Кадетки Академии Национальных сил

— Понял, лечу туда, — раздался голос капитана по общей связи.

А вот это было опасно, тот район не обрабатывался звуковой волной. Там могла быть засада, там вообще могло быть что угодно, а капитан был один в батарте. Я побежала в приемник, влетела в ближайший битер, проверив зарядку и боекоплект. Рванула с места, на ходу вводя данные, что сообщил Вискон. Битер ревел двигателями, сокращая расстояние, это не мой домашний бронированный, у того все отлажено и работает тихо.

Огонь вокруг обшивки показал, что я вошла в атмосферу на предельной скорости. Битер резко заложил в сторону и помчался догонять батарт капитана. Его я увидела впереди, светящиеся дорожки от трассирующих пуль пытались достать уворачивающийся батарт. Капитан маневрировал, но отвечать из-за этого практически не мог. Я нажала гашетку, снаряды полетели точно в цель, заставив их немного заткнуться и позволив капитану тоже начать обстрел.

— Рад, это я, — сообщила капитану.

— Зайка, за какими черными дырами тебя сюда принесло?! — заорал на меня капитан.

— Я не оставлю тебя одного, — скрипнув зубами произнесла, потому что одна из пуль все же пробила крыло битера, я стала терять высоту. Было сложно маневрировать. Упорно паля из всех орудий, достала дот и накрыла его разрывным снарядом, позволяя батарту войти в мертвую зону, закрытую от огня противника. Капитан разнес стену строения, влетел на территорию.

— Зайка, как ты? — спросил Рад.

— Все нормально, падаю, — спокойно ответила, потому что маневр с каким я приземлялась рядом с батартом, посадкой нельзя было назвать. Пассивная безопасность включилась сразу, как только было пробито крыло, ремни были приготовлены в любой момент отстегнуться, катапульта приведена в состояние ожидания, но не потребовалось.

Батарт в упор расстрелял противника на окружающей территории, позволяя мне плюхнуться рядом. Только после этого капитан выскочил и подбежал ко мне, помогая вылезти из битера. Мы схватили в руки все возможное оружие, я нацепила свои любимы таншипы.

Бегом пробежали до дверей, которые были заперты изнутри. Таншипы легко разрезали металл, позволяя нам проникнуть внутрь. Оказалось, что это тоже тюрьма, но облегченного содержания. Пробегая по коридору и расстреливая в упор эерханов, мы неслись дальше. Согласно данным, которые нам выдал Вискон, мама была на третьем этаже, по середине длинного коридора. Более точно можно было узнать лишь на месте.

— Мама! — закричала я, забежав на третий этаж. Через несколько секунд удар по одной из железных дверей указал нам ее нахождение. Таншипы разрезали металлическую дверь, пихнула ее ногой и обломки упали на пол.

Мама выскочила нам на встречу.

— Зайка! Рад! — воскликнула она, легко обняла обоих, вырвала у меня автомат, — Уходим!

Вот такая у меня мама, боевая. Сначала дело, потом разбор полетов и эмоции.

Убегали тем же путем, что пришли. Наши батарт и битер стояли в ожидании с открытыми дверьми.

— Зайка, садитесь в батарт, твой с таким крылом не сможет маневрировать! — крикнул на ходу капитан.

Мама побежала к батарту, а я к битеру, прошлась таншипом по приборной доске, разрезая лазером двигатель и управление, чтобы избежать погони. Только после этого побежала к батарту. Пуля настигла меня легко, ударила в плечо, ускоряя мой бег, поэтому в салон батарта влетела головой вперед. Мама на заднем сиденье уже открыла пульт управление оружием и открыла огонь. Батарт резко взмыл в воздух, поливая огнем все вокруг. Почти вертикальный взлет заставил потемнеть в глазах. Кажется, я потеряла сознание.

— Рад, вот здесь посмотри, — говорил тихий мамин голос.

Потом почувствовала, как чьи-то пальцы, легко касаясь, накладывают повязку на спине. Голова была повернута, лежала на животе. Разлепила глаза и увидела песок, а рядом со мной чьи-то ноги в форменных штанах.

