Оазис

Плавно отвернув крышку, Тагирас достала оттуда небольшой свиток.

— Сядь в кресло. — Я послушно опустился в кресло рядом с Асазваалом, не понимая, что происходит. А госпожа тем временем развернула свиток и, поведя рукой в сторону, начала читать вслух.

— Аини, лали, суирэ, рухди, адие, жаммин, айто... — я подавался навстречу ее голосу, в то время как мое сердце сладко замерло в груди от осознания того, что скоро я смогу почувствовать свое волшебство.

Вдруг она замолчала. Потом довольно улыбнулась, переглянувшись с Асазваалом. Заклинание-ключ вспыхнуло в ее руках. И тут она впервые назвала меня по имени.

— Лельмаалат, нам ведь с тобой не нужна эта бумажка?! Тебе и так со мной будет хорошо. И магия нам с тобой ни к чему. Я волшебница. Одна из лучших. Тебе же совершенно не надо уметь колдовать. А всему остальному я тебя научу...

Мои руки сжали поручни кресла, сердце, словно птица, рванулось наружу. Асазваал, протянув ко мне руку, сильно сжал ею мои пальцы. А госпожа легко поднялась, приблизилась ко мне, наклонилась и уверенно поцеловала в губы.

Потом, видя, что я не отвечаю на ее поцелуй, оторвалась от меня, заглянула в глаза и сказала:

— Ничего, уже скоро. Асазваал! Проводи!

И я, ничего не соображая, покинул кабинет.

* * *

Весь вечер отец был задумчиво-заботлив, вышагивал вокруг меня и машинально поправлял то складку на моей рубашке, то вилку на столе. Наконец застыл напротив меня.

— Арье, я знаю, что такие разговоры должна была бы проводить с тобой мама, но поскольку так получилось, что сейчас я тут главное заинтересованное лицо в том, чтобы с тобой было все в порядке, то... — Папа замолчал, потер подбородок и, наконец, почти попросил. — Если все получится, может быть вы там... решите свои проблемы интимного характера. В конце концов, это поможет передвигаться быстрее.

— Нет, папа.

— Ну почему так категорично? Ты что не хочешь?

Хочу ли я? Да! Только это мое желание... И Лельмаалат за мои чувства не в ответе.

— Я не хочу, чтобы это было по принуждению. Что угодно только не это! Пусть лучше меня убьют.

— Арье, девочка, иногда можно и даже нужно поступиться жизненными принципами...

— Это не тот случай, папа. Иначе я перестану себя уважать.

— Да, — устало вздохнул отец, — просто мне хотелось бы, чтобы вы выбрались из этой передряги с наименьшими потерями. Уважение можно заслужить, а вот воскреснуть уже не получится. Знаешь, — тут он несколько оживился, — если все так плохо, есть определенные травы...

— Нет, это не обсуждается. — Я даже отцу не могу объяснить, почему с моим драконом так нельзя. У Лельмаалата и без интима пунктик на свободе и непринуждении.

* * *

— Маленький глупый дракончик, ты ведь не сильно расстроен? — Асазваал откровенно издевался.

Я был опустошен. Настолько, что я даже не мог поддерживать маску. Конечно, я мог предположить, что вопрос с активацией моей магии рано или поздно всплывет, но я не думал, что это произойдет так скоро и таким образом. Я никогда не чувствовал свой дар. Я не знал, много ли я могу. Но потеря чего-то своего, даже такого неизвестного, была болезненной.

Асазваал тем временем продолжал.

— Ну что ж, силы теперь у тебя не будет. А я не могу не отметить дальновидность и правильность действий госпожи. Ну, сам подумай, зачем тебе магия? Только что развлекаться... Но госпожа и так живет в красоте и изяществе, поэтому совершенно не нужно, чтобы ты тоже что-то такое творил...

— Да, но я мог бы научится чем-то полезному...

— Ой, не смеши меня. Кому здесь надо тебя учить? Без этой магической бумажки у тебя гораздо больше шансов жить в этом доме долго и счастливо.

— Но ведь волшебники-мужчины существуют!

