Канцлер Империи (бывш. Дж)

Место отдыха представляло собой небольшую бухточку в месте впадения океан маленького ручья, единственного, который удалось найти в этом районе. Вообще с водой на Канарах не очень, надо будет подумать насчет опреснительных установок.

С одной стороны бухта упиралась в отвесную каменную стену, на вершине которой имелось плато, где сейчас находился один из постов охраны. По словам солдат, залезть туда можно было только в одном месте и с немалым трудом.

С другой стороны бухточка ограничивалась просто каменной осыпью, там тоже, понятное дело, имелся пост. В общем, попасть сюда можно было либо с моря, либо по руслу ручья, представляющее собой гибрид ущелья и оврага. Ну и по воздуху, ясное дело, подумал я и велел будить механика автожира.

Через полчаса я уже был на плато. Оно имело километра полтора в длину и метров пятьсот в самом широком месте, при высоте около двухсот метров над уровнем моря. А неплохое место для резиденции, подумалось мне. Ручей, что течет внизу, надо перенаправить сюда, нефиг ему океан пресной водой разбавлять. И где-то вот тут выдолбить озеро, пусть подсчитают, сколько китайцев для этого потребуется и на какое время. Особняк — у самого края, тут замечательный вид. Потом выдолбить еще одну яму, навезти туда земли... Нет, не одну, а две. В одной будет пальмовая роща с беседкой для возвышенных размышлений, в другой — огород с морковкой, картошкой и редиской. Да, тут же можно будет помидоры без всяких теплиц разводить! Значит, огород планируем чуть покрупнее, в расчете и на помидоры тоже. Опа, чуть не забыл — нужно еще небольшое пшеничное поле, а то чем мыши питаться будут? Без мышей же кошки могут от безделья впасть в депрессию или разврат. Так, смотрим дальше... Аэродром для "Тузиков" — вот он, почти готов, только срубить пару каменных плит и отшлифовать получившуюся ВПП. Место на юге, где на плато можно взобраться с земли, сделать непроходимым, пусть саперы оценят потребность во взрывчатке. То есть попасть сюда можно будет только по воздуху или на лифте из бухты. Ну, а пока здесь ничего нет, кроме поста охраны среди камней, пора, пожалуй, на автожир — и вниз.

До обеда я еще успел сходить вверх по ручью до самого того места, где он низвергался с пятиметровой высоты этаким мини-водопадом. После чего вернулся к берегу океана, нашел примотанную к камню веревку и вытащил из бухты заброшенную прошлым вечером корзину с недоеденной колбасой. Как и ожидалось, теперь там имелось четыре краба, причем очень даже ничего себе по размерам. Не как дальневосточные, конечно, там они были с автомобильное колесо размахом ног и с тарелку в диаметре туловища, но для обеда одному человеку — в самый раз. Так что крабы были сварены и съедены под пиво, после чего я взял удочку и пошел ловить себе ужин — клевало тут всегда, а не только утром и вечером.

Вот таким макаром я и проотдыхал еще три дня. Только тут я понял — насколько, оказывается, хорошо ничего не читать, не писать и ни с кем не разговаривать! Потому что уже десять лет подряд я только этим с утра до вечера и занимался — читал документы, писал их сам, отдавал свои распоряжения, слушал чужие... Однако на четвертый день, поймав себя на попытке побеседовать о международном положении с только что выловленной рыбой неизвестной породы, я понял, что отдых пора закруглять. Разговоры с рыбами — это еще ладно, но в результате сенсорного голода меня потянуло и что-нибудь написать, а при отсутствии бумаги недолго дойти и до наскальной живописи, благо зубило у меня имелось. Так что, подавив желание вырубить на здоровенном валуне краткую, но выразительную надпись, означающую, что здесь побывал русский человек, я достал ракетницу и запустил в голубое канарское небо две красных ракеты. Что было сигналом — отдых окончен, пора и честь знать, сматываемся.

