Вот ведь дьявол, как же я люблю порассуждать на подобные темы. Самому противно. Так и хочется сказать — не я один такой умный, и другие не дураки, им все понятно и без моих сентенций. Но не скажу. Ибо только я знаю сегодня, будущее России, и я в состоянии исправить ошибки, вернее с моей помощью можно попытаться внушить людям такую возможность. Ну а мои рассуждения всего лишь мысли, которыми подпитываю желания. Никто же их не слышит, они у меня в голове.
Я старательно прячу внутри себя одну из них. Все время пока я нахожусь в этом мире, гложет идея — пойти и спросить людей, будущих строителей государственности, о чем они думают сегодня и по поводу их ошибок, и вообще.... Узнать, зачем столько бед и горя людям несут, а главное — ради чего все уперлись в революцию. Ведь я нахожусь в их времени, они рядом со мной. Неужели не поверят мне и не изменят свои безумные планы? Или желание порулить страной преобладает в этих людях, затмевая разум? Попытаться убедить, что я из будущего прибыл сюда, в это время, специально, чтобы предотвратить их ошибки. Невольно такое вот желание приходит на ум, и, кажется, чего проще..., и не надо будет напрягаться, искать людей, убеждать их помогать мне, исправлять деяния неумелых строителей нового мироустройства. Уверен, тогда не появятся многочисленных жертв. Ни в гражданской братоубийственной войне, ни в результате неумелой экономической политики. Сохранится генофонд русского человека способного понимать, что подразумевается под словами честь, свобода, любовь к ближнему и к Родине. Останется Россия, пусть и не в виде прежней империи, которую боятся всякие нехристи и упыри, мечтающие об уничтожении малейшего намека, даже духа русского человека. Рассказать обо всем, что сотворят они ради призрачной мечты всеобщего счастья, и кто его знает, может, поверят и поймут? Возможно такое? Вот так вот запросто, возьму и расскажу, а они поверят и поймут? И я тут не строил бы из себя рыцаря без страха и упрека. Может именно в этом моя миссия, а не та, что напридумывал? Не знаю, но что-то мне говорит — не пройдет такой фокус, не захотят ничего менять в своих планах. Зациклившись на убеждении — они знают, чего хочет русский человек, и только им ведомо светлое будущее всего человечества, творят черное дело с уверенностью — именно через страдания путь к счастью пролегает, и нет в мире другой правды кроме их убеждений в верности пути. А некоторым и это без надобности. Возможность встать во главе страны, возможность возвеличить себя, возможность получить в руки "плетку" и учить, учить, учить. Вряд ли такой человек поймет другие способы достичь желаемого. А может, все-таки, попробовать? Или все же лучше использовать вариант, как мы поступили с Троцким? Какой из них правильней, и самое главное, что изменится в результате? И невольно возникает вопрос к той силе, что перенесла меня сюда, в это время, в другое тело: Зачем? С какой целью? Почему не сказали, не предупредили?
Ответа нет, и вряд ли появится. Мне кажется, я так и останусь здесь в качестве полотера, буду продолжать вытирать следы грязных ног, оставленных неряшливыми людьми, которым нет дела до правил проживания на планете под именем ЗЕМЛЯ.
Глава 17
Так за рассказами, рассуждениями и мыслями время неудержимо катилось вперед, колесо истории продолжало вертеться в колее непонятно кем и когда проложенной на ее дорогах и сворачивать в сторону явно не желало. Я, во всяком случае, не видел изменений в делах России, тем более этого не замечали все мои вольные или невольные соучастники. Перемены были в настроении окружающих. Поверили мне или просто решили подстраховаться — не знаю, важно то, что результат был. Павел Алексеевич, используя знакомства матушки, старался найти возможность продать недвижимость. На худой конец заложить в банке, получив под это дело крупные займы. Имение Ольгово, расположенное под Москвой принадлежавшее до 1915 года жене богатейшего помещика Апраксина Виктора Владимировича после смерти последней стало имуществом графа Алексея Алексеевича Игнатьева. Он, как сын княжны Мещерской, сестры покойного Виктора Владимировича являлся наследником. И хотя новый владелец ни разу в нем не появился, тем не менее, по документам оно принадлежало ему.
Также братьям принадлежало еще одно имение, родовое, находилось оно на территории Тверской губернии Ржевского уезда. Называлось Чертолино и в него входили усадьбы: Яковлево и Свистуны. Алексей имел право распоряжаться и тем, и другим, что и сделал, написав доверенность на Ильинского, дав ему разрешение на продажу. Павлу лишь оставалось засвидетельствовать свое согласие на это действо.
