И король под грохот копыт помчался прочь, оставив за спиной пораженную группу светлоглазых, слуг и стражей.
— Шторм побери! — выругался Далинар, ударяя жеребца. — Адолин, принимай командование. Проверь следующее плато на всякий случай.
Сын, ехавший сзади, кивнул. Далинар галопом помчался за фигурой в золотой броне и длинном голубом плаще. Копыта стучали по камню, мимо проносились причудливые каменные холмы. Впереди, у самого края плато, поднималась крутая, похожая на шпиль скала. Здесь, на Разрушенных Равнинах, их хоть пруд пруди.
Проклятый мальчишка. Далинар все еще думал об Элокаре как о мальчике, хотя королю уже исполнилось двадцать семь. Но иногда он вел себя и действовал как мальчишка. Почему он никогда не предупреждает, когда выкидывает такие фокусы?
Тем не менее Далинар признался себе, что чувствует себя хорошо, скача вот так, свободно, без шлема, ветер в лицо. Пульс бился так, как если бы он участвовал в скачках и пропустил буйное начало. На мгновение Далинар забыл о всех своих неприятностях и словах, звучавших в голове.
Король хочет гонку? Что ж, он ее получит.
Он проскакал мимо короля. Даже чистопородный жеребец Элокара не мог состязаться с Кавалером, чистокровным ришадиумом, на две ладони выше и много сильнее любой обыкновенной лошади. Эти животные сами выбирают себе наездников, и повезло только дюжине людей во всех лагерях, в том числе Далинару и Адолину.
Через несколько секунд Далинар оказался у подножия скалы. Кавалер еще скакал, а Далинар уже выпрыгнул из седла. Он сильно ударился, но Доспехи Осколков смягчили удар, под металлическими сапогами захрустел камень, он заскользил и остановился. Люди, никогда не носившие Доспехи — и привыкшие к их младшим двоюродным братьям, обычным кольчугам и латам, — даже не понимали разницу. Доспехи Осколков не просто вооружение — это нечто намного большее.
Он побежал к подножию скалы, Элокар скакал сзади. Далинар прыгнул — усиленные Доспехами ноги унесли его вверх на восемь футов — и схватился за каменную полку. Он начал подниматься, Доспехи давали ему силу многих людей. Внутри поднялась Дрожь соревнования. Не такая острая, как Дрожь битвы, но достойная замена.
Внизу заскрипел камень, Элокар тоже лез вверх. Далинар не стал глядеть вниз. Он сосредоточил взгляд на маленькой естественной платформе на самой вершине сорокафутовой скалы. Он ощупал камень закованными в металл пальцами, ища зацепку. Латные перчатки полностью покрывали руки, но каким-то образом древнее оружие передавало ощущения на пальцы. Как если бы он надел тонкие кожаные перчатки.
Скрип раздался сбоку, потом послышалось негромкое ругательство. Элокар выбрал другой путь, надеясь обогнать Далинара, но оказался на абсолютно отвесном склоне, без зацепок, и застрял.
Король посмотрел на Далинара, его золотой панцирь сверкнул. Он напряг челюсть, посмотрел вверх и резко прыгнул на осыпь.
Глупый мальчишка, подумал Далинар, когда король на мгновение завис в воздухе, потом сумел ухватиться за торчащий камень и повис, болтая ногами. Потом король подтянулся вверх и продолжил подниматься.
Далинар бешено полез вверх, камень крошился под его железными пальцами, осколки падали вниз. Он напрягался, тянулся и сумел оказаться прямо перед королем. До вершины оставалось несколько футов. Внутри пела Дрожь. Он достигнет цели, победит. Он не может проиграть. Он должен...
"Объедини их".
Он остановился, сам не зная почему, и племянник вырвался вперед.
Элокар встал на ноги на маленькой вершине скалы и победоносно засмеялся. Повернувшись к Далинару, он протянул ему руку.
— Ветра Штормов, дядя, ну и гонка! А в конце я был уверен, что ты меня сделаешь!
Далинар улыбнулся, видя триумф и радость на лице Элокара. Молодому человеку нужны победы. Даже такие маленькие. Спрены славы — крошечные золотые шары света — стали возникать вокруг него, привлеченные чувством победы. Благословив свое колебание, Далинар взял руку короля, позволив Элокару вытащить себя наверх. На вершине естественной башни хватало места как раз для двоих.
Тяжело дыша, Далинар хлопнул короля по спине, металл лязгнул об металл.
— Прекрасная гонка, Ваше Величество. Вы великолепно сыграли.
Король лучезарно улыбнулся. Золотые Доспехи сверкали под лучами полуденного солнца, он поднял забрало, открыв светло-желтые глаза, сильный нос и чисто выбритое лицо, даже слишком красивое — полные губы, широкий лоб и твердый подбородок. Он очень напоминал Гавилара, но у того был сломанный нос и ужасный шрам на подбородке.
Под ними скакала Кобальтовая Гвардия и свита Элокара, включая Садеаса, который тоже носил Доспехи, красные, но не являлся полным Носителем — Клинка у него не было.
Далинар осмотрелся. С такой высоты он мог видеть достаточно большую часть Разрушенных Равнин, и на мгновение его захлестнуло странное чувство узнаваемости. Как будто он уже стоял на этом же месте раньше, глядя на разрушенный ландшафт.
Удар сердца, и мгновение ушло.
— Там, — сказал Элокар, указывая золотой перчаткой. — Я вижу нашу цель.
Далинар заслонил глаза от слепящего солнца и увидел большой крытый павильон в трех плато отсюда; над ним развевался королевский флаг. Туда вели широкие постоянные мосты, и он находился относительно близко к той части Разрушенных Равнин, которой владели алети. Это плато удерживал сам Далинар. Сегодня король будет охотиться на живущего здесь взрослого скального демона; его сердце — лакомая добыча.
— Ты опять оказался прав, дядя, — сказал Элокар.
— Пытаюсь не изменять этой привычке.
— Не могу обвинить тебя в этом, как мне кажется. Хотя могу побить тебя в гонке, сейчас и потом.
Далинар улыбнулся.
— Я чувствовал себя так, как если бы вернулся в юность и гнался за Гавиларом в очередном пустяшном соревновании.
Губы Элокара сжались в тонкую линию, спрены славы скользнули прочь. Упоминание имени отца не обрадовало его; он постоянно чувствовал, как другие сравнивают его со старым королем, и не в его пользу. К сожалению, чаще всего они были правы.
— Наверно, мы выглядели как десять дураков, когда лезли наверх, — быстро сказал Далинар. — Я бы хотел, чтобы вы заранее сообщали мне о своих намерениях. Тогда я сумел бы подготовить вашу почетную гвардию. Все-таки военная зона.
— Ба. Ты слишком беспокоишься, дядя. За все эти годы паршенди никогда не нападали так близко к нашей части Равнин.
— Ну, а что было две ночи назад?
Элокар громко вздохнул.
— Сколько раз я должен повторять одно и то же, дядя? С Клинком в руке я могу сразиться хоть с тысячей солдат врага. Поэтому они могут послать кого-нибудь ночью, когда темно и тихо, и вот от этого ты должен защищать меня.
Далинар не ответил. Элокар панически — нет, параноидально — боялся наемных убийц. Но кто может обвинить его в этом, учитывая то, что случилось с его отцом?
Прости, брат, подумал он, как делал каждый раз, когда вспоминал ту ночь. Гавилар умер, один, и рядом не было брата, который защитил бы его.
— Я расследовал дело, как вы и просили, — сказал Далинар, отгоняя прочь ужасные воспоминания.
— И что нашел?
— Боюсь, немного. На вашем балконе не было и следа посторонних, и никто из слуг не заметил поблизости никого чужого.
— И тем не менее кто-то смотрел на меня из темноты.
— Может быть, но они не вернулись. И не оставили следов.
Элокар казался разочарованным, между ними повисло тяжелое молчание. Ниже, на плато, Адолин говорил с разведчиками и готовил войска для прохода по мосту. Элокар не хотел, чтобы Далинар брал с собой такой большой отряд. И действительно, большинство из них никак не могло помочь на охоте — только Носители Осколков могли убить тварь. Но Далинар хотел, чтобы племянник чувствовал себя в безопасности. После долгих лет сражений рейды паршенди стали намного менее опасными — писцы алети считали, что от армии паршенди осталось меньше четверти, хотя, конечно, точно знать было невозможно — но одно присутствие короля могло подтолкнуть их к безрассудной атаке.
Ветры обдували Далинара, его опять охватило странное ощущение, что он уже был здесь. Стоял на вершине, глядел на разрушения. Видел это величественное и потрясающее зрелище.
Точно, подумал он. Я стоял на похожей скале. Во время...
Во время видения. Самого первого.
"Ты должен объединить их, сказал странный гулкий голос. Ты должен подготовить их. Выстрой из своего народа крепость силы и мира, стену, которая сможет противостоять ветрам. Перестаньте ссориться из-за пустяков. Объединитесь. Идет Вечный Шторм".
— Ваше Величество... — Далинар обнаружил, что говорит. — Я... — Он замолчал так же быстро, как начал.
Что он может сказать? Что видел видения? Что — вопреки всем доктринам и здравому смыслу — они посланы Всемогущим? Что надо немедленно кончать с войной и возвращаться в Алеткар?
Чистейшая глупость.
— Дядя? — спросил король. — Ты что-то сказал?
— Ничего. Пойдемте, вернемся к остальным.
* * *
Адолин намотал поводья из свиной кожи на палец и сидел верхом, ожидая отчета еще одной группы разведчиков. Он сумел выбросить из головы отца и Садеаса и прикидывал, как должен объяснить свои отношения с Риллой так, чтобы заслужить симпатию Джаналы.
Джанала любила старинные эпические поэмы; быть может, следует объясниться в возвышенном стиле? Он улыбнулся, вспомнив роскошные черные волосы и лукавую улыбку. Бесстрашная девица, дразнившая его всякий раз, когда он ухаживал за кем-то другим. Это тоже надо использовать. Может быть, Ринарин прав и он должен был пригласить ее на охоту. Намного интереснее ждать сражения с большепанцирником, когда на тебя глядит прекрасная девушка с длинными волосами...
— Получены новые донесения разведчиков, светлорд Адолин, — сказал Тарилар, подбегая к нему.
Адолин со вздохом вернулся к делу. Вместе с Кобальтовой Гвардией он находился у подножия утеса, на вершине которого все еще стояли его отец и король. Тарилар, глава разведчиков, был мрачным человеком с мощной грудью и толстыми руками. При взгляде с некоторых направлений его голова казалась слишком маленькой по сравнению с телом, как если бы была вдавлена.
— Давай, — сказал Адолин.
— Гонцы встретились с главным егерем и вернулись. На соседних плато никакого признака паршенди. Восемнадцатая и двадцать первая рота заняли свои позиции, остальные на подходе.
Адолин кивнул.
— Пускай двадцать первая рота вышлет верховых на четырнадцатое и шестнадцатое плато. И еще двоих на шестое и восьмое.
— Шестое и восьмое? За нами?
— Если бы я собирался устроить ловушку, — сказал Адолин, — я бы отрезал путь назад. Выполняй.
Тарилар отдал честь.
— Есть, светлорд. — Он побежал выполнять приказы.
— Ты действительно думаешь, что это необходимо? — спросил Ринарин.
— Нет. Но отец так всегда делает. Сам знаешь.
Вверху что-то задвигалось. Адолин посмотрел на верхушку утеса как раз тогда, когда король с него спрыгнул. Он летел вниз с высоты сорока футов на каменную землю, за его спиной развевался плащ. Отец стоял на краю обрыва, и Адолин мог себе представить, как он ругается, глядя на безрассудно-храбрый прыжок. Доспехи Осколков должны были смягчить удар, но все равно прыгать с такой высоты очень опасно.
