Экипаж автобуса

— Я видел таких, что туда хотели и тоже про дом говорили.

— Парень с девушкой? — воскликнул я, — молодые?

— Нет, — он покачал головой, то есть, они тоже были, но давно, я тогда ещё мал был, слышал только, а сам видел мужика. Немолодой уже, он на глазах такие стёкла носил, подслеповат, вроде, а в стёклах этих всё видит.

— Очки, — подсказал я.

— Да, так он их и называл, да я не запомнил. Вот он и хотел туда. Но я ещё молод был и глуп, его другой капитан повёз, да только ни тот, ни другой не вернулись, не знаю, дошли до того берега или нет.

— А что там, на том берегу? — я, набравшись смелости, опрокинул в рот самогон. Пойло было крепким, горла перехватило, я впился зубами в кусочек хлеба, который никак не помог перебить мерзкий вкус. Прошло минут пять, прежде, чем я смог снова говорить. Лучше уж запивать. Я дотянулся до кадки и взял ковш с водой, который поставил со своей стороны стола.

— Там? Там много всего, — Кром снова разлил самогон по кружкам, я постеснялся просить, чтобы наливал поменьше, — так сразу и не расскажешь. Там... всё другое. Другие деревья, реки, горы, люди. Я слышал, что некоторые там путешествовали и, вроде бы, даже вернулись. Сам их не видел, но уверен, они стали другими. Там есть страны, где живут люди. Города, целиком построенные из камня. Представь, сами как дикари, ходят нагие, даже женщины, а дома, где они живут, как дворцы. Дураку понятно, что это не их дома, там кто-то другой жил, грамотный, работящий. А потом исчез, а эти дикари из лесов вышли и в их домах поселились.

— А в какого бога верят, — я попытался потихоньку подвести разговор к главному вопросу, скоро мозг мой утонет в алкоголе, тогда я не смогу подробно его расспросить.

— Это ты очень правильно спросил, — глаза его вспыхнули интересом, — мы все — дети Сумасшедшего, а они так не считают, представь только. Там есть жрецы, служители богов, они знают Сумасшедшего, но почти его не чтят. Говорят, что он не один, и прочую языческую мерзость. Но это полбеды, ещё они жертвы приносят, есть дни в году, когда им позарез надо человека на алтаре убить, иначе никак.

— А кого убивают?

— Это когда как, — он взял кружку и выпил, — иногда надо мужчину взрослого, иногда женщину, иногда старика, там, как в своих книгах вычитают. Но убить обязательно. А в храмах у них золота — хоть лопатой греби. Не везде, конечно, снаружи-то мало, а вот внутри. Но там взять нельзя. Внутрь никто не ходит, даже они сами.

— Почему? — я отхлебнул из кружки половину налитого и сразу запил водой, помогло слабо.

— Там кто-то есть, или что-то. Что-то такое, что не наше, не из этого мира, оно словно бы живое, но живёт не так, как люди. Понимаешь?

— Нет, — честно признался я, пытаясь восстановить дыхание.

— Вот и я не понимаю, — он как-то ощутимо сник, — короче, не знаю, почему, но те, кто с этими встретился, уже не люди.

— А кто? — я уже начал пьянеть.

— Не знаю, демоны, чудовища, они только выглядят, как люди, а на самом деле... команду одного корабля погубил такой. Он в храм сходил, много золота вынес, камни драгоценные, все обрадовались и к берегу пошли, на корабль хотели сесть, да только он первой же ночью всех перерезал.

— Спящих? — уточнил я.

— Сначала спящих, потом они проснулись и оружие похватали, да всё без толку, у него раны на глазах закрывались, ни капли крови не вытекло, а их всех... один только сбежал, он и рассказал.

— А тот его не догнал?

— Нет. Но тут всё сложнее. Тот, который спасся, верил, что это потому, что он краденого золота не коснулся, вот и не гнался за ним убийца.

— А с тобой-то что было? — спросил я, с опаской наблюдая, как он снова наливает, — ты что-то нашёл?