Но вот, как оказалось, мы не учли некоторые нюансы законодательства, существующего в России с незапамятных времен. По закону Российскому официально нельзя продавать имения, тем более родовые, и оставался один выход — заложить. Было еще одно обстоятельство, также неучтенное нами в ходе планирования получить деньги за имущество. В России, несмотря на огромный внешний долг, денежное обращение продолжало оставаться все еще устойчивым, так как кредитные билеты полностью обеспечивались золотом. Вот только обмен бумажных денег на золото запрещен с началом войны. Это первая новость, о которую мы споткнулись. Вторая — нежелание банкиров иметь в настоящее время дело с шатким положением владельцев при оценке кредитоспособности имений, поместий и усадеб. Господа в большинстве своем ринулись в банки с той же самой целью, что и мы с семьей Игнатьевых. Желание получить заем, заложив свое имущество, для многих из них было единственной возможностью продержаться на плаву в эти неспокойные времена. Кроме помещиков, желание получить займы и уехать, с целью отсидеться где-то, пережидая лихую годину, было вполне в духе людей несвязанных с Россией ничем кроме имущества, нажитого в процессе служения стране, которая не отличалась до этого времени от любой другой. Этим людям все равно где жить, были бы деньги, а в России, такой возможности как заработать, особо не напрягаясь, гораздо больше, чем в западных странах. И все они, в свое время активно скупающие предприятия, заводы, земли, недра, вдруг могли оказаться у разбитого корыта. И как я знаю, именно так и случилось. Многие из них не сумели, ни вывезти, ни заложить, ни продать накопленные богатства и всю свою оставшуюся жизнь исходили бессильной злобой на Россию, большевистскую страну, которая послала всех нафик, и показала дулю в ответ на претензии в желании вернуть утерянное имущество.
Что-то подобное ожидало и моих знакомых. Решение предупредить их и дать возможность не остаться у разбитого корыта вот-вот могло и запоздать. Уже были случаи, когда крестьяне, не дожидаясь указа о разделе помещичьих усадеб, ринулись делить землю, нередко при этом сжигая постройки ненавистных им владельцев. И хотя еще порой власть в виде гражданской милиции, а иногда и казаков, гасило такие всплески, но как я знал, это вскоре будет пущено на откуп выборного местного самоуправления. Нежелание банкиров связываться со всем этим было понятным. Но все-таки порой шли навстречу желающим, видимо надеялись остаться, как всегда на плаву. Они, конечно же, не ведали какую бяку, преподнесет Советское государство с первых шагов существования. Сделало то, на что банкиры не рассчитывали, они полностью национализировали финансовые структуры, находящиеся на территории страны со всеми вкладами и сбережениями. Претензии и требования, всех держателей акций в банках, были посланы, далеко и навсегда.
Поэтому я предложил и Павлу, и его матушке, после того как те поняли, что им не удается получить деньги под залог, и никто у них не покупает ни имения, ни доходные дома, найти и заинтересовать кого-то из банкиров необычной информацией. Мы ее слегка отретушируем под обстоятельства, сделаем убедительной и привлекательной. Они клюнут, всегда в неспокойные времена люди ищут возможность остаться на плаву. Мы взамен получим займы под имущество. На просьбу Павла прояснить, что я имею в виду, принялся разъяснять, стараясь чтобы было понятно не только полковнику, но и будущему нашему вероятному спонсору.
— Во-первых, следует обратиться к вашему постоянному банкиру. Ведь деньги у вас есть на счетах? Вы же накоротке знакомы с владельцем банка, не так ли? Вот и добейтесь, чтобы он вас принял и помог, а еще лучше постараться пригласить сюда и использовать для убеждения мои прогнозы. Вернее, попытаться. Банкиры, как я знаю, люди которые не очень-то верят в предсказателей, они сами могут предугадывать, какие скачки следует ожидать на валютном биржевом рынке. Без подобного умения они мигом в трубу вылетят.
Заполучив нужного нам человека, я постараюсь путем логичного рассуждения доказать необходимость срочно "делать ноги", одновременно с переводом денег за границу. Какие правила существуют для подобных финансовых операций конкретно, я не знаю, тут я советчик прямо скажем никудышный, и поэтому вся надежда на знания банкира. Вместе с его капиталами, и вы сможете перевести часть своих денег, но все-таки лучше, если удастся уговорить выдать деньги в виде золота или валюты. Золотые червонцы тоже котируются, подошли бы и они. И насколько я знаю, еще долгое время продолжат оставаться на плаву.
Не смотря на угрозу потерять все свои накопления, ваши банкиры, воспользовавшись нашей информацией, продолжат принимать в залог имущество. Мы подскажем ему вариант когда банк, утвердившись за границей, может в последующем продать всем желающим купить чуть ли не по дешевке залоговое имущество. А таковых будет достаточно, такой период наступит. Активные действий Антанты, которым захочется не упустить момент и захватить территории России, тем более на первый взгляд в их понимании покажется, будто ее некому защищать поспособствуют этому. Короткое по времени, но вполне достаточное, чтобы вернуть с прибылью деньги, потраченные при скупке недвижимого имущества российских граждан. Наш банкир, тот с кем нам удастся договориться, получит законные дивиденды. Главное не упустить момент, не передержать. Информация для понимающего человека бесценна. Вернее, очень ценная. Так что ищите банкира.
