С привкусом пещерной соли

Гонза пошел к столику со смутно знакомыми аквелями, которые иногда составляли им компанию на пляже, а ее бывшая соседка по общаге и одновременно подруга, так же бывшая, шла с ним рядом. И пусть они не держались за руки или что-нибудь подобное, но было понятно, что они пришли вместе.

Пожалуй, решение пересидеть в баре оказалось опрометчивым...

Глаз отвести не удавалось. За последние годы Марина совсем не изменилась. Как была крашеной стервой, так и осталась. На лице было все написано — и почему раньше Наташка не видела? Ведь светится как огромный сияющий транспарант с объявлением — мелкая стерва, так как на крупную, при всем своем жгучем желании, не тяну.

Стакан заскрипел под влажной ладонью, и Наташка опустила глаза.

Наверное, было бы неплохо слинять отсюда по-быстрому, потому что видеть его сейчас... да еще не одного... да еще с последней женщиной на свете, которой Наташка бы доверилась. Хотя, это не считая Свиридовой, и есть еще наглая начальница соседнего отдела, и еще та брюнетка, что числится в любовницах генерального...

Короче, ладно, женщин, которых на дух не переносишь, не так уж и мало, но все равно, Маринка...

За что?

Интересно, стало ли ей больнее оттого, что с ним пришла не какая-нибудь незнакомая женщина, а именно Маринка? Если бы она не узнала его подругу, то смогла бы проглотить эту скопившуюся на языке горечь? Смогла бы, как прежде, остаться внешне равнодушной и независимой? Сложно сказать.

И вообще, могла бы догадаться. Не зря же он притащил то злополучное письмо, с которого все началось?

Ладно, пусть заметят ее позорное бегство, пусть. Надо уходить, потому что смотреть сил нет, а не смотреть не хватает выдержки. И это у нее, у человека, которого в институте считали такой же впечатлительной, как бетонная стена?

Впрочем, не время. На берегу ей станет лучше. Или в воде. Или на дне морском.

Наташка зло хмыкнула и залпом допила сок.

Однако уйти не успела. Когда поставленный на столешницу стакан звякнул, на противоположный стул опускалась Марина. Гонза остался со своими друзьями, сидел спиной и на них не смотрел.

Повисла пауза, наполненная многозначительным ожиданием.

— Вот и свиделись, — довольно улыбаясь, сказала бывшая подруга.

Действительно, что тут еще скажешь.

— Да.

— Ну, день добрый, подружка.

Наташка промолчала. Зачем лишний раз сотрясать воздух и напоминать, что они вовсе не подружки? Им обоим это прекрасно известно.

— Как поживаешь? — как ни в чем не бывало продолжала Маринка.

— Тебе чего надо?

Она фыркнула.

— А ты не изменилась.

— А ты не ответила.

— Подумать только, как тесен мир. Кого угодно я была готова встретить здесь, в Ракушке, но тебя...

— Если ты уже выразила свой восторг и удивление теорией вероятности, можешь поднимать попу и валить от меня куда подальше.

Маринка демонстративно расслабилась, вытянула ноги и улыбнулась.

— Я никуда не собираюсь. Я тут дома. А ты в гостях.

Удивительное дело, но Наташка промолчала. Не то чтобы ей совсем нечего было ответить, просто исчезло желание говорить именно с ней. Так бывает — считаешь кого-то лучшим другом, ближе кровной родственницы, ведь у тебя нет сестры, но если бы она была — то точно стопроцентно походила на эту девчонку, которая полностью согласна с твоим отношением к жизни и молодым людям. Вот только когда появляется он — для тебя почти Бог, и выбирает подругу — это... это тоже можно понять.

Но не когда ждешь от нее помощи, причем ты уверена — она выслушает и поймет, как же иначе? Она же почти сестра.

Наташка прекрасно помнила, что тогда говорила. О чем просила.

Борис был ее первой любовью, возможно, настоящей, сейчас уже не узнаешь. Они встретились на очередной вечеринке, познакомились двумя компаниями — мальчишки и девчонки, и Маринке он тоже понравился.

