<Однако наша ситуация немного отличается, так что твои импланты имеют большую дальность передачи и приема — не намного больше: есть ограничение на мощность любого электромагнитного передатчика, который можно использовать в любом месте рядом с твоей корой головного мозга, но достаточно, чтобы мы могли разговаривать друг с другом, скажем, с одной стороны бейсбольного поля к другой, даже без снарков. И хотя у тебя есть все стандартные средства защиты от взлома, наша главная забота о безопасности заключается в том, чтобы любые передачи между нами оставались скрытыми, что является еще одной причиной, по которой они должны быть достаточно маломощными, поэтому их дальность действия довольно сильно ограничена. Ты сможешь подключить свои импланты к снаркам, но чтобы получить необходимую дальность, тебе придется направить их через твой существующий внешний комм, и его функции скрытности будут продолжать прикрывать тебя, когда ты это сделаешь.>
Она медленно кивнула, ее глаза были полны решимости.
<Но я смогу разговаривать с тобой вот так, когда захочу? Где бы ты ни был?> Настала его очередь кивнуть, и она весело фыркнула. <Ну, для меня это определенно звучит как "телепатия"!>
<Я не согласен, хотя есть некоторые большие различия. Например, мы не можем обмениваться эмоциями так, как это делают "телепаты" в книгах. Информационный поток — это нечто другое, но даже там существуют жесткие ограничения на то, чем мы можем обмениваться в режиме реального времени. Это скорее вопрос пропускной способности, но как только ты полностью привыкнешь к своему процессору, ты сможешь передавать файлы напрямую любому другому, кто получил импланты. И не только файлы данных. Эмпирические файлы тоже. Не просто рассказы о вещах, которые вы видели или пережили, а реальные воспоминания о них. И теперь, когда я думаю об этом, там происходит некоторый эмоциональный обмен. Это просто не прямой обмен между отдельными лицами, и это не может быть сделано в режиме реального времени, только загруженными файлами. "Двое не могут стать одним целым", но это не значит, что ты не сможешь обмениваться файлами, которые позволят тебе... понимать друг друга так, как ты никогда раньше не могла. Хотя я не смогу сделать так много, как ты и другие.>
<Почему бы и нет?> спросила она, услышав горько-сладкую нотку в его мысленном тоне.
— <Снова пропускная способность>, — просто сказал он. Она подняла бровь, и он покачал головой. <Мой высокоскоростной порт все еще не работает, Ниниэн, а в таком обмене много байт данных. Слишком много, чтобы человеческая нервная система могла передавать их другой человеческой нервной системе в режиме реального времени. Это одна из главных причин, по которой я нанес так много вреда мозгу Нармана, когда записывал его расширенную память с помощью гарнитуры. При обмене тебе нужно "заархивировать" память в твоем процессоре, а затем отправить ее предполагаемому получателю. Но даже в сжатом виде это все равно будет огромный файл, и, в отличие от твоего нового импланта, я все еще не могу обрабатывать высокоскоростную передачу данных в таком масштабе. Вот почему Нарману приходится замедлять внутренние часы своей виртуальной реальности, чтобы они соответствовали реальному миру всякий раз, когда я посещаю его. Я не могу обработать — нет, не так, я не могу получить доступ к потоку данных с достаточно высокой скоростью передачи данных. У тебя гораздо более высокая скорость, чем у меня, так что он сможет поддерживать с тобой более высокую степень сжатия и обмена. Я просто не смогу сделать то же самое.>
Разочарование омрачило ее глаза, и он наклонился, чтобы нежно поцеловать ее.
