Париж представлял из себя печальное зрелище, как и любой из городов, через который прошли войной германцы. Не важно, античные они дикари, христианские средневековые, или нацисты двадцатого века. Ни в коем случае нельзя им позволить объединиться, иначе сумрачный тевтонский гений обязательно породит коллективного людоеда. И на восток расширяться им ни к чему. Правильно Спящий Леопард сразу погнал пленённое войско Рюриковичей занимать Пруссию и Померанию до самого Одера. Вроде дрянь землица и народец дикий, долго ещё прибыли не принесёт, но лучше застолбить всё это прямо сейчас. Тем более, что дикий народец был хоть и диким, но славянским и разговаривал с русами на одном языке, а что язычники — не беда. Русь и сама до сих пор наполовину языческая. Наполовину от своего нынешнего скромного размера, а ведь умудрилась они в будущем как-то переварить и Поволжье, и Урал, и Сибирь, и Дальний Восток с крайним Севером. Даже в самый разгул христианского мракобесия, на их территории уживались все народы и религии, уживутся и пруссаки с померанцами. Города будут христианскими, за этим новый Патриарх и назначается, а по лесам, тундрам и степям пусть молятся кому захотят. Хоть Перуну с Велесом, хоть Медведю с Моржом. Продавать свой урожай (улов, собранный янтарь) они всё равно повезут в города, а дальше можно будет мягко воздействовать экономическими методами. Лучше не налогами, это слишком обидно, а, например, ограничивая номенклатуру товаров, дозволенных к продаже иноверцам. Продавать, конечно, всё равно будут, купцы найдут способ обойти любые законы, но это будет уже гораздо дороже, а злость иноверцев примут на себя именно торгаши. Пусть попробуют объяснить дикарям про какие-то там законные запреты, вместе на их похоронах посмеёмся.

Итак, Париж. Ричард по обыкновению прибыл с небольшой свитой и вьючным обозом. В конце июля — начале августа в Европе походные шатры нужны только для понтов, тепло было даже ночью, спать вполне можно на лошадиной попоне, а на случай дождя, с собой имелись лёгкие парусиновые палатки. Не удивительно, что в лагере новых крестоносцев он выглядел как бедный родственник, но это только глядя со стороны. Все, собравшиеся для принесения оммажа и принятия креста вассалы Филиппа-Августа, воспринимали его как Спасителя, а его свиту как апостолов, тем более что благословлять их на крестовый поход прибыл сам кардинал де Сабле. Будущий Папа, это секретом уже ни для кого не было, невозможно было хранить такие секреты в двенадцатом веке, в котором церковь заменяла людям и телевизор, и интернет. Как не боролся кардинал де Донжон с утечкой информации, всё было бесполезно. Шпионов в Риме не было, их бы Жоффруа де Донжон переловил, были только болтуны, но болтунами были абсолютно все — от самих кардиналов, до мелких клириков-писцов. Один сболтнул, другой сболтнул, а дальше странствующие монахи разносили болтовню быстрее телеграфа. Побороть это можно было только одним способом — запретить и разогнать христианскую церковь, как организацию, но это было просто невозможно. Да и невыгодно. В качестве подчинённой структуры, христианская церковь Ричарда более чем устраивала. Хорошую религию придумал Савл из Тарса — вся Власть от Бога, а вы все рабы Божьи. Очень удобный для Власти психокод.

Занять самый шикарный из шатров, принадлежащий графу де Куси, Ричард отказался наотрез, как и кардинал де Сабле. Западнее лагеря новых крестоносцев вырос палаточный городок, в котором одну двухместную палатку делили король и кардинал.

Не смотря на то что из аббатства Сен-Дени было заранее затребовано необходимое количество монахов, провозились целых два дня. Если с процедурой оммажа покончили быстро, присягу приносили всего семь десятков сеньоров, остальные были их вассалами, то посвящение в крестоносцы требовало индивидуального подхода: исповедь, причастие, клятва на кресте. Почти две тысячи человек на сорок монахов. Даже по ускоренной процедуре всё затянулось на два дня, не считая дня прибытия. Наконец крестоносное войско отправилось в бой. Через Окситанию, графство Барселона, уже отбитую у арабов Валенсию к Гренаде. То, что между графом Тулузы и королём Арагона шла война, никого не волновало. Крестоносцев никто остановить не посмеет, к тому-же, владетелям, Папской буллой, предписывалось всячески содействовать и снабжать воинов Христовых всем необходимым. Снабжать будут вряд ли, но помешать проходу не посмеют. А уж прокормиться отряд из двух тысяч всадников, как-нибудь сумеет и сам. Где-то добрым словом, а где-то и мечом.

