— Все, что вам нужно делать, это следовать приказам, — запротестовал Шолдан, и Варнейтус фыркнул.
— Если бы это было все, что от меня требовалось, я бы им здесь вообще не понадобился, Джергар! Но я им действительно нужен, потому что кто-то должен приспосабливаться, когда кусочки генерального плана отправляются в седьмой ад вашей госпожи в корзинке для рук! Все, что я должен сказать, это то, что хорошо, что другая сторона тоже может совершать ошибки. Особенно в этот раз.
На лбу Шолдана выступили капельки пота. Казалось, он был искренне шокирован поведением волшебника.
— Если вы обидите Ее — или кого-нибудь из них! — Варнейтус, никакая сила на земле... — начал он, и Варнейтус рассмеялся.
— Я не собираюсь никого оскорблять — уж точно никого из них! Но они выбрали меня для наблюдения за этой операцией — всей этой операцией — потому что я не боюсь использовать свой мозг. Им нужен кто-то, кто готов помнить, что в любой войне есть по крайней мере две стороны, и что другие стороны так же усердно работают над тем, чтобы победить вас, как и вы над тем, чтобы победить их. И вы действительно хоть на мгновение думаете, что их коллеги не осознают, что они делают?
— Ну, конечно, они знают, что она и другие работают против них. Но если бы они действительно знали все, что мы делаем, то наверняка уже действовали бы напрямую против нас.
— У вас действительно есть мозги, не так ли, Джергар? — спросил Варнейтус. Банкир вспыхнул от гнева, но Варнейтус спокойно продолжал: — Я всегда предполагал, что они есть, потому что без этого вы не смогли бы быть столь же успешными в накоплении богатства, как вы стали, даже учитывая весь бизнес, который предлагает вам церковь вашей госпожи. Но когда вы говорите что-то подобное, я ловлю себя на том, что подвергаю сомнению свои основные предположения. Возможно, это как-то связано с вашей диетой.
— И что именно вы имеете в виду под этим? — потребовал Шолдан.
— Чем? Вы имеете в виду то, что касается вашей диеты? — Улыбка волшебника была убийственной, и Шолдан резко покачал головой.
— Только не это! — огрызнулся он. — Все остальное. Что вы имели в виду, говоря об остальном?
— Я имел в виду, что у вас потрясающая способность не замечать очевидного, когда реальность вам не по вкусу. — Варнейтус покачал головой. — Обе стороны ограничены в том, что они могут сделать, — продолжил он подчеркнуто терпеливым голосом. — Даже они не очень часто осмеливаются вмешиваться напрямую и лично, а другая сторона предпочитает делать это еще реже. Что — мы могли бы также быть честными здесь, поскольку это только мы, заговорщики, — очень хорошо для них, поскольку другая сторона более могущественна, чем они.
Глаза Шолдана метались по комнате гостиницы с более чем намеком на настоящую панику. Салган, с другой стороны, выглядел слегка удивленным.
— О, успокойтесