Мой начальник - Демон.

"Я с тобой... держись. Потяни время. Адарион скоро будет", — шелест, или только тень мысли, а Амин учуял, замер, окаменел на мгновение, затем повел носом, словно, принюхиваясь.

— Та-а-ак, — дернул головой, хрустнув шеей, и полыхнул красными глазами. — С кем ты сейчас общалась? Говоррри!

— С тобой. С кем еще? Амин, а твоя сестра участвовала тоже? Ты знаешь, что она в тебя влюблена как женщина.

— Знаю, — фыркнул в ответ и стянул ремень, начав тут же что-то из него делать. — Она мне не интересна. В ней нет такой энергии, как в тебе. Тебя я выпью всю, до основания.

Я нервно стиснула зубы, стараясь справиться с нахлынувшие паникой, но продолжила плести незнакомое заклинание. "Молодец, все правильно. Подпитай своей силой... вот так", — помогала мне Азалия. В данный момент я старалась не думать, сошла я ли с ума, или она и правда со мною общается. И даже не хотела задумываться с этого или потустороннего мира она вещает.

— Зачем... ты хочешь... меня убить? — спросила испуганным голосом, отодвинувшись подальше на деревянной кушетке от демона.

— Убить? Нет. Ты сможешь ублажать меня и без твоей энергии. И поверь, вскоре ты будешь умолять это делать почаще...

Урод, какой же он... Так, вроде я все правильно сделала, ну теперь только подойди! Хотя, нет, лучше не надо! Я с отвращением разглядела удавку, которую он соорудил из своего ремня, и услышала невероятное:

— Ирэна, я не стал бы применять к тебе столь кардинальные меры... и боль причинять не хочу... если ты прямо сейчас отречешься от еще неокрепшей связи с Адарионом. Ведь у вас если и было что, то одного-двух раз недостаточно. Так было или нет?— и с таким вдруг участием в лице глянул на меня, что я бы поверила (может быть) в его расположение, если бы не эта удавка в руках и не его "Хочу!".

— Было! — хрипло, с вызовом в голосе выкрикнула и встала на ноги, быстро обматываясь простыней, затем посмотрела с усмешкой в налитые кровью глаза блондина, и прошипела, скривившись от отвращения: — И уж поверь, ты никогда до него не дотянешь. Слишком бледный на его фоне.

— Ты пожалеешь о своих словах, — прорычал демон и рванул в мою сторону.

Действуя на инстинктах, я выставила перед собой руки веером, прочувствовала внезапную силу огня, что рванула через ладони, и яркая, почти ослепляющая вспышка понеслась навстречу блондину. Он уклонился, но недостаточно быстро, подставив бок под огненный шквал. Зашипел, начал меняться, превращаясь именно в того мерзкого монстра, который мне не так давно привиделся. Я вжалась в стену спиной, концентрируясь и собирая силы, как вдруг демон растворился. Исчез?!

Замерла, не веря своим глазам: только что был прямо передо мною, и вдруг раз — я одна в камере?! "Слушай... смотри... душой смотри", — закричал в моей голове голос Азалии, я дернулась от неожиданности и боковым зрением уловила какое-то движение, словно тень пронеслась справа.

Так, спокойно. Выпустила из рук огненный щит, распустила его перед собой диском, поворачиваясь из стороны в сторону, прикрыла глаза. Слушаю, смотрю... Медленно поворачивая голову, пытаюсь уловить хоть малейший знак. Вот он!

Демон стоял так близко, что когда я повернула в его сторону полыхающий щит, не успела отразить удар. Боль была такая сильная, что в глазах вспыхнули искры, а меня саму отбросило в сторону кушетки. Снова удар. Я кричу, как же больно! Падаю на колени, сквозь хриплый стон с горечью вспоминаю обещание Адариона об абсолютной защите, и где же она?

— Твою ж... Успел-таки защиту установить! — неожиданно зарычал в бешенстве Амин.