Катер, стоящий у входа в бухту, зачихал прогреваемым двигателем, а я начал собирать палатку.

Как и обещал, перед отъездом я зашел в гости к губернатору. Жил он в полутораэтажном домике, чуть поменьше и попроще Орловского, что был у меня в Нескучном саду, пока его там не взорвали. То есть именно это сооружение испанец и обозвал "дворцом" при первой встрече. А это говорило о невысокой зажиточности губернатора — раз, и его недовольстве таким положением дел — два. Кроме того, по дороге я обратил внимание на местную церковь — надо будет, кстати, потом не забыть уточнить, кирхой она тут называется, костелом или еще как. Так вот, при взгляде на этот храм господень ничего, кроме "бедность — не порок", в голову не приходило. Типа апостолы еще и не в таких условиях проповедовали... Да и вообще весь город совершенно не наводил на мысли о зажиточности.

В Европе же о происходящем на Канарах узнали только сегодня — ни радио, ни телеграфа тут отродясь не было, но два дня назад из Лас-Пальмаса вышел небольшой испанский пароходик, который, понятно, никто и не думал задерживать. И вот теперь, значит, он добрался до Кадиса и оттуда телеграфировал сногсшибательную новость.

Кстати, это вопиющее безобразие со связью доживало свои последние дни, ибо группа Таниных сотрудников и сотрудниц оставались тут, организовывать первую ласточку будущего мирового курорта, развлекательный комплекс "Русский". У них имелись рации, официально — устаревшие с модернизируемых черноморских броненосцев, ну, а неофициально — и более современные, а также все остальное, необходимое для длительной и плодотворной работы на чужбине. И первое, что я предложил губернатору в качестве благодарности за теплый прием и аванса за такие же отношения в будущем — это пять часов связи в сутки. А уж как он ими распорядится — это его дело. Этот подарок дон оценил сразу. После чего я попросил его проследить, чтобы моих оставляемых тут девочек никто не обижал, а для подкрепления этой просьбы тут же инвестировал в канарскую экономику пятнадцать тысяч рублей, передав их местной власти в лице губернатора. После этого переговоры о создании Русско-Канарского банка прошли на ура, и дон Мигель заверил меня, что приезжающих в ближайшее время сотрудников Машиного департамента ждет самый теплый прием. Потом разговор свернул на не самый лучший вид местного храма, и я пожертвовал еще пять тысяч, сказав, что это просто совсем небольшой аванс, а потом пойдут радикально другие суммы. Правда, хотелось бы, чтобы местное духовенство с пониманием относилось к моим инициативам. Так как суммы на церковь тоже должны были пойти через дона Мигеля, то он заверил меня, что понимание будет полнейшим. После чего достал один из Машиных рисунков на тему купальника и перешел к вопросу, видимо, давно уже его мучавшему:

— Видите ли, такой костюм имеет смысл только в том случае, если носящая его дама... э-э-э... обладает выдающимися внешними данными.

— Совершено верно, — кивнул я, — у нас в России они почти все такие.

— А у нас, — горестно заметил мне собеседник, — картина, увы, несколько иная... Вы, наверное, уже обратили внимание.

Да уж, не обратить его было трудно. Встреченные мной в городе дамы более всего напоминали сушеных ведьм, плоских и морщинистых. Если такую обрядить в бикини, получится кошмар, от которого, пожалуй, сбежит и закаленный калединский ветеран. Но ничего, Испания большая, вербовка сотрудниц в Танечкиной службе давно отработана до блеска, так что проблема с дамами вполне решаема, успокоил я губернатора. И вообще, ему пора готовиться к резкому увеличению численности населения на подмандатной территории. Прикинуть, например, как это отразится на ценах недвижимости, и заранее предпринять соответствующие действия... Если уважаемый дон Мигель не против, мне хотелось бы принять участие в этом процессе — потому как чем больше средств будет вложено на начальном этапе, тем эффективней потом будет отдача. А положение губернатора — оно очень способствует именно правильному вложению средств.

