— Зачем вы пообещали ему долю прибыли? Мы могли бы контролировать его...
— Может быть, — задумчиво прервал я его, — может быть, хотя совершенно уверенным в этом я бы не был. Он вполне способен выкинуть фортель и исчезнуть. К тому же без личной заинтересованности человека, ведущего проект... заинтересованности в чем угодно — в известности, в деньгах, всеобщем признании своих прекрасных душевных качеств или просто в возможности что-то доказать самому себе... любой проект обречен на крах. У этого типа самая простая личная заинтересованность: он жаден до денег. И я совершенно уверен, что синьор Болло очень скоро просчитает, что в случае, если этот проект реализует весь заложенный в него потенциал, дело станет приносить ежегодно до миллиона фунтов стерлингов прибыли, сто тысяч из которых будут его собственными. Хороший куш, просто очень хороший. Конечно, он будет страдать, что остальное проходит мимо него. Но я сильно сомневаюсь, что он отыщет в предложенных условиях хоть один шанс заработать больше.
Канареев понимающе кивнул. Он прекрасно понял подоплеку моего спектакля со стилетом. Болло ехал сюда, думая, что встретится с аристократом, ограниченным сотнями условностей, всякими там понятиями о чести и совести, правилами приличия, представлениями о том, что должно и позволено высокопоставленному аристократу, а что — нет. В принципе он был прав. Да, я такой и есть. Понятия "честь", "совесть" и, как ни странно, "добродетель" для меня не пустой звук, хотя, конечно, отличаются от идеально-христианских воззрений на них. (Именно поэтому, кстати, для руководства проектом плавающего казино я искал человека со стороны. Своих в это дерьмо погружать очень не хотелось...) Но вот Болло показывать эту свою сторону я совершенно не собирался. Наоборот, он должен был решить, что перед ним хищник, не имеющий никаких ограничений. Надо убить — убьет. Надо украсть — украдет. И любые законы, а также наличие полиции, судей и всего такого прочего — для него лишь досадные препятствия, которые требуют чуть более тщательного продумывания операций, ну и, возможно, чуть больших расходов на них. Это Болло понимал и уважал. И, как я надеялся, сделал для себя правильные выводы, а именно — пока он работает на меня, он может заработать, причем много; как только он перестанет работать на меня, сразу превратится в дичь, за которой пойдут многочисленные и безжалостные охотники. Так что, какие бы многообещающие аферы он ни пытался провернуть, сбежав от меня, ему всю оставшуюся жизнь придется оглядываться через плечо и нигде не задерживаться надолго. Ни первый мотив — возможность заработать, ни второй — опасность для жизни в случае предательства, по отдельности его не удержали бы. А вот вместе...
На следующий день я уехал в Магнитогорск. Там на 11 июня была назначена церемония закладки первой новой школы. Вернее, не только там. Всего, по всей стране, в этот день должны были заложить сто новых школ. Несколько в крупных промышленных городах — по три в Санкт-Петербурге, Москве и Варшаве, а также в Магнитогорске и по две в Одессе, Екатеринбурге, Челябинске, Киеве, Харькове, Лодзи, Тифлисе, Саратове и Баку. По одной еще в тридцати городах, а прочие — в сельской местности. Двадцать в крупных селах центральной России, пять в Сибири и остальные вокруг Магнитогорска и железнодорожных трасс Магнитогорск — Новониколаевск и Магнитогорск — Джезказган. То есть в тех землях, что скромно именовались моей "вотчиной". Полностью Обществом финансировалась постройка восьмидесяти школ. Еще двадцать строили частично за счет земств, которым понравились наши проекты, а частично за счет того же Общества. В этих двадцати наша доля составляла от пятнадцати до шестидесяти процентов...
Время пришло. За минувший год было открыто одиннадцать средних педагогических училищ, первый выпуск которых, планирующийся на июль следующего года, вместе с выпуском уже имеющихся учебных заведений педагогического профиля полностью закроет все вакансии учителей вновь строящихся школ. Кстати, в этом году число набираемых для обучения будущих педагогов как в новых училищах, так и в старых должно было еще увеличиться; кроме того, будут открыты еще два десятка учебных заведений. Закладываемые же сейчас школы откроются к 1 сентябрю 1900 года, который пресса тут гордо именовала "первым годом нового века". Даже лозунг такой появился: "В новый век с новой школой!". Впрочем, в покинутом мною времени журналисты тоже через одного совершали похожую ошибку, именуя 2000-й началом нового тысячелетия, хотя он являлся последним годом старого.
