— Я понимаю. — Он согласно кивнул.
— Я знаю, вы все равно пытались бы сделать это, — сказала Бардасано. — Я полагаю, что наличие Захарии в качестве рупора не повредит в этом отношении, и я специально уполномочиваю вас продолжать делать это. Я знаю, программы Гамма-центра являются лишь частью его обязанностей, и что он не принимает непосредственного участия в колесиках и винтиках любой из них. Все равно постарайтесь держать его в курсе событий, так или иначе. Используйте его в качестве проводника к директорам по исследованиям — вроде способа для них "неофициально" рассказать о любых проблемах кому-то, кого они знают, кто может выступить в их защиту против большого, противного огра, отвечающего за все мешающие им ограничения безопасности.
— Да, мэм. — МакБрайд криво усмехнулся. — Я уверен, что Зак будет просто рад, когда они еще больше будут плакаться ему в жилетку, но он сделает это, если я попрошу его об этом.
— Полезные вещи — братья и сестры. Иногда мне жаль, что у меня нет одного или двух. — Голос Бардасано мог звучать немного задумчиво, хотя МакБрайд не стал бы ставить на такую возможность сколько-нибудь значительную сумму.
— В то же время, — продолжала она, ее тон перешел на нечто гораздо более мрачное, — я думаю, у нас есть одна конкретная проблема, по которой мне нужно от вас немного больше усилий.
— Проблема, мэм?
— Херландер Симоэнс, — сказала она, и он поморщился. Она увидела выражение его лица и кивнула.
— Я знаю, что он был в большом напряжении, мэм, — начал он, — но до сих пор он выполнял свой проект, и...
— Джек, я пока не критикую его действия. И я, конечно, не критикую то, как вы обращались с ним до сих пор. Но он глубоко вовлечен во всю программу усовершенствования межполосного привода, а это одна из важнейших областей наших исследований. Если уж на то пошло, он еще принимает второстепенное участие как минимум в двух других проектах. Думаю, в сложившихся обстоятельствах нам, вероятно, будет уместно проявить немного дополнительной заботы о нем.
МакБрайд кивнул.
— Расскажите мне больше о том, как, по вашему мнению, это влияет на него, — предложила она, откидываясь на спинку стула. — Я уже прочитала полдюжины его психологических анализов и обсудила его реакцию — и его позицию — с доктором Фабр. Но люди, пишущие эти анализы, не отвечают за непосредственный контроль над его работой. Я знаю, что вы тоже не несете — не в том смысле, как его непосредственный начальник — но я хочу получить вашу оценку с прагматичной точки зрения.
— Да, мэм.
МакБрайд глубоко вдохнул и потратил несколько мгновений, чтобы привести в порядок свои мысли. Склонность Бардасано к требованию оперативных оценок на лету была хорошо известна. Она всегда верила, что называемый ею "моментальный опрос" [в оригинале snap quizzee; снап — детская карточная игра; выигрывает тот, кто при одновременном открытии карт первым кричит "снап!", увидев две карты одинакового достоинства] был лучшим способом узнать то, что думал кто-то в действительности, но она также верила в то, что нужно дать своим несчастным приспешникам время подумать, прежде чем они начнут выдавать не совсем продуманные ответы.
— Для начала, — сказал он, наконец, — должен признать, что я никогда по-настоящему не знал Симоэнса — любого из Симоэнсов — в каком-либо социальном плане до того, как все это произошло. Если уж на то пошло, я до сих пор этого не делал. Однако у меня сложилось впечатление, что решение СДСП забраковать девочку действительно взорвало его изнутри.
"Боже, — подумал он. — Разве это не бескровный способ описать то, через что прошел этот человек? И разве это не похоже на тех ублюдков из СДСП, которым не удалось учесть все прискорбные маленькие социальные последствия своих решений?"
Бардасано кивнула, хотя ее собственное выражение лица даже не дрогнуло. Конечно, она представляла собой одну из линий долгосрочного планирования in vitro, напомнил себе МакБрайд, и одну из отбракованных более одного раза. Если уж на то пошло, по крайней мере, один из ее собственных клонов был отбракован, даже не достигнув позднего подросткового возраста, если он правильно помнил. Тем не менее, в то время как отбракованный Бардасано был лишь немногим лучше генетического дубликата Изабель (не совсем, конечно, там было несколько экспериментальных различий), вряд ли у нее было то, что мог подразумевать под словом "брат" или "сестра" такой человек, как Джек МакБрайд.
Как и многие — даже большинство — дети in vitro СДСП, она была создана искусственно и выращена в яслях, вне обычной семейной среды и без поощряющего установления родственных связей со своими клонами. Никто никогда официально не говорил МакБрайду что-нибудь в этом роде, но он сильно подозревал, что отсутствие поощрения представляло целенаправленную политику части Совета — способ избежать создания потенциально конфликтующих лояльностей. Возможно, для нее это было просто слишком далеко за пределами собственного опыта, чтобы испытывать нечто большее, чем чисто интеллектуальная оценка страданий Херландера Симоэнса.