— Мам, — позвала тихо.

— Да, зайка, все хорошо. Ты сейчас лежи, пулю вытащили, повязку уже наложили. — Мамина рука погладила меня по голове.

— Зайка, потерпи, — это уже Рад. Его руки стали натягивать скафандр на тело обратно. Да как-то боли не было, чувствительно это да, видимо обезболивающие действовало.

Потом меня аккуратно посадили, и можно было оглядеться. Под ногами песок, впереди море, слева мама, справа капитан.

— Где мы? — задала интересующий вопрос.

— Зайка, нас подбили, когда уходили от преследования, вот дотянули до острова. Погони не было, так что сели спокойно. — Это мама рассказывала, слова спокойные, а голос тревожный.

— А со мной что? — поинтересовалась.

— Пуля застряла в плече, кости целы. Ее достали и наложили повязку. До свадьбы заживет, — сообщил довольный Рад. Опять про свадьбу, поморщилась. — Вискону сообщение удалось отправить, скоро нас заберут.

Повернулась на батарт, ой, бедненький, это как же мы до острова дотянули? Нос, понятно смяло, когда садились, а вот корпус почти надвое раполосовало. В таком состоянии не то, что субространство, из атмосферы выходить нельзя.

— А наши аборигены далеко? — спросила Рада.

— Не очень, но через море к ним не на чем доплыть, видишь батарт в каком состоянии? — ответил Рад.

Жаль, у папашки было бы хорошо, уютно.

— Недалеко это куда и сколько? — заинтересовано спросила моя мама.

— Юго восток три мили, — сказал Рад сверяясь с навигатором.

— Всего лишь? — задорно переспросила мама.

— Ты что задумала? — подозрительно посмотрела на нее.

— Сейчас доску себе сделаю и отправлюсь за помощью, — довольная сообщила мама.

— А я еще гадал, в кого ты такая неугомонная уродилась, — хихикнул Рад вслед моей маме.

Мама взяла мои таншипы и зашла в заросли. Лазеры радостно озвучивали каждое движение моей мамы "Вау! Вау!". Ее не было видно, треск падающих деревьев, хорошо говорил о ее деятельности. Вышла мама из леса с плоской доской, чем-то напоминающая дно лодки.

Воткнула длинную палку по середине, прикрепила флаг Национальных сил, который раздобыла в батарте, спустила все это сооружение на воду. Еще раз сверилась с навигатором, по нашему совету одела переводчик на руку и уплыла, толкая посудину перед собой.

Мы ошарашенные с капитаном смотрели, как моя мама лихо влезла на эту доску, расправила флаг и поплыла в заданном направлении.

— Вот это женщина! — в восхищении сказал Рад.

— Это тебе не бублики нюхать! — ответила ему довольная я.

Солнце нас разморило, мы перетекли постепенно под легкие тени пальм. Стандартный запас воды решал проблему с жаждой. Вискон не отвечал, хотя заветный рычажок Рад все же проверил.

Наши аборигены появились уже к вечеру на своих небольших лодочках. Вела их моя мама уже одетая по последней моде местного племени.

— Зайка! — закричала мне мама еще из лодки, — эти юбочки такая прелесть!

Вождь смотрел на мою маму влюбленными глазами. Увидев меня, приемный папашка раскрыл объятия, я, прижимая раненную руку к себе, кинулась к нему.

— Девочка моя! — смахнул скупую слезинку вождь, прижимая к своему необъятному животу.

— Я так скучала, — призналась ему.

Мы с Радом залезли в лодки, аборигены направились к своему берегу. Вот тут случилось неожиданное. Резкий звук заставил обернуться, из космоса, прямой наводкой разнес наш батарт и вокруг землю на острове самонаводящийся взрывной снаряд.

Мы смотрели на то, как полыхает земля от горящей плазмы, которая выжгла почти всю растительность. Буквально еще пятнадцать минут назад мы находились там.

— Удар был не случайным, — тихо проговорила мама.

