Третий шаг. Книга 4. Каждый выбирает

— На самом солнцепеке? Оно ж испортится.

— Пусть портится. Новое привезут. Здесь нет чудаков тащить его оттуда.

— А шампуры?

— Да вон там, в землю воткнуты.

Ван выбрал два шампура почище, почистил их мокрым песком, прополоскал в набегающих волнах, пошел к контейнерам. Солнце жарило немилосердно.

В тяжелых жбанах под толстой крышкой в едком маринаде плавали куски грудинки. Точнее, ее имитации. Ван знал, что в пищу человеку поступало только бескостное мясо митов, искусственно выведенных созданий. Ребрышки изготавливались и вклеивались на специальных заводах общественного питания.

Нанизав на свои шампуры несколько больших кусков, Ван вернулся к кострищу, приладил мясо на угли.

Питер молча грыз свою порцию. Доев, обтер рот, вытер жирные руки о шорты, нашел несколько палок и приличный кусок брезента. Воткнув палки в землю, соорудил навес. Двигался он еле-еле, как полуживой.

— Ну и видок у тебя, утопленничек, — сказал он. Вероятно, он успел забыть, как зовут Вана.

Покопавшись в куче мусора, извлек осколок зеркала, протянул с усмешкой.

— Полюбуйся на себя.

Ван глянул и оторопел. Под его глазами, словно спущенные солнцезащитные очки, набухли темно-красные, почти черные шишки. Волосы спутались и потеряли былой пепельно-русый цвет, стали какими-то грязно-коричневыми из-за засохшей на них крови. В одном месте голова была выбрита, виднелся шрам, залитый коллоидом. Кое-где на теле проступали синюшные пятна.

— В общем, пока тебе лучше не появляться на людях, — сделал вывод Питер и потерял к нему всякий интерес. Достав из холодильника вмиг запотевшую бутылочку, залез в тень под брезент и через соломинку стал тянуть какой-то напиток ярко зеленого цвета.

Почувствовав себя крайне неуютно, Ван перевернул шампуры, поворошил угли. Зря Питер думает, что общается совсем с конченым человеком, подумал он и спросил:

— А где... — Ван понял, что не знает имени прекрасной незнакомки, превратившей его в мужчину, — женщина, молодая, волосы короткие, чуть темнее, чем у меня? Купальник у нее синего цвета.

А, может, и не синего? Какие еще отличительные признаки ее привести? К счастью, Питер догадался, о ком речь.

— Милка? Она ушла.

Вот, значит, как ее зовут — Мила. А он, балбес, даже не спросил у нее!

— Куда?

— Да на ту сторону, — Питер неопределенно махнул рукой в сторону от моря. — Она, вообще говоря, редко приходит сюда.

— А что там? — спросил Ван, понимая, что Питер говорит о противоположной стороне острова.

— Там, в общем-то, нудистский пляж, — лениво протянул Питер, давая понять, что поддерживать разговор ему в тягость.

Сказанное требовало серьезного обдумывания. Выходит, что не только он, но и кто-то другой, точнее — многие, видели его женщину обнаженной. Вана кольнуло смутное чувство, тревожное и неприятное. Неужели это ревность?

Поворошив угли, он спросил Питера:

— У вас всегда так безлюдно?

— В полдень народу в самом деле мало. Вообще-то сиеста у нас. А в другие часы бывает, что и не продохнуть.

— Куда же все прячутся?

— Слушай, утопленничек, не напрягай. Дай отдохнуть.

Ван проревизировал корзину, выложил из нее три налитые соком груши, чтобы заедать мясо. С большим удовольствием, конечно, он съел бы дыню, но ножа обнаружить не удалось, а тревожить по этому поводу Питера не решился.

Наконец он пришел к выводу, что мясо готово, и приступил к трапезе.

Давно не пробовал он такой вкуснятины. Насытившись, он обтер руки о песок, умылся.

Окрестности постепенно наполнялись людьми. На него никто не обращал внимания, и Ван превратился в старательного наблюдателя.