В этом не было ничего странного, правда, в то время Маринка встречалась с другим, поэтому благородно уступила дорогу, и Наташка взяла Бориса на абордаж. И легкий интерес неожиданно превратился в оглушительную бурю нежнейших эмоций, приправленных самопожертвованием и жаждой обладания.

Исключительно с ее стороны.

Еще бы, он же не пил, не мял об нее кулаки и в нужное время умел придавать голосу просительную интонацию.

Однако стоило Маринке расстаться со своим предыдущим поклонником, как Борис ни капли не смущаясь, заявил, что больше заинтересован в общении с ней, чем с Наташкой и спокойно разорвал все зарождающиеся отношения. Он даже не счел нужным скрывать, что встречался с ней только, чтобы находиться поближе к ее подруге в ожидании, пока та освободится. Ну, а чтобы времени даром не терять...

И Наташка бы проглотила это, будь подруга в него влюблена. Но Марине он был интересен только на уровне пары вечеров без последствий.

О, Наташка прекрасно помнила, как она стояла перед этой стервой и просила о чем-то чуть ли впервые в своей жизни.

— Марина, — сказала она тем вечером. — Помнишь, в марте на вечеринке весны мы поспорили, с кем уйдет Игорь, ну тот, с первого потока? Тем вечером ты выиграла и его у меня увела. Тогда все было неважным, но послушай, Марина, сейчас другой случай. Борис очень много для меня значит, а тебе он не нужен, я же вижу. Я пока не могу с ним общаться, его видеть. Мне очень тяжело, понимаешь? Не встречайся с ним пока, повремени, ведь тебе это ничего не стоит, а мне будет легче. Пожалуйста.

'Что ты на меня давишь? — злилась в ответ Маринка. — Я тебе ничего не должна, и он сам тебя бросил. Я тут ни при чем, моя совесть чиста. Не надо намекать, что я тебе палки в колеса ставила, ты сама его не удержала!'.

'Я знаю, — отвечала Наташка. — Но тебе он нужен просто время провести, а мне видеть его с другой все равно что ножом по сердцу. Дай мне немного времени, я забуду о нем, обещаю — и тогда делай, что хочешь. Но сейчас дай мне отойти'.

Она не знала, как еще объяснить, да и что еще объяснять, достаточно просьбы, ведь не так часто твоя близкая подруга просит об одолжении!

Однако Марина думала иначе. Что тут такого? Она никого не уводила. Почти две недели, пока Наташка смогла поменяться местами и переселиться в другую комнату общежития, ей пришлось наблюдать за этой парочкой.

Вероятно, именно тогда она решила, что впредь прекрасно обойдется и без подруг. Обходилась же без семьи? Без любви и поддержки? И без подруг обойдется.

Помнится, соседка реально удивилась, когда Наташка однажды вернулась с лекции и принялась собирать свои вещи. 'Ты что, правда так на него запала, что обиделась? — поинтересовалась она. — Я думала, ты шутишь'!

Наташка даже объясняться не стала. Некоторое время после разрыва с бывшей подругой в голову еще лезли сомнения, что, возможно, она просто не смогла толком объяснить, насколько для нее важен Борис, но дело в том, что на самом деле ей было плевать, кто виноват. Она просила Маринку сделать выбор в свою пользу, а та предпочла временного друга. Они с Борисом, кстати, расстались тем же летом, когда разъехались по домам на каникулы. И потом еще долгое время Маринка недоумевала, постоянно ожидая, когда Наташка перестанет дурить и вернется в комнату. Они же подруги?

Все в прошлом. Но Наташка не способна была ее простить. До сих пор помнила, как Маринка открывает на стук дверь и виснет у Бориса на шее. Целует его слишком долго и старательно, как на показ.

И ты понимаешь, что мир рушится, что придуманная тобой сказка слишком убогая по мнению других, чтобы за нее бороться и в ней жить. Что мужчины только в книгах бывают принцами, а в жизни больше напоминают лапшу быстрого приготовления, которую подали на обед вместо ожидаемого королевского банкета.