Я посмотрела сквозь слезы на себя, затем медленно поднялась, когда разрывающая легкие боль внезапно исчезла. Мое тело светилось, ярко, словно луч солнца, озаривший тьму, что пряталась по углам темницы, и ослепило демона. Тот завыл, закрывая глаза, затем заорал так, что у меня уши заложило. В этот момент, как в замедленном кадре, вижу: позади Амина тяжелая дверь слетает с петель, падает, едва не придавливая блондина, и в проем влетает нечто свирепое, темное, огромное... тоже рычит, затем врезается в ослепшего врага...

А я в самый неподходящий момент понимаю, что не боюсь черного монстра, ибо слишком счастлива его видеть и слышать тоже. Когда сломанной куклой Амин падает на каменный пол, ко мне смазанным движением подлетает такой родной шеф в собственном облике, что я не сдерживаю своих эмоций. Обхватываю его торс руками, прижимаюсь, что есть силы, щекой к его груди и тихонько плачу.

— Ну-ну, все теперь будет хорошо... тише... тише, малыш. Ведьмочка моя, светлый лучик мой, иди ко мне, больше тебя никто не обидит, — ласковые слова и сильные, теплые руки, которые подхватывают меня, убаюкивают, успокаивают страхи и дарят понимание, что я могу довериться этому мужчине.

И почему-то осознание, что воспринимаю Адариона именно как мужчину, а не как страшного, отталкивающего своим видом монстра, придает мне силы признаться пока только себе, что люблю его, очень люблю.

* * *

Я словно оглохла, выпала в астрал, растеряв все силы, обмякла в руках Адариона, и не обратила внимания на сам переход из подземелья в безопасное место, коим оказалась, как это ни странно, городская квартира шефа. Бережно сгрузив меня в затемненной спальне на широкую кровать, закутал в одеяло и отправился на кухню, шепнув на ушко, что принесет кое-что вкусненькое и кофе.

А у меня в голове крутится одна очень неприятная мысль, что те чувства, которые вскрылись в экстремальных условиях, вполне могут быть не мои собственные, а наведенные ритуалом, проведенным надо мною Адарионом. Больно прикусив ладонь, сжалась в комок под одеялом, и зажмурилась... Почему мне так больно? Разве любовь может приносить душевную боль? А может дело в моем задетом самолюбии — не устояла-таки, влюбилась и в кого? В того, кто даже мнения не спросил, хочу я быть к нему привязанной на всю жизнь. Как понять себя?

Приподнялась, вытерла слезы (и когда только залить все лицо успели?), прислушалась к звукам, доносящимся из коридора. А там кто-то о чем-то спорит. Так, первый голос принадлежит Адариону, я узнала бы его в любом случае, а вот второй — женский. Укутавшись плотнее в одеяло, подкралась ближе к приоткрытой двери, и затихла.

— Азалия, ты понимаешь, о чем просишь? — прошипел Адарион, заставив поежиться даже меня — столько возмущения в его голосе было.

— Мне очень надо с ней поговорить. Пожалуйста, дай мне всего десять минут, — простонала ведьмочка. Живая!

Я не удержала радостный возглас и сама рванула в коридор, волоча за собой конец большого одеяла.

— Азалия, живая... живая!! — просипела я, хватаясь за стену, и во все глаза уставилась на ту, кого уже не ожидала встретить в мире живых людей.

— Сирена! — всплеснула она руками, и решительно отодвинула моего шефа в сторону, проявив при этом удивительную силу.

— Сирена! А ну, марш в кровать! — рявкнул мужчина, и попытался добраться до меня первым.

-Стоять! — зашипела Азалия, и взмахнула рукой.

Демон вдруг замер, свирепо сверкая глазами, и тихо порыкивая на нее.

— Десять минут. Не волнуйся, я же добра желаю, — примирительно произнесла воскресшая темная ведьмочка, и улыбнулась мне. — Сирена, пойдем.

Ухватила меня за руку и втащила в спальню. Закрыла двери, заговорщицки приложив палец к губам, и велела прилечь.

— Ну-с, а теперь я кое-что должна тебе сказать, милая.

— Как ты вернулась? Ты же ведь умерла! — тихо, стараясь не травмировать горло, которое после ментального удара Амина болело весьма ощутимо.

