Спасти Ссср ч2

06 июня 1985 года

СССР, Москва

Одной из причин, почему СССР медленно, но верно вползал в катастрофу — был изначально порочный характер его власти.

Главных порока было два. Первый — власть избиралась не сверху вниз, а снизу вверх. Поясню — система советов предусматривала выборы, при которой каждое нижестоящее звено обладает собственной легитимностью и может в принципе творить что угодно, а так же выдвигает кандидатов наверх. В США, например на уровне страны избирается президент, на уровне штата — губернатор, и они исходя из своего мандата, формируют команду и назначают людей. Так обеспечивается лояльность и управляемость. В СССР при формировании высших органов "снизу", те, кто был выше зависели от тех, кто был ниже, а не наоборот.

Второй порок — коллективная система власти.

Почему так — было непонятно. Но, ни Ленин, ни Сталин, обладая практически абсолютной властью, не пожелали ничего менять. Политбюро хоть оно и не собиралось часто при Сталине, но оно было. И это позволило партии совершить тот самый партийный переворот, когда сначала де-факто, а потом и де-юре (в брежневской конституции) было внесено положение о руководящей и направляющей роли партии.

Это кстати было не так плохо. В любой парламентской демократии это нормально, что победившая на выборах партия выдвигает премьер-министра, а тот формирует кабинет из однопартийцев — единомышленников. Тут то же самое минус выборы. Проблема была в другом — ни в одной стране с парламентским типом правления, министры не выбирают премьер-министра и не могут его уволить. А в СССР именно так и было*.

Михаил Сергеевич Горбачев с самого начала показал, что он собирается вести свою политику, мало прислушиваясь к товарищам или не прислушиваясь вообще. То есть, по меркам партийного ареопага это был серьезный минус. А раз так — начали образовываться три группировки, которые в будущем обречены были схлестнуться за власть.

И сейчас, гибель Шеварднадзе неожиданно обострила борьбу — вопрос был, кто идет на его место. Только что на место Тихонова избрали Лигачева — и это уже вызвало скрытое недовольство некоторых: кандидат без году неделя, и тут же член Политбюро! Есть и более достойные товарищи. По крайней мере, те, кто долго ждали и кого надо уважить.

Первая группировка — складывалась как горбачевская. Сам Горбачев, лично обязанный ему Лигачев, Громыко, русский секретарь Соломенцев, Воротников, Ельцин. Группировка конечно ситуативная... но какая есть. И то — до поры, потому что русские секретари явно целились на повышение своего политического статуса и что делать, когда они этого не получат? Вторую группировку исподволь собирал Щербицкий. Он знал, что генеральным секретарем должен был быть он и затаил ненависть — а неоднозначные итоги горбачевского визита на Украину позволили Щербицкому собрать большинство в своем ЦК и начать обработку первых секретарей. Но Щербицкий был обречен с самого начала. Он не смел выйти на Алиева, потому что понимал: Алиев войдет лишь в ту группировку, лидером которой будет он сам. Таким образом, группировка территориалов теряла поддержку мощных среднеазиатских и кавказских политических групп, и ей оставалось рассчитывать на себя и на Белоруссию. Но и недооценивать ее было нельзя — в условиях отсутствия русской компартии КПУ была самой мощной партийной группой Союза. К тому же к ней примыкали белорусы и проникшие в московские коридоры представители днепропетровской группы, которые не собирались отказываться от власти. И такая вот политическая изолированность украинской группы — обрекала ее не только на проигрыш, но создавала предпосылки к сепаратизму. Если договориться и привлечь на свою сторону других не получается — почему бы тогда не выдвинуть лозунг об отделении и не решать все самим?

Третью группировку собирал Григорий Романов, ленинградский первый секретарь. Опытный управленец с многолетним стажем, он первым почувствовал опасность — ему донесли, что Первый плохо относится к трате денег на оборонку. Кроме того, во время визита в Николаев речь завели об авианосцах, и значит — деньги на строительство флота получит в основном Украина. Ну и не последнюю роль сыграла ненависть — Романов ненавидел тормознувшего его Андропова и его ставленника Горбачева.

Но у него тоже была проблема — из кого собирать коллектив

Он уже прощупал почву. Чебриков не сказал ни да, ни нет — но он явно недоволен внезапным возвышением МВД. Пока ничего не сказал маршал Соколов — он в отличие от Устинова только кандидат, причем без году неделя... не вовремя умер Устинов, не вовремя. Но внезапно Романов понял, кто еще может встать на его сторону.

Рыжков!

Рыжков был заведующим экономическим отделом и все ждали, что он заменит Тихонова — но Тихонова сменил мало кому известный Маслюков. В целом у Рыжкова была правильная биография — из маленького села, вырос на заводе с самого низа до директора, а завод то стратегический — Уралмаш. Переведен в Москву, экономику знает не понаслышке, отработал в ЦК — кого ставить на премьерство, если не его. Но — не поставили.

