Больше чем враги

— Полезное колечко, — резюмировала я. — Пожалуй, оставлю его себе.

Напряженное выражение мгновенно пропало с лица Марка.

— Быть может, назначим предварительную дату? — спросил он. — Скажем, через месяц? За это время наш преступник либо как-то проявит себя, либо отстанет от тебя окончательно. Не могу сказать, что меня этот вариант полностью устроит — все же я предпочел бы увидеть его или ее за решеткой — но ты, во всяком случае, сможешь жить спокойно. И еще надо будет подготовить планы слияния корпорации.

— Общий бюджет? — осведомилась я. — Мне придется просить у тебя мелочь на булавки?

— Зная твой характер, скорее уж мне придется заниматься попрошайничеством, — парировал Марк. — Но нашим детям я намерен передать уже монополию в некоторых отраслях.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, дорогой, но у нас нет детей.

— Пока нет, — и Марк многозначительно улыбнулся. — Но мы будем старательно работать над этим вопросом, не так ли, Тиа?

Месяц — срок недостаточный для подготовки к свадьбе. Я долго объясняла это Марку, и мой жених, поупрямившись немного, все же сдался. Тем более, что помимо обычных предсвадебных хлопот на меня свалилась еще кипа деловых бумаг: договоров, соглашений, отчетов. Слияние капиталов займет, конечно же, далеко не месяц, но Марк приступил к активным действиям на следующий же день после нашего разговора, а упускать из виду ни одну мелочь я не собиралась.

Время для поездки в салон госпожи Саворри пришлось все же выкроить. Для торжества требовалось несколько новых нарядов: для самой церемонии, для бала после нее, для чаепития у короля, который, несомненно, пожелает поздравить новобрачных в домашней обстановке — как-никак, Марк был его личным магом, да и я, как глава "Корпорации Торн", являлась далеко не последним человеком королевства. А ко всем нарядам требовались еще чулки, перчатки, обувь, украшения, белье наконец. У меня голова уже шла кругом, а манекенщицы демонстрировали все новые и новые модели. Госпожа Саворри, хитро улыбаясь, полюбопытствовала, что же я решила с комплектом для "особой ночи". Здесь я задумалась. Ночь нам с Марком предстояла далеко не первая, но вот особой сделать ее хотелось. И я долго листала каталог в поисках нужного, пока мы с хозяйкой модного дома не пришли к согласию.

А еще требовалось определиться с приглашениями, украшением особняка, списком блюд и напитков, с музыкантами и их репертуаром. Определенно, мне было от чего сойти с ума! Тем более, что от Марка толку в таких вещах было мало.

— Делай, как считаешь нужным, — вот и все, что я слышала от него.

Магда любезно предложила свою помощь, от которой я не менее любезно отказалась. Все-таки превращать собственную свадьбу в бенефис Гюнтера Великолепного в мои планы не входило.

Фифе Правдолюбке удалось подкараулить меня возле модного дома госпожи Саворри после очередной примерки. С присущим ей напором журналистка принялась настаивать на разрешении эксклюзивного освещения предстоящего торжества. Поскольку все возражения Фифа попросту пропускала мимо ушей, мне пришлось позорно спасаться бегством под прикрытием охранника. Никаких репортеров на свадьбе я видеть не желала. Конечно, прийти к храму им никто не в силах запретить, но приглашать их в особняк — увольте. Мне и без того давно уже надоело чрезмерное внимание посторонних людей к моей личной жизни.

Кузен Дитер встретился со мной в свой выходной и попробовал намекнуть, что уже достаточно наработался. Я сделала вид, что намеков не понимаю, а в ответ на прямую просьбу переадресовала просителя к Марку. Мне показалось, что Дитер на меня очень сильно обиделся.

