— Есть, есть, сэр, — подтвердил Симин. Были отданы шипящие приказы, и Симин и назначенные лодки неуклонно двинулись прочь.
Йерли дал им несколько минут для занятия позиции на дальней стороне пирса. Затем его катер повел оставшиеся лодки вниз по ближней стороне к берегу, держась самых плотных и темных теней, отбрасываемых галеонами, которые были пришвартованы к пирсу с обеих сторон.
* * *
Двое часовых на восточном пирсе стояли, мрачно вглядываясь в темноту. Очень мало обязанностей могли бы сравниться по скуке с наблюдением за пустынной набережной полностью блокированного порта. Обычно они могли бы, по крайней мере, с нетерпением ждать возможности быть вызванными местной городской стражей, чтобы помочь разобраться с пьяной дракой где-нибудь. Но у моряков, чьи корабли попали в блокаду, закончились деньги, на которые можно было повеселиться, и местное правительство ввело комендантский час, хотя бы для того, чтобы убрать с ночных улиц назойливые экипажи торговых судов. Это означало, что делать им было абсолютно нечего, кроме как стоять там, глядя на море, как будто их единоличная преданность бдительности могла каким-то образом предотвратить нападение чарисийцев.
Кроме того, пока они стояли здесь в темноте, они прекрасно знали, что рота армейских солдат, которая должна была ждать, находясь в мгновенной готовности отреагировать на любую тревогу, которую они могли поднять, несомненно, играла в кости в казармах. Дело было не столько в том, что они завидовали товарищам-солдатам за их развлечения, сколько в том, что их возмущало свое неучастие в них. И все же... Один из них что-то услышал за вздохом ветра и равномерным плеском волн. Он не знал, что это было, но начал поворачиваться в этом направлении как раз в тот момент, когда мускулистая рука обхватила его сзади за шею. Его изумленные руки инстинктивно взлетели вверх, пытаясь нащупать этот удушающий кусок костей и мышц, но затем острый как игла кинжал вонзился ему под ребра, чтобы найти сердце, и он внезапно потерял всякий интерес к тому, что мог услышать.
Его спутник на дальней стороне пирса получил еще меньше предупреждений, и капитан Йерли одобрительно хмыкнул, поднявшись по трапу со своего катера со следовавшим за ним по пятам Эплин-Армаком и осмотрев два тела.
— Хорошая работа, — сказал он покрытому татуировками старшему матросу, который руководил снятием часовых. Ухмылка, которую он получил в ответ, сделала бы честь и кракену, и Йерли в очередной раз задался вопросом, чем именно занимался этот человек до прихода на флот.
Наверное, лучше не знать, — еще раз сказал он себе и отступил назад, когда на пирс высыпала остальная команда катера.
Он считал людей так тщательно, как только мог в темноте, пока моряки и морские пехотинцы выстраивались в заранее подготовленные группы. Сабли и штыки тускло поблескивали в тусклом свете фонарей на пирсе, и он наблюдал, как морские пехотинцы тщательно заряжают свои мушкеты. Тот факт, что новомодные "кремневые ружья" не нуждались в длинном зажженном фитиле, был благословением, поскольку это означало, что их можно было носить готовыми к стрельбе, не выглядя в темноте как заблудившаяся стая мигающих ящериц. С другой стороны, это также увеличивало вероятность случайных выстрелов, поскольку лишало мушкетера визуального сигнала о том, что его оружие готово к стрельбе. Вот почему Йерли отдал конкретные, кровожадные приказы об ужасной участи, ожидающей любого, кто осмелится зарядить свой мушкет во время долгого плавания на лодке.
Кроме того, если бы я им позволил, влага, черт возьми, пропитала бы запалы.
— Готово, сэр, — тихо сказал лейтенант Симин, и Йерли повернулся, чтобы разглядеть младшего офицера рядом с собой. Симин, — кисло заметил он, — почти сиял в предвкушении.