В принципе собранных комитетом денег хватило бы и на большее число школ, и это даже если не учитывать мои собственные ресурсы, которые я собирался выделить на образовательную программу. Но созданные за год производственные мощности пока не заработали в полную силу — мы не могли построить школьных зданий больше, чем уже заложили. А сто — очень красивое число. На будущий год, когда производства новых строительных материалов наберут темп, заложим уже двести, а то и двести пятьдесят. А уж там как деньги будут. Тем более что мы даже сто новых школ к началу учебного года еще не до конца доделаем. Их еще надо будет расписать (сказка так сказка) и оклеить ниши-арки многоцветными и многолистовыми литографиями, технологию производства которых сейчас отрабатывает Сытин. С сюжетами на тему русских сказок.
В Магнитогорске я оставался до конца июля, занимаясь даже не столько своими коммерческими, сколько флотскими делами. Впрочем, все переплелось. На моем артиллерийском заводе морское ведомство разместило заказ на изготовление восьмидюймовых орудий для новых броненосных крейсеров и броненосцев. И этот же калибр я пробил для вооружения изрядной части береговых батарей Порт-Артура и Владивостока. Всего в Порт-Артур планировалось отправить тридцать пять орудий этого калибра, а во Владивосток — двадцать. Ну, естественно, мои "доброжелатели" из числа журналистов сразу же разъяснили всем "истинные" причины такого распределения заказов. Впрочем, на этот раз они были недалеки от истины. Ну да, я отдал заказ своему заводу, потому что собирался заработать. Причем у моего завода прибыль должна была стать несколько больше, чем у любого другого, который взялся бы за этот заказ. Просто за счет того, что мой артиллерийский завод обладал продвинутыми технологиями и производство орудий на нем обходилось, заметно дешевле. Но дело было не только в этом — лишь в отношении моего завода я мог быть абсолютно уверен, что столь крупный заказ не сорвется и все орудия будут изготовлены, а главное, достигнут наших военно-морских баз точно в срок. Я бы и от производства двенадцатидюймовок постарался бы солидный кус отхватить. Сделали бы. Но к сожалению, пока еще не существовало технологии, позволяющей транспортировать крупнокалиберные стволы по железной дороге на столь дальние расстояния. Так что пришлось ограничиться восьмидюймовками... ну и солидной частью заказа на шестидюймовки.
Остаток года — август, сентябрь, октябрь и ноябрь — я провел в поездках. Сибирь, Екатеринбург, Нижний Новгород, Баку, Тула, Челябинск, Астрахань, Севастополь, Пернов, Рига... Добрался даже до Байкала, где этой весной развернулось интенсивное строительство Кругобайкальской железной дороги. И вообще, похоже, Транссиб здесь заработает уже в будущем году. Максимум в начале 1901-го. Не слишком интенсивно, но протащить до Владивостока и Порт-Артура четыре-пять поездов в сутки уже будет можно. А это значит, строительство крупного сухого дока во Владивостоке, способного принимать корабли водоизмещением до восемнадцати тысяч тонн, и военно-морских баз там же и в Порт-Артуре можно будет заметно ускорить. Впрочем, то, что по Транссибу начнут ходить поезда, вовсе не будет означать, что дорога закончена. По моим прикидкам, достраивать ее еще и достраивать. Лет семь как минимум, а то и все десять. Половина переходов через реки, в том числе через все крупные, еще представляют собой времянки, три четверти дистанции имеют одну нитку рельсов, а без ввода в строй Кругобайкалки переправа через Байкал возможна летом только паромами, зимой — опять же по времянке, то есть по рельсам, уложенным прямо на лед. Но даже такое начало движения дает надежду, что мы успеем подготовиться к Русско-японской войне куда лучше, чем в другой истории.
