— И не захватили их земли, — вставил Серегил.
— К сожалению. Да. Этот знак указывает на начало тропы.
Точно такие же вырезанные отпечатки, разбросанные тут и там, вели к берегу маленькой бурной речки, а затем уходили вверх по течению, теряясь в горах. Снег здесь был давний, грязный и плотный, как лёд. Да и весна была уже не за горами.
— Вот здесь она и начинается, — объяснил Теро. — Просто ступайте вдоль этой реки вверх по течению. Какое-то время дорога идёт точнёхонько между скал, так что невозможно заблудиться.
— Что ж, тогда, полагаю, пришла пора прощаться, — сказал Серегил.
— Да, видимо так. Однако прежде позвольте мне воспользоваться магическим оком, чтобы выяснить, всё ли спокойно там, впереди.
Закрыв глаза, Теро пробормотал заклинание и какое-то время сидел абсолютно неподвижно.
— В горах я вижу людей. Но это местные жители. К тому же они на достаточном расстоянии от дороги. Когда мы ходили здесь с Магианой, мы ни разу не видели никого.
— Благодарствую, — Серегил пожал ему руку. — За всё, что ты сделал для нас.
— Не говори так, будто это конец! Просто сделайте всё, что в ваших силах, чтобы доставить мне эту книгу. А уж я позабочусь о том, чтобы она оказалась в надёжном и безопасном месте.
— Хранитель, — сказал Алек.
— Полагаю, что так. Удачи каждому из вас. Удачи во тьме.
— И при свете дня, друг мой, — отозвался Серегил.
Алек тут же заскучал по Теро. Однако к тоске примешивалось и ещё одно чувство, которое было сложно объяснить, и которое было связано с неотвратимостью этой разлуки — ощущение, словно отъезд Теро проводил некую черту, которую уже не переступить обратно.
По мере их продвижения дорога становилась всё более узкой, извиваясь среди гладких отвесных скал, и едва оставляя путникам место на покрытом льдом берегу. Временами им приходилось идти вброд по неверной воде, а солнце за деревьями опускалось всё ниже и ниже. Снег здесь был свежим, однако не таким глубоким. А в просветах скал, не защищённых от ветра, его не было вовсе, и там торчала жухлая трава. Там паслись кролики и Алеку удалось раздобыть парочку, стреляя из лука прямо с седла.
Когда они добрались до небольшой, укрытой со всех сторон заснеженными скалами долины, над их головами поблескивали звёзды.
— Всё, с меня хватит. Думаю, и лошадям тоже достаточно, — заявил Микам, растирая затёкшую шею. — Нормальное место, не хуже и не лучше других.
Вокруг не было ни признака живой души, так что они разбили лагерь в зарослях елового молодняка.
Сквозь снег пробивались засохший бурьян и травка, и они пустили лошадей пощипать её, пока сами занялись очагом. Дров хватило на то, чтобы зажарить кроликов и заночевать в тепле вокруг костерка, тесно прижавшись друг к другу.
Алек уже был готов заснуть, когда Себранн вдруг вскочил на ножки и кинулся вдоль проталины, указывая куда-то. Микам с Серегилом мгновенно выхватили свои мечи, однако Алек разглядев, что так взволновало Себранна, махнул им рукой, чтобы оставались на месте. Огромный седой филин, усевшись на ветку, посверкивал на них своими глазищами.
Себранн протянул к нему свои ручонки и проскрежетал:
— Дра-кон!
— Ну и с чего, интересно, он взял, что это дракон? — проворчал Микам.
— Совы точно такие же создания Ауры, что и драконы, — объяснил Серегил. — А так как вокруг нет других драконов, быть может, он решил, что этот вполне сойдёт.
— Ты же не станешь утверждать вслед за ним, что сова и дракон — это одно и то же? — скептически поинтересовался Микам.
— Нет. Только лишь что и те и другие принадлежат Ауре.