Элокар приземлился с громким треском, вверх брызнули осколки камней и лучи Штормсвета. Он не сумел устоять на ногах. Отец, наоборот, выбрал безопасный путь, спустился на самую нижнюю полку и только потом прыгнул.
В последнее время он все чаще и чаще выбирает более безопасные пути, рассеянно подумал Адолин. И находит причины, чтобы передать мне командование. Адолин, задумавшись, вывел коня из тени скалы. Надо получить донесение от арьергарда — отец обязательно захочет его услышать.
Он проехал мимо группы светлоглазых из команды Садеаса. Короля, Садеаса и Ваму сопровождали целые толпы слуг, помощников и подхалимов. Увидев их, одетых в удобные шелковые камзолы с открытой грудью, сидевших в тенистых паланкинах, Адолин ощутил собственную потную громоздкую броню. Под горячим солнцем любой человек захотел бы что-нибудь менее тесное, чем Доспехи Осколков, какими бы замечательными они ни были.
Но, конечно, он не мог одеваться как штатский. Он должен был носить мундир, даже на охоте. Так требовал Военный Кодекс алети. Не имеет значения, что уже столетия никто не чтит Кодекс. Никто, кроме Далинара Холина и, естественно, его сыновей.
Адолин проехал мимо пары светлоглазых бездельников, Вартиана и Ломарда, двух прихлебателей Садеаса. Они громко разговаривали между собой. Вероятно, специально, чтобы Адолин мог услышать.
— Опять плетется за королем, — сказал Вартиан, качая головой. — Как щенок громгончей, щиплющий пятки хозяина.
— Позор, — поддержал его Ломард. — Когда Далинар в последний раз добыл гемсердце? Он сможет получить его только тогда, когда король разрешит ему охотиться без соперников.
Адолин сжал зубы и проехал мимо. Кодекс, по мнению отца, запрещал Адолину вызвать кого-то на дуэль, пока он на дежурстве или командует хоть чем-нибудь. Адолина раздражали эти бесполезные ограничения, но Далинар, как командир, отдал приказ, а приказы не обсуждаются. Ничего, в другой обстановке он найдет способ вызвать обоих идиотов на дуэль и поставит их на место. К сожалению, невозможно вызвать всех, кто говорит против отца.
Однако хуже всего то, что в их словах немало правды. Княжества алети очень походили на королевства и управлялись собственными законами, хотя и признавали Гавилара королем. Элокар унаследовал трон, и Далинар по праву взял себе княжество Холин.
Однако большинство кронпринцев признавали власть короля только на словах. Так что Элокар остался без земли, которая принадлежала бы только ему. И он был склонен действовать как кронпринц Холинара, активно занимаясь повседневными делами. Далинар же, вместо того чтобы управлять княжеством, выполнял все капризы Элокара и всеми силами защищал племянника. И в глазах многих других выглядел слабаком — кем-то вроде почетного телохранителя.
Когда-то Далинар внушал всем страх, и люди не осмеливались даже шептаться о таких делах. А сейчас? Далинар все меньше и меньше участвовал в сражениях на плато, и его армия перестала добывать драгоценные гемсердца. Другие сражались и побеждали, а Далинар и его сыновья тратили время на бесконечные бюрократические проблемы.
Адолин хотел сражаться и убивать паршенди. Что толку следовать Военному Кодексу, если ты редко бываешь на войне? Во всем виноваты эти галлюцинации! Далинар не слаб и, конечно, не трус, кто бы что ни болтал. Он просто... неспокоен.
Капитаны арьергарда еще не заняли свои места, и Адолин решил доложить королю. Он подскакал в его сторону — и присоединился к Садеасу, который делал то же самое. Садеас нахмурился, увидя его. Чего и следовало ожидать. Кронпринц ненавидел его, хотя бы за то, что у Адолина был Клинок Осколков. Сам Садеас долгие годы желал его, но увы...
Адолин улыбнулся, встретив ненавидящий взгляд кронпринца. Если ты хочешь сразиться со мной за Клинок, Садеас, иди и пробуй. Но Адолин не надеялся заманить этого угря в образе человека в дуэльный круг.