Хроники Дебила. Свиток 4

Теперь аиотееки не торопились. Поняв что "сюрпрайза" не получится, — они встали метрах в двухстах от нашего строя, и принялись разглядывать и нас и пространство что лежало между двумя армиями.

И что же они увидели? — Очень сильно надеюсь, что к своему немалому изумлению, они увидели не толпу дикарей, размахивающую копьями и истерично орущую, — а стройные оикия, перегородившие проход одной линией в четыре шеренги. (Вообще-то именно в таком строю мы воевать не собирались. — Но аиотеекам об этом знать пока не стоило).

...Увы, было нас тут совсем немного. — тысяча с небольшим человек. Не больше.

А больше и не получалось. — Всех песиголовцев с частью степняков я отправил в холмы, чтобы не болтались под ногами, а дружины прибрежников под предводительством адмирала Кор*тека должны были десантироваться в нужный момент в тылу врага.

И да, — еще иратугцы, отдельно готовились к своему подвигу.

Но господа хорошие, — во времена в которые мне выпало попасть, — тысяча с лишним человек это уже огромное войско. — Самих аиотееков было дай боги тыщи три, не больше, а скорее даже меньше, — две — две с половиной тысячи. — И думаю что за все время своего похода, они впервые встретили на своем пути настолько грозного неприятеля. — Повод задуматься!

А еще они увидели будущее поле битвы.

Некоторое, пусть и несвойственное истинно московскому интеллигенту, но все же живущее в каждой человеческой душе тщеславие, подзуживает меня сказать что аиотееки очень сильно удивились тому что увидели. А именно, — здоровущая, почти километровая диагональ рвов и рогаток, идущая от холмов к середине прохода, словно бы отсекающая аиотееков от свободного пространства, и еще сильнее сужающая проход.

...Честно говоря, — хрень сплошная, а не препятствие. И пусть выкопано все строго по документальному фильму про римские легионы, — то есть сначала рвы, затем насыпь, и натыканные в нее рогатки мешающие перескочить препятствие одним легким прыжком.... Но надо учитывать руки тех кто копал. — Так что рвы, прямо скажем были неглубокие, (от полуметра до метра глубиной), валы соответственно невысокие, а рогаток, совсем не так много как хотелось бы. И по-хорошему, десятку нормальных саперов понадобилось бы не более получаса чтобы сделать широкие проходы в этих декорациях.

Вот только саперов-то у аиотееков не было! И вообще я больше рассчитывал не столько на "непроходимость" этой обороны, сколько на вполне понятную робость перед неизвестным, и нежелание лезть на рожон.

Раньше-то аиотееки с подобными вещами не встречались. — Сами они любили воевать на просторе, и не ограничивали сами себя в возможности маневрировать. А покоренные племена, как правило захватывались настолько быстро, что не успевали продумать антиверблюжью тактику.

Что-то похожее, возможно применялось против них в горах, благодаря обилию естественных препятствий. — Но тут-то ведь чистая Степь! Да и тех аиотееков, что столь долго осаждали Наши горы, в этой Орде не было, — они все ушли под Вал*аклаву. А что применяли горцы с того края моря так и осталось неизвестным. ...Но из разговоров с Эуотоосиком, я точно, (насколько можно доверять рассказам пленника), знал что идея полевых укреплений аиотеекам не известна. ...Чем и решил воспользоваться.

...Я оказался прав. — Парочка разведчиков-оуоо, подъехала к моим рогаткам-рвам, сначала попыталась перескочить их на верблюдах, потом повторила попытку в пешем состоянии. ...Не без некоторой опаски, но в общем-то без проблем, — чай не Великая Китайская Стена, перепрыгнули через ров, попробовали подергать рогатки. Но они мало того что были вкопаны в землю, так еще и связанны между собой. — Как-то все странно и непривычно.