— С корабля, — так же тихо отозвался Рад.

Капитан очень внимательно смотрел на мою маму. Мне тоже хотелось задать ей массу вопросов. Всю дорогу до поселения мы молчали, только наши соплеменники переговаривались по делу. Их тоже впечатлил удар из космоса.

Вечером, сидя рядом с костром, мы жевали мясо, приготовленное на костре, и разговаривали.

Мама рассказала, что утром в тот день, когда на гарнизон было нападение, к ней домой пришел посланник от министра Сантау. Разумеется, она его впустила. Разговор был вежливым и как будто ни о чем. Посланник расспрашивал о последнем приключении Зайки с Ратханом Сантау на планету Фаэтель. Мама ничего тогда не заподозрила, решила, что министр беспокоится о сыне и наводит справки. Она рассказала все, что посчитала возможным, рассказать чужому человеку. Был бы на его месте сам Сантау, мама рассказала бы больше.

Посланник спросил не оставляла ли Зайка у них в доме какие-либо вещи, привезенные с Фаэтель. Мама, совершенно забыв про мои сумки, оставленные у нее, с чистой совестью ответила, что не оставляла. Посланник попрощался и ушел, мама ушла на службу, но забыла свой виер на столе в спальне. Когда возвращалась, увидела незнакомых людей, которые входили в их квартиру.

Мама не стала вызывать полицию, рассудив, что трое для нее не проблема. На этом месте Рад хмыкнул, он-то точно знал, что и больше для Ули Дексир не проблема. В незакрытую дверь услышала, как затренькал ее виер. Мужчины остановились, стали тихо переговариваться. Мама вошла в распахнувшуюся перед ней дверь, сделала два быстрых шага, нанесла удар ботинком одному из находящихся мужчин. Сзади ее ударили по голове, видимо догадались, что она вернется за виером.

Очнулась в квартире когда уже никого не было. Все лежало на своих места, виер показывал несколько пропущенных вызовов. Только в кладовке, где я оставила вещи, все было перерыто.

— Это они забрали Драконий камень, — сделала вывод я.

— Видимо, да, — согласился со мной Рад.

— Значит, это посланник от меня хотел, — понятливо сказала мама.

Мы согласно кивнули, в задумчивости глядя на костер.

Подбежали подружки, стали просить нас с Радом потанцевать. Им очень понравилось наше последнее танго. Мама тут же их поддержала. Рад подхватил меня за здоровую руку и повел к костру. Понятно что о танго не было речи, но вальс ... вальс получился спокойным и чувственным одновременно. Он держал меня почти на руках и кружил, кружил. Мы смотрели друг другу в глаза так, как будто в мире были одни. Впрочем, так оно и было для нас.

— Зайка, — уже когда легли спать спросила меня мама, — а что с твоей рукой? Ты же свела татуировку.

— Она не сводиться. Когда здесь нас развели, то татушка пропала, — со вздохом произнесла я.

— А теперь почему она снова? — полюбопытствовала мама.

— А теперь ... Понимаешь мам, Коста сказала, что татушка появиться когда мои чувства к Раду проснуться, — снова вздохнула.

— Зайка, ты его любишь? Вы так сегодня танцевали, — улыбнулась мама в темноте.

— Не знаю мам, уже не понимаю ничего. Раньше было все просто, Рад — гад. Ой, рифма получилась, — захихикала.

— А теперь? — хороший вопрос.

— А теперь, вроде уже не гад, — ушла от ответа.

Долго ворочилась на жестком лежаке и все обдумывала слова: "Любишь его". То, что к нему перестала относиться как к гаду, это точно, а вот любовь ... мне всегда казалось, что это чувство я узнаю сразу же, что это будет как удар, захватит меня сразу в один миг. А тут как-то постепенно, медленно, выросло такое чувство, которое я пока опознать не могу.

К утру ранение почти зажило. Или рука у капитана легкая или какие медикаменты еще вколол. Одним словом, рука работала, что было уже приятно.