Дядюшка Вильгельм, к счастью, был столь занят подготовкой к презентации своей первой книги и сочинительством новой истории, что до меня ему дела не было. Он, похоже, окончательно вжился в роль несравненного Гюнтера. Многочисленные портреты дядюшки смотрели на меня с газетных страниц и с витрин книжных магазинов: великий литератор с трубкой, с бокалом, с листами из новой рукописи и даже с собакой. Последнюю, должно быть, приволокла откуда-то неугомонная Фифа, поскольку собственных животных у дядюшки, насколько я знала, отродясь не водилось. Даже лошадей он предпочитал брать внаем — это было одно из его известных чудачеств.

Совершенно неожиданно я получила письмо от Гарта. Он все еще не вернулся в столицу. По слухам, молодожены неплохо проводили время на горном курорте. Так что я никак не могла ожидать, что бывший жених вдруг вспомнит обо мне во время собственного медового месяца, и тем более — что он сочтет нужным мне написать.

Прочитав написанные хорошо знакомым четким почерком строки, я ненадолго задумалась. Гарт прекрасно владел искусством полунамеков — ничего определенного, ни одного лишнего слова, но между строк так и сквозила уверенность в том, что двум людям, связанным узами супружества, интрижка на стороне не повредит. К тому же у меня сложилось впечатление, что Гарт непременно вскоре попросит замолвить за него словечко перед Марком "по старой дружбе". Нет, все попытки бывшего жениха вновь сблизиться определенно требовалось пресечь, причем сделать это так, чтобы Гарт не смог истолковать мои слова двояко. Самым простым решением было бы озадачить этим вопросом Марка — уверена, тот быстро бы пояснил Гарту, что о моем существовании ему лучше навсегда позабыть. Но я для начала собиралась попробовать справиться самостоятельно.

В ответное письмо оказалась вложена та самая статья Фифы Правдолюбки с провокационным снимком. Над приторно-слащавыми строками мне пришлось немало помучиться, но в итоге удалось довольно достоверно передать свою радость от предстоящего бракосочетания с давно любимым мужчиной. Лилиане я передавала привет и миллион поцелуев, а еще выражала надежду, что новобрачные счастливы так же, как и мы с Марком. Вообще имя будущего супруга я упоминала едва ли не в каждом предложении. Совсем уж глупцом Гарт никогда мне не казался, так что мои намеки должен был понять. Ну а если все же не поймет — тогда сам будет виноват. По крайней мере я сделала все, что от меня зависело.

Зато письмо, которое я получила через два дня, письмо, написанное полудетским округлым почерком и весьма незамысловатым стилем, порадовало меня не в пример больше.

"Дорогая, дорогая Дамочка!

Знаю, совсем скоро ты станешь госпожой Грен, недостижимой, будто звезда, и больше я так тебя назвать не осмелюсь. Док ворчит, что я забрасываю тебя письмами, но это всего лишь третье, я ведь тебе еще не надоела? Если надоела — ты так и напиши, я не обижусь.

У нас наконец-то закончилось расследование. О его результатах мне сообщил Док, нам-то, ясное дело, никто ничего докладывать не стал. Всякие мудреные фразы типа "превышение полномочий" и "преступная халатность" я тебе целиком не приведу, но вроде как решили, что Лютый сам виноват. Мол, спутался с заключенной, а та его и порешила с целью совершить побег. То, что Линду этот гад отколотил так, что ей не до побега было, комиссия предпочла не увидеть. Из барака тоже никого толком не расспрашивали, а кого о чем и спросили, то явно не из желания услышать о порках. Хромоножка заикнулась было о том, как покойник любил собственноручно высечь какую-нибудь бедолагу, так ее только на смех подняли. Мол, с нашим контингентом иначе нельзя. Так что, Дамочка, оказывается, что пороть нас можно, а вот спать с нами — ни-ни. Думаю, что ничего-то здесь у нас и не перемениться. Разве что постоянных девок охранники пока заводить поостерегутся. Ну и бдительность увеличат, само собой, даже и в таком интересном деле. Впрочем, это я еще посмеяться могу, потому как меня не трогают, а прочие весьма напуганы. Я, кстати, считаюсь у охраны любовницей Дока — вот бы он разъярился, если бы узнал. Но на чужую собственность никто посягать не рискует, так что я в безопасности. Дока побаиваются все, включая Томпсона. Казалось бы, тихий да вежливый, ни на кого не орет — а гляди, как оно. Да ты и сама, верно, помнишь.

