Буквы, отпечатанные на машинке. "Илия Папена". Отец... Мать... Дата рождения... Так, вычитаем из двенадцати семь. Выходит, маме не минуло и шести лет, когда умер её отец и мой дед.
Далее. Место рождения... Место проживания: три пятерки и цифра четыре на конце. Ее адрес.
Сердце бухает в груди, и грохот отдается в легких. Кровь приливает к голове.
Мне подсовывают стакан:
— На, выпей. Всё хорошо. Дыши глубже.
Что это? Вода? Сок? Коньяк? Не чувствую вкуса.
Дед Мэла терпелив до бесконечности, отвечая на вопросы.
Откуда, черт побери, взялась дурацкая фамилия Папена? Ведь мой дед — Камил Ар Тэгурни! Хотя в графе "отец" почему-то записано: "Селиван Пантюхов".
Потому что ссыльных заставляли в принудительном порядке менять фамилии, имена и даже отчества. Доходило до абсурда, когда в одной семье у детей были разные отчества и фамилии, отличные от родительских. А Папена — девичья фамилия моей бабушки.
Но зачем?!
Психологический прием. Победители стирали с лица земли любое упоминание о мятеже и его участниках.
Адрес... Первая цифра — номер округа!
Да, пятерка или Магнитная на языке поселенцев.
Илия, Илия... Чудесное имя. Как солнечный луч.
Она учит детей грамоте.
Я знала это! Я чувствовала! А бабушка... Что стало с ней?
Увы, она пережила своего мужа и моего деда на десять лет. Утонула, провалившись под лед.
Получается, мама осиротела, будучи подростком. А другие родственники? Со стороны деда или бабушки. Дядья, кузины...
Иных родственников по линии моей матушки не осталось. Только я и она.
Только мы вдвоем на всем белом свете.
__________________________________
defensor * , дефенсор (перевод с новолат.) — защитник
-25-
Сколько нужно времени, чтобы рассказ самого старшего Мелёшина усвоился и отложился? Не день и не два. Знание должно заполнить костную ткань и врасти в мышцы. Боль за грудиной не исчезнет, но со временем станет такой же естественной, как и дыхание.
В коротких безэмоциональных фразах — человеческие судьбы. Чье-то счастье, чья-то боль. На краю света вершилась история — делами, поступками. Жизнями. Каждый прожитый день приравнивался к подвигу.
Теперь нет серой крыски без роду и племени. Теперь я знаю, кем был мой дед, и какова его роль в гражданской войне. Моя мама в пятнадцать лет осталась одна-одинешенька, но её не бросили. Ей помогли. Её семьей стали те, кто жил на побережье.
— Вы упомянули о контрабанде с Большой земли. Получается, за периметр можно проникнуть извне?
Дед Мэла улыбнулся:
— Цепкость вашей памяти достойна похвалы. Давайте взглянем на карту.
Увы, на карту, выложенную мозаикой на столешнице, взглянуть не удалось. Развалившийся Кот закрыл тушей добрую четверть страны. Мэл сдвинул усатого на край стола, ворча: "И как умудрился пролезть? Не звали же".
— География — полезная штука, — заметил самый старший Мелёшин. — Побережье находится на западе нашей страны и изолировано рельефными образованиями с трех сторон: по суше и по воде. С востока оно ограждено Тайгарским хребтом, простирающимся с севера на юг. С севера же и к западу берег омывают волны моря Драскина. Горы препятствуют продвижению воздушных масс с моря вглубь материка, отчего на побережье сложился определенный климат. А с юга... построены искусственные заграждения, — сказал он с секундной заминкой.
Искусственные — значит, созданные человеком. Вспаханная полоса запретной зоны, двойной ряд проволоки, вооруженная охрана, собаки.
— Если человек жаждет свободы, его не остановит никакой забор! — воскликнула я в запальчивости.