По выходу из тапэ меня ждал ... поцелуй от капитана. Выпрямившись из-под низкой арки, точно попала в объятия моего НЕ гада, который нежно прижал и снова закружил в поцелуе.

— Доброе утро, любимая, — только после этого поздоровался.

— Воспитанные люди сначала здороваются, а уж потом целоваться лезут, — пробурчала жутко довольная.

— Значит, если я поздоровался, могу поцеловать? — улыбался моему смущению Рад.

Мы стояли и целовались, так было здорово чувствовать его рядом с собой, быть с ним, кажется, я уже совсем не против просыпаться рядом с ним.

— Белый мужчина! — прервал нас громогласный и недовольный окрик вождя, — я уже тебе говорил, что ты не можешь при свете дня прикасаться к белой женщине.

Мы рассмеялись, но обниматься не перестали.

— Вождь, я же раненная, а капитан меня поддерживает, — попыталась оправдаться.

— Можно только поддерживать! — грозно резюмировал вождь, хотя глаза у него светились лукавством.

За завтраком, который фактически уже был обедом, потому что спала долго и сладко, обсуждали вопрос возвращения. Батарт уничтожен, связи с кораблем нет. Конечно, об этом поселении знают еще трое: Илька, Ратхан и Най. Но что-то подозрительно точный был удар из космоса по батарту. Было страшно за наших соплеменников, вдруг решат уничтожению всю планету подвергнуть?

От этих невеселых разговоров отвлекали лишь поцелуи капитана, который только украдкой, пока не видел вождь, целовал меня. Мне показалось, что у них своеобразная игра наметилась: а ну-ка поймай! Вождь следил за капитаном, а капитан старался тихонечко меня целовать, чтобы не попасться. Иначе вождь грозил палкой и обещал наказать моего капитана.

Ближе к вечеру вождь не выдержал такой нервной игры и утащил меня за собой. После заката капитан, хихикая, подошел к нам, поднял меня на руки и демонстративно стал целовать. Вождь громогласно захохотал.

— Вот видишь, вечером больше ценишь то, что днем не доступно было, — сообщил нам довольный папашка.

Капитан обнял меня и вывел из поселения в сторону моря. Легкий бриз давал прохладу, но песок еще хранил тепло жаркого дня. Капитан посадил меня у себя между ног, прижал к груди, обнял руками.

— Сегодня я поцеловал тебя в несколько раз больше, чем за все наше знакомство, — неожиданно рассмеялся Рад.

— Скажи спасибо вождю, — засмеялась вместе с ним.

— Он тебя так любит, — произнес довольный Рад.

— Я его тоже люблю, он такой искренний и добрый. Я вообще всех аборигенов люблю, — улыбалась, рисуя узоры на песке.

— А меня? — спросил Рад.

— Что тебя? — прикинулась, что не поняла вопроса.

— Меня любишь? — тихо на ухо спросил капитан.

— А ты? — улыбнулась его маленькой хитрости.

— Очень, — так же тихо на ушко прошептал.

— Что очень? — стала тихо посмеиваться, мне так понравилась эта игра вопросов.

— Люблю очень, — стал целовать меня в шею Рад, отведя волосы в сторону.

— Ну, да вождя не возможно не любить, он такой милый, но я как-то не ожидала, что ты его "очень" любишь, — захихикала над ним, с удовольствием прислушиваясь к ощущениям от его поцелуев.

— Зайка, — смеялся Рад, — ты все-таки егоза.

— Ну да, такая и есть, — щекотные поцелуйчики смешили больше, чем слова.

— Я тебя люблю, — уже не смеясь, сказал Рад. — Зайка, пойми, я сильно тебя люблю, буду ждать сколько скажешь, только скажи есть надежда, что ты полюбишь меня? — он замолчал в ожидании.

— Есть, — прошептала и тут же испугалась того, что сказала.

Он стиснул меня в своих объятиях и закопался лицом в моих волосах, так было здорово. Мы сидели на берегу, вода подкатывалась к нам, с тихим шелестом убегала обратно, оставляя тоненькую полоску своего пребывания здесь. Солнце уже село, наступила почти ночь.