— Конечно! — С улыбкой подтвердил Асазваал. — Но это те, кого специально отбирали еще с рождения, и все они — рабы! Без права доступа к женщинам и живут изолированно, чтобы у них не было ненужных соблазнов. И делают они лишь то, что им велят.

— Но так же нельзя! Меня даже не спросили...

Асазваал откровенно рассмеялся:

— Ты еще уважения потребуй! Тебе-то чего человека из себя изображать, если у тебя и так есть все для счастливой жизни! У тебя красивая и справедливая госпожа, и даже могут быть друзья, — тут он многозначительно посмотрел на меня.

А я притворился, что его не расслышал. Асазваалу доверять нельзя, сколько бы он не прикидывался другом! Если я перестану представлять для него интерес, или он почувствует во мне угрозу, то до конца моей жизни останется всего ничего...

Он подождал минуту, но, видя, что я не реагирую, решил оставить меня одного. Но на пороге комнаты остановился и сказал напоследок:

— Кстати, я хочу, чтобы ты знал. Это была моя идея. И я очень рад, что госпожа прислушалась к моим советам. Те женщины, которые ради баловства возвращают таким как ты магию, ставят под удар благополучие и стабильность Дагайры, да и вообще, долго не живут!

* * *

День будет жарким. Во всех смыслах.

С утра я зашла к Миритис и мы определились с нарядами. Мы подобрали для служанок, к которым я должна была присоединиться серые костюмы безо всяких приметных деталей. Миритис также решила взять свиту для Телльмуура, в количестве четырех драконов, и приготовила похожую мужскую одежду для Лельмаалата. Она даже драконов подобрала максимально на него похожих по цвету волос и по фигуре.

Потом возились с отцом, отбирая вещи для пещеры. Папа так и норовил взять побольше, чтобы нам было удобнее в этой пещере коротать время. Он нервничал, потому что понимал, что если мы до нее спокойно дойдем, то это будет невероятная удача. Отца нельзя было светить в оазисе. Если на воротах догадаются, что мы улетели на драконе, до границы Дагайры мы спокойно не доберемся. Поэтому нам с Лельмаалатом выходить из Ай-Румай придется пешком.

Телльмуур с Миритис были спокойны. В них проявлялась этакая дагайрская неторопливость. После полудня они даже умудрились на веранде обсудить свои последние эксперименты, как будто на вечер ничего особенного не намечалось.

Я же металась по их дому из угла в угол, пытаясь думать о том, что все будет хорошо. Хотя шансов на благополучный исход было мало. В душе шевелились сомнения и, хотя решимости мне было не занимать, хотелось действовать с холодной головой, а не полагаясь на чувства. А я была совершенно не готова к тому, чтобы их не выражать. Это драконов воспитывали так, что они чуть ли не с рождения все время притворялись. А я привыкла действовать прямо, и мне было сложно играть в эти игры с переодеваниями и тайнами.

Отец перед вылетом был сосредоточен. Быстро пожелал нам удачи. Сказал, чтобы Телльмуур присматривал за мной. Ему как мужчине было проще мужчине и довериться. Телльмуур, естественно, все пообещал сделать в лучшем виде. И вот папа, расправив свои огромные крылья с бронзовым отливом, взял курс на пустыню Аззо. А мы втроем пошли одеваться.

* * *

С утра я был уже доволен тем, что все так обернулось. Тагирас и Асазваал, сами того не желая, помогли мне определиться. Теперь я точно знал, что полюбить свою госпожу и подружиться с Асазваалом не смогу никогда. Поэтому и жизни в этом доме для меня быть не может.

Но дальше было сложно. Что делать с побегом я так и не решил. С самого утра меня не оставляли в покое слуги, которые то приносили мне свадебные одежды, украшения и всякие мелочи, то так и норовили со мной сделать что-нибудь такое, что по их мнению должно было добавить мне привлекательности в глазах госпожи.