После чего для закрепления хороших отношений я подарил губернатору мотоцикл, ибо он не стоил того, чтобы тащить его еще и обратно в Россию.

Вообще-то дон Мигель, увидев пять дней назад русско-германскую эскадру, решил, что нам зачем-то понадобились Канары и сейчас они будут просто и незатейливо захвачены, каковая перспектива повергла его в меланхолию. Когда он понял, что Канары-то действительно нужны, но я их собираюсь не захватывать, а покупать, меланхолия сменилась облегчением и надеждой. А теперь я по сути объяснил ему, что собираюсь покупать вовсе не все Канары целиком, а в основном только его, дона Мигеля! И при этом совершенно не собираюсь скупиться. Такой поворот событий был встречен покупаемым с энтузиазмом, к концу встречи перешедшим в неприкрытый восторг.

Правда, имелась вероятность, что в Эскуриале, обнаружив резкое возрастание прибыльности должности гран-канарского губернатора, пошлют туда кого-нибудь из близких к кормушке царедворцев. Типа, навести порядок и доложить... Надо будет заранее намекнуть, что в этом случае тут произойдет нечто вроде Бостонского чаепития — то есть народ не станет смотреть, как его деньги уплывают в чужой карман, а восстанет против гнета метрополии. Ну, а что отдыхающие его от души поддержат, это и так ясно... В общем, надо будет предложить испанцам какую-нибудь компенсацию за невмешательство в мои дела — например, пообещать им вернуть Гибралтар, а если будут хорошо себя вести — то и принять кандидатом в Большую Четверку. Потом намекнуть, что с не внявшими голосу рассудка могут произойти неизбежные на море случайности — океан-то он вон какой глубокий! И напомнить, чем обычно заканчивались попытки залезть в мой карман без согласия его владельца.

А после обеда я отправился на "Коршун", который тут же снялся с якоря и, быстро набрав скорость, помчался домой. Основной же состав АУГ остался отрабатывать взаимодействие с немецким флотом, что и было задумано еще до экспромта с моим отпуском.

Могут, конечно, спросить — а на кой хрен мне вообще сдались эти Канары, которые сейчас просто дыра на краю света и ничего больше? Ну, не так оно все и пессимистично. Дыра-то она, конечно, дырой, зато в ней просто замечательный климат — вечная весна, так что вложенные средства вполне могут и дать неплохую отдачу. Это, так сказать, первый слой операции. Естественно, имелся и второй — ибо без него ситуация была бы просто неприличной. Найденов — и делает что-то без тайного смысла, так не бывает... Так вот, Танечкиной службе пора было резко увеличивать вербовку заграничного контингента, и развитие туристического бизнеса на Канарах являлось очень неплохим прикрытием этого процесса. Ну, а на самом дне притаился и третий слой, самый важный, на фоне которого все расходы, даже если они не дадут вообще ни копейки отдачи, все равно будут оправданы.

Дело было в том, что мы собирались приступать к созданию базы океанских подводных лодок в Исландии. И поэтому лично мне очень хотелось, чтобы противник, когда-нибудь прознав про существование такой базы, начал искать ее на Канарах.

Глава 26

Еще по дороге домой я посмотрел, много ли образовалась новостей за время моего отпуска. Оказалось — всего одна, да и то про мою высадку на Канарах, так что никакого аврала по приезду не случилось, и я спокойно занялся текущими делами. Одно из них было связано с атлантами, которые должны были держать трубу ТЭЦ во дворе адмиралтейства. Выделенный Машей для решения этой задачи скульптор Изенберг, ранее снискавший себе известность памятником погибшим над Артуром летчикам и тогда же малость поцапавшийся со мной по поводу нахождения там меня (я таки добился, чтобы меня оттуда убрали), слепил явное не то. Его атланты были какими-то худосочными, длинноволосыми и стояли в позах стесняющихся купальщиков. Так что я обратился за помощью к Алафузову, среди сотрудников которого было немало увлекающихся на досуге высоким искусством, и попросил изваять модели как надо. В качестве примера, что я подразумеваю под атлантами, соискателям были представлены распечатки со Шварцем из второго "Терминатора", и вот теперь я смотрел на результат. Да, тут уже почти не к чему было придраться — атланты мощные, стоят, расставив и чуть согнув в коленях ноги, мышцы напряжены — чувствуется, что люди заняты тяжелым делом — держат трубу. Не то что паршивые интеллигенты, предложенные мне поначалу! И теперь шла инженерная проработка этой скульптурной группы.