Короче, — штурмовать тут, это превращать благородную битву в низменное ковыряние в земле, — Фи! Тем более что войско противостоящее Орде, это не другая Орда, а бестолковые дикари нахватавшиеся некоторых замашек от своих господ. Так что надо лишь ринуться вперед, и ударить по самому слабому месту, — самим людям. А потом уже можно и порезвиться на ошметках вражеского лагеря, пока дисциплинированные оикия добивают растерянного и испуганного врага.

Так думал я, глядя на стоящих не так уж и далеко аиотееках. ...Забавно, но местные встали бы еще ближе, — метрах в сорока-тридцати от нас, а эти предпочли большую дистанцию, — видать чтобы у верблюдов было место для разгона.

..Да. — Место было, а самого разгона нет. Уже минут тридцать стоим, а никто ничего не предпринимает.

— Говорил же я тебе, что самим первыми нападать надо! — В сердцах нервно бросил мне Лга*нхи.

— Так они того и добиваются, — не менее нервно отбил я подачу, готовясь опять пересказывать все вчерашние аргументы. — Потому и стоят, ждут когда мы на них набросимся, выбравшись из-за укрепленного места. Так им будет удобнее нас побить.

— Ну так и что, — так и будет тут стоять?! — Подключился к беседе Мокосай, решивший до начала битвы потусоваться при штабе, (небось на штабной обед надеялся. Фигушки).

— Будем. — Спокойно, но многозначительно ответил Леокай, и никто из десятка тусующихся с нами Царей и Вождей, больше спорить не осмелились.

— Надо бы в холмы людей послать. — Неуверенно сказал я. — Поглядеть что Эти делают. Может они в обход решили пойти....

— В горах тоже наши люди есть. — Спокойным и чуть насмешливым голосом оборвал мою нервную болтовню Леокай. — Сам же их туда и послал. — Уж коли они аиотееков увидят, — мы это услышим.

... Ну собственно говоря, — да! — Такие возможности уже обговаривались на Совете. Но нервозность от этого долгого ожидания прямо на поле боя, выбивает из мозгов все остатки разумности. Вот и ляпаю разную хрень....

Так мы и стояли еще наверное не меньше получаса. И клянусь, эти полчаса были самыми мучительными за всю битву.

...А вдруг противник не просто так выжидает когда мы сделаем ошибку? Вдруг он послал свои войска в обход? ...Вырезал за ночь, песиголовцев в холмах, и теперь подкрадывается чтобы ударить нам в спины? — Эти, и еще множество похожих мыслей колотились в моей голове, вызывая трудноподавляемые приступы паники.

В вот наконец, к моему невероятному облегчению противник смекнул что эти "неправильные" дикари не ринутся, завывая и улюлюкая подобно "правильным" дикарям, прямо на копья оикия, чтобы затем быть раздавленным фланговыми ударами, и добитыми зашедшими к ним в тыл оуоо, — и решили наконец действовать сами.

Над их строем пронесся неизвестный мне певучий сигнал, продублированный десятками голосов, и от разных отрядов вперед начали выезжать воины, видимо желающие принять участие в атаке. ...Это у них оказывается тоже дело добровольное. Потому как я заметил, что при каждом отрядике, как правило остается несколько воинов, — наверное управлять пехотой.

Значит будет кавалерийская атака! — Я в принципе так и думал, но ведь была и вероятность что аиотееки пошлют вперед оикия-забритых для расчистки пути, а это уже подразумевало совсем другую стратегию.

Ударил кол*окол привлекая внимание командиров, а я судорожно схватившись за связку сигнальных флагов, начал выбирать нужные, передавая их Лга*нхи и Мокосаю. — Те начали махать, и войска зашевелились делясь на три группы.

Мы ирокезы вышли чуть вперед, поплотнее, как пробку в бутылку вгоняя себя в проход. Справа нас защищала линия укреплений, а слева, — топкий берег, по которому верблюды не пойдут.