А я, между прочим, думал, кого поставить на премьерство — его или кого другого искать? Ведь в реальной жизни - по крайней мере, часть из его ошибок была спровоцирована общим неправильным курсом, а не им самим. И то, что он чего-то не знает об экономике — так, а кто тут знает? Тут академики отличаются непроходимой дремучестью и не знают некоторых вещей, которые знает любая американская домохозяйка.

Но решил не ставить. Понимаете, можно чего-то не знать и не уметь, это не твоя вина, это твоя беда. Можно и научиться. Но вот если характером не вышел... а Рыжков именно что характером не вышел. Слабый он, и это не исправить. Не знаю, как он директором стал, тем более под Ельциным. Может потому и стал...

Тем не менее, Романов, который исподволь подбивал клинья к генералам советских спецслужб и генералам советского ВПК — решил прощупать Рыжкова, чем он дышит и насколько готов выступить против своего шефа. Причина, почему Романов решил прощупать Рыжкова была и в том, что Романов хотел понимать, какие реформы задуманы, а при случае — и то можно ли опираться на Рыжкова если претендовать на пост генсека — как главу своего экономического штаба. Он ведь был неглупый человек, Григорий Романов, и он прекрасно понимал: генеральным секретарем сейчас может стать лишь тот, кто предложит план экономических реформ. О том, что в экономике не все ладно заговорили еще при Брежневе. В 1979 году начался масштабный экономический эксперимент сразу в нескольких министерствах... Брежнев ведь тоже был не дурак и не ретроград, он понимал, что реформы Косыгина не доведены до конца. Но надо было понимать обстановку... шестидесятые это кубинский кризис, война во Вьетнаме и перспектива большой войны. После подписания Хельсинских соглашений и проигрыша США во Вьетнаме, после разрядки — ситуация стала принципиально иной, и снова напрашивались экономические реформы**. Но второй заход на реформы при Брежневе не был доведен до конца, Андропов подходил к вопросу реформ осторожно, и думал скорее о политической реформе и о наведении банального административного порядка. В лице Черненко к власти прорвались ретрограды, при нем в партии восстановили Молотова — и нерешенный вопрос свалился на нового генерального, на Горбачева. При этом все понимали — и Горбачев, не мог он не понимать — что реформа это та тема, на которой проще всего шею себе свернуть. Можно было поступить просто и ничего не делать — но это было не для Горбачева, он не мог не понимать, что "досидеть" до смерти тихо не получится, развал пойдет еще при нем. И от того, какое решение примет Горбачев, какие решения от него ждать и когда — зависело многое. В том числе и перспективы собственного выступления. Романов не обольщался — он прекрасно понимал, что Горбачев знает о конкуренте из Ленинграда и уберет его при первом удобном случае...

Был у Романова еще один проект, которым он пока поделился только с самыми близкими людьми, без которых не обойтись. Проект восстановления Северо-западного края — громадной в прошлом территориальной единицы, включающей в себя территории Мурманской, Новгородской, Вологодской областей. Край имело смысл восстанавливать только при одном условии — если он будет восстанавливаться на правах союзной республики. Союзная республика предполагает и иное финансирование, и возможность принимать свои законодательные акты.

Сложно сказать, была ли в стремлении Романова обида на Центр, который он второй раз не смог возглавить. Великий город с областной судьбой — это было как клеймо, как плевок для этого великого города, города Пушкина, царей и Октябрьской революции. Но факт оставался фактом — второй по величине город СССР был даже не республиканским центром, как Киев или тот же Душанбе. Он был областным центром, и финансирование было соответствующим...

Михаил Панфилович Панфилов, легендарный генеральный директор ЛОМО

* * *

, тот самый, который в свое время осмелился продемонстрировать записку рабочего с просьбой о выделении квартиры на наждачной бумаге на бюро обкома

* * *

— удивился просьбе на ухо пригласить в город Рыжкова, но официально — пригласил. Специально под него — сумели созвать межобластное совещание... и вот, секретарь ЦК Николай Иванович Рыжков сидел напротив Романова в неприметном доме в области, который использовался руководством области для неафишируемых встреч. Коттедж был "прибалтийского типа", такие стремительно входили в моду...

А тему для обсуждения Романов предложил быстро. Спектакль "Смотрите, кто пришел"

* * *

*, о парикмахере, который купил дом в писательском поселке. История шла по кругу, и Раневских рано или поздно сменяли Лопахины.

— ... так вот, Николай Иванович — сказал Романов, не притрагиваясь к выставленному на стол черному таллиннскому бальзаму — тут ситуацию эту можно рассматривать очень по-разному. Вопрос то какой поднимается. Что важнее — деньги или заслуги? И во что превратилось наше общество если парикмахеры имеют средства на покупку дома в поселке заслуженных писателей.

Рыжков улыбался, пригубливал бальзам — и крючок не хватал.