— Хорошо, — сказал он вместо того, о чем на самом деле думал. — Помните, подождите, пока не услышите взрывы гранат.
— Есть, есть, сэр, — сказал Симин, как будто Йерли не высказывал точно такую же точку зрения на брифингах перед атакой по крайней мере три раза.
* * *
На самом деле часовые на пирсе думали несправедливо по отношению к своим товарищам. Сегодня вечером не было игры в кости, потому что их вчерашнее развлечение было прервано неожиданным визитом командира роты, который был менее чем удивлен. После нескольких содержательных замечаний об их состоянии дисциплины, боеготовности и вероятном происхождении майор Тиллитсин сообщил им о неприятной участи, уготованной любому другому, кого он обнаружит отвлекающимся во время дежурства. Несмотря на последовавший перелом его ноги (что, по предположению одной или двух недостойных душ, могло означать божественное возмездие), они не сомневались, что он передал свои наблюдения майору Хармину. Который, к сожалению, имел репутацию еще менее понимающего человека, чем майор Тиллитсин. В сложившихся обстоятельствах показалось разумным проявить немного осмотрительности в течение следующей пятидневки или около того.
Таким образом, вместо того, чтобы сбиваться в кучу посреди казарменных этажей со своими ящиками для игры в кости и картами, они занимались десятками мелких домашних дел — чинили униформу, полировали блестящие части, чистили снаряжение или затачивали лезвия сабель, кортиков и мечей.
В казарму грубо ворвался звук бьющегося стекла. Головы повернулись на звук, и брови удивленно приподнялись, что резко сменилось чем-то другим, когда на пол с глухим стуком упали железные сферы с шипящими взрывателями.
Один солдат, быстрее своих товарищей, бросился к ближайшей гранате. Он схватил ее и развернулся, чтобы выбросить обратно в окно, но у него не было достаточно времени. Он сделал бросок, но граната пролетела менее четырех футов, когда взорвалась, убив его почти мгновенно.
На самом деле это не имело бы значения, если бы запал на этой конкретной гранате был немного длиннее. Она была всего лишь одной из дюжины, и мирный порядок в казармах превратился в хаос, ужас и крики, когда все они взорвались почти одновременно.
* * *
— Немедленно! — прокричал лейтенант Хал Симин, когда взрывы гранат эхом отозвались у него за спиной.
Ожидавшие его группы моряков уже разделились на команды по два человека. Теперь член каждой команды с медленным фитилем поджигал одну из приготовленных зажигательных шашек своего товарища, а затем отступал назад, пока другие выбивали двери и разбивали окна. Пылающая смесь смолы, нафты и россыпного пороха пролетела через внезапно появившиеся отверстия в склады у причала, в то время как другие команды атаковали пришвартованные у пирса галеоны и портовые суда,.
Поднялся дым, и начали прыгать зловещие языки пламени, превращая непроглядную ночь во что-то совсем другое. Вспыхнуло еще больше пламени, когда другие зажигательные снаряды подожгли свои цели, и разрозненные голоса начали кричать в тревоге, когда внезапно проснулся город Норт-Бей. Затрещали мушкеты, когда морские пехотинцы, выделенные для поддержки Симина, атаковали батареи гавани сзади. После наступления темноты только два орудия в каждой батарее оставались фактически укомплектованными расчетами, и горстка сонных артиллеристов не могла сравниться с морскими пехотинцами, ворвавшимися к ним из темноты. Вдоль гавани вспыхнуло еще больше пожаров, и резкий, оглушительный взрыв отозвался эхом, когда один из поджигателей обнаружил неожиданный запас пороха на портовой барже рядом с галеоном, переоборудованным в торговый рейдер. В результате взрыва корабль сильно загорелся, а горящие обломки попали в три других судна и по меньшей мере на полдюжины крыш складов и таверн.
— Смотрите, сэр! — крикнул один из людей Симина, и лейтенант увидел яркую, внезапную вспышку новых выстрелов на фоне непроглядной тьмы к западу от города.