— Было дело, — задумчиво кивнула она в ответ, изучая меня взглядом. — Что-то света маловато.

Еще один взмах изящной ручкой и тяжелые портьеры раздвинулись, пропуская свет в спальню, а я зажмурилась, недовольно прошипев что-то, как вдруг ощутила на глазах прохладные ладони.

— Ну вот, теперь не будут глазки болеть, открывай.

Послушно приоткрыла сначала один глаз, затем другой и заморгала, удивившись, что резь из глаз пропала.

— Отлично. Так вот, о чем я? Ах да... Как ты, наверное, догадываешься, из-за грани меня вытащил Ийерамин. Знаешь, никогда не думала, что он способен на такие сильные чувства по отношению ко мне. Спасибо тебе. Если бы не ты, я так и жила бы в той тьме непонимания и страха, что не любима, что мною пользуются, как кормом.

Она тяжело вздохнула, спрятав глаза, которые, я заметила, успели наполниться подозрительно влагой, и тихо добавила:

— Ийерамин провел повторный ритуал инициации после моей смерти, фактически, очистил мою душу от Тьмы, теперь я тоже светлая ведьма, как и ты... Мы должны с тобой держаться вместе, таких ведьм практически уже не осталось... Я прошу тебя быть моим другом, Сирена, ты согласна?

Ничего себе?!

— И ты еще спрашиваешь?! — задохнулась я от возмущения. — У меня никогда не было друзей, да что там, подружки никогда не было!

Порывисто, словно смущаясь своих чувств, Азалия обняла меня, потрепала рукой по макушке, и выпалила:

— А Амина больше нет, его Адарион... развеял.

— Совсем? — охрипла я от неожиданности. — Вот так... совсем-совсем?

— Представь себе,— Азалия усмехнулась и шепотом произнесла, чуть склонившись вперед. — Адарион вошел в полную силу, никто не ожидал такого... Его отец, Высший демон, Градэрик Мрачный, скорее всего, будет негодовать какое-то время, так как Адарион теперь равен ему, как по силе, так и по статусу, и, скорее всего, в его полное правление перейдет тот мир, в котором ты какое-то время гостила и этот, в котором мы сейчас находимся, но ...

— Ой, — не удержалась я, закрыла рот ладошкой.

— И должна тебя успокоить — наша Повелительница на твоей стороне, ты ей очень понравилась, правда...

— Что? — ухватилась за горло рукой, отшатнувшись от ведьмы, ибо столько в ее глазах фанатичного блеска было.

— Тьфу, опять меня заносит. В общем, не смотря на то, что ты без рогов, и такой останешься, Повелительница демонов уже объявила, что ты под ее покровительством. Да и вообще, по легенде, что носится из уст в уста в столице демонов, Адарион скоро папочку своего дедушкой сделает... Так что сама понимаешь, Амин имел невероятное число шансов быть развеянным уже только за то, что посягнул на Единственную наследника правящей династии демонов.

Все, мне плохо... Я упала навзничь на постель, прикрыла глаза рукой и простонала:

— Азалия... это ошибка... я... мы... не было ничего у нас с шефом... то есть с Адарионом.

— Ну, так я о чем и говорю... Вы уж постарайтесь, а? На вас одна надежда, — и хитро улыбнувшись, поднялась.

— Азалия! — зашипела я в ответ. — Ты бессовестная! Как это... постарайтесь?!

— Сирена, ну что ты как маленькая... Не знаешь, как именно надо постараться? — засмеялась ведьмочка, светлый лик которой в данный момент отражал все ведьмовское коварство.

— Знаю как... дело же не в знании, а в желании, — буркнула я обиженно.

— И в чем проблема... ты ведь его любишь, я-то вижу, как цветет твоя душа, столько света в ней. — Затем вдруг замолчала, прищурилась и потерла подбородок рукой. — Постой-ка, ты думаешь, что это чувство не настоящее, верно?

Я неуверенно кивнула, тихонько вздохнув.

— Понятно. Что ж... подумай тогда вот о чем.