Хотя... что она тогда знала о том, как рушится мир?

Вот сейчас, непроизвольно всматриваясь в спину Гонзы и испытывая отвращение от своей слабости, из-за которой глаза так и норовят снова вернуться к нему, вот сейчас кажется, точно знаешь, как рушится мир. Как он погребает под обломками, лишает воздуха и забивает глотку мелкой пылью.

Маринка не преминула проследить за ее взглядом.

— Ба! Отлично! Ты на него запала, — радостно рассмеялась она. — Я так и думала, когда его к тебе посылала.

Наташка молчала. Удивительно, но даже откровенная насмешка не задевала, хотя подобную ситуацию в других условиях она сочла бы унизительной. Все эти разборки жен с любовницами, ревнивых поклонниц и брошенных спутниц со своими конкурентками... По собственному желанию никогда до такого бы не опустилась.

— Так и знала, что ты по-любому на него западешь. Он в твоем вкусе — ты всегда западаешь на неправильных мужиков. Да-а, Гонза того стоит, — Маринка с воодушевлением огляделась по сторонам и расхохоталась еще громче, а потом придвинула стул и наклонилась к Наташке ближе, приняв стандартный вид подружки-сплетницы.

— Удивительно, ты их будто нюхом чуешь! Почему тебя постоянно тянет... к таким? Он же баб на дух не переносит! Знала бы ты, как его бесит, когда организм требует своего. Иногда кажется, он себя кастрировать готов, только бы от бабы ни в чем не зависеть. На свидание ходит, как на работу, причем отвратительную. Тысячу раз дает понять, что ничего важного, ничего серьезного, только услуга друг другу. Типа кому-то от него что-то другое нужно, — фыркнула она. — В постели он, может, и хорош, ну а жить с ним — это ж каким терпением нужно обладать. Такого зануду еще поискать... Короче, в очередной раз втюриться в мужика, которого воротит от женской любви — это точно твоя карма!

Наташка молчала, однако смотреть на Гонзу больше не могла. Больше самолюбия ее почему-то задевало, что бывшая подруга сидит тут и обсуждает его, как очередного своего мальчика на раз. Она всегда так делала, да и Наташка грешна, чего уж там, но это все в прошлом, вместе с молодостью и верой в светлые взаимные чувства. И сейчас, оказывается, она уверена, что нельзя так с ним поступать. Нечестно, что ли. Неправильно.

Маринка немного помолчала, а потом хитро улыбнулась.

— А хочешь... Хочешь, я тебе его отдам? Ты, конечно, в очередной раз обломаешься и будешь долго, со смаком страдать, но отказаться не сможешь. А я буду знать, что оказала тебе по старой памяти услугу. Хочешь?

Тем временем Гонза повернулся к соседу и улыбнулся в ответ на его замечание, произнесенное шепотом. И не угадаешь, действительно ли ему было интересно слышать, или он просто проявил вежливость. Наташка знала, он всегда поддерживал собеседника... если это не женщина. Женщин он на самом деле старался обходить стороной, потому что, как она подозревала, старался лишний раз не обижать, чем обязательно бы закончилось его общение с любой гипотетической женщиной возраста от пяти лет до ста пяти включительно.

Слово 'милый' — одно из тех, что в наше время вызывает усмешку, и милым он никак не был, но сейчас, видя его таким, улыбающимся и ведущим вежливую беседу, первым делом в голову приходило именно оно.

Немодное слово с дурным подтекстом...

— Уходи, — сказала Наташка.

— Не хочешь, значит? — без тени обиды продолжала Маринка. — И говорить со мной не хочешь?

Наташка впервые с начала беседы посмотрела в глаза своей бывшей подруги.

— Мы давно друг другу никто, наше прошлое быльем поросло. Шла бы ты отсюда.

Подруга слегка прищурилась, но губы торжествующе кривились.