О дагайрских свадьбах я знал мало. Мальчики в Оазисе Курмула чаще всего обсуждали именно первый полет, и на него же делался основной упор в любовной литературе. Благодаря тем же урокам обольщения я все знал о первой брачной ночи, но о том, как пройдет для меня вечер, мог только лишь догадываться. Я решил довериться судьбе. Потому что использовать единственный шанс на свободу стоит только в том случае, если хоть чуть-чуть уверен в успехе. У меня ввиду отсутствия информации такой уверенности не было.

Еще вечера я затолкал за кровать сумку со своими вещами, чтобы не возбуждать подозрения слуг. И встретил их с утра улыбками и восторгами. Чтобы никто не сомневался, что это день и есть самый счастливый в моей жизни.

Ни Асазваала, ни госпожи я не видел. Хотя госпожа с утра прислала вместе с завтраком письмо с излияниями своего нетерпения и восхищения. То ли чувствовала вину, то ли не могла дождаться вечера... Пришлось ответить в самых изысканных выражениях, и описать всю глубину чувств, которые она у меня вызывает. Только знак с 'минуса' на 'плюс' поменял. До вечера меня больше не беспокоили.

* * *

Поездку до дворца Воительницы я запомнила плохо. Ограды и заборы богатого квартала Ай-Румай слились в сплошную изящную пеструю ленту. Выезд в свет Миритис обставила представительно. Она была великолепна. Тонкокостная, темноволосая, грациозная. Миритис надела кирпичного цвета шаровары и безрукавку, после чего служанки задрапировали ее в прозрачную золотистую накидку. Украшений на ней не было кроме кольца рода и кинжала в золотых ножнах. Зато Телльмуур себе ни в чем не отказывал. Он справедливо считал, что они с Миритис должны привлечь к себе максимум внимания, чтобы отвлечь внимание от меня.

Мы прибыли вовремя. Миритис с Телльмууром в паланкине, я со служанками и драконами на лошадях. На праздник подъезжали и слетались гости. Все дворцы богатого квартала были оборудованы площадками для приземления, в то время как в бедных кварталах для этого были специально отведенные места, куда приземлялись все кому не лень... Но там тоже была своя стража, и поэтому этот вариант мы отбросили сразу...

Нас встречали парадно одетые служанки. В саду и примыкающем к нему зале гостей принимали наложники, которые конечно же были прекрасно воспитаны и могли увлечь беседой или проводить до выбранного гостями дивана. Народу было много. А я очень волновалась, пытаясь понять, когда начинать действовать. Миритис весело смеялась, здороваясь и переговариваясь со знакомыми. Телльмуур держал невозмутимое лицо. Мы со служанками ходили следом. Наконец, Миритис подозвала меня к себе знаком.

— Арье, — прошептала на ухо, — пока осматривайся. Сейчас рано идти. Его наверняка еще не забрали из покоев. Как только они появится в зале, сразу пойдешь по метке в его покои. Дальше по плану. Не бойся!

Миритис снова от меня отвернулась и продолжила общаться.

Мы свободно передвигались по залу. Везде было расставлено угощение. В основном фрукты, сладости и напитки. Для служанок тоже был стол в глубине зала, и большая часть сопровождающих уже переместилась туда. Хотя вокруг некоторых воительниц и волшебниц еще толклись служанки и драконы. Я сделала Теллю знак, что подойду поближе к столу. Было неясно, когда придут Тагирас и Лельмаалат, но я понимала, что как только они войдут, у меня будет не так много времени, и совершенно не хотелось бы в этот момент стоять столбом посреди зала. А неподалеку от стола были резные двери, чтобы служанкам не искать выход, если вдруг потребуется выполнить поручение госпожи...

Гостей становилось все больше. Многие вышли в сад, Миритис с Телльмууром уже удобно устроились на подушках неподалеку от двух кресел, предназначенных для новобрачных. А я томилась. Служанки Миритис проинструктированные госпожой вели себя спокойно и отстраненно. Но, как я успела заметить, ничего в этом необычного не было. Слуги и служанки в Дагайре были хорошо выдрессированы. Я разместилась на стуле, поближе к двери, чтобы если что, не упустить момент. Гомон, легкая музыка, доносившаяся из сада, запахи, шелест одежд, сумерки, медленно заползающие в окно, блеск драгоценностей, я словно чувствовала себя персонажем странной пьесы и ожидание становилось почти нестерпимым... И тут я увидела его...