Внезапно Себранн запел, точно так же, как делал это для того, громадного дракона, хотя на сей раз песня его лилась немного помягче. Птица склонила свою круглую голову, уставившись на рекаро, а затем вдруг встряхнула крыльями и обронила несколько пушистых пёрышек на вскинутое вверх личико малыша. Увидев, что Себранн продолжает петь, птица издала громкий крик и кружась опустилась к нему на плечо. Она оказалась чересчур огромной, и чтобы не соскользнуть по ручке Себранна, ей пришлось крепко впиться в него когтями, отчего на коже рекаро проступило несколько капелек белой крови. И когда эти драгоценные капли упали в снег, они превратились в крошечные тёмно-синие цветы. Себранн погладил птицу по её белоснежной грудке. Филин крикнул снова, и в третий раз — уже поднимаясь на крыло и исчезая в ночи.
— Драк-кон, — снова позвал Себран после того, как сова исчезла.
— Алек, глянь-ка, — негромко сказал Серегил, указывая ему на деревья. Ещё четыре филина уселись там, вылупив на Себранна золотистые пятаки глаз.
— Обычно, они охотятся поодиночке. — Пробормотал Микам. — Это он их созвал сюда?
— Возможно, — ответил Серегил. — Я не заметил, чтобы они ту были раньше.
Алек опустился возле Себранна на колени и сказал, указав на птиц:
— Это совы. Не драконы. Совы.
— Драк-кон.
— Нет. Совы.
Себранн озадаченно посмотрел на него.
— Саааавы?
— Да. Со-вы.
— Сааааавы.
Серегил хохотнул:
— Ну что, у него получается очень даже похоже.
— Драк-кон, — Себранн снова указал на птиц.
— Это не дракон. Это сова, — терпеливо повторил Алек.
И Себранн, сделав совершенно несчастное лицо, прошептал в ответ:
— Са-а-а-а-ва-а-а.
Так они ехали ещё пару дней, перебираясь через каменные завалы, отделявшие открытые всем ветрам обледенелые скалы от небольших прогалин, на которых зимовали стада лосей. Днём в небесную синь то и дело врезались орлы и острокрылые ястребы, паря на фоне безупречных горных вершин. А по ночам над их головами с уханьем проносились совы, занятые охотой или привлеченные пением Себранна.
Этой ночью, осторожно поворачивая над огнём насаженного на вертел кролика, Алек услышал знакомый свистящий звук. Небольшой сыч уселся на ветку прямо над его головой. Это был очень счастливый знак. Из всего совиного рода именно эти небольшие желто-белые птички, размером не больше алековой ладони, считались священными посланниками Ночных скитальцев, неизменно приносящими удачу тому, кто их увидел.
Себранн поднял к птице ручонки и сыч, даже без всякой песни, спорхнул к нему и, усевшись, принялся чистить пёрышки.
— Драк-кон, са-ваааа!
Серегил бросил на землю охапку собранных дров и отвесил птице учтивый поклон.
— Пусть называет его как угодно, но нам сгодится любая удача, пока мы идём здесь вперед, а не обратно.
— Думаешь, нас снова преследуют? — Микам оторвался от потрошения кролика.
— Ну, у меня есть кое...
— Погодите!— Алек замер с вертелом в руке: краем глаза он уловил непонятное движение в стороне. Что-то или кто-то затаилось среди деревьев, прямо за гранью светлого круга, отбрасываемого пламенем костра.
— Слева, — прошептал он.
— И сзади тебя тоже, — понизив голос и хватаясь за меч, ответил Микам.
Серегил кинул Алеку его лук и стрелы, и подтянул Себранна поближе к себе. Все вместе они медленно отступили из круга огня, делавшего их слишком лёгкой мишенью. Закрывая собой рекаро, они затаились.
Когда глаза Алека привыкли к темноте, он снова уловил сбоку едва заметное шевеление.
Что бы это ни было, оно двигалось совершенно бесшумно. И было ощущение, словно сотня глаз уставилась на них отовсюду из темноты.
— Какие будут предположения? — прошептал Микам.
— Они бы нс здорово удивили, если бы решились напасть, — отметил Серегил.
— Наверное, — сказал Микам. — Однако я больше ничего не вижу. А ты, Алек?
— Ничего.
Они немного подождали, но ничего так и не произошло.
