Паргелий

Ищейка как-то нехорошо прищурился.

— Знаешь, что меня в тебе поражает? Стоит тебе увидеть алкаша с убитой печенью, принца со сдвигом по фазе и затяжной депрессией, да хоть толпу бандитов с застарелыми травмами, — и ты преисполняешься сочувствием и стремлением помочь. Что характерно, помогаешь же! И переживаешь, и заботишься — по-своему, конечно, но все же...

Я молча пожала плечами. Помогаю, потому что могу. Переживаю, потому что это моя работа, и она стоит немалых усилий. Что тут поразительного-то?

— А что заботиться нужно в первую очередь о себе самой — тебе попросту в голову не приходит! — закончил Рино. — Если что-то случится с тобой — кто будет лечить?

— В первую очередь нужно заботиться о Храме, — продолжила я его логическую цепочку. — Потому что всех посланниц Равновесия готовят именно там.

Капитан демонстративно закатил глаза и хлопнул меня раскрытой ладонью по лбу — не столько больно, сколько неожиданно — и сходу перехватил мою руку, которой я собиралась отвесить ему ответный щелбан.

А потом, что-то прикинув, встал и, сдернув меня с дивана, перебросил через плечо на манер мешка с мукой. Я только и успела, что протестующе мявкнуть, — на сем воздух в легких кончился, а следующий вздох сделать помешало все то же плечо, жестко впечатавшееся в живот. Так и пришлось висеть задницей кверху, пока вулканов ищейка решал традиционные для алкашей с убитой печенью проблемы с координацией, ориентацией в пространстве, количеством ног и кто главный — они или голова.

Кажется, голова у него все-таки играла роль подставки для тюрбана, потому что, пересчитав конечности и придя с ними к временному консенсусу, Рино уверенно (хоть и не совсем по прямой) направился к спальне. Правда, возможность возмутиться по этому поводу появилась только когда капитан сбросил меня на кровать.

— Ты что творишь?! — отдышавшись, поинтересовалась я, — и тут же подскочила.

Постель оказалась холодной и пыльной. По всей видимости, ей не пользовались ни разу с момента прибытия.

— Как что? — хмыкнул ищейка, зарываясь в брошенную возле кровати сумку. — Ты не догадываешься?

— Ты же пьяный!

— А это единственное, что тебя останавливает? — всерьез заинтересовался Рино, замерев над сумкой.

— Нет! — поспешно отперлась я и собралась слезть с кровати — но так и замерла на краю, зачарованно уставившись на результат археологических раскопок в ищейкином багаже.

Капитан выпрямился во весь рост и хлопнул находкой по бедру, распутывая. Браслеты отозвались мелодичным "дзинь!", и один из них скользнул вниз, медленно, с тихим металлическим шелестом разматывая цепочку.

Я сглотнула и перевела взгляд на его лицо.

— Что? Даже отбиваться не будешь? — насмешливо поинтересовался Рино и схватил меня за руку.

Я промолчала, растерянно рассматривая его пальцы, крепко держащие мое запястье. Я и сама не была уверена.

А пока я раздумывала, ищейка защелкнул наручники, и в самом деле приковав меня к столбику кровати, и отступил на шаг назад, любуясь картиной. Опустился на одно колено, коснулся моей щиколотки и осторожно стянул с меня запыленные прогулочные туфли; я, мгновенно определившись, приподнялась на локте свободной руки, и он с готовностью перебрался ближе...

И запечатлел на моем лбу внеочередной щелбан.

— Спи, — настоятельно посоветовал Рино и набросил на меня покрывало.

— Ты... — у меня даже слова не сразу нашлись.

— А я пообещаю не трогать ту бутылку, — с широкой улыбкой посулил вулканов ищейка и вернулся в гостиную, царственно игнорируя горячие пожелания близко познакомиться с этой бутылкой анатомически неверным способом.

Я откинулась на прохладные подушки, безнадежно подергав прикованной рукой, и с шипением выпустила воздух сквозь сжатые зубы.