— Стадо. — глядя в хвост уходящей колонне прокомментировал Ричард — Салах ад-Дин сожрал бы их в первой же засаде.

— Это точно. — улыбнулся кардинал де Сабле — Но граф Лестер сделает из них воинов.

— Сделает. — кивнул король — Но вернётся из них в лучшем случае треть.

— Зато эта треть будет сильнее, чем всё нынешнее стадо.

— С этим не поспоришь. Итак, как вам Париж, Робер? Есть у вас тут на кого опереться? А то я, признаюсь, даже не знаю с чего начинать. Вроде и сервы теперь есть, но не самим же нам этими развалинами заниматься.

— Отель нашего ордена германцы не тронули, Сир. Там шестьдесят три брата-рыцаря. Госпитальеров тоже не тронули, но у них всего двадцать восемь.

— Итого девяносто один руководитель. Неплохо. Ставьте приорам задачу. Дворец Сите не восстанавливать, столицей королевства Париж больше не будет. Графского замка будет вполне достаточно. Стены тоже не нужны, лишняя трата времени, средств и материалов. Пусть здесь будет городок, типа Жизора. Зелёная травка, овечки, пейзанки, то есть пейзане. Всех беженцев, пусть по-прежнему отправляют в Италию. В Святой земле и Африке они нам гораздо нужнее. Нам пора возвращаться, Робер. Гложут меня какие-то нехорошие предчувствия.

— Завтра с утра тронемся, Сир. Задача не трудная, поставлю её быстро. А что за предчувствия?

— Если бы я знал, ваше высокопреосвященство... Неспокойно на душе. Как бы Папа раньше времени не помер. Или землетрясение какое-нибудь не случилось.

— А были в той истории землетрясения?

— В это время, вроде, нет. Это я, к примеру. Просто чувствую, что нам нужно как можно скорее вернуться в Рим. Неспокойно мне, почему-то.

— Завтра с утра непременно тронемся, Сир.

В Риме Ричарда и кардинала де Сабле ожидала крайне неприятная новость, вернее узнали они её ещё в Ницце, где повстречали Папского нунция с письмом от Целестина III. Четырнадцатого августа 1196 года пропал кардинал де Донжон. Сначала этому значения не придали, глава секретной конгрегации пропадал довольно часто, на то она и секретная, но на этот раз он пропал не по своей воле. Это выяснилось только шестнадцатого августа, когда из Тибра выловили труп кардинала, с прострелянным арбалетным болтом коленом и следами пыток.

Орден Госпитальеров, который в этой истории занимался инквизицией, перетряс весь Рим, но тщетно. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, что было крайне удивительно для такого густо заселённого города, одних только беженцев в котором находилось около ста тысяч человек. Прочитав материалы расследования, Ричард, бывший мрачный как туча, со времени встречи с нунцием, помрачнел ещё сильнее и, казалось, сейчас начнёт метать молнии.

— Вы что-то поняли, Сир? — осторожно поинтересовался Папа.

— А что тут непонятного, Ваше Святейшество? Очевидно, что кардинал тайком пробирался на встречу, где его ждала ловушка. Раз тайком, значит встречу назначил его доверенный человек, а ловушка значит, что этот человек его предал. Конечно, Жоффруа де Донжон не был в таких делах профессионалом, но за два года, проведённые во главе тайной конгрегации, опыта он успел набраться. Кому попало он бы не доверился.

— Значит, нужно искать этого доверенного человека? — кардинал де Сабле, читавший материалы расследования после Ричарда, отложил последний лист.

— Нет. Его уже наверняка нет в живых, как и остальных исполнителей. Таких свидетелей живыми не оставляют. Искать никого не нужно, нужно сразу бить по тем, кому это выгодно, пока они не успели сделать следующий ход. Сейчас, под видом беженцев, в Рим можно привести целую армию. Следующим ходом они могут уничтожить всех нас.

