зверем в самом начале был. А теперь — совсем другой человек. Вот что чувства делают... — она сладко прижмурилась, отчего на лице её возникло мечтательное выражение.
— Эх Ёжка-Ёжка, все-то ты знаешь, — ответила, Яна, прижимая замурчавшую от удовольствия девушку, и незаметно смахивая предательскую влагу из уголка глаза. — Каким он был, таким и остался. Просто не знаю, как с таинственными "дипломатами", а по части "смотреть и видеть" наш командир любому Наставнику фору даст. Ты хоть себя в начале вспомни, да и остальных тоже — каким с нами надо, таким и был. А теперь он другой. Так и мы другие.
И снова задумчиво посмотрела вслед косолапящей фигуре.
* * *
— Отдохни, Меф, — Матвеев подошел неслышно, оторвав Вадима от безрадостных мыслей, дерганных и каких-то глупых. Почему-то дом вспоминался, детство, Андрей и Стас впервые взявшие его, мальца, на рыбалку. Близнецам — братьям Ленкиным — дали увольнительную, и он с завистью смотрел на их ладную форму, затаив дыхание, слушал рассказы об опасностях, таящихся повсюду в той самой горячей точке, откуда они вернулись. О приключениях и похождениях. И чего вспомнилось? Может, это река навеяла, извилистая, заросшая по берегам густым лесом. Или такое же жаркое солнце, как в то лето? Хотя ту речушку с этой, пожалуй, и не сравнить. Та была мелкая и облезлая — только выжженные солнцем поля по берегам, да мелкий кустарник у самой воды. Но ему-то, в тогдашние неполные семь лет, казалось иначе. Как по-разному воспринимается мир. Одно дело, если ты ребенок, и совсем другое сейчас, когда уже взрослый.
Улыбнувшись капитану, сказал:
— Да. Лучше ты. Я-то в управлении подобными штуками не шибко силен. И лоцман у нас какой-то...
— Ага. Именно — какой-то, — хмыкнул капитан безрадостно. — Ну, извини, сказали, что лучший. Только пойди, шугани его от подружки. Пусть он делом займется.
— А что такое?
— Клеится к ней Митрий, — пожал Матвеев плечом. — А ей бы тоже лучше делом заняться, а то у местных тут все быстро.
— Э-э...
— Это тебе не Земля, Вадим. Здесь все проще и бесхитростней. Тут слова "флирт" просто не понимают. Многие.
Бероев передал штурвал Кириллу, неодобрительно глянув на нахального лоцмана, строящего глазки их аналитику. Элен, перехватив этот взгляд, чуть порозовела, но Вадим уже не смотрел на нее, все внимание уделив коренастому и плечистому Митрию.
При приближении Бероева, тот даже не прервал анекдот, который неспешно рассказывал довольной слушательнице.
— Ты, кажется, говорил, что где-то здесь будет мель? — холодно прервал его Вадим на полуслове.
— Да не боись, командир, все путем. Смотрю.
В серых глазах Бероева загорелся опасный огонек.
— Вижу я, куда ты смотришь. Топай на самый нос и гляди в оба, ясно?
— Так еще не скоро, — удивился парень. — Мы даже до плёса не добрались, тарищ командир.
— А меня не волнует — ступай на своё место!
Парень хотел что-то возразить, но, глянув в глаза Вадима, понимающе ухмыльнулся, подмигнул девушке и отправился, куда велели, вальяжной походкой.
Элен покачала головой, разглядывая массивную фигуру лоцмана, и поежилась. Зря она начала с ним болтать. А все из-за Матвеева, который изводил ее своими снисходительными взглядами.
Вздохнула протяжно, сдула упавшую на лоб челку и в который раз незаметно, из-под опущенных ресниц, залюбовалась мрачным Бероевым, разглядывая стройную фигуру, крепкие ноги, расставленные, чтобы удержать равновесие — яхту чуть заметно кренило на постоянных поворотах — мускулистые руки, скрещенные на груди. Ежик на голове у парня отрос, так и хотелось подойти и провести рукой по жестким волосам. И немного жаль, что он не снял тельняшку, как этот жлоб Матвеев. Ведь жарко нынче, вон как блестит от капелек пота загорелая шея. Полосатая майка, конечно, смотрится на нем неплохо, но вот только как-то так получилось, что Элен ни разу не видела его обнаженного торса. А хотелось — эту часть тела она особо ценила в мужчинах. Вот у Кирилла, к примеру — предел мечтаний, смотри — не хочу, а ей нужен не такой накаченный, но гораздо более желанный Бероев. Девчонки болтали, что у Вадима татуировка на груди, а какая — никто не знал. А может, врут?
Вспомнилось, как ее провожали подруги, какими глазами смотрели, как завидовали... С сыном полковника, таким красавчиком отправляют. В него влюблена добрая половина барышень из их военного городка. А он авансов никому не делал, и это ее всегда ужасно радовало. Как же она была счастлива, когда получила назначение на это задание в одну группу с ним!
А парень-то и не знает, что она к нему испытывает с самого детства. Да и не может знать — слишком тщательно скрывала Лена свои чувства ото всех, и в первую очередь от него самого. Таила под привычной ледяной маской. Отшивала поклонников, которых не успели запугать братья, и ждала чуда. И тут вдруг такое замечательное назначение!
И что? А ничего, ни малейшего намека с его стороны. Не то, что от Митяя, от которого просто ураганно веет самым настоящим интересом к её несчастной особе. И ведь она почти решилась открыться Вадиму, и в космолете позволила дремать у себя на плече. Правда он потом смутился, и извинился пару раз. Дурачок! И ласковые взгляды игнорирует, смотрит, и словно не видит!
Может, братья чего-то ему сказали? С них, дуболомов, станется, недаром приволоклись в космопорт. Только не тот Вадим человек, чтобы кто-то мог помешать его планам. Если чего захочет — добьётся, она это с детства знает. А братья... у него и свои имеются. Тоже нелюдимые, никак жениться не могут, а уж скоро на пенсию... Вся семейка такая.
И ведь решила, когда прибыла на Прерию — достаточно, хватит маяться от неразделённого чувства! Не будет думать о них — работа прежде всего. И получалось до сих пор. Опять же, Матвеев все-время рядом суетится со своим скепсисом, это очень отвлекало. А тут — на тебе! Опять нахлынуло — просто наказание какое-то!
А Вадим с ней по-прежнему ровен, словно вообще не женщина перед ним! Весь в себе. Нет, не то чтобы в прямом смысле не замечает, напротив, как сестренку оберегает, заботится. А толку?
И тут вдруг такая сцена! Вот никак не ожидала, что бы он вдруг вздумал парня от нее отгонять. Да еще грубо так. И маленькая крохотная надежда затеплилась где-то внутри. Может, ревнует? Может, все же надо самой сделать первый шаг?
А то ведь ждать таких нерешительных можно вечно. Вот и сейчас — или не видит, или старательно притворяется, будто не замечает, как она обнажила плечи и совсем немножко грудь — делает вид, что загорает, пользуясь хорошей погодой и такой долгожданной передышкой.
Элен наткнулась на какой-то жадный взгляд оглянувшегося в её сторону Кирилла и натянула рубашку на плечи. Куда вообще Вадим смотрит, что ж он капитана-то не осадит?! Стало досадно и сразу немножко стыдно. Никогда так себя не вела, и чего это на неё нашло? Давно бы уже отшила Матвеева, так он и действует как-то не по-людски — ни к чему не придерешься. Вроде как — ничего особого не вытворяет, хитрый, гад, но она-то чувствует...