А потом, не выдержав, расхохоталась — под такой же задорный смех из-за закрытой уже двери.

Глава 36. Как испортить отношения с графом

В ожидальной для приглашенных ораторов царила тишина.

За дверями шли весьма оживленные дебаты — поднятые принцем вопросы наверняка взбаламутили Совет — но сюда не прорывалось ни звука. Отвлекать меня от конспекта речи было некому и нечему, и я коротала время до своего выступления, бездумно перечитывая текст и разминая пальцы, лишь изредка поглядывая в зеркало. Отражение тоже меня не узнавало и без конца поправляло манжеты темно-синего храмового платья.

Меня должны были вызвать еще четверть часа назад. Вопрос об обучении магов непосредственно на Ирейе в повестке шел первым, но, похоже, принц и сам подготовил складный стишок — только вот с временем выступления не подрассчитал.

Я снова посмотрела в зеркало, убрала за ухо выбившуюся из прически прядь и снова уткнулась в конспект, повторяя текст, но быстро пришла к выводу, что все равно помню его наизусть, и раздраженно отбросила тетрадь на соседнее кресло. А потом на цыпочках подкралась к дверям, ведущим в зал Совета, и организовала себе преотличную щелку для подглядывания. Стоявшие по бокам от двери бравые гвардейцы подозрительно покосились на высунувшийся в щель любопытный нос, но ничего не сказали, и я пристроилась поудобнее.

Вырезанные в скале ряды скамей и каменных столов полукругом спускались к ярко освещенной сцене. Зал был полон, и мест для журналистов не хватило: несколько человек с чрезвычайно высокомерным видом сидело прямо на ступенях, разложив на коленках планшеты и камеры. Члены Совета на "галерке" недовольно хмурились и, по всей видимости, не отказались бы перебраться на лестницу, лишь бы оказаться поближе к выступающему, — но места уже не оставалось и там.

А за кафедрой на сцене стоял Безымянный принц, сосредоточенно выслушивающий какого-то мужчину с трибун, и свет ламп короновал его золотистым ореолом вокруг головы, будто нимбом. Я не видела его с того дня, когда принесла ему черновик речи, и в первые мгновения просто застыла у двери, зачарованно пялясь на затянутую в черный мундир фигуру, пока не заметила, что несколько дам из первых рядов тоже пристально рассматривают Его Высочество, кажется, давно потеряв нить повествования. Журналистка из тех, кому не хватило места, подкрадывалась сбоку с камерой, стараясь поймать кадр поудачнее — наверное, с этим вот светом над золотисто-русой головой, от которого казалось, что в глухом зале вдруг взошло теплое летнее солнышко.

Ложное солнце. Не мое.

Я встряхнулась, отвела взгляд и заставила себя прислушаться.

Потом мне пришлось поспешно закрывать дверь, чтобы мой нервный хохот не прорвался в зал — потому как сдержаться я не могла. Третий принц сделал заговорщиков одной левой, не задействовав ни Сыск, ни Орден Королевы, ни даже дворцовую стражу.

Вместо первого вопроса на повестке Совет с жаром обсуждал второй. Об ужесточении закона о вживлении генераторов.

В зале Совета, наконец, объявили перерыв. Лично я точно не смогла бы столько чесать языком, да еще не присев ни на минуту, — но Его Высочество, видимо, был намного лучше натренирован и вместо комнаты отдыха немедленно направился в ожидальную, замерев только на несколько секунд, чтобы с широкой улыбкой изучить подпертую конспектом дверь и дать мне возможность отойти.

— Добрый день, сестра Мира, — поприветствовал принц и нагнулся, подбирая с пола мою тетрадь. — Я должен извиниться за долгое ожидание, но мне показалось, что внезапное изменение повестки — лучшее решение, нежели мобилизация Ордена Королевы.

Я хмыкнула. Ну еще бы.

Если один закон заговорщикам выгоден, а второй — нет, и принца хотели устранить между обсуждениями, то почему бы и не поменять их местами? Теперь волей-неволей достоянием общественности станут оба проекта. Даже если после этой выходки Его Высочество и попытаются устранить — дело-то уже, считай, сделано!