— Не спорю. Но ответственность удерживает крепче якоря. Патрулировать периметр побережья трудозатратно и невыгодно. Пешие и мотоциклетные патрули, вертолеты, пограничные катера, видеонаблюдение... Сплошные убытки. Зато эффективно правило: если человек не явился не регулярную проверку для замера потенциалов, и Главе не предъявлено тело для удостоверения факта смерти, то исчезнувшего объявляют беглецом. За побег отвечает поселение, в котором проживал сбежавший.
— Их... наказывают? — мой голос сорвался.
— Чтобы избежать негативных последствий, необходимо каждый месяц являться на проверочный пункт, — ответил хозяин библиотеки. — Эва Карловна, вы смотрите на меня как на врага. Правила придуманы не мной.
Я опустила глаза к столу. Наверняка самый старший Мелёшин обжегся враждебностью, полыхнувшей во взгляде.
— Контрабанда существовала во все времена. Есть неопровержимые доказательства того, что гости проникают на побережье двумя способами: через горы и по воде, рискуя нарваться на патрули и на сильное морское течение, которое сносит к рифам. Ими изобилует большая часть прибрежной полосы.
А вот так! — не сдержала я торжества. Замуруйте, запрячьте, закройте на сто замков, но всегда найдется щель для глотка свежего воздуха.
— Контрабанда преследует обмен. Равноценный или нет — дело второе, — продолжил Константин Дмитриевич. — Подумайте о том, что могут предложить ссыльные для взаимовыгодной торговли. Какие интересности находятся на побережье, если контрабандистов тянет туда магнитом?
Однозначно не самотканые холсты. И не сушеная черемуха. Что-то другое, ради чего стоит рисковать. Обходить кордоны, забираться опасными тропами высоко в горы или пришвартовываться у берега с риском пропороть катер о подводные рифы. Что может быть ценным на побережье, если самым ценным там являются жизнь и плодородная земля?
— Высокопробное самородное золото, — ответил дед Мэла на свой же вопрос. — На территории побережья в районе Тайгарских гор найдена золотая жила. Очевидно, ее обнаружил ваш дед, но предпочел сохранить находку в тайне. Однако он передал знание доверенным лицам. Строительство поселенцами пятого округа или Магнитной в предгорьях лишь усилило подозрения властей. Места там дикие, в окрестностях нет ничего примечательного.
По словам рассказчика выходило, что власть заинтересовалась происхождением самородков, конфискованных у контрабандистов, но при расследовании зашла в тупик. Система обмена товаром оказалась настолько запутанной, что не представлялось возможным найти посредника. Правительство встрепенулась: батюшки, какое богатство пропадает под носом! Просачивается и утекает в преступные руки. На побережье хлынули дознаватели, инспекторы, а заодно геологи и геофизики. Рыскали, допрашивали, исследовали, разведывали. На жителей Магнитной давили всеми возможными способами, включая вис-воздействия, но без толку. Жила пряталась. Ее так и назвали — заговоренной. И по сию пору Магнитная находится под пристальным вниманием властей. При местном Совете действует усиленное охранное отделение, но золотые самородки по-прежнему всплывают на Большой земле.
Моя мама живет в Магнитной, — вспомнилось вдруг.
— Зачем вы рассказали о жиле?
— Вы спросили, я пояснил. На побережье доставляют контрабандой многое из того, что запрещено официально. В частности, газеты и журналы.
Разве не издевательство: нести через горный перевал по тайным узким тропкам пачку свежей прессы? За золото доставишь и рояль. Кто платит, тот зазывает музыку.
— Я знаю, там работает почта. Можно написать маме письмо?
— Система почтовой связи работает. И денежные отношения действуют, но висоры там обесценены. В основном, ими пользуются приезжие с Большой земли. Письма в оба конца прочитываются цензорами. Подозрительное вымарывается. Относительно вашего вопроса... Полагаю, вам стоит посоветоваться с батюшкой о целесообразности почтового послания.
Намек ясен. Полетит на побережье весточка от дочки министра, и соответствующие органы проявят интерес. "Странное дело, — задумается Рубля, которому доложат о подцензурной переписке. — Вроде бы дочь Влашека утверждала, что самым близким человеком после отца является мачеха, а на самом деле шлет пламенные письма на побережье. Разберитесь-ка с врунами".