Павел сомневался, было видно по нему, не знает, как подойти к сказанному:
— Сомневаюсь, сработает ли подобное, почему-то не уверен в успехе. Слишком многое будет зависеть от твоих "пророчеств", а это не на всех действует, так как нам нужно. Тут веские доказательства потребуются, одними словами не обойтись. Ты сможешь вспомнить хотя бы несколько моментов в будущем, которые заставили бы поверить в твои истории? Ведь в данном случае это сделать труднее, так как всей правды не скажешь. Хотя, если честно, я не понимаю почему. Ах, да, ты боишься, что тебя украдут и заставят насильно вспоминать все, что знаешь, ты уже говорил об этом. Вообще-то я сомневаюсь в таком варианте. Я бы плюнул на всех и вся и через прессу выдал все, что знаю. Вот сенсация была бы. Представляешь?
— Чего проще. Таких "предсказателей" море. И раньше были, и сейчас есть, и в будущем их будет хватать. Один Нострадамус только чего стоит. На изучение его предсказаний столько ученых задействовано, что уму непостижимо. Ну и что мы имеем в результате? Как будто и нет этих предсказаний, прочитали, расшифровали, и на этом успокоились, никто никаких выводов не делает, все, как шло, так и идет. Информация оказалась невостребованной. Так и у меня получится, если я обращусь к людям через газеты. Самое многое чего достигнем — всего лишь начальный интерес, как и положено, при появлении сенсации, потом станут пальцем крутить у виска, и это в лучшем случае, а самое вероятное — постараются ликвидировать, как неудобного и ненужного человека. Поверь мне, так и будет. Никому ничего не надо, все уверены, что история сама расставит по местам и незачем вламываться в естественный ход времени, как тому же слону в посудную лавку. Так что мы на правильном пути, и продолжим использовать для наших целей мои знания. При этом станем делать вид, что выдаем тайну, которую нельзя афишировать, каждому рассказываем строго по секрету, только как своему человеку. Это будет действовать похлеще, чем мое интервью через газету, сарафанное радио намного круче, чем все ваши сегодняшние газетенки.
Мой собеседник задумался на некоторое время, а потом неожиданно предложил:
— Кстати, я давно хотел тебе предложить перейти на "ты", а то выкаем и выкаем, неудобно даже, мы уже связаны одной веревочкой, можно сказать, неотделимы друг от друга.
— Хоть это и будет выглядеть несколько необычно для окружающих, но я не возражаю. Пусть будет так.
Глава 17
Софья Сергеевна, уверовав в мои предсказания, а вернее в настойчивые уговоры сына, как мы и надеялись, нашла нотариуса, вернее привлекла своего постоянного человека, державшего нотариальную контору. После тщательного и подробного объяснения цели его найма тот взялся за составление всех необходимых документов, предусмотренных при передаче банку имущества, семьи Игнатьевых, в качестве залога, с целью получения денег. Нам оставалось лишь найти банкира, который согласится принять его, не обращая внимания на риски связанные с все более ухудшающейся обстановкой в России и выдать на руки заявленную сумму. Кроме этого, княжна, по моей подсказке, развила бурную деятельность, заставив всех своих людей собирать более-менее ценное имущество с доходных домов, вывозя его в одно место, для последующей реализации на аукционе. У нее было чем заинтересовать ценителей антиквариата. Набралось достаточно много интересных вещей и в результате публичную распродажу пришлось проводить три дня подряд. Павел, используя известные ему каналы, привлек военных к данному мероприятию в качестве охраны, и своего рода рекламы, объяснив подобное деяние матушки очередной благотворительной акцией для оказания помощи солдатам, воюющих за интересы России в это неспокойное время за границей.
Я, просматривая предназначенные вещи к реализации на торгах, не мог удержаться от удивления и если честно даже от некоторой доли зависти, смешанной с любопытством. Определяя примерную стоимость каждого предмета, мы еще раз убеждались в верности принятого решения — вывезти все это за границу невозможно. Софья Сергеевна каждую вещь считала ценностью, и мне казалось она права на все сто. Одних только картин достаточно известных художников я насчитал около двадцати полотен и это лишь на мой малосведущий взгляд, а кроме них были, и скульптуры, и антикварное дорогое в отделке оружие, и книги, и масса всяких других необходимых в повседневной жизни вещей. Столовые сервизы, наборы кухонной посуды весьма высокого качества и даже постельное белье, не бывшее в употреблении. Софья Сергеевна с мокрыми глазами и отчаянной решимостью во взгляде заявила при моей попытке сказать, что не стоит мелочиться и можно оставить хотя бы белье и одежду в доме:
— Это не мелочь, к тому же не одной мной нажито, все веками собирали наши предки, и было бы грешно бросить все на заведомо известное разграбление и разрушение. Я лучше отдам бесплатно, но в хорошие руки, я хоть буду знать — вещи станут служить достойному человеку. Не хочу, чтобы вот это — она показала на большой портрет своего мужа, нарисованного вероятно известным художником и висевшего в гостиной в богатой рамке — оказалось на помойке. Ничего из принадлежавшего моей семье имущества бросать не собираюсь. Я понимаю, все взять с собой мы не сможем, но и просто так оставлять нажитое непонятно для кого, я не намерена.