— Полагаю, они убрались, — в конце концов сказал Микам.
Во главе с Серегилом он и Алек, одной рукой державший Себранна, а в другой сжимавший свой лук, обошли рощицу и обнаружили полтора десятка неясных отметин на снегу.
— Выглядит так, словно тут мели хвостом, — сказал Микам, внимательно оглядев то, что осталось.
Их странные визитеры, видимо, прихватили с собой ветви, которыми заметали дорогу позади себя, чтобы скрыть следы. И похоже, что они шли по цепочке, так что было невозможно сказать, сколько именно их тут было
— Как же так, мы ведь даже ничего не услышали? — прошептал Алек, гадая, далеко ли ушли незнакомцы, и не может ли быть так, что они и теперь всё ещё наблюдают за ними.
— Полагаете, это снова наши замаскированные друзья? — прошептал Микам.
Серегил уставился на остатки следов в снегу.
— Если это они, то почему не напали? Местечко тут глухое, и они могли открыть по нам стрельбу ещё до того, как мы бы узнали о том, что они здесь.
— И Себранн никак не среагировал, — добавил Алек.
— Это был кто-то, кто отлично тут ориентируется, и знает, как спрятать след. И шли они пешком,— Серегил рассеянно потер подбородок. — А это значит, что это кто-то из этих мест.
— Но с тех пор, как мы тут, мы не встретили ничего, кроме одинокой избушки лесоруба. Откуда же они могли взяться?
Серегил и Микам переглянулись.
— Горный народец?
— О, чёрт! — Микам быстро оглянулся. — Если так, то мы сделали именно то, что от нас ожидалось. Я назад — проверю, не прохлопали ли мы лошадей.
Серегил и Алек снова прочесали рощицу, пытаясь найти место, где сходятся следы и откуда они сюда идут, но все они расползались в разных направлениях и местах. Они поискали ещё немного, но нигде не было и признака их схождения воедино. В итоге они оставили эту затею и вернулись назад, найдя свой непотревоженный лагерь и лошадей, привязанных там, где они их оставили.
— У меня впечатление, что их целью было взглянуть на нас, — предположил Серегил.
— Похоже, ты прав, — согласился Микам. — В лагере ни единого следа их пребывания.
Алек присел на корточки перед Себранном.
— Ты не заметил никого, вроде тех всадников, что ранили меня?
Себран слегка вскинул голову:
— Са-а-а-ава драк-кон.
— Ещё один сово-дракон, — Серегил запустил пятерню в свои волосы, и глянул вверх, туда, где на ветку над его головой уселся новый небольшой сыч. — Что ж, если по его мнению это единственное, из-за чего стоит беспокоиться, быть может, мы действительно, в полной безопасности?
Сова так и осталась с ними на ночь, однако они уже не смогли сомкнуть глаз.
Едва забрезжил рассвет, сонные и встревоженные, они снова двинулись в путь. Сыпал лёгкий снежок. И каждый из них был на чеку, наблюдая, не появятся ли их преследователи. Однако не было ни единого намёка на них. Лишь несколько путанных следов, да воробьиных и вороньих отпечатков перьев.
Люди Ризера уже давно были готовы скакать дальше, однако поиски потерянного следа задержали их ещё на несколько дней. Зато когда они его взяли, идти по нему не составило никакого труда: у одной из лошадей, на которых ехали преследуемые, на правой передней подкове торчал кривой гвоздь.
Этим утром Турмай снова играл, и делал это дольше, чем обычно. А когда закончил, он выглядел озадаченным.
— Ты их видишь? — спросил Ризер.
— Они собрались идти далее на восток, пересечь море и выйти к другой большой земле, которая указана на твоей карте.
Глаза Ризера округлились.
— Пленимар?
Он вытащил карту и дал взглянуть Турмаю.
— Да, — ответил тот, указывая на Пленимар. — Вот сюда они держат путь.