— <Я не говорил, что это никогда не исправить>, — сказал он ей. <На самом деле, Сова и Нарман уже довольно давно спокойно работают над созданием для меня совершенно нового "мозга". Того, у которого есть высокоскоростной порт.>
<О? И почему я впервые слышу об этом?>
<Потому что никто из нас не был уверен, что это будет возможно, и не было смысла упоминать об этом, если это было не так,> разумно сказал он. <На самом деле это была более сложная задача, чем та, с которой они столкнулись, когда строили Нимуэ, потому что с ней они начали с нуля. Они должны были выяснить, как ее построить, и они сделали все это с помощью своего собственного "оригинального" оборудования и программного обеспечения. Моя проблема — "всего лишь" программный сбой, но это программное обеспечение также является аппаратным, потому что оно встроено в мой существующий мозг. ПИКА Нимуэ так и не была свободна полностью; она всегда использовала его как дистанционно управляемый пульт, вот почему система была спроектирована так, чтобы сбрасывать данные каждые десять дней, хотела она этого или нет. Вся идея состояла в том, чтобы создать ПИКА с функциями, которые означали, что он не мог "выйти из строя", что бы ни случилось, и люди, которые меня создали, хотели быть чертовски уверенными, что никто не облажается с этими гарантиями. Доктор Проктор все равно сделал это, но даже он не смог обойти все средства защиты без нескольких... побочных эффектов, и Сова решил, что попытка исправить меня таким, какой я есть, только рискует создать дополнительные, непредвиденные проблемы дальше по ходу дела. Поэтому ему пришлось выяснить, как построить молицирконный мозг — используя его и Нармана "запатентованную" конструкцию, — которая обеспечит постоянную, долгосрочную независимую работу. По сути, они должны создать мозг эмансипированного ПИКА, который они могут поместить в шасси ПИКА, специально разработанное для того, чтобы больше не вмешался никто другой. Он говорит мне, что они приближаются к концу, и мы уже некоторое время работаем над записью моих воспоминаний после Нимуэ. Мы все еще отстаем от графика на пару лет, но мы приближаемся к этому. Так что к тому времени, когда они подготовят мой новый мозг, у нас должна быть полная запись обо мне для загрузки в него. Надеюсь.>
<До тех пор никто не начнет морочить тебе голову, пока мы не будем уверены, что у нас есть полная запись,> сказала она, положив голову ему на плечо.
<Поверь мне,> он поцеловал ее в макушку, <Я не собираюсь рисковать памятью о тебе.>
<Хорошо.> Она подняла лицо, чтобы поцеловать его, затем вздохнула и откинулась на его плечо. <А теперь, предположим, ты расскажешь мне, что делают остальные иконки Совы? Чем скорее я справлюсь с этим, тем скорее мы сможем освободить его для других!>
.II.
Императорский двор, город Ю-кво, провинция Кузнецов, империя Харчонг
— Я хочу, чтобы каждый член их семей здесь, на юге, был арестован! — зарычал император Чжью-Чжво. — Каждый из них, слышите?!
— Конечно, ваше верховное величество! — быстро сказал великий герцог Норт-Уинд-Блоуинг, склонив голову в отчаянном, вызывающем отвращение подобострастии. Вот что вышло из императора, пытающегося осуществлять прямое правление, — яростно подумал он. — Столь же глупая политика, как "коллективная безопасность" Жэспара Клинтана! Она могли бы сработать — против некоторых вовлеченных семей, — но большинство из них с самого начала предвидели бы такую возможность и предприняли бы все возможные шаги против нее. Как должен был понять с самого начала любой, кроме дурака. Не то чтобы он не понимал в совершенстве причину ярости Чжью-Чжво. Но если бы император просто захотел позволить профессионалам делать свою работу!..
— Прошу прощения, ваше верховное величество, — сказал герцог Саммер-Флауэрс, — но что вы хотите, чтобы мы сделали с ними после того, как они будут взяты под стражу?
Очень хороший вопрос, — подумал Норт-Уинд-Блоуинг. И еще один признак растущего авторитета южного герцога в имперском совете, что он осмелился задать этот вопрос. Первый советник пытался чувствовать себя более благодарным за то, что кто-то его задал, чем обижаться на то, что этим кем-то был Саммер-Флауэрс.