А предупредили там сходящую с ума с от волнения жрицу, не предупредили — кого это колышет?..

— Я думала, вы собираетесь объяснить необходимость ужесточения условий вживления исходя из возможности обучения магов непосредственно на Ирейе, — проговорила я и тоже улыбнулась.

— Я собирался, — кивнул Его Высочество. — Но когда Рино начинает сбиваться с ног, пытаясь что-либо организовать, его посещают поистине гениальные идеи, как заставить окружающих организовать все вместо него. Так что я просто переписал речь, а в самом начале собрания предложил изменить повестку, обсудив вначале наиболее важный вопрос.

Я рассеянно кивнула и опустилась в кресло, сообразив, что принц так и будет стоять на ногах, пока я не соизволю сесть.

— Мое выступление уже не потребуется? — поинтересовалась я, ощутив неописуемую смесь облегчения и досады. Я столько времени на подготовку угробила!..

— Потребуется, — покачал головой Безымянный, с таким невозмутимым видом садясь в соседнее кресло, будто вовсе и не мечтал об этом последний час как минимум. — На всякого рода ужесточения и запреты Совет в большинстве случаев соглашается с охотой, но чтобы уговорить их принять закон, который и в самом деле что-то дозволяет и регулирует, обычно приходится приложить немало усилий.

Я снова кивнула, принимая к сведению, и опустила глаза. Досаду как рукой сняло. Облегчение — тоже.

— Я не поблагодарил Вас за ритуал, — сказал принц, не дождавшись от меня ответной реплики. — Мне стало... легче.

— Нет, не стало, — автоматически брякнула я и с опозданием поняла, что прозвучало это несколько резче, чем следовало бы. Но Его Высочество великодушно не обратил внимания.

Зато улыбнулся. Грустно и тепло.

— Стало. Ритуал многое расставил по своим местам. Я третий наследник престола, сестра Мира. Есть вещи, которые я должен сделать, хочу того или нет, и вещи, которые я делать не должен ни при каких обстоятельствах. Как сильно бы мне ни хотелось.

У меня перехватило дыхание.

Холодная точка Равновесия над моим солнечным сплетением исполнила великолепное сальто и нырнула прямиком в жерло.

— От меня слишком много зависит, — просто сказал он. — Остается только радоваться, что я всего лишь третий.

И не сдвинулся с места, чурбан этакий. Даже руку не протянул.

"И не протянет", — обреченно осознала я.

— Намекаете, что мне следует провести ритуал Внутреннего Равновесия еще и для ваших старших братьев? — подозрительно осведомилась я, чтобы избавиться от комка в горле.

Губы Его Высочества дрогнули в едва сдерживаемой усмешке, а бровь привычно поползла вверх.

— Нет, но идея хорошая, — мгновенно уцепился он. — И ятровкам тоже не помешало бы.

— Ятровкам — бесполезно, — я машинально покачала головой.

— Почему? — заинтересовался Его Высочество.

— Потому что у одной аж трое детей, а вторая — на сносях, — хмыкнула я и, не увидев на благородной физиономии принца ни тени понимания, обреченно вздохнула. — Ритуал строится вокруг точки Внутреннего Равновесия. Вот здесь, — я показала на себе. — И отлично работает с мужчинами и бездетными женщинами. Но точка Внутреннего Равновесия матерей, как правило, бегает отдельно от них и никаких заморочек с тонкой душевной организацией не испытывает... ну, до определенного возраста.

Принц почему-то насторожился и подался вперед.

— Я верно понимаю, что именно по этой причине ни у одной из жриц Храма нет детей? Когда вы теряете свою точку Внутреннего Равновесия, то вместе с ней пропадают и ваши способности к изменению?

— У некоторых дети есть, — я пожала плечами, — но способности действительно пропадают. Только никому не придет в голову выгонять в связи с этим жрицу из Храма, Ваше Высочество, — быстро сообщила я, узрев на его лице уже знакомое скептическое выражение. — Просто им приходится искать себе другое занятие, не связанное с работой в приемном зале. Учить послушниц, как сестра Ронна, или обихаживать сад, как Оллина, или готовить, как Нири.