Обитатели этих мест появлялись отовсюду. Из-под неприметных тентов, из домиков, аналогичных тому, в котором Ван провел свои первые на острове часы, из-за ближайшего кустарника. Выходили, как правило, парами — мужчина с женщиной. А иногда шумными компаниями, нагруженные музыкальными инструментами и иной всячиной. Все беззаботные, раскованные и веселые. Почти все женщины были с открытой грудью, топлесс. Незаметно воцарился шум и гам.

Нормы приличия здесь были явно занижены. Слишком фривольные объятия, непристойные касания, вызывающие игры в воде покоробили Вана.

Устроили себе бесконечное удовольствие, с неприязнью думал он. Словно в раю живут — ни забот, ни обязанностей. А ведь все равно без достижений цивилизации не могут обойтись. Еду им привозят. Душевыми кабинками и прочей бытовой техникой обеспечивают. Наверняка, еще и лечат.

На Беззаботных островах существовали морские курорты, удовлетворяющие потребности самых взыскательных отдыхающих. Но Ван-то попал в необорудованную, дикую зону и вдоволь покритиковал в душе ее неприкаянных обитателей.

Из-за благодатного климата, отсутствия деловых поселений и промышленных объектов острова притягивали людей, в незапамятные времена получивших обидное прозвище "лишние". Тех, которые по различным, порой довольно веским причинам не нашли себе места в обществе, оказались ненужными, невостребованными, не способными приносить окружающим пользу своим трудом или — на худой конец — одним лишь присутствием.

В известные исторические времена такие люди были всегда, изменялось только их количество. В эпоху первой волны автоматизации и роботизации, например, доля реально безработных достигла трех четвертей трудоспособного населения. Затем, с увеличением потребности в работниках творческих профессий количество "лишних" уменьшилось, но никогда не равнялось нулю.

Ремита не была исключением в этом плане, и многие подданные королевства имели опыт длительного прожигания жизни на Беззаботных островах. Даже их первая воспитательница Баба Аня, ныне Анна Михайловна Оболенская, Главная королевская фрейлина, пережив в ранней юности личную трагедию, почти пять лет провела здесь. Потом, к счастью, душевные муки отпустили ее, и она смогла вернуться в общество. Доучивалась в школе, сидя за одной партой с Элеонорой Кунтуэской, впоследствии Ремитской, матерью Олмира.

В Галактическом Содружестве принималось за непререкаемую истину, что зрелость, цивилизованность общества определяется степенью его заботы о своих "лишних" членах. Олмир много чего мог бы рассказать о том, сколько головной боли причиняет королевской администрации неназойливое обхаживание неорганизованных обитателей Беззаботных островов. Но Ван ничего про это не знал. Он решил, что попавшие в поле его зрения люди специально устроили себе нечто вроде "погружения в прошлое". Он читал, что многие историки для того, чтобы лучше понять образ мыслей изучаемых ими предков, искусственно создавали условия их существования. Но всегда где-то что-то упустишь, с абсолютной точностью прошлое не восстановить, и он любил выискивать, что эти ученые не учли, в чем недочеты их экспериментов.

Осуждающе наблюдая за увиденными им людьми, заодно Ван пристыдил и себя. Тоже мне, сыграл роль морского волка. Издевался над Олмиром, подсовывая солонину и сухари вместо нормальной пищи, а сам как ухватился за штурвал, так тут же устроил кораблекрушение.

Кстати, встревожился он, почему он решил, что с Олмиром все в порядке? Не рано ли он успокоился? Развлекается, прохлаждается, а лучший друг в это время... и Ван принялся тормошить Питера. Тот, осоловело хлопая глазами, никак не хотел воспринимать объективную реальность.

— Ну че пристал, как банный лист, — возмутился наконец он, отпихивая Вана ногой, — сказали же, что с твоим товарищем все в порядке — значит, так оно и есть. Я отдыхаю. Не мешай.

— У кого мне спросить, уточнить?