На Рождество я присутствовал на приеме у племянника, он уговаривал меня отправиться на Дальний Восток, в Китай, где разворачивались волнения. Впрочем, судя по тому, каким напряженным было лицо Витте в тот момент, когда я разговаривал с государем, и какое облегчение на нем нарисовалось, когда он понял, что я согласился, эта идея принадлежала не Николаю. И вообще, наши с ним отношения с момента его коронации изрядно охладели. Не знаю, было ли это результатом работы придворных интриганов, либо Николай просто посчитал, что он уже достаточно вырос и оперился, чтобы вести сольную партию без всяких "подпорок", однако он почти перестал приглашать меня во дворец, все больше и больше ограничиваясь официальными мероприятиями. Что ж, я же ведь так и предполагал с самого начала. Так что несколько лет искренней близости сначала с наследником, а затем с молодым императором, во время которых я смог хоть что-то сделать, будем считать приятным бонусом к изначальным планам. А теперь настало время, вернуться к ним... Согласился я на это предложение легко. Пора было собственными глазами взглянуть, как идут дела в Порт-Артуре и Владике. Два новых броненосца и четыре броненосных крейсера, принятые в состав флота осенью прошлого года и весной нынешнего, уже закончили этап предварительного слаживания экипажей, и было бы очень неплохо проверить их дальним морским походом. К тому же я еще ни разу лично не инспектировал части морской пехоты во Владивостоке и Порт-Артуре. Нет, надежда на то, что там все нормально, была. Все офицеры и унтера прошли отличную школу учебного центра в Пернове, и многие перед отправкой на Дальний Восток успели еще и послужить в частях морской пехоты Балтийского и Черноморского флотов. А уж там-то я появлялся регулярно и гонял их в хвост и в гриву.
Новый год встретили узким кругом: Канареев, Кац, Курилицин, все заматеревшие и поседевшие. Впрочем, не все... у Мефодия Степановича волос почти не осталось. Ну да ему через два года должно было исполниться шестьдесят пять. Каждый из них уже "стоил" несколько миллионов, а состояние Каца вообще вплотную приблизилось к отметке в сто миллионов рублей. Но тут уж ничего не попишешь. Кто с чем работает, тот от того и имеет. Тем более что Кац все это заслужил. Он научился из любого проекта выжимать максимум возможного. Ну вот, кажется, что такого можно выжать из демонстрационных полетов первого в мире летчика на первом в мире самолете? (Кстати, весь мир теперь называл эти аппараты именно самолетами; точно так же когда-то всему миру стали известны русские слова "спутник" и "космонавт".) Ан нет. Вследствие введения большинством европейских держав эмбарго на торговлю с САСШ мы сумели отхватить себе солидный кусок европейского мясного рынка, поставляя на него замороженные туши. И в стране образовался избыток кожи, что быстро обнаружил Кац. Но ведь он, этакий стервец, не стал тупо скупать по дешевке кожу и продавать ее с наценкой. Нет, этот волк делового мира все сделал тоньше. Он одел и самого Покровского, и всех техников, и вообще весь персонал, обеспечивающий мировое турне самолета, в специально разработанный и запатентованный им "костюм летчика" — из кожи, с молниями, кнопками, ремнями, стягивающими голенища щегольских сапог, со специальными "очками летчика" и так далее, и организовал продажу подобных комплектов везде, где проводились полеты. По последним подсчетам, он продал уже более шести миллионов "шлемов летчика", а также не менее миллиона курток и сапог и где-то полмиллиона кожаных галифе. А об очках и шарфах, являющихся самым дешевым аксессуаром из всего комплекта, и говорить нечего. Но Кац всегда делился. Четверть его дохода шла в общую копилку, а десятая часть распределялась между теми, кто обеспечивал турне. Именно благодаря этому Покровский прибыл в Нью-Йорк, где его тут же попытались перекупить американцы, уже миллионером. Так что все их попытки пропали втуне. Нет, я не сомневался, что русский офицер, теперь уже штабс-капитан, Покровский и так бы отверг эти деньги. Менталитет никуда не денешь. Русского в это время купить было почти невозможно. А уж русского офицера-то... Но как же ему, наверное, было приятно плевать на все их предложения! Чего сулят-то? Нешто у нас самих нету?..