— Я передам твоим родителям, что ты в полном порядке, позвоню сразу, как только окажусь на поверхности, всегда пожалуйста, — мягко добавила Наташка.

Маринка молча вскочила со стула и развернулась к столику, где сидел Гонза. Ее острое плечо в кофточке розового цвета резко дернулось и тут, на этот самом несущественном моменте, кое-что очевидное стало ясно, как белый день. Как гром среди ясного неба!

— Марина!

Когда соседка развернулась, гордо расправив плечи и смотря сверху вниз, Наташка уже по-настоящему улыбалась.

— Скажи, ты ведь не смогла стать этой... стать цельной. Правда? У тебя ничего не получилось. Ни-че-го, — и Наташка радостно рассмеялась. И смеялась даже когда Маринка добралась до Гонзы и демонстративно положила руку ему на плечо. Даже тогда ее смех звучал по-настоящему громко и радостно.

Глава 18. Подземные реки

Вечер в Ракушке мало походил на вечера поверхности. Там ты привычно ориентируешься по небу, положению солнца, теням, интуитивно определяешь время, пусть даже ни черта не смыслишь в рисунке и месторасположении небесных объектов.

Здесь внутренние часы сбивались и появлялось ощущение бесконечного времени, запертого в ловушку и вертящегося по кругу.

Через пару часов после знаменательного разговора Наташка сидела в опустевшем баре и лениво вертела в полном бокале соломинку.

Большинство посетителей давно разошлись. Гонза с Маринкой и всей их компанией освободили два столика и ушли почти час назад. Наташка старалась поменьше думать, куда они отправились, и еще меньше — где в результате эти двое окажутся.

В месте, куда ее больше не пускают...

В его секретном бункере, полном мелочей, при виде которых на губах улыбка — хулиганских кроссовок, чайных чашек с цветами и пустых конфетных оберток.

Стоп-стоп-стоп!

Давайте остановимся и замрем на этот моменте незнания и смутной надежды, что вокруг сон.

Сегодня, можно считать, ее маленькая победа. Она не напилась, несмотря на то, что обстоятельства так и подталкивали. Не сняла мужика. Никому не врезала. Да она красотка!

И плевать на все!

Только вот идти некуда...

Музыка играла так тихо, что Наташка не сразу расслышала шаги, а может, не услышала оттого, что они были легкие, невесомые.

Фея, окруженная плотной толпой почитателей, загадочно выплыла из коридора, будто проявилась на пленке.

Она подобралась ближе к Наташкиному столику и замерла. Затаила дыхание: улыбка трепещет на розовых губах, а в глазах — страх, сочувствие и непонятное ожидание.

Наташка молча подняла к ней голову. Свезло, так свезло — сейчас не хватило только детишек с их играми в таинственность и откровение.

Фея сглотнула, что никак не вязалось с ее имиджем снежной королевы. Потом смело вздернула подбородок.

— Я могла бы предложить тебе в утешение одного из моих друзей, — девчонка деловито дернула головой в сторону столпившейся за ее спиной молодежи.

Наташка приказала себе не думать о том, как быстро тут расходятся новости и перевела на них задумчивый взгляд. Надо же, сколько привлекательных объектов! Окаль, склонивший голову, будто перед королевой, рядом кудрявый юноша с преувеличенно серьезным взглядом и еще один, коренастый, в одной серой майке. И никто из них не скрывает своего тела. Их позы выдавали спокойную уверенность, присущую высокооплачиваемым моделям, прекрасно сознающим свою привлекательность и легко использующим ее в своих целях. Они были так красивы... эти дети.

— Но ведь тебе этого не нужно... — вкрадчиво заговорила звезда.

И в этот момент Наташка поняла, нутром почуяла, что сейчас ей преподнесут тот самый презент, который ей позарез нужен для самовосстановления. Нечто неожиданное и эффективное, то, до чего она не способна додуматься сама, но зато это способно вытащить ее из ямы, придать направление и даже зажечь ориентиры в конце туннеля.