Ну вот, начальника охраны нам прислали нового, а с ним — несколько охранников взамен тех, что были арестованы после убийства Лютого. Скажу тебе честно, сменили шило на мыло. Заменивший Лютого Штайнер оказался ничем не лучше своего предшественника. С Томпсоном они сразу заделались приятелями. Вместе пьют по вечерам, вместе куражатся. Красотка, плохо наученная горьким опытом, решила под нового начальника охраны подстелиться. Так он ее утром выставил и больше велел не приходить. Эта дурочка сама проговорилась, что раньше с Лютым спала, а Штайнер, видишь ли, брезгливым оказался. Одно хорошо — сечь не стал. Наказывать он тоже любитель, но только за дело. Если кого поймает на нарушении — шкуру спустит. Теперь так просто из барака покурить не выйдешь, на двери расписание висит, когда перекуры устраивать можно. Большой он ценитель дисциплины и порядка, этот Штайнер.

Знаешь, Дамочка, я уж грешным делом думаю, что было бы неплохо, положи он глаз на Нетку, авось дурь из ее головы бы и выветрилась. Он-то суров, конечно, но, судя по рассказам Красотки, над бабами в постели не измывается. Глядишь, и прикипеть бы к какой смог, если б оказалась тихая да ласковая — а Нетка как раз такая, когда о мести не думает. Но то пустые мечты, похоже.

У меня с Доком все по-старому. Ну, почти по-старому. Все же он иной раз задерживается даже после смены, попить со мной чайку с пирожками, поговорить о жизни. Мне он многое о себе рассказал. Оказывается, была у него в юности любовь, да только не сложилось. Вот оно как бывает — и он вроде любил, и она, и семьи их не против были, а разругались из-за ерунды. Он гордый был, прощения просить не пошел. А она ему назло быстренько замуж за другого выскочила. Думаю я, Дамочка, что никакая не гордость у них взыграла, а самая обыкновенная глупость юношеская. Подозреваю, что и Док со мной согласен, да только не признается.

Пересмотр моего дела уже скоро, и я жуть как волнуюсь. Питерс меня успокаивает, но на меня его слова влияют что-то плохо. Настойки какой, что ли, попить? Словом, пожелай мне удачи, подружка.

А я, в свою очередь, желаю удачи тебе. О решении суда непременно отпишусь. И благодарю тебя за передачи. Берта шлет привет, и Нетка тоже. Будь счастлива, хорошая моя.

Люблю тебя безмерно

твоя Норма."

Похоже, за Мышку я могла порадоваться. Если уж Док начал делиться с ней такими подробностями своей жизни, то уже точно не считает ее посторонней для себя. Вот планы подруги относительно Нетки внушали мне сомнения.

— Госпожа! — оторвал меня от раздумий голос горничной. — Госпожа, прибыли еще подарки.

Подарками особняк Марка просто заваливали. Добрую половину из них мне хотелось вернуть отправителям, едва лишь распаковав. Похоже, дарители считали незазорным вручить королевскому магу и его будущей супруге то, что не пригодилось в хозяйстве им самим. Парочку особо примечательных сувениров я до сих пор вспоминала с содроганием. Бронзовый ночник в виде чрезмерно пухлой обнаженной дамы с огненным шаром в руках я даже решила отравить в свой старый дом. Пусть стоит у входа и отпугивает воришек. Но сегодня подарки особым объемом не отличались. Во всяком случае, все они умещались на подносе, который горничная держала в руках.

— Поставь на журнальный столик, — вздохнула я. — А я сейчас освобожусь, разберу их и отпишусь дарителям.