— Нашёл. Конечно, нашёл. Не храм только, дворец местного правителя, их там много таких. Но нас они не трогали, даже любили поговорить, узнать про другие страны. Покупали у нас всякое. Оружие железное больше всего ценилось, у меня груз ножей был, так все продал по весу золота. Это золото при мне и осталось, на него живу до сих пор.

— Ничего не украл и поэтому выжил? — догадался я.

— Не так, — он снова загрустил и потянулся к кружке. — Не совсем так. Нам с парнями этого показалось мало. Вот и пошли мы по наводке местных один грот проверить, но то не просто грот был. Там, вроде как, пещера от моря идёт, в отлив можно войти, нора в скале прибрежной. Вошли внутрь, а там тоже храм, или не храм, а дворец. Убранство богатое, мы фонарями осветили, и не знали, за что хвататься. Посуда золотая...

Он выпил, поперхнулся и ненадолго замолчал.

... статуи, книги в золотом переплёте. А в самой середине камень был. Обелиск золотой, а в середине камень, вот такой, — он показал два кулака, — тёмно-синий, с прожилками из золота. Мы не знали, что камень этот — замок, который чудовище держит. Решили его себе забрать, золото тяжело тащить, а камень невелик и стоит дорого. Вот и вынули на свою голову.

— И пришло чудовище, — закончил я за него, потом выпил из кружки, спиртное провалилось уже гораздо легче.

— Не сразу, — сначала грохот раздался, и светильники все разом загорелись, я уже тогда понял, что бежать надо, крикнул, чтобы камень бросали и за мной. Кто послушался, те выжили, остальные там и полегли, когда она пришла.

— Она? — рассказывал он убедительно, я от страха даже трезветь начал.

— Она, — он улыбнулся какой-то дебильной улыбкой, — женщина, нагая, прекрасная, как сама смерть. Она морской стихией повелевает. У неё имя есть, да я его говорить не стану, не хочу накликать, не дело это, такие имена произносить здесь. Она появилась ниоткуда и светилась синим светом. Я видел её совсем недолго, до того, как наутёк кинулся. А кто за мной не успел, тех она убила. Просто махнёт рукой, и голова с плеч летит. И голова та улыбается, точно говорю. Они счастливы были, так на неё смотрели. Спаслись только семеро, она нас уже в море догнала, мы золото побросали и камень этот, я, слава Сумасшедшему, к камню не прикасался, может, потому и жив ещё.

— Не стала убивать? — теперь я налил сам.

— Не стала, мы уже паруса начали поднимать, а она на корабле появилась, уже другая. Там была, как богиня, злая, красивая, а теперь, вроде, на женщину стала похожа, только глаза горели, как угли. Она по кораблю прошлась и до каждого дотронулась, а меня поцеловала. Никто с места сдвинуться не мог, а она прошла по палубе и в воду спрыгнула, только брызг не было и звука, словно исчезла над волной.

— И, что потом?

— Потом мы в море вышли, три дня ни с кем не разговаривали, молча всё делали, правили к дому. Тогда уже волнение началось, но корабль наш волну выдержал, прибыли к берегу и в гавань вошли. Только парни с тех пор тосковали, в море рвались. Никто понять не мог, только я знал, она их звала, её голос они по ночам слышали, её облик видели в каждой бабе.

— И тебя звала?

— И меня, но я, то ли крепче других оказался, то ли иное что, не знаю, но они в море ушли и всё.

Мы выпили и замолчали.

— А теперь и ты туда хочешь? — спросил я.

— Хочу, — не стал он скрывать, — но не к ней, хочу ещё раз на том берегу счастья попытать, а она...

Он долго думал, прежде, чем подобрать нужное слово.

— Отпустила меня, так, наверное. Я сейчас спокойнее стал, уже не каждую ночь её во сне вижу, раньше всё время снилась, боялся даже, что не проснусь. А теперь редко, да и по себе чую, дышать стал полной грудью, еда вкус заимела, водка пьянит, а люди вокруг живые, разные.

— Отвезёшь нас туда? — пора было переходить к делу, пока под стол не упал, меня водка тоже пьянила, да ещё как.

— Отвезу, точно отвезу, — пьяным голосом проговорил он, — только скажи сперва, что именно вам там нужно?