Азалия в то же мгновение подлетела ко мне, наклонилась, нависла, словно вампирюг, оскалилась и зашипела:

— Представь, что в той бойне в подземелье погиб не Амин. Что твоего шефа уже нет в живых, и не он тебе сейчас там блинчики печет на кухне. А еще представь, что ты вообще его никогда не увидишь, не поговоришь с ним, не обнимешь, его улыбка тебя не коснется, и сердце не станет биться в унисон с твоим... Вот тогда ты сможешь себе ответить на вопрос — любишь или нет. Поняла?!

Рыкнула напоследок, затем вдруг поцеловала в лоб и тихонько выскользнула за дверь, оставив меня одну, пришибленную, озадаченную и испуганную от той картины, что нарисовало мое буйное воображение. Что есть я, но нет Адариона. Никогда больше не будет. Только не это!

Закрыла глаза, стараясь удержать крик, прижала руку ко рту, и поняла, что не могу... Мне нужно было его увидеть, прямо сейчас! Сорвалась с места, и пробежала по коридору в сторону кухни, все так же волоча за собой свободный конец одеяла, и замерла в дверном проеме, ошарашено глядя на открывшуюся картину.

Адарион стоял у плиты ко мне спиной, одетый в свободные черные брюки, вероятно домашние, в обтягивающую черную футболку и домашние матерчатые туфли, колдовал что-то над сковородой. Причем одной рукой мужчина опирался о рабочую поверхность столешницы рядом с плитой, ритмично постукивая лопаточкой, зажатой в другой руке, по краю прозрачной чашки с тестом. Блинчики?! Он и правда печет блинчики... для меня?!

Должно быть, я издала какой-то звук, из-за которого мужчина резко обернулся и пронзил меня таким взглядом, что впору было прятаться — столько напряжения и ожидания выражали его черные глаза, что я выдохнула шепотом:

— Спасибо... за все.

Адарион пожал плечами, затем чуть натянуто улыбнулся, и отвел взгляд.

— В спальне, на стуле висит халат... мой, можешь переодеться. И приходи — блины есть.

Кивнула, сдержав улыбку, и повернулась было, как все же не удержалась и снова глянула на шефа, который явно не ожидал, что я увижу его лицо в это мгновение. Голод, дикий голод, жажда, страсть, нежность... От такой невероятной смеси эмоций на мужском лице меня просто смело в сторону коридора. Я пронеслась в спальню, скинула с себя одеяло, простынь, накинула на голое тело мужской халат темно-синего цвета из теплой ткани, подпоясалась и нашла тапочки у кровати... большие. Ну и ладно. А учитывая, что в квартире шефа не нашлось женских вещей, то мне приятнее было думать, что я — первая.

Перед тем как идти на кухню, все же заглянула в ванную комнату. То, что я узрела в отражении зеркала, ввергло бы любую девушку в панику. Однако, если, даже не смотря на ужасные синяки под глазами, невероятную бледность на лице, всклокоченные черные волосы с зеленой прядью, я могла вызвать у мужчины ТАКОЙ взгляд, то, возможно, он, этот мужчина, и правда ко мне неровно дышит, а? Почистив зубы пальцем при помощи зубной пасты, ополоснула лицо и причесалась обнаруженной в шкафчике над раковиной расческой, пощипала пальчиками щечки, надеясь вернуть им немного цвета, затем махнула рукой на свое отражение и побрела на кухню.

И снова замерла в проходе, переводя взор с шефа, ловко подкидывающего сковородой блинчик вверх, затем ловя его на лету, на тарелочку с горкой из блинов, что уже стояла на круглом столе посередине большой кухни. Там же, на столе, накрытом белоснежной скатертью, разместились чашечки с блюдцами, стеклянный заварник с чаем, вазочки с каким-то вареньем и конфетами, а еще стоял пузатый, блестящий начищенными боками самовар. Ого! Как это я его раньше не заметила?

— Садись... устраивайся, это последний блин. Надеюсь — не комом. У меня всегда последний блин выходит корявым, — фыркнул иронично Адарион, и ловко переместил аккуратный, с ровными краями, блинчик к остальным, что выглядели просто умопомрачительно. Да и пахли тоже... вкусно.