Вечер закончился хорошо. Хотя когда все разъезжались, я поймал на себе несколько задумчивых взглядов. У меня с моими ближайшими соратниками уже давно, почти с самого начала нашей совместной деятельности, установилось нечто вроде негласного соглашения. Естественно, они как наиболее близкие ко мне люди время от времени слышали от меня нечто, не слишком укладывающееся в существующие рамки и правила. Всякие там словечки, оговорки и прочее. Но все делали вид, что все идет как положено и вопросов у них нет. В число этих нестыковок входило и то, что их руководитель, как правило, был способен безошибочно предсказывать некоторые будущие проблемы. Не все, отнюдь не все. Но если уж он сказал, что будет так — так оно и будет. И вот сейчас все они дружно готовились к войне, которую непременно должна была в этом году развязать Великобритания против бурских республик. Между тем год закончился, а никакой войны нет. И я не знал, что им ответить. Либо я просто не совсем точно запомнил сроки, либо... ситуация изменилась настолько, что никакое мое, пусть и довольно скудное, но вроде как имеющееся послезнание уже не работает. Мир изменился. Все предстояло познавать заново...
Часть вторая
БРИТАНСКАЯ ПУЛЯ
И ЯПОНСКИЙ ШТЫК
Глава 1
— Вира!
Я стоял на мостике, опираясь на ограждение, и смотрел на перегрузку бочек. Беспрерывно материть себя я закончил еще в конце января, к моменту отправки эскадры. Но когда моя тупость в очередной раз становилась столь очевидной, на меня снова накатывало это неконструктивное желание.
Ситуация в Китае обострилась. И не только там. Резко увеличилось количество нападений хунхузов на русских подданных на русской же территории — в Приамурье и на Дальнем Востоке. На экстренном заседании правительства, состоявшемся сразу после Крещения, было принято решение начать переброску войск на Дальний Восток и в Китай, а также ускорить отправку эскадры. Пришлось срочно собирать штаб и готовить эскадру к дальнему переходу. И вот тут-то, на первом же совещании, посвященном этому вопросу, я и осознал, насколько "попал". Как совершить поход дальностью двенадцать тысяч миль (для крейсеров и эсминцев, способных пройти по Суэцкому каналу) и около восемнадцати тысяч миль (для броненосцев, которым придется пилить вокруг Африки), если у кораблей нефтяное отопление котлов, а вся инфраструктура мирового судоходства заточена под уголь? То есть никакой нефти ни в одном порту по пути следования нет и не предвидится. Как и заправочной инфраструктуры... Нет, на наших базах она уже начала создаваться. Но, во-первых, до наших баз еще надобно добраться. А ведь максимальная дальность перехода тех же броненосцев составляет всего три с половиной тысячи миль экономическим ходом. Ну не стали мы ее увеличивать, потратив резерв водоизмещения, образовавшийся вследствие перехода на нефтяное отопление котлов, на увеличение боевых характеристик и улучшение непотопляемости кораблей. Это казалось более разумным. У броненосных крейсеров она была больше — шесть с половиной тысяч, но и ее на переход явно не хватало. А у эсминцев, или вернее, по действующей классификации, истребителей миноносцев, — не более полутора. С мореходными же танкерами — жуткая напряженка. Нет, они есть (когда перехватывали нефтяной рынок у американцев, пришлось срочно строить), но большинство крайне тихоходны, скорость парадного хода не более одиннадцати узлов, и с мореходностью у них не очень. Строились-то они под конкретные маршруты, которые проходили по зажатым между побережьями морям — Балтийскому, Северному, Черному, Средиземному. Да и было их не слишком много — еле-еле справлялись с коммерческими поставками. Более того — часть мореходного нефтеналивного флота у нас вообще парусная... А чему вы удивляетесь? Несмотря на вроде бы полное господство пароходов, довольно много грузов все еще перевозят парусники. Так дешевле выходит. Пусть парусники и требуют большей команды, зато не сжигают дорогое топливо, не требуют регулярной бункеровки в портах и так далее. Потому такие грузы, как зерно, стройматериалы, руда, полезные ископаемые типа чилийской селитры, то есть те, в стоимости которых транспортная составляющая цены имеет существенную долю, перевозятся как раз парусниками.[27] Вот только нам-то такие суда снабжения никак не подойдут.