— Кто они? — не понял Папа.

— Сui prodest*, Ваше Святейшество. Те, кого мы отодвинули подальше от Святого престола. Семьи Колонна, Орсини, Каэтани, Бобоне без сомнений жаждут реванша и готовят его.

*Кому выгодно

— Они ведь покинули Рим. — Робер де Сабле покосился на Папу, происходящего из семьи Бобоне.

— Покинули. — кивнул Ричард — И в этом наша ошибка. Нужно было держать их в Риме под надзором. Хотя... Тогда у нас просто не было на это сил. Они не смирились и уже нанесли первый удар. Теперь наша очередь.

— Но ведь не все из них виноваты, Сир. — Целестин III очевидно не хотел брать на себя ответственность.

— Наверняка не все. — согласился король — Но на войне, как на войне. Начинают их правители, гибнут воины, а страдает мирное население. Войну нам уже объявили. Надеюсь, в этом вы не сомневаетесь? Поголовную резню мы устраивать не будем. Зачинщиков выявим и покараем, а остальных лишим имущества и достоинства и сошлём. Нам ещё западный берег Африки осваивать предстоит, там все пригодятся. Только не семьями сошлём, а по одиночке, в составе колонистов. Семей таких больше не будет.

— Жестоко. — расстроился Папа.

— Это крайний вариант. Сначала проведём следствие, возможно, не все семьи в этом замешаны. Хотя, лично я в это не верю. Они хоть и враждовали раньше между собой, появление общего врага в нашем лице должно было их сплотить общим интересом. В любом случае, время у нас пока есть, сейчас они вынуждены будут затаиться. Следствием займусь лично я. Но прежде нам следует слить ордена Тамплиеров и Госпитальеров в один. Никакой выгоды для матери нашей церкви, от существования двух конкурирующих орденов, я не вижу. Единый рыцарский орден будет более эффективен.

— Мы не конкурировали, а сотрудничали. — возразил кардинал де Сабле.

— В прошлом. Во многом благодаря личной дружбе, рождённой в боях, где мы прикрывали друг другу спину. Но в будущем конкуренция неизбежна, а за конкуренцией последует раскол и вражда. Сейчас удобный момент это предотвратить. Своей мученической смертью сэр Жоффруа дал нам такой шанс, и мы обязаны им воспользоваться. Единый рыцарский орден церкви будет курировать технические разработки, медицину и санитарные мероприятия по борьбе с эпидемиями, науку и образование, инквизицию и миссионерскую деятельность. Сейчас Тамплиеры намного богаче, но согласитесь, Робер, орден занимается уже совсем не тем, что было заявлено в его уставе. Паломников к Гробу Господню защищать больше не требуется. Зато устав Госпитальеров себя не исчерпал, и никогда не исчерпает. При объединении в единый рыцарский орден Святого престола, мы этот устав расширим и дополним, так что выгода будет обоюдная. Собирайте совместное заседание капитулов, я сам им всё объясню. Если понадобится — за Госпитальеров я доплачу. Землями, замками, или деньгами. На основе такого ордена мы вырастим не только действенную церковную инквизицию, но и службу безопасности в светских делах, разведку и контрразведку. Сейчас мы имеем шанс предотвратить все будущие расколы, сделать христианство монолитным и непререкаемым авторитетом на века. Вы оба в курсе, как сложилась другая история. Только вы двое и я, больше никто, а значит решение принимать именно нам, нам и нести за него ответственность. Если не согласны — возражайте сейчас. Время у нас есть, но его немного.

— О решении объединить ордена я объявлю, но решение по старым семьям Рима пусть принимает уже мой преемник. — Папа кивнул на кардинала де Сабле — Также я не успею стать цензором сената. Состав конклава объявлю завтра, за пару дней успею всех рукоположить, а после этого, сын мой. — Целестин III упёрся взглядом в Ричарда — Вы обещали вернуть меня в Иерусалим. Разумеется, раньше я обнародую буллу об отречении, но труд о создании и строении Вселенной придержу. Мне хочется его ещё раз пересмотреть. Ни с точки зрения небесной механики, а с философской. Теологически-философской. Я до сих пор так сам и не понял, где находится Рай, а где Ад. Ясно одно, что в нашем пространстве их нет, или они совсем не такие, как принято считать. Пообещайте отправить меня обратно до сезона штормов.