— Храм Золотой Луны, — открыл я все карты.

— Слышал я про такой, — он снова налил, — сам там не был, он далеко от берега, храм этот. Слышал много, но не видел. Но раз нужно, двинем туда. Деньги есть у вас?

— Есть, мы заплатим.

— Не надо платить, а вот харчей на дорогу купить следует. Завтра я зайду и будем собираться.

Мы выпили ещё раз, в большом кувшине оставалось совсем немного, дальнейшее я запомнил плохо. К своим добрался сам, по дороге блевал, облокотившись на низенький забор, дальше шёл практически на четвереньках, непонятно, как ориентируясь. Но в итоге всё же добрался, даже кое-как сумел пересказать своим содержание беседы. Только потом позволил себе потерять сознание.

Глава двадцать третья

Утром мне было плохо. Нет. Мне было ОЧЕНЬ ПЛОХО. Голова раскалывалась от боли, желудок сокращался в бессильной попытке вытолкнуть из себя отраву. Тело сотрясали судороги, хотелось пить, но я понимал, что вода тут же выльется обратно. Кроме того, чтобы выпить воды, нужно поднять голову, а стоит мне пошевелиться, как голова моя тут же разлетится на тысячу кусочков. Учитывая количество и качество выпитого, я мог благополучно откинуть копыта, но, видимо, организм оказался умнее меня и спас от отравления, извергнув выпитое наружу. Но, того, что усвоилось мне хватило.

— Знаешь, а я уже передумала за тебя замуж идти, — раздался где-то сверху голос Анечки, каждое слово отдавалось в мозгу новым приступом боли, — ты алкоголик, вечно напиваешься, какой пример детям.

Я хотел, было, выдать всё, что думаю о её планах на замужество, но речевой аппарат выдал только хриплое:

— Аааа....

— Вот видишь, ты даже хрюкнуть не можешь, — маленькая мерзавка продолжала издеваться, — и я могу говорить тебе, что хочу, может, ты тогда образумишься и перестанешь так пить.

Поняв, что ни обругать, ни, тем более, отшлёпать её всё равно не смогу, я взял и прикинулся мёртвым, благо, для этого мне даже стараться не нужно было. Она некоторое время молчала, видимо, глумление над трупом было не так увлекательно.

— Иван Петрович сказал, если ты совсем умирать будешь, дать тебе эту дрянь, — она постучала ногтем по стеклу.

Собрав волю в кулак, я приоткрыл левый глаз. Через несколько секунд тёмное пятно стало чётче, я разглядел в руках у девочки бутылку из тёмного стекла с этикеткой. Лекарство? Точно. Опийная настойка, я же её в своём рюкзаке хранил.

— Он сказал, что это тебя точно поднимет, но оно очень вредно, — продолжала она, — а ещё сказал, что от такого "лечения" Высоцкий умер. Не знаю, кто такой Высоцкий, но ты нам нужен живым.

Я задумался. Поможет? Наверное, да. Вред для здоровья сейчас — понятие условное. Вот только как его принять? Насколько мне известно, настойка жутко горькая, да вдобавок на спирту. Если выпить, всё выльется обратно ещё до того, как подействует.

— Так что, будешь?

— Ага, — выдавил я из себя и открыл рот.

Она выдернула пробку, налила лекарство в алюминиевую ложку, которые мы продолжали носить с собой, и поднесла мне ко рту.

— Сейчас будет немножко горько, — предупредила она, — приготовься.

К этому невозможно было приготовиться, едкое зелье обожгло рот, но вкус гаже не стал. Я сделал судорожное глотательное движение и скорчился в позе эмбриона, стараясь подавить рвотные спазмы. Впрочем, измученный организм протестовал недолго. Через некоторое время я начал ощущать, что боль уже не так сильно давит на виски, в голове проясняется, сердце начало биться, а дыхание стало ровным.

— Смотри-ка, и правда, помогло, — сказала Анечка, — даже порозовел немного.

— Дай воды, — попросил я, садясь на кровати.

Она, ни слова не говоря, принесла мне деревянный ковш с водой. Напившись, я отдал его ей и спросил:

— Где все наши?