Это было трудно.
— Отличный вопрос, милорд герцог, — сказал Чжью-Чжво. Он колебался минуту или две, прежде чем ответить, и не предложил немедленного рецепта, когда он это сделал. Норт-Уинд-Блоуинг спрятал свое кислое веселье за внимательным выражением лица. Конечно, он не подумал об этом до того, как выдвинул свое требование!
— Если я могу предположить, ваше верховное величество, — пробормотал Саммер-Флауэрс после неловкой паузы, — никто из этих людей лично не оскорбил ваши прерогативы или власть. Тем не менее, их родственники в этих "Соединенных провинциях", безусловно, это сделали. Я бы предложил обращаться с ними как с государственными узниками и содержать в разумных условиях — по крайней мере, на данный момент — в качестве наглядного напоминания их предательски настроенным родственникам о том, что ваше терпение не безгранично. Вашему верховному величеству нет необходимости перечислять какие-либо конкретные обвинения против них, чтобы они могли содержаться под стражей неопределенный срок по вашему усмотрению. Никто из их семей не сможет пропустить ваше послание, но ваше терпение в том, что вы не предъявили им обвинения в это время, может вдохновить этих настроенных на предательство родственников признать ваше милосердие и терпение и отказаться от своей измены.
— Отличная формулировка того, что я имел в виду, мой господин, — тепло сказал Чжью-Чжво. — На самом деле, я считаю, что было бы уместно, поскольку вы так хорошо меня поняли, чтобы вы взяли на себя ответственность за то, чтобы это было сделано от нашего имени.
— Вы оказываете мне честь такой ответственностью, ваше верховное величество, — сказал Саммер-Флауэрс, склонив голову в грациозном поклоне, и Норт-Уинд-Блоуинг замаскировал тихое проклятие за одобрительной улыбкой.
Император тоже улыбнулся. Но затем он позволил своей улыбке исчезнуть, и его лицо снова посуровело.
— Мы хотим, чтобы наш совет в целом подробно рассмотрел этот вопрос теперь, когда у нас есть подтверждение этого "плана Армака", — сказал он, и его тон превратил последние два слова в непристойность. — Мы хорошо понимаем, что эта... эта взятка сделает чрезвычайно трудным даже для наших верных подданных противостоять грязным уговорам Кэйлеба. Мы боимся, что не сможем помешать тем, кто менее лоялен к Нам, пить из корыта, которое Кэйлеб и его шлюха разложили перед ними. Однако мы считаем, что важно разоблачить эту "щедрость" такой, какой она есть на самом деле — приманкой, предложенной от имени и на службе Шан-вей!
Сердце Норт-Уинд-Блоуинг упало. Последнее, что им было нужно, — это вновь разжечь джихад в разгар такого широкомасштабного восстания. Тем более, что крепостные всегда считали Мать-Церковь служанкой своих помещиков, соучастницей всего того, в чем они обвиняли аристократию, как саму аристократию! Если они...
— Более правдивых слов никогда не произносили, ваше верховное величество, — решительно произнес другой голос, и Норт-Уинд-Блоуинг прикусил язык, когда перевел взгляд на самого молодого — и одного из самых новых — членов императорского совета.
Епископ Кэнгся Тан-чжи, бывший епископ Мей-ко, крупнейшего и богатого епископства провинции Чьен-ву, был возведен в сан архиепископа Буассо вместо Бодэна Чжинчи по личному настоянию императора. Во многих отношениях это не имело значения, поскольку Тан-чжи мог быть только архиепископом в изгнании до тех пор, пока в беспокойных провинциях не будет восстановлена власть короны и Церкви. Если уж на то пошло, он был епископом в изгнании с тех пор, как Мей-ко был захвачен вскоре после падения Шэнг-ми! Но Норт-Уинд-Блоуинг не доверял амбициозному стороннику жесткой линии настолько, насколько он мог плюнуть.