— Обещаю. — поднял ладонь правой руки Ричард — Что скажете, Робер?

— Его Святейшество хоть и посвящён в тайну исповеди, но он намного независимее меня. Я привык служить под вашим командованием, Сир. Так что сразу говорю — в моём лице Папой выберут вас. Ваше Святейшество, вас это устраивает?

— Де-факто, всё так уже и есть, сын мой — Папа, благословляя, перекрестил Робера де Сабле — Независимым от такого знания остаться невозможно. Представленный вами список новых кардиналов меня вполне устраивает. Он, конечно, больше напоминает военный штаб, чем привычный конклав, но мирный путь, а точнее путь интриг и непрямого влияния, мы уже пробовали в другой истории, к чему он привёл — знаем. Церковь ошиблась, ошибка уронила её авторитет, а потеря авторитета привела к полному краху. Иисус принёс нам не мир, но меч. В той истории мы это запутали казуистикой и поплатились. Смысл предельно прост, учитывая, что сказано это было не в Нагорной проповеди, где были соглядатаи Синедриона и Кесаря, и не в Храме, где они тоже были, там имело смысл придавать фразам многозначительность, но это он сказал только своим апостолам. Своим ученикам. Думаю, нам в этот раз стоит понять эту фразу буквально, и не искать в ней другого смысла. Об этом я обязательно скажу в своей последней проповеди. Точите меч, сын мой. Лейте пушки и всё, что там следует дальше за ними. Летите к другим планетам и ищите способ отыскать Центр Вселенной. Создатель именно там. А семья? Если они виновны — воздайте всем. Всем старшим семьям по мере их вины.

Кардинал де Сабле молча и торжественно преклонил колени, поцеловал Папе руку и удостоился повторного благословления. Ричард так же так-же молча и торжественно опустошил кубок вина, из подвала Диктатора Рима. Стоит признать, что вино 1195 года было одним из лучших, удачным получился урожай... О чём тут они? О мере вины?

— Давший нам заповеди Бог, наказывал до седьмого колена, Ваше Святейшество. Думаю, что это неспроста, а точный расчёт, Бог наверняка умел считать получше нас с вами.

— Вы не верите в Бога, сын мой, зачем кощунствовать в такую минуту?

— Ваше Святейшество. — вдруг развеселился Ричард — Во-первых, в Бога я верю, в вашего, который до седьмого колена карал, убивал первенцев египтян и наполнял Нил кровью, это очень краткий перечень его деяний, не вспоминая прочих забавных выходок. Я в него верю, но не считаю, что я ему, ублюдку, хоть что-то должен. Вспомните первую заповедь. 'Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.'. Категорическое требование отказаться от других Богов за оказанную услугу. Не от Дьяволов, не от чертей, не от духов поганых языческих, а именно от других Богов. Я в него верю, очень верю, и что до седьмого колена очень верю, он то точно лучше меня умел считать. Я не верю в то, что этот злобный ублюдок сотворил Вселенную, но это ведь совсем другое дело. Кстати, вы в курсе, что герцога Антиохии Гуго де Лузиньяна, в Лузиньянии признали верховным богом? А вы в курсе, что в южной Индии и на Шри-Ланке считают меня воплощением Бога Шивы? Или совсем закопались в теологически-философских поисках Центра Вселенной? Во-вторых, вернитесь пока на грешную Землю, Ваше Святейшество. Зачем вы просите у Робера неисполнимую клятву? Он даже знать не будет — кому прострелили колено, а потом пытали и убили, а кого в Африку увезли, с неграми родниться. Ведь не все же Бобоне вам дороги, правда? Назовите имена, с ними постараюсь обойтись как можно более деликатно. У нас вон целое Сицилийское королевство без короля, для введения в историю вашей семьи этого хватит выше краёв. Только пусть король Бобоне Первый будет лет шестнадцати-восемнадцати, в таком возрасте ещё можно поверить, что он ни в чём не замешан.