— Ну, тебе, в общем-то, нужен Упат... Упатнишим ... или ношим, не знаю..

— Кто это?

— В общем-то староста наш.

— Где его найти?

— Не знаю. Сам придет.

— Как он выглядит?

— Ну, в общем-то, толстый такой.

— Толстых много. Какие еще у него отличительные признаки?

— На шее у него эдакая загогулина... слушай, не приставай. Напрягаешь!

Оставив Питера существовать между явью и сном, Ван бросился осматривать островитян. Скоро он увидел солидного мужчину с компьютерной консолью на шее. Точно, староста.

— Ты Ван Мерсье? — спросил мужчина, когда Ван подошел ближе. — Приношу свои соболезнования ...

У Вана опустились руки. Еще мгновение, и он упал бы. Не сразу до него дошло продолжение фразы:

— ...твоя яхта разбилась о Корундовые рифы. Жаль. Хороший, вероятно, был кораблик.

"Белоснежка" погибла? Какая мелочь!

— А Олмир? Второй член экипажа? Его тоже смыло волной.

— Твой напарник? С ним все в порядке. Течением его прибило к соседям. Задал он им жару!

— Точно у него все нормально?

— Ну конечно. Вы с ним, видать, важные шишки, коли за вами из столицы вылетел сам начальник королевской Службы безопасности. С минуты на минуту его лит будет здесь.

Почувствовав огромное облегчение, Ван бессильно сел на песок. Дождался лита с Ламарком, молча забрался в кабину.

Когда воздушный аппарат, набирая высоту, по расширяющейся спирали ввинчивался в небо, Ламарк спросил:

— Сможешь сходу определить, где находится наш король?

Ван глянул вниз. Один остров, второй, третий, далее признаки следующих. Различные мелкие детали пейзажа, следы проживания людей... Все такое уютненькое. С одного места в небо поднимались черные клубы дыма.

— Он там, — уверенно сказал Ван, показывая на дым, — заставил местных прибрать мусор.

— Правильно, — согласился Ламарк. — Откровенно говоря, мы все время не упускали короля из вида. Было, правда, несколько волнительных минут, когда его смыло за борт. Ты, видный деятель парусного спорта, забыл, что по элементарным соображениям безопасности надо привязываться?

Ван промолчал. Ему нечем было ответить на этот упрек.

Посадив лит у большой группы людей, Ламарк молча дождался, когда к ним подойдет король.

— Ой, Ольк! — крикнул Ван. — Я так переживал за тебя! Все в порядке?

— Лучше и быть не может, — недовольно сказал Олмир, удобнее устраиваясь в кресле.

Вид его не располагал к разговору, и молчание продолжалось до тех пор, пока лит не набрал крейсерской скорости, Ламарк не переключился на автопилот и не повернулся к королю.

— Ваше Величество, — с еле заметным повинным видом начал он, — извините, что нарушаю Ваше указание не беспокоить Вас, но обстоятельства требуют Вашего незамедлительного прибытия во дворец.

— Я отсутствовал всего три дня, а у вас уже чепе? Что произошло?

— Даже не знаю, с чего начать... Исполняя Ваш приказ, мы наложили арест на родиниловскую обитель и взяли под домашний арест Шамона. Герцог Кунтуэский отказался выдать Анн-Мари Ло, требуя Ваших личных разъяснений.

— У него есть на то право, — сухо прокомментировал Олмир, — но у вас есть сила. Как всегда, не хватило воли?

Ван с интересом глянул на друга. Откуда такая резкость? Раньше он был другим.

— Обстоятельства не позволили нам настаивать.

— Продолжайте.

— Во взятой под охрану обители произошло необъяснимое и невозможное — настоящий пожар. Естественно, в поджоге обвинили нас. Общественностью планеты не воспринимаются никакие свидетельства нашей невиновности. Около особняка, где содержится Шамон, постоянно дежурят толпы поклонников. Без преувеличений, можно сказать, что бурлит и негодует вся планета. Многие заводы и лаборатории стоят второй день.