— Я так понимаю, что он пытался оспорить это решение, — сказала она.
— Да, мэм, — подтвердил МакБрайд, хотя "бороться с этим решением" было жалким бледным описанием безумного сопротивления Симоэнса.
— Тем не менее, у него никогда не было шансов добиться его отмены, — продолжил он. — По моей информации, директора СДСП сочли это верным решением, учитывая проблемы качества жизни, которые дополнили утилитарные.
Бардасано снова кивнула. Несмотря на оговорку о собственном знакомстве с этим делом, МакБрайд довольно много знал о нем. Он знал, что Херландер Симоэнс — и его жена, по-видимому — снизили свою эмоциональную защиту, когда Франческа с честью прошла через ожидаемую опасную зону. Что только усугубило агонию, когда с двухлетним опозданием появились первые симптомы.
То, что они появились в день ее рождения, должно быть, было как дополнительный удар в сердце, и как будто этого было недостаточно, ее состояние ухудшилось с поразительной скоростью. В день ее рождения не было никаких внешних видимых признаков; в течение шести стандартных месяцев яркий, живой ребенок, которого МакБрайд видел на изображении в файле безопасности Симоэнсов, исчез. В течение десяти стандартных месяцев она полностью отдалилась от окружающего мира. Она полностью перестала реагировать. Она просто сидела, даже не пережевывая пищу, если кто-то клал ее в рот.
— Я читала отчеты о состоянии девочки, — бесстрастно сказала Бардасано. — Честно говоря, я не могу сказать, что решение Совета удивляет меня.
— Как я уже сказал, я также не думал, что когда-либо были шансы на его отмену, — согласился МакБрайд. — Однако он не хотел слышать об этом. Он продолжал указывать на активность, проявляющуюся на электроэнцефалограммах, и он был абсолютно убежден, что они доказывают то, что, как он выразился, "она все еще где-то там". Он просто отказался признать ее состояние необратимым. Он был уверен, что если медицинский персонал будет просто продолжать достаточно долго пытаться, они могли бы достучаться до нее, изменить ее состояние.
— После всех усилий, которые они уже приложили для решения этой же проблемы в предыдущих случаях? — поморщилась Бардасано.
— Я не говорил, что он был логичен в этом, — указал МакБрайд. — Хотя он подчеркнул, что, поскольку этот ребенок продвинулся дальше, чем любой другой, она предоставляла Совету лучшую возможность, которая была — или когда-либо имелась до сих пор, во всяком случае — добиться настоящего прорыва.
— Как вы думаете, он действительно верил в это? Или это была просто попытка придумать аргумент, который нельзя отвергнуть сразу?
— Я думаю, на самом деле было немного того и другого. Он был в достаточном отчаянии, чтобы придумать любой аргумент, какой мог найти, но по моему личному мнению, он был еще более зол, потому что искренне верил в то, что Совет поворачивается спиной к возможности.
"И, — мысленно добавил МакБрайд, — потому что сканирование мозга еще указывало на активность. Вот почему он продолжал настаивать, что она действительно все еще там, даже если ничего не проявлялось на поверхности. И он также знал, как мало ресурсов Совета будет направлено на усилия, чтобы вернуть ее ему. Он полагал, что общий выигрыш Соответствия, если бы они преуспели, весьма превысил бы затраты... и эти инвестиции сохранили бы его дочь живой. Может быть, даже вернули ее ему однажды".
— В любом случае, — продолжил он вслух, — Совет не согласился с его оценкой. Их официальным решением было то, что не было никакой разумной перспективы изменить ее состояние. Что это было бы, в конечном счете, бесполезным отвлечением ресурсов. А что касается очевидной ЭЭГ-активности, это только усугубило ситуацию с точки зрения качества жизни. Они решили, что обречь ее на полную неспособность взаимодействовать с окружающим миром — при условии, что она осознавала, что вокруг нее есть мир — было бы неоправданно жестоко.
"Что выглядело так сострадательно с их стороны, — подумал он. — Возможно, так оно и было, по крайней мере, для некоторых из них".
— Таким образом, они пошли дальше и покончили с ней, — закончила Бардасано.
— Да, мэм. — МакБрайд позволил своим ноздрям раздуться. — И, хотя я понимаю основание их решения с точки зрения эффективности Симоэнса, я должен сказать, что тот факт, что они убрали ее всего за один день до наступления ее дня рождения, был... прискорбным.
Бардасано поморщилась — на этот раз в знак очевидного понимания и согласия.
— СДСП предпринимает все возможное, чтобы процесс принятия решений был можно больше институциональным и обезличенным, что является наилучшим способом предотвращения фаворитизма и рассмотрения особых случаев, — сказала она. — Это означает, что все это в значительной степени так... автоматизировано, особенно после принятия решения. Но я полагаю, вы правы. В случае, подобном этому, проявление чуть большей чувствительности, возможно, было бы не лишним.
— В свете того, как это на него подействовало, вы абсолютно правы, — сказал МакБрайд. — Конечно, это ударило и по его жене, но я думаю, что его ударило еще сильнее. Или, по крайней мере, я думаю, что это имело более серьезные последствия с точки зрения его эффективности.