— На допросе в институте дознаватель от первого отдела сказал, что знал мою маму, — вспомнила я о Бобылеве, расследовавшем причины пожара в столовой.
— Полагаю, он знал ее под фамилией Папена. Ваша матушка тоже отдала патриотический долг. Неудивительно, что о ней не забыли на Большой земле. Работники Первого департамента сопровождают молодых людей от побережья до столицы, где происходит распределение, а после доставляют обратно.
Скажите уж прямо, что конвоируют как опасных преступников.
— И... где мама отдавала долг? — облизнула я пересохшие губы.
— Можно считать, в медицине, — ответил уклончиво самый старший Мелёшин.
Перед глазами поплыло, и я схватилась за столешницу. Вскочив, Кот выгнул спину и, распушив холку с хвостом, зашипел на рассказчика.
— Она... она не... — меня закачало. Изверги! Отработку заклинаний на живом материале в лаборатории закамуфлировали под безобидную "медицину".
— Я же предупреждал! — воскликнул Мэл сердито, и, сунув мне в руки бокал, усадил в кресло.
— Прошу прощения, — повинился Константин Дмитриевич. — Не думал, что мои слова будут истолкованы в ином свете. Вашу матушку определили санитаркой при госпитале для жертв вис-воздействий. Чтобы развеять подозрения и страхи, сообщу, что через два года она вернулась на побережье дееспособным человеком — физически и умственно.
И умственно?!
Кот расхаживал по столу и утробно урчал, поглядывая на самого старшего Мелёшина.
— Вот наглец. А ну, брысь! — Мэл хотел столкнуть усатого, но тот, замахнувшись лапой, ударил его по руке.
— Очередное недоразумение, о котором сожалею, — заметил с досадой рассказчик. — Я привык оперировать юридическими терминами. Определение степени дееспособности — стандартная процедура, проводимая по приезду в столицу и перед возвращением на побережье.
Ответит ли он на вопрос, сколько человек вернулось на побережье с диагнозом "дееспособен" и союзом "или" между словами "физически умственно"?
— Получается, мало кто знает, что моя мама — дочь Камила Ар Тэгурни?
— Единицы, причем как здесь, так и на побережье. Информация хранится в архивах под грифом "СОС". Зачем популяризировать запрещенную фамилию? На побережье Тэгурни и так считают кумиром, не говоря о том, что на Большой земле многие воздают ему дань как яркой исторической фигуре ушедшего столетия. Но об Илии Папене не забывали. У вовлеченных лиц имелся особый интерес к ее персоне. Унаследовала ли она способности родителя? Известно ли ей местонахождение самородной жилы и прочие секреты отца?
Значит, мою маму сделали подопытным кроликом. Изучали, обследовали, проводили эксперименты. Рылись в памяти, внушали. Выпытывали. Но она выстояла. Моя мама — сильная духом и телом.
— И как? Удачно? — съязвила я, не сдержавшись. — Результаты порадовали?
— Точнее, успокоили. С вашей матушки сняли круглосуточный надзор.
— Тогда они знают, что я — внучка Тэгурни. Меня тоже препарируют и подвергнут гипнозу? — в голосе погромыхивала гроза, а глаза застлала пелена ярости. Ну, я вам покажу! Устрою незабываемый праздник воплощенных желаний. Попробуйте что-нибудь захотеть, и драка в подвале "Вулкано" покажется аленьким цветочком.
— Прежде всего, вы — висоратка и дочь высокопоставленного чиновника. У вас есть права и иммунитет, — пояснил невозмутимо самый старший Мелёшин, хотя видел, что от меня искрит как от бикфордова шнура.
Предлагаете сказать спасибо папеньке за то, что спас от изучения под микроскопом? — скривилась я. Или поблагодарить за то, что вспоминал обо мне и маме не чаще, чем раз в два года?