Горничная выполнила мое распоряжение, а потом, повинуясь легкому жесту, неслышно скользнула за дверь.

Я нехотя взялась распаковывать подношения. К счастью, их было немного, так что я надеялась быстро управиться. Повертела в руках на редкость уродливую позолоченную чернильницу от господина министра — странный подарок для новобрачных, впрочем, я давно подозревала Фойля в отсутствии хорошего вкуса. Следующий сверток содержал в себе сигнальный экземпляр дядюшкиной книги — наш модный литератор решил на подарок не разоряться. Шедевр о Гюнтере отправился вместе с чернильницей в большую коробку, заполненную разнообразным барахлом. Кроме как пожертвовать все это добро на благотворительность, я больше ничего придумать не смогла.

Когда же я протянула руку за третьей упаковкой, бриллиант в кольце отчего-то налился багровым светом. Сердце сжало тревогой. Повинуясь истошно завопившему инстинкту самосохранения, я упала на пол, магической волной отметая столик подальше к окну. А затем все заволокло белым туманом. Перед глазами словно повисла пелена, руки и ноги отказывались шевелиться.

— Марк! — беззвучно прошептала я в надежде, что кольцо-артефакт донесет до него мой зов. — Марк, помоги!

И потеряла сознание.

Когда я вновь распахнула глаза, то ничего не увидела. Совсем ничего, будто очнулась в запертой комнате без окон.

— Марк! — в панике позвала я, пытаясь встать.

Горячая ладонь опустилась мне на плечо.

— Тише, родная. Тебе пока надо полежать. Хочешь пить? Вот так, хорошо, сделай глоток.

Прохладная вода полилась мне в горло. Я с трудом проглотила ее. Внутри все сжималось от страха, по спине побежала струйка противного липкого пота. Паника нарастала с каждой секундой.

— Марк, что со мной? — хрипло спросила я. — Я... я... ослепла?

Я ожидала его ответа одновременно с ужасом и надеждой.

— Нет, Тиа, — сказал Марк и я обессиленно откинулась обратно на подушку. — Но день или два ты будешь очень плохо видеть. И потом еще пару дней тебе будет противопоказан яркий солнечный свет. Но уже через пару часов зрение начнет понемногу возвращаться к тебе.

— Несколько дней я потерплю, — пробормотала я. — Главное, что это не навсегда. Марк, что за гадость была в том свертке?

— Едкое летучее вещество, не имеющее никакого отношения к магии. Увы, довольно распространенное. Например, снимки делаются с его помощью. Конечно, применяется оно в менее концентрированном виде, но все равно требует предельной осторожности. Замысел был довольно хитроумный: колбу с этой дрянью упаковали в коробку, действующую по принципу живых открыток. Только те срабатывают от прикосновения любого человека, а наш подарочек был зачарован только на тебя и меня. Ни горничной, ни посыльному он не повредил.

— Его нашли? — быстро спросила я. — Посыльного, который доставил коробку?

— Нет, — разочаровал меня жених. — Но его усиленно разыскивают. Покушение на тебя вообще наделало много шума. Король несколько раз присылал справиться о твоем самочувствии. Фойль, до неприличия довольный тем, что покушались все-таки не на него, взял дело под свой личный контроль. Фифа дежурит под дверью и не собирается уходить. Несколько раз слуги прогоняли ее, но она все равно возвращается. Сейчас она прячется, по-моему, в декоративном кустарнике на подъездной аллее. Пытается выдать себя за парковую скульптуру.

— Я звала тебя, ты услышал?

— Услышал, — угрюмо ответил Марк. — И сразу же сорвался сюда, прямо с королевского совета. Потому-то слухи и разнеслись столь быстро. Мне пришлось объясняться с королем. Но даже если бы я лишился должности, все равно не поступил бы иначе. Столик со свертками валялся у окна. Ты почуяла опасность?

— Да. Получается, наш противник не слишком силен в магии, раз послал мне не заклятье?