— Понятно, — протянул Его Высочество и глубоко задумался. — С Вами приятно общаться, сестра Мира. Каждый раз узнаю что-то новое.

Кажется, выражение лица у меня стало еще более скептическое, чем у него, потому что он улыбнулся и поспешил, вежливо извинившись, смыться в коридор, оставив меня с подозрительным ощущением, что я сболтнула лишнего.

Впрочем, оно быстро улетучилось, сменившись мандражом, который только усилился, когда полчаса спустя из-за приоткрытой двери снова донесся голос принца, сухо зачитывающий статистику рождаемости детей с магическими способностями. Судя по прогнозам, Ирейя рисковала в кратчайшие сроки превратиться в Хеллу, и Его Высочество упирал на то, что ситуацию нужно брать под контроль, пока из-за маленьких самоучек, путающих классы и заклинания, над нами не повисла облачная завеса, как над родиной его бывшей жены.

Трибуны настороженно и неодобрительно безмолвствовали. Брать под контроль торговцев и владельцев рудников им явно нравилось гораздо больше.

Его Высочество распинался добрую четверть часа, прежде чем гвардейцы (предварительно прокашлявшись, чтобы дать мне время подобрать конспект с пола) открыли двери ожидальной, выпуская меня в зал Совета. Я честно вышла, стараясь ничем не выдать, что у меня дрожат коленки, под перекрестными взглядами добралась до кафедры, за которой по-прежнему стоял принц, и остановилась перед ним, повернувшись к зрителям.

И внезапно успокоилась.

Сколько я их видела — с недоверчивыми лицами, скептически рассматривающих возмутительно молодую посланницу, не веря в ее силы и таланты... прихожане или члены Совета — какая разница? Я справилась с одними, найду управу и на вторых.

— Меня зовут Мира, — негромко сказала я. Выверенная акустика зала подхватила мой голос, обыгрывая каждую ноту. — Я — младшая жрица Храма Равновесия в Лиданге и второй по силе маг архипелага.

Сидящие на первом ряду аристократы ухитрились сохранить каменное выражение лица, но все-таки осторожно отодвинулись поближе ко второму ряду, упершись спинами в вышестоящие столы. Фраза и в самом деле прозвучала угрожающе — на то и был расчет.

— Так уж сложилось, что магов на островах всего двое, — пояснила я, вызвав волну нервных смешков. — Но у нас подрастает достойная смена.

Я опустила правую руку, и воздух под ней сгустился в полупрозрачную иллюзию: маленькая Луара окинула испуганным взглядом ряды незнакомых дядь и теть и вцепилась в мою юбку, но ее ладошка прошла сквозь ткань, лишний раз подчеркивая, что девочка — всего лишь мираж. Во лбу привычно засаднило, но я только сердито встряхнулась. Под моей левой рукой возникла Ньяли, тотчас же отступившая поближе к кафедре.

— Луаре и Ньяли четыре годика. Их родители навещают их каждые выходные, — просветила я. — Но не могут забрать домой. Думаю, все вы знаете, почему.

Я подтолкнула вперед иллюзию Луары. Мираж по инерции сделал несколько шагов к трибунам — и с испуганным писком развернулся, бросившись обратно ко мне.

Некоторое время в зале царила тишина. Члены Совета зачарованно разглядывали пылающие следы маленьких ножек на паркете. В случае с Луарой выражение "только пятки засверкали" приобретало другой, несколько зловещий оттенок. Сначала я вообще настаивала на варианте, в котором мираж запулит в трибуны иллюзорной огненной волной — по совести, рискни я в реальности толкнуть девочку в толпу незнакомцев, примерно это она бы и проделала — но Его Высочество настоял на наиболее безобидном варианте, упирая на то, что запугивать до мокрых штанов аристократию все-таки не стоит. Таких вещей высшее общество не прощает, хоть зачастую и заслуживает.