— Она ушла от него? — тон Бардасано дал понять, что вопрос был на самом деле утверждением, и МакБрайд кивнул.
— Я думаю, что в этом было много факторов, — сказал он ей. — Отчасти это было связано с тем, что она, кажется, гораздо больше согласна с аргументом Совета о качестве жизни. Во всяком случае, так он видит ее отношение. По крайней мере, он отчасти обвинял ее в том, что она "оставила" девочку — и его, в некотором смысле — когда не стала поддерживать его призывы по отмене решения. В то же время, однако, у меня сложилось впечатление, что она далеко не так примирилась с решением, как казалась. Я думаю, что в глубине души она пыталась отрицать, насколько сильно решение Совета причиняло ей боль. Но она ничего не могла поделать с этим решением. Я думаю, она призналась в этом сама себе намного раньше, чем был готов он, поэтому она сосредоточила свой гнев на нем, а не на Совете. По ее мнению, он растягивал общую боль — и все, что переживала девочка — в том, что было в конечном счете бесполезным крестовым походом, как он сам должен был знать, подобно ей. — Он покачал головой. — В такой ситуации человеку очень больно, мэм.
— Я полагаю, что понимаю это, — сказала Бардасано. — Я знаю, эмоции нелогичны и заставляют нас совершать поступки, когда наш интеллект все время знает лучше. Очевидно, это один из таких случаев.
— Да, мэм. Так оно и было.
— Пострадала ли работа жены от всего этого?
— По-видимому, нет. По словам руководителя ее проекта, она на самом деле, кажется, еще энергичнее взялась за работу. Он говорит, что, по его мнению, это ее форма бегства.
— Несчастье как мотивация. — Бардасано чуть-чуть улыбнулась. — Почему-то я не вижу, чтобы это можно было применить всегда.
— Нет, мэм.
— Все в порядке, Джек, — подведем итог. Как вы думаете... положение Симоэнса может оказать негативное влияние на его работу?
— Я думаю, что это уже оказало негативное влияние, — ответил МакБрайд. — Этот человек достаточно хорош в своей работе, и, несмотря ни на что, он все еще, вероятно, превосходит любого из тех, кого можно было поставить на ту же должность — особенно учитывая тот факт, что любой, которым мы могли бы заменить его, будет начинать слабее. Заменивший должен быть полностью введен в курс дела, даже предполагая, что мы сможем найти кого-то с присущими Симоэнсу способностями.
— Это краткосрочный анализ, — указала Бардасано. — Что вы думаете о долгосрочных перспективах?
— В долгосрочной перспективе, мэм, я думаю, нам лучше начать искать замену. — МакБрайд не смог скрыть грусть в своем тоне. — Я не думаю, что кто-то может пройти через все, что сейчас переживает Симоэнс — и во что он ввергает себя — не разбившись и не выгорев до конца. Я полагаю, что возможно, даже вероятно, что, в конечном счете, он научится справляться, но я очень сомневаюсь, что это произойдет раньше, чем его совсем затянет зияющая дыра в нем.
— Это прискорбно... — сказала Бардасано спустя момент. Бровь МакБрайда изогнулась, и она позволила своему креслу вернуться в вертикальное положение, пока продолжала. — Ваш анализ его главных способностей прекрасно согласуется с анализом директора по исследованиям. На данный момент мы по-настоящему никого не могли бы поставить на его место, кто мог бы соответствовать работе, которую ему до сих пор удается выполнять. Итак, я полагаю, следующий вопрос заключается в том, действительно ли вы думаете, его отношение — его эмоциональное состояние — представляет какую-либо угрозу безопасности?
— В данный момент нет, — твердо сказал МакБрайд. Даже когда он говорил, он почувствовал мельчайший трепет неуверенности, но жестко подавил его. Херландер Симоэнс был человеком, попавшим в настоящий ад, и, несмотря на свой профессионализм, МакБрайд не был готов просто бросить его на произвол судьбы без веских, солидных причин.
— В долгосрочной перспективе, — продолжил он, — я думаю, что еще слишком рано предсказывать, где он очутится, в конце концов.
Готовность предоставить Симоэнсу преимущество сомнения — это одно; совсем другим была невозможность бросить спасительный якорь в подобной оценке.
— В состоянии ли он повредить чему-либо, что уже было достигнуто?
Бардасано наклонилась над своим письменным столом, скрестив предплечья на блокноте и опершись своим весом на них, пристально наблюдая за МакБрайдом.
— Нет, мэм. — На этот раз МакБрайд говорил даже без тени сомнений. — Существует слишком много копий документации и слишком много других задействованных членов его команды. Он не смог бы удалить из проекта ни заметок, ни данных, даже если бы так далеко зашел, что попытался бы — не то, чтобы я думал, что он даже приблизился к этому состоянию, по крайней мере, на данный момент, вы понимаете. Если бы я заметил, я бы уже дернул его. А что касается аппаратуры, то он совершенно не в курсе дела. Его команда полностью работает над исследованиями и базовой теорией.