— Это морские пехотинцы! — выпалил он в ответ. — Неизвестно, как долго майор Жеффир сможет сдерживать ублюдков, так что приступайте к делу!
— Есть, есть, сэр!
* * *
Майор Хармин вскочил на ноги, когда раздались взрывы и крики. Он схватил пояс с мечом и бросился к двери кабинета, на бегу обматывая пояс вокруг себя. Его секретарь и ординарец все еще поднимались со своих стульев, когда он ворвался в приемную.
— Берите свое оружие, черт возьми! — Хармин рявкнул и выскочил через парадную дверь офисного корпуса на плац между двумя длинными прямоугольниками казарм.
Языки пламени уже начали плясать и отражаться в окнах казарм, и он услышал вторую волну взрывов, когда чарисийские моряки бросили еще дюжину гранат в каждое здание. Крики некоторых раненых внезапно оборвались, но на смену им пришли другие звуки агонии.
Желудок Хармина скрутило узлом, когда он понял, что нападавшие уже полностью уничтожили его позаимствованную роту как сплоченную боевую силу. Он не знал, сколько "его" людей на самом деле было убито или ранено, но даже те, кто не был убит, были бы слишком деморализованы и напуганы, чтобы оказать какое-либо эффективное сопротивление.
И даже если Тиллитсин смог бы их сплотить, я не смогу, — мрачно подумал он. — Они даже не знают меня, так какого черта они должны слушать меня в таком беспорядке, как этот?
Начавшийся гул и треск мушкетной стрельбы с запада подсказали ему, что вряд ли кто-нибудь прибудет ему на помощь, так что...
Майор Баркли Хармин не подумал о том, как он только что вырисовался на фоне освещенного окна караульного помещения позади него. И он никогда... так же, как он никогда не слышал резкого "треска" нарезного мушкета, который убил его.
* * *
Сэр Данкин Йерли позволил себе испытать глубокое чувство облегчения, наблюдая ту же самую мушкетную стрельбу, которую видел Симин и слышал Хармин. Очевидно, морские пехотинцы заняли позицию, чтобы перекрыть дорогу от главной крепости к западу от города. Согласно донесениям их шпионов, в гарнизоне этой крепости насчитывалось не менее трех тысяч человек. Маловероятно, что две сотни морских пехотинцев майора Жеффира смогут сдерживать их вечно, но неожиданность и замешательство должны были удержать гарнизон связанным, по крайней мере, на некоторое время. Кроме того, скорострельность людей Жеффира и прикрепленные к их мушкетам штыки должны значительно уравнять шансы между ними.
Из крепости прогремела пушка. Йерли понятия не имел, куда могли стрелять стоявшие за ней артиллеристы. Бог свидетель, гарнизон крепости, должно быть, был безнадежно сбит с толку внезапным извержением взрывов и пламени из тихо спящего города под их высоким мысом. Насколько Йерли знал, они могли на самом деле думать, что видели чарисийские галеоны, готовые к атаке.
По меньшей мере две дюжины кораблей были полностью охвачены пламенем. Еще больше тлело, и сильный ветер переносил искры, пепел и горящие обломки с одного корабля на другой. Склады, которые обслуживали гавань, тоже горели неплохо. Йерли надеялся, что пламя не перекинется на сам город, но он не собирался терять сон из-за такой возможности.
Он посмотрел на черное зеркало гавани, окрашенное в багровый цвет поднимающимися потоками пламени, и увидел, что еще больше его лодок стремительно приближается к торговым судам, стоящим дальше на якоре. Он также видел, как от этих судов отходило более чем несколько чужих лодок, поскольку их значительно уступающим численностью якорным вахтам моряков торгового флота пришлось поспешно отступать.
Позже этим утром они, вероятно, услышат о таких вещах, как "оставление своих постов", — подумал Йерли. — Не то чтобы они могли чего-то добиться — кроме своей гибели, — если бы остались.