...Группа состоящая из олидиканцев с подкреплением из Спаты, Тиабага и Оглики, отошла на полсотни шагов назад, слегка заходя за спины ирокезов и встав этаким уступом. — Это для того, чтобы в случае прорыва ирокезского строя, суметь занять врага приятной беседой, в смысле, — дракой, не позволив ему развернуться и ударить нам в спину. А в случае подхода пехоты, их задача была держать левый фланг.

Улотское воинство, — как самый многочисленный отряд, и приданные ему для усиления бойцы Дарики, — сделал хитрый финт ушами, развернувшись примерно на сорок пять градусов, так, чтобы ближний нам конец строя, заходил за нашу спину, — опять же, контролируя возможный прорыв кавалерии. А дальний конец зашел за линию рвов и рогаток, и при этом разбился на отдельные оикия. В случае если нам удастся остановить оуоо, — так им легче будет пройти сквозь рогатки и помочь добивать врага.

Ведь по моему замыслу, — разгром первых отрядов оуоо должен быть быстрым и максимально эффектным, чтобы наши тайные союзники в стане врага убедились что мы достаточно сильны, чтобы они не продешевили встав на нашу сторону. ...Собственно это и будет для них сигналом к началу действия. Потому-то я искренне надеялся что аиотееки начнут с атаки оуоо, а не попытаются завалить нас телами забритых.

...А пока совершались все эти перестроения, — враг уже двинулся в нашу сторону. Две с лишним сотни верблюдов сначала неспешным шагом, а потом все ускоряясь понеслись в нашу сторону.... И это было действительно жутко, — не сравнить с атакой десятка-другого кавалеристов.

Земля дрожала под копытами, передавая эту дрожь коленкам и рукам держащим оружие, а вслед за конечностями застучали и зубы, тем самым донося до головы пожелание всего организма бросить всю эту затею к чертям собачьим, и бежать восвояси пронзительно визжа и моля о пощаде.

...Я бы наверное и бросил и побежал. — Но к тому времени, поскольку числился не на должности Главнокомандующего, а всего лишь его советчика, — уже был вынужден занять свое "штатное" место на правом фланге, вторым после оикияоо в первой шеренге, чуточку сожалея что в виду большой занятости на должности шамана, отдал свое место оикияоо старому приятелю Трив*као. ...Ведь крайнему с правого фланга так легко убежать, не будучи зажатым со всех сторон плечами товарищей.

Но увы, — сделанного не вернешь, так что мне оставалось лишь покрепче стиснуть зубы и ухватиться за протазан. Думаю меня била мелкая дрожь, но вряд ли кто это замечал, — напряжение было чудовищным.

Первый несущийся на нас верблюд, был уже где-то метрах в пятнадцати, когда земля под его лапой провалилась, и мне показалось, что сквозь общий грохот копыт и истеричный визг этого огромного животного, я расслышал хруст ломающейся в ноге кости. — Старые добрые ямки в земле, прикрытые сверху дерном сделали свое доброе дело, подобно бронежилету приняв на себя большую долю энергии, вражеской атаки. И будь врагов, полсотни-сотня, — мы бы уже вполне могли записывать себе очередную победу. — Но их было за две сотни всадников, так что когда первые неудачники, заполнили своими телами ловчие ямы, и порвали натянутые на высоте колена веревки, — едущие следом, либо пройдя по головам своих товарищей, либо обогнув кучу малу, — ринулись на нас.

Ну да хоть скорости у них были уже не те, — вместо скачущего галопа, — неспешный шаг.

Засмотревшись на подъезжающего врага, я чуть не пропустил сигнал Гит*евека, но легшее на плечо здоровенное древко, подсказало опуститься на колено.

Мы стояли шеренгами по три. Первые ряды встали на одно колено, выставив перед собой копья и протазаны. А на наших плечах лежали примерно шестиметровые заостренные колья, которые держали бойцы второй шеренги, не позволяющие всадникам приблизиться к нам. Вторая шеренга тоже опустилась на одно колено. ...А третий ряд, повинуясь командам оикияоо, пустил в ход бумеранги.