Тан-чжи, который был моложе Чжинчи менее чем в два раза, приходился кузеном бывшему архиепископу Чьен-ву Уиллиму Рейно. Он также был членом ордена Шулера, яростно отвергавшим официальную историю о смерти Рейно, как чарисийскую ложь, которую Робейр Дючейрн принял как часть своей кампании по уничтожению авторитета Жэспара Клинтана как великого инквизитора. Первый советник так и не смог этого доказать, но отчеты его агентов убедительно свидетельствовали о том, что Тан-чжи тайно поддерживал полную репрессивную строгость инквизиции в своем бывшем епископстве с помощью тайных трибуналов, приговоры которых приводились в исполнение в такой же тайне.
И, конечно же, молодой идиот был совершенно слеп к тому, как его собственная политика могла способствовать нынешней катастрофе. Норт-Уинд-Блоуинг не пролил бы слез по неграмотным крепостным или оппортунистам, которые теперь пытались извлечь выгоду из их ярости, но, по крайней мере, он понимал, что это была ярость... и что она откуда-то взялась.
— Этот яд должен быть уничтожен, ваше верховное величество, — продолжил Тан-чжи. — С этим не может быть никакого компромисса. Действительно, наши нынешние обстоятельства — состояние империи вашего верховного величества — напрямую связаны с теми... опрометчивыми церковными лидерами, которые поступили именно так и искали компромисса со слугами Шан-вей в мире. Конечно, теперь все мы можем видеть, к чему неизбежно должно привести такое приспособление!
Сердце Норт-Уинд-Блоуинга упало еще сильнее, когда император кивнул в серьезном согласии.
— Как сын Матери-Церкви, я благодарю вас за эти мудрые слова, ваше высокопреосвященство, — сказал он человеку, чьего предшественника он убил. — И как император, мы намерены действовать в соответствии с этим. Доказательство вашего мудрого совета доступно всем в наших северных провинциях, и это еще раз подтверждает нашу решимость позаботиться о том, чтобы наши южные провинции больше не подвергались подобному загрязнению. Кэйлеб и Шарлиэн надели маску частной благотворительности на западе, но действительно ли кто-нибудь, сидящий в этом зале совета, верит в это?
На самом деле, все агенты Норт-Уинд-Блоуинг предположили, что это было именно то, что сделали Кэйлеб и Шарлиэн, и он испытал момент чистой и горькой зависти, когда подумал о якобы бездонных золотых и серебряных рудниках, которые они обнаружили на острове Силверлоуд, чтобы сделать это возможным. Одной мысли о том, что у кого-то есть столько денег в личных кошельках, было достаточно, чтобы вызвать у него тошноту, но все свидетельства свидетельствовали о том, что это действительно был акт частной благотворительности, который они оба провозгласили, без каких-либо формальных обязательств перед короной Чариса со стороны его получателей.
Конечно, это не означало, что их не было. Норт-Уинд-Блоуинг сомневался, что кто-нибудь пропустит чарисийский крючок, спрятанный внутри этого щедрого подарка. Что делало подарок не менее щедрым... или менее политически взрывоопасным.
— Нет, ваше верховное величество, — сказал он. — Очевидно, что их истинные планы лежат гораздо глубже, чем это.
Это был единственный ответ, который он мог дать.
— Тогда сейчас самое время очистить юг по крайней мере от одного из ядов, пожирающих север, — сказал император. — Мы желаем, чтобы все эти пагубные коммерческие соглашения между нашими подданными и любым чарисийским образованием были немедленно расторгнуты. Мы постановляем наложить арест на все активы и имущество Чариса, где бы они ни находились в пределах нашей империи. И мы хотим, чтобы это было сделано в течение следующей пятидневки и без предупреждения наших врагов о наших намерениях до того, как это будет сделано.