— Продолжайте!

— Антон Благов с приспешниками нанес оскорбление всему дворянству Шойского герцогства. К настоящему моменту произошедшие поединки унесли жизни почти сотне человек, около пятисот с опасными ранениями госпитализированы. Старый герцог ради того, чтобы обезопасить жизнь Аполлона, своего внука, передал ему герцогский титул.

— Почему не арестовали Благова за организацию массовых беспорядков?

— Мы пытались. Он находился в Сфинксе, родовом дворце герцогов Луонских. Виктор в свою бытность во главе Дома Дракона оснастил его мощными хадрайверами. Эти устройства блокируют работу всех незащищенных компьютерных устройств. И когда туда прибыли королевские приставы, то оказались безоружными. К их чести, они не уклонились от исполнения профессионального долга и попытались взять Благова под стражу, используя только табельное холодное оружие. В завязавшейся драке — по-иному не скажешь — многие из них получили тяжелые увечья. Благова и шестерых его самых близких товарищей также пришлось госпитализировать. Оказался раненым и Адольф Бюлов, Предводитель Дворянского собрания. Он пытался лично навести порядок.

— Чем еще порадуете меня?

— К Ремите подошел крейсер Межзвездного Флота. Нам выдвинут ультиматум: немедленно прекратить кровавую вакханалию дуэлей и освободить Шамона. Капитан крейсера настаивает на аудиенции с Вами.

— Что еще?

— У Ремиты появился еще один боевой звездолет, не включенный ни в один реестр Галактического Содружества. Его капитан, некий Ингельрок, также требует срочной аудиенции с Вами.

— Минутку, я не ослышался — Ингельрок?

— Так точно, Ваше Величество.

— Это случайно не тот Рок-Ингельрок, про которого нам рассказывал Дикий Маг? — спросил Олмир у Вана.

— Наверное, — еле слышно отозвался Ван. Ему было очень стыдно: в то время, когда он бессовестным образом... забавлялся, в мире, оказывается, происходили жуткие события.

— Вы совершенно правы, Ваше Величество, — сказал Ламарк. — Ингельрок, более известный под именем, псевдонимом, прозвищем ли кличкой Рок, — один из верховных руководителей Общества Простоты. Ранее Комитет Защиты Человечества предполагал, что простаки создают собственный боевой флот, но не располагал зримыми доказательствами.

— Где сейчас Зоя?

— Все там же, в родовом дворце.

— Почему не предложили ей перейти в более безопасное место?

— Она объявила в своем герцогстве общественную дискуссию и обязалась до ее завершения не покидать Сфинкса. А после того, как была задета ее честь...

— Ну-ка, ну-ка.

— В компьютерной сети планеты появились своеобразные рисунки Аполлона Шойского...

— Говорите.

— ... м-м... множество зарисовок Зои Луонской...

— Говорите!

— ... в обнаженном виде.

ЧАСТЬ 3: ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ ВОЛШЕБСТВА

Подарочек

Нахохлившись, Олмир молча просидел весь перелет. Ван хотел разрядить обстановку. Но сразу не придумал, что сказать, а потом ударился в воспоминания, и ему стало не до разговоров.

К Мифополю они подлетели в надвигающихся сумерках. Как было положено по протоколу, для встречи короля у парадного входа во дворец выстроились гвардейцы и высокопоставленные придворные. Рабочий день закончился, но многие простые служащие, узнав о возвращении Олмира, тоже задержались, чтобы выразить уважение августейшей особе.

Чернее тучи, Олмир одним жестом остановил приготовившегося к отдаче рапорта начальника почетного караула и заставил умолкнуть оркестр. Громко поздоровался с собравшимися и быстро прошел внутрь. В шаге сзади него шел Ламарк.

Ван потянулся следом, но потом понял, что не до него, и пошел в свою комнату. Домой он решил пока не возвращаться: увидит отец его "вторые глаза", и нравоучений не избежать. Удовольствие выслушивать их лучше оставить на потом.