Ненавижу висоратство, разделившее людей на две касты. Ненавижу красивые лозунги, за которыми прячется обыкновенный геноцид.
— Мне понятна ваша неприязнь, Эва Карловна, — сказал дед Мэла. — Но, положа руку на сердце, вы хотели услышать правду или предпочли бы оставаться в неведении?
— Я отговаривал его от этого разговора, — сказал Мэл, провожая меня до комнаты. — Деду не стоило рассказывать о твоей маме.
— Стоило, — ответила я упрямо. — Лучше узнать сейчас, чем по приезду на побережье. Гош, спасибо за всё, но сейчас мне нужно побыть одной.
Он нахмурился, но выполнил просьбу.
Не спалось. Совсем не спалось. Бесцельно блуждалось по комнате туда и обратно. Кот опять оккупировал подушку и следил за моими мотаниями. Желтые плошки двигались как стрелка метронома.
В ванну я не полезла. Разве можно баловать тело, когда на душе тревожно и муторно?
Сосланные пожизненно привязаны к побережью. Был ли явью тот сон, в котором мама надела мне брошку на шею? Она приезжала в поселок, где жила тётка, и виделась со мной. А потом вернулась на побережье тайными тропами контрабандистов. Потому что иначе нельзя. Иначе понесут наказание те, кто поддержал мою маму после смерти родителей.
Я извлекла незатейливое украшение из-за ворота. Снова разглядывала, дышала на витые прутики и гладила. Поцеловала — на удачу и на счастье.
По оконному стеклу стукнуло, потом еще раз. Это Мэл кидал камешки. Увидев меня, он подставил лестницу с твердым намерением забраться на балкон.
— Гош! — окликнула его громким шепотом, оглядевшись по сторонам. Царила глухая ночь, щедро сдобренная светом фонарей и стрекотом сверчков. — Не лезь, пожалуйста.
Не хватало, чтобы он свалился и сломал руку или ногу.
Ха, разве Мэл проникся? Наоборот, уверенно поставил ногу на ступеньку и спустя пару минут перебрался через перила.
— Смотри, я весь из себя приличный, — отряхнул штаны. — Твоя репутация моргнет и не заметит, что пострадала.
— Гошик, сегодня у меня нет настроения.
— Знаю. Пошли внутрь, а то охрана застукает и утром доложит деду.
— Твой любимчик начинает раздражать. Тоже мне защитничек, — сказал Мэл, согнав Кота с кровати. — Медом, что ли, здесь намазано?
Не раздеваясь, он улегся и притянул меня к себе.
— Не злись на деда. Раньше гонцу, который приносил нерадостные вести, отрубали голову. Теперь ты будешь ассоциировать Мелёшиных с карателями, сославшими людей на побережье. А мой отец гораздо позже начал карьеру с ДП* и не совался в дела первачей.
— Зато Георгий Мелёшин был комендантом побережья! — скинула его руку и, вскочив с кровати, подошла к окну.
Мэл подошел, обнял сзади и уткнулся в макушку.
— Эва... Не он устанавливал порядки. Он исполнял.
Да ну? От этого знания ни капельки не легче.
— Дед предупредил тебя о сути разговора?
— В общих чертах. Без подробностей. Судя по реакции, ты впечатлена.
Не то слово.
— Мне нужно переварить. Свыкнуться. Вчера я ходила бледной тенью, а сегодня стала богатой. И мое богатство — семья! Гош, тебе не понять. У тебя уйма родственников. С детства тебя окружали заботой и вниманием. А у меня — никого. В справочниках твоя родословная тянется на двух страницах. А у меня есть дед, которым я горжусь, пусть он и совершил величайшую ошибку в жизни. А еще есть бабушка и мама. И всё.
— Эва... у тебя есть гораздо больше, — отозвался Мэл. — Дед раскопал кое-что... В общем, нашел твое семейное древо. Он собирался показать сегодня, но ты переволновалась. Когда сочтешь нужным, дед продолжит разговор. Если не захочешь, он не будет настаивать.