...Бросок, — команда, — и я рвусь вперед, втыкая оружие в приглянувшееся тело, и успеваю вторым ударом подрубить верблюжью ногу.

Снова на плечо мне ложится тяжелый шест, не позволяющий врагу приблизиться к нашему строю.

И снова команда, и снова две первых шеренги стоят на колене ощетинившись остриями копий, и опять над нашими головами свистят тяжелые дубинки. ...Команда, и опять я несусь вперед, стараясь по максимуму использовать мгновения растерянности противника.

...На этот раз получается не совсем удачно, прямо передо мной падает верблюд и начинает издавая бешенные крики судорожо сучить ногами. Пройти через такую преграду почти немыслимо. Но снова певучий сигнал, свист бумерангов, сзади напирают, и приходится бежать прямо на эти дергающиеся ноги и озлобленно оскалившуюся пасть. — И как результат, — пинок копытом в брюхо.

Спасибо толстой коже панциря, смягчившей и распределившей энергию удара на все тело, благодаря чему мой ливер не превратился в плоскую лепешку с отпечатавшимся логотипом верблюжьего копыта посередке. Вместо этого так подло и не вовремя нанесенный удар, придал всему телу изрядное ускорение, и я, изображая ядро пролетел сминая наши ряды куда-то за спины бумерангометателей, и некоторое время пролежал там за спинами, судорожно вспоминая как надо дышать. При этом несмотря на то что не мог не вздохнуть ни выдохнуть, — оставался в полном сознании и даже с ясным умом, — так что прекрасно видел и осознавал все что происходило уже без моего участия.

Увы. — То ли выучки нам не хватило, то ли этот дрыгающий лапками верблюд и впрямь оказался настолько непреодолимой преградой, — но так хорошо начавшаяся атака застопорилась, и стройные ирокезские ряды слегка смешались.

Аиотееки были слишком опытными вояками, чтобы не воспользоваться нашим замешательством и не постараться отыграть потерянные очки.

...И вполне может быть что это бы им удалось. — Но тут улотские вояки разобрали рогатки, перелезли через ров, и ударили с фланга. И ударили весьма хорошо, поскольку опыт войны с верблюжатниками у них был, к тому же чуть ли не целые отряды, имели на вооружении протазаны, которыми так удобно сдергивать всадника со спины животного, или подрубать бедолаге верблюду ноги.

Но и со стороны аиотееков, к месту заварушки быстрым шагом приближалась вражеская пехота, готовая ударить во фланг, теперь уже улотским частям. И увидев это, я грозно заверещав выхватил топорик, (искать вылетевший из рук протазан было некогда), и ринулся в битву.

...Или скорее, — вокруг битвы, потому что на руках многих наступающих вражеских оикия, я заметил повязанные жгуты из белой, выцветшей травы. — Очень разумное решение надо сказать, — потому как давая Гок*рату, через Лив*кая инструкции как его люди смогут обозначить свою приверженность идеям дружбы с ирокезами, — я пошел по пути банальных литературных штампов, и даже не подумал чьи именно простыни и наволочки им придется разорвать, (а сначала наткать полотно, отбелить ткань, и пошить эти несчастные наволочки), чтобы наделать себе белых нарукавных повязок.

Чтобы обежать всю свалку из человеческих и верблюжьих тел, бешено машущих друг на дружку копьями и копытами, пришлось сделать круг чуть ли не в километр. Да еще и по пересеченной местности, да еще и с отбитым нутром. К тому же, где-то посреди пробега, мою мечущуюся тушку заметил какой-то злобный аиотеек, и попытался было погнаться следом, но быстро отстал переключившись на более достойные мишени, удовлетворившись лишь убийством пары миллиардов моих нервных клеток. Так что когда я выскочил между оикия наступающих аиотееков и разворачивающихся им навстречу воинов Леокая, — все что я мог, — это демонстративно задыхаясь корчить злобные рожи и размахивать руками.