Каждому из потомков Хазадриели было отлично известно, что Пленимар — это то самое место, откуда родом были древние тёмные ведьмы... Те самые, что когда-то пленили Хазадриель и прочих, и создали первых тайан'джилов. Само название было для каждого из них сродни проклятью. Этого я'шела уже однажды использовали, быть может, именно там. Так что же, его друзья собираются вновь отвезти его туда, чтобы им воспользовались снова?
Кажется, и Хазадриен что-то чувствовал, как и тогда, в день, когда они так неудачно устроили свою засаду. И когда Турмай колебался, или Ризер вдруг терял след, тайан'джил без лишних слов направлял своего коня в нужном направлении, и Ризер всегда полагался на него. Вскоре он привел их через лесистые холмы к началу едва заметной тропы, наполовину скрытой узким проходом. И если бы их не вёл Хазадриен, они, возможно, никогда бы не обнаружили её.
Они поехали по ней, но Турмай вдруг осадил свою лошадь и ринулся к ближайшему дереву.
— Что такое? — поинтересовалась Сона, которая находилась ближе всех к колдуну.
— Смотри!— он прижал свою ладонь к коре дерева.
Ризер спешился и вернулся, чтобы взглянуть на то, что так переполошило колдуна. Турмай отнял от ствола свою руку. Под ней оказался давний, полузаплывший корой отпечаток — такой же ладони. Ризер видел подобные метки уже десятки раз, там, высоко в горах, где обитали рета'нои.
— Не понимаю. Откуда это здесь?
Турмай снова прижал руку к отпечатку.
— Твой народ не единственный, кому приходилось покидать свои исконные земли.
— Хочешь сказать, рета'нои жили тут?
— Быть может. Отпечаток очень древний. — Турмай снова задумчиво коснулся метки. — Не исключено, что кто-то из моих собственных предков следовал этим путём, когда люди из нижних земель погнали их прочь.
— Я полагал, твой народ всегда обитал в нашей долине.
— Мой народ жил в разных местах, — ответил Турмай, возвращаясь к своей лошадке. — Откуда только нас не изгоняли. Быть может настанет день, и твой народ тоже выгонит нас из наших деревень.
— Мы всегда жили в мире. Так что такое никогда не случится, — ответил Ризер, озадаченный этой новой для себя информацией.
Турмай в ответ лишь пожал плечами.
Глава 20. Приманка.
ПЕРЕМЕНЧИВАЯ НЕПОГОДИЦА в Вирессе обернулась неожиданным теплом. Влажный воздух заметно облегчил страдания Улана-и-Сатхилла, дав покой его лёгким. Впрочем, болезнь не отступила совсем, продолжая делать исподволь своё чёрное дело. Однако настала пора наконец что-то предпринять. Во время очередной прогулки по саду вдвоём с Иларом он снова коснулся важной для себя темы. Илар, усевшийся перед ним на деревянную скамью, запрокинул голову и прикрыл глаза, наслаждаясь ласковым теплом закатного солнца.
— Раз уж выдался удачный момент, я хотел бы поговорить с тобой, — произнёс Улан, тронув Илара за руку в попытке привлечь его внимание.
Хотя Илар теперь был в гораздо лучшем состоянии, чем прежде, Улан сомневался, что он сумеет когда-нибудь полностью восстановиться. Он всё ещё был очень худ, и так же замкнут с чужими. По ночам его донимали кошмары, а когда он бодрствовал, сознание его оставалось весьма нестабильным. И всё же, он слишком много знал, а потому всё ещё оставался полезным.
— Выслушай меня, милый мальчик, — ласково произнёс он, дожидаясь, пока Илар будет полностью в его внимании. — Ты ведь здесь счастлив, не так ли?
— Вы были необычайно добры ко мне. Не знаю смогу ли я когда-нибудь отплатить Вам тем же.
— Да, всё так. Но как раз сейчас ты бы мог сделать кое-что очень нужное для меня.
— Всё, что скажете! — воскликнул Илар. — Я сделаю для Вас что угодно, Кирнари!
— Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в своих словах, Кенир.
Он всегда был очень осторожен, называя Илара по имени, пользуясь этим — фальшивым — всегда, когда они находились в месте, где их могли подслушать. В саду как раз появилось несколько рабочих и Илар моментально напрягся.