Но Маша все никак не могла успокоиться и предложила украсить стены котельной, над которой собственно и стояла труба, барельефами на античные темы.

— Греки-то тут при чем? — удивился я и сам сел рисовать эскизы барельефов. Стен, подлежащих художественному оформлению, было три, четвертая упиралась в машинный зал. Так что я быстро набросал три листа эскизов. На одной стене будут изложены основные постулаты физики, на другой — электротехники, на третьей — термодинамики. Пусть адмиралы, выходя в свой дворик, постоянно имеют это перед глазами, глядишь, и запомнят хоть что-нибудь.

Кроме этого, имелся и еще один в какой-то мере связанный с архитектурой вопрос. Если кто помнит, известная своими постельными похождениями балерина Кшесинская уже давно работала на Татьяну, чем и заслужила право достроить-таки свой особняк, несмотря на прекращение финансовой подпитки от безвременно почившего галанта — а тот, который остался, был в состоянии проспонсировать разве что собачью будку. Но Малечка оказалась способной ученицей и сейчас, разумеется под нашим контролем, получала деньги и задания непосредственно от французского Второго бюро, прекрасно обходясь и без великокняжеской помощи. Более того, последнее время в особняке стало даже несколько тесновато, и директриса ДОМа обратила свое внимание на хозяина только что построенного рядом еще одного особняка, так что мне была представлена бумага о его прегрешениях. Внимательно изучив документ, я с некоторым сожалением вынужден был согласиться с Танечкой — на конфискацию грехи этого Бранта никак не тянут. Так что я наложил на документ резолюцию — "вызвать, показать материал, предложить продать особняк недорого и без волокиты" — и пошел к Татьяне, отнести документ, побеседовать и заодно попить кофе. А поговорить мне с ней хотелось о будущем.

В нашем мире как раз в этих двух особняках располагался музей революции. Здесь революционерам в ближайшее время точно будет не до музеев, но мы-то чем хуже? Пусть когда-нибудь в далеком светлом завтра тут будет музей ДОМа, и я собирался предложить Татьяне в свободные минуты начинать подумывать об экспозиции.

В процессе беседы я решил прояснить и еще одно обстоятельство, на которое обратил внимание. Танечка вообще-то иногда баловалась сигаретами. Но при этом дома и вообще при своем муже она не курила никогда, а последние два года перестала дымить и в своем кабинете, даже пепельницу убрала. Может, это связано с тем, что часто заходящий сюда я бросил курить и она таким образом печется о моем душевном равновесии? Я так и спросил.

— Нет, шеф, — рассмеялась она, — так далеко моя забота о вас не заходит, я вам все-таки не мать, не жена и даже, увы, не любовница. Просто нашим научным отделом было проведено исследование о влиянии некоторых вещей, в том числе и сигарет, на привлекательность женщины. И выяснилось, что мужчины четко делятся на две группы. Для первой привлекательность в этом случае повышается. В качестве объяснения есть теория о том, что тут имеет место быть ассоциация определенного плана — мол, с огоньком сосет! Это я немножко утрирую, там целая страница текста. Но есть и другие, для которых дело обстоит строго наоборот, и вы относитесь как раз к ним. Есть тесты, они позволяют как достаточно быстро определить принадлежность объекта.