— Корабль грузят. Капитан с Петровичем покупают, а Умар с Кириллом таскают на корабль. Мама с Варей тоже там, на побегушках, а меня с тобой оставили, реанимировать чтобы.

— Нужно им помочь, — я попытался встать, — чего я сидеть буду.

— Сиди уже, — по-хозяйски сказала девочка, — ты и так помог, договорился, остальное сделают без тебя. Есть хочешь?

Я прислушался к ощущениям. Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось, кроме того, наваливалась сонливость, видимо, наркотик продолжал усваиваться. Я снова лёг на набитый соломой тюфяк и закрыл глаза. Некоторое время всё кружилось, потом я снова нырнул в спасительный сон.

Когда открыл глаза, было уже темно, значит, проспал часов шесть, не меньше. Все наши были дома, а вокруг стола наблюдалась непонятная суета. Поднявшись с кровати, я немного постоял, пытаясь унять головокружение, потом подошёл. Стол был накрыт богато. Имелось жаркое из поросёнка, что-то, отдалённо напоминающее котлеты, Ольга строгала капусту в салат, на другом конце стола были булочки, вазочка с мёдом и горка конфет.

— Праздник какой-то? — не понял я.

— Ага, праздник, — отозвался Прокуда, — а сам не помнишь?

Тут я увидел, что он пытается наряжать небольшую ёлку, которую воткнули в пол. Я поднёс к глазам часы, на дисплее стояло 31.12. Новый год.

— Сегодня отметим, — объяснил инженер, — а завтра в путь. Кажется, всё начинает налаживаться, по местным меркам, корабль — самый быстрый транспорт, какой только существует. Будем надеяться, что через пару недель окажемся у цели. Кроме того, в море нас точно не найдёт никакой престарелый убийца.

— А я слышал, — хмуро заявил Кирилл, сидевший на нарах с усталым видом, — что сейчас такой период, когда море неспокойно, местные на нас смотрели, как на самоубийц. Да и капитан этот доверия не внушает.

— Капитан наш немного психованный, — не стал я спорить, — но дело своё, вроде бы, знает. Вряд ли он стал бы затевать плавание, рассчитывая только утонуть.

— Если я правильно понял всё, что он говорил, — добавил Прокуда, — то там, в море, есть много такого, что гораздо опаснее простых волн. Но, в то же время, суицидальных настроений я за ним не заметил, выглядит живым и весёлым, рвётся в бой.

— А меня на корабле укачивает, — грустно сказала Варя, — придётся от борта не отходить.

— Потерпи, — ласково сказал Кирилл, садясь поближе и обнимая её за плечи, — это не такая большая плата за возможность вернуться домой.

— Предлагаю садиться, — Ольга указала ножом на стол, — скоро всё остынет, а микроволновок здесь нет. Еды много, выпивки тоже, пока уходящий проводим.

Мы присели на деревянные чурбачки, заменяющие стулья и стали раскладывать еду по тарелкам. Мой организм, худо-бедно справившись с последствиями отравления, немедленно потребовал еды, мясо с овощами было как нельзя кстати, а вот хлопок пробки вызвал не самые хорошие воспоминания.

— Прихватил в городе? — объяснил Иван Петрович, разливая шампанское по деревянным кружкам, — время к праздникам, грех не отметить.

— А местные Новый год отмечают, — спросил я, запихивая в рот первый кусочек, — а если да, то какие у них обычаи?

— Насколько мне известно, да, отмечают, — подтвердил инженер, — вот только в разное время. Да и календарь в разных землях отличается. Как уже говорили, орбита планеты не отличается постоянством, а потому продолжительность года может немного гулять. До трёх суток, насколько мне известно. А отследить эти изменения могут только хорошие астрономы, которые есть далеко не везде. Числа смещаются, год от года накапливается несоответствие одного календаря другому, в результате точную дату спрашивать бесполезно. Тем более, что и сезоны года выглядят расплывчато из-за постоянных миграций территории. Как бы то ни было, а у нас свой календарь, он не привязан к ритму этой планеты, а потому чётко и недвусмысленно говорит нам, что через пару часов начнётся новый год.