— Как сказать, как сказать, Григорий Васильевич. Парикмахер этот — он дом купил, в пьесе ведь не сказано, что на ворованные.

— Да как же не ворованные! — искренне возмутился Романов — откуда у парикмахера столько денег, как не с воровства?

— Ну а писатели эти? — тонко улыбнулся Рыжков — у них совесть чиста, как считаете?

Романов теперь возмущался вполне искренне

— Раньше как жили — в коммуналках жили, на виду у людей жили. Если кто костюм новый не по средствам купил — и то вопрос зададут, а деньги — откуда? А сейчас — что?

Рыжков не ответил. Романов понял, что его не разговорить — надо идти впрямую

— Я вот что хочу посоветоваться, Николай Иванович — сказал он — вы все равно в Москве к верхам ближе, участвовали в разработке реформы. Наша область — не хотела бы быть в числе отстающих, не пристало городу с таким прошлым, городу Октябрьской революции задних пасти.

Романов ставил ловушку — и Рыжков в нее попал. Или Романов подумал, что попал.

— Да как вам сказать Григорий Васильевич. Я ведь сейчас реформой не занимаюсь...

— Как так, Николай Иванович. Вы же опытный, заслуженный товарищ...

Рыжков попросился ко мне неожиданно, прямо под вечер. О том, о чем мы будем говорить я даже не догадывался, Рыжков сейчас занимал откровенную синекуру и я ждал случая, чтобы его сплавить — либо в приличную страну послом, либо на почетную, но мало что значащую должность. Для меня один проблемный Ельцин ценнее десяти Рыжковых.

Но Рыжков признаюсь, сумел меня удивить. Плюхнулся напротив меня, весь растрепанный...

— Михаил Сергеевич... я только с самолета... из Ленинграда.

— Что-то случилось? — поинтересовался я

— Романов против вас заговор собирает. Мне предлагал примкнуть

Вот так-так...

— Подожди.

Я снял трубку внутреннего, набрал короткий номер

— Егор, ты не уехал? Зайди, если не сложно.

Когда Рыжков рассказал о разговоре между ним и Григорием Романовым — при Лигачеве... короче говоря, неприятно было. И первый то раз было неприятно, а второй — тем более.

Я молчал, умышленно ничего не говоря. Лигачев смотрел в стол, потом, поняв, что я говорить и не буду, заговорил.

— Спасибо, тебе, Николай Иванович, за твою принципиальность. За то, что не скрыл.

Я кивнул

— И от меня спасибо. Не забуду. Иди, Николай Иванович, мы подумаем, как быть.

А что тут думать?

Мне больше всего смешно, когда потом будут воспринимать Советский союз как место где все было чисто, честно, прямо. Ну бред же. Как правильно сказано — кто написал четыре миллиона доносов? Мы и написали.

С Романовым все понятно, гнать в шею, пусть на пенсию идет. Вопрос, что делать с полезными стукачами типа Рыжкова? Он полезный? Да, но стукач.

Но полезный.

Романова оставить? Вы, дорогие мои, если такое говорите, что-то важное не понимаете, и про меня и про ситуацию на месте. Романова надо убирать сразу по нескольким причинам. Он мой конкурент и им же останется. Он уже начал интриги против Генерального, и показательная расправа укрепит мои позиции. Он не просто ретроград, у него еще и сепаратистские мыслишки зреют. И наконец, лояльным мне он никогда не будет. А мне надо обеспечить управляемость — экономическая реформа на пороге. Если кто в лес кто по дрова — будет Перестройка-2.

Нет, Романова однозначно гнать с секретарства.

Кого взамен? А почему не Рыжкова? Как при товарище Сталине: критикуешь — предлагай, предлагаешь — делай, делаешь — отвечай.

— Ну, Егор, чего делать будем? — спросил я, как бы намекая — партия твоя, решай, как мы и договорились.

— А чего делать. Соберем пленум, послушаем... что тут у нас за фракционные игры завелись.

— Собирай — согласился я — послушаем. На Ленинград у нас кандидатуры есть?

— Да найдутся, надо посмотреть — не очень уверенно сказал Лигачев

— А чего бы не Николая Ивановича туда нам и отправить?

Лигачев явно не ожидал такого

— Критикуешь — предлагай, предлагаешь — делай, делаешь — отвечай.

— Не сработается он — с сомнением сказал Лигачев — тем более, как ленинградское бюро это все воспримет? Получается, Рыжков подставил первого секретаря и сам встал на его место.

— А они откуда знают про то, зачем Рыжков туда летал?

...

— А если знают, то это уже совсем по-другому начинает выглядеть. Если Романов высказывал не свои соображения, а соображения всего ленинградского бюро, то это уже групповщина.

...

— Впрочем, подготовь еще запасные варианты. Лучше из крупных хозяйственников местных. Надо в любом случае на облисполком сильного человека поставить и бюро укрепить.

Лигачев покачал головой