— Хорошо, мастер Эплин-Армак, — сказал он мичману, стоявшему рядом с ним. — Давайте позаботимся о том, чтобы разжечь еще несколько собственных костров, а потом, думаю, придет время уходить.
— Есть, есть, сэр! — ответил Эплин-Армак с широкой ухмылкой и мотнул головой в сторону Стивирта Малика. — Пошли, рулевой! — сказал он и побежал рысью вдоль берега, раздувая медленный фитиль, в то время как Малик вытащил первую зажигательную шашку, а Йерли поплелся следом.
.XII.
Княжеский дворец, город Эрейстор, княжество Эмерэлд
Князь Нарман оторвал взгляд от последней депеши и поморщился. — Что ж, — мягко сказал он, — это раздражает. — Граф Пайн-Холлоу не смог скрыть своего недоверия, глядя через стол на своего кузена. Нарман увидел выражение его лица и фыркнул в резком веселье. Затем он положил депешу на стол рядом со своей тарелкой и потянулся за свежим ломтиком дыни.
— Я так понимаю, вы ожидали несколько. ...более сильной реакции, Травис?
— Ну... да, — признался Пайн-Холлоу.
— Почему? — Нарман отправил в рот кусочек дыни и прожевал. — Помимо того факта, что разрешение епископа-исполнителя Уиллиса использовать церковную семафорную сеть означает, что мы получили новости немного быстрее, чем могли бы, здесь нет ничего удивительного. Или есть?
— Полагаю, что нет, — медленно произнес Пайн-Холлоу, пытаясь проанализировать настроение Нармана. В этом было что-то... странное.
— С военной точки зрения, сжигать дотла Норт-Бей — хотя, имейте в виду, я ожидаю, что мы обнаружим, что ущерб менее значителен, чем могут указывать эти первые сообщения, — не имеет большого смысла, — признал Нарман. — Однако с политической точки зрения в этом есть смысл.
— Что это значит, мой князь?
Лично Пайн-Холлоу вообще не видел никакого смысла в нападении. Помимо двух небольших военных галер, которые стояли там на якоре, и полудюжины торговых судов, которые коммодор Жэзтро переоборудовал в легкие крейсера для коммерческих рейдов, остальная часть нанесенного ущерба поразительно походила на чистое, бессмысленное разрушение. Пришвартованные у причалов бухты Норт торговые суда и пустующие склады, заполненные товарами, которые просто пылились перед лицом блокады чарисийского флота, во всяком случае, не были тем, что он считал бы важными в военном отношении целями. И не только это, но и то, что Норт-Бей находился в семистах милях от Эрейстора и уж точно не был самым большим и важным городом в княжестве.
— Это означает, что Кэйлеб — или, что более вероятно, адмирал Рок-Пойнт, действующий в рамках общих инструкций Кэйлеба — посылает мне сообщение.
Нарман отрезал еще один кусочек дыни и некоторое время критически рассматривал его, прежде чем отправить вслед за предыдущим. Затем он снова посмотрел на Пайн-Холлоу.
— Они демонстрируют, что пока у них есть контроль над морем, они могут делать это с нами, когда захотят. Вы можете считать это наглядным напоминанием о том, что, несмотря на все, что может сделать коммодор Жэзтро, мы не можем по-настоящему навредить им, но они, безусловно, могут навредить нам. Собственно говоря, я только вчера обсуждал этот вопрос с епископом-исполнителем Уиллисом.
— Действительно? — глаза Пайн-Холлоу задумчиво сузились. Он знал о встрече между Нарманом и епископом-исполнителем Уиллисом Грейсином, ставшим самым высокопоставленным церковником в княжестве, учитывая внезапное решение архиепископа Лиэма Тирна вернуться в Зион, чтобы... посовещаться со своими коллегами, как только известие о случившемся в проливе Даркос достигло Эрейстора. Но его двоюродный брат не сказал ему, о чем была эта встреча. По крайней мере, до сих пор, — подумал он, -когда Нарман одарил его несколько кривоватой улыбкой.