Он шел чуть позади Тагирас, в ослепительно белых одеждах, блистающий жемчугами, запутавшимися в ниспадающих каскадом на плечи, волосах... И счастливо улыбался...

* * *

Я превзошел себя. Кольдранаак бы мной гордился. Вечер моей свадьбы был моим триумфом на пути облагораживания и торжественного въезда в гарем. Я был великолепен! Пока слуги одевали меня и причесывали, ко мне зачастили наложники. Каждый из них пытался произвести на меня впечатление своими высокопарными речами о моей красоте и безупречном вкусе. Мне разрешили самому выбрать наряд и украшения. Легкий шелковый костюм, жемчужные нити и золотые цепи, искусно вплетенные в волосы слугами, замшевые туфли, браслеты...

Пусть будет, как будет, но сначала я покажу, каким я могу быть! Я не знал, долго ли проживу после этой ночи, но в сердце не было ненависти или горечи, как будто подойдя к последней черте, во мне осталось только настоящее, то, что так упорно пытались из нас вытравить наставницы в Оазисе...

Конечно, я волновался. Но сомнений уже не было. Когда госпожа прислала за мной эскорт, я последний раз посмотрел в окно на кусочек темнеющего неба, оглядел себя в зеркале, улыбнулся и пошел, как учили, навстречу своей судьбе.

* * *

Зал разразился приветственными криками. Наиболее активные воительницы даже повскакивали с мест. Тагирас, благосклонно улыбаясь, проследовала к креслам и они с Лельмаалатом сели. Я замерла на стуле, впившись взглядом в его лицо. Но он на меня не смотрел. Впрочем, на это я и не рассчитывала. Неизвестно, хватит ли у него самообладания перенести еще одну встречу со мной.

Слуги поднесли новобрачным бокалы. Тагирас обвела взглядом зал и с улыбкой провозгласила:

— Приветствую вас, дорогие подруги и уважаемые гости! Мы с моим женихом, сыном Главной воительницы драконов Лельмаалатом, очень рады, что вы посетили наш праздник! Для меня это очень торжественный день! Я долго боролась за его любовь, и вот теперь наступил момент, когда он станет моим! Мы будем счастливы! — И она отпила из кубка.

Лельмаалат, не переставая улыбаться, тоже пригубил напиток. Он не был напряжен или расстроен. А я сидела и лихорадочно вспоминала, что там Миритис говорила насчет тоски в глазах, которой не было. Может, он все-таки нашел здесь свою любовь? Уважение? Почет? Мечту? А море.... Что море... Оно его простит...

Гости пили за здоровье молодых. Зазвучала музыка. Сновали туда-сюда служанки и рабы с подносами. Тагирас повернулась к Лелю, провела легонько рукой по его щеке и прикоснулась губами к его губам. Он не отстранился. Хорошо, что все взгляды были прикованы к ним и на служанку в серой одежде, притулившуюся на стуле возле двери, никто не смотрел, потому что я побледнела и нервно дрожащими руками начала комкать легкую скатерть. Надо было уходить, пока я чего-нибудь еще не увидела, или хуже того, не сделала.

И я, легонько приподнявшись со стула, выскользнула из зала, краем глаза успев заметить, что одна из служанок Миритис заняла мое место.

* * *

Находится рядом с Тагирас было странно, но не страшно. Я словно запер настоящего себя внутри, а моя оболочка как будто специально была создана для дагайрских свадебных пиров. Мне даже ничего не пришлось изображать. Все происходило естественно. Я улыбался, был предупредителен и внимателен по отношению к госпоже. Мое поведение было безупречным. Мне так хотелось веселиться и общаться, что я даже подумал ненароком, не подсыпали ли мне что-нибудь в питье, чтобы меня немного раскрепостить. Я читал о таких настоях и травах в Оазисе и сейчас сожалел о том, что не мог приготовить для себя противоядие... В итоге просто решил лучше себя контролировать, тем более что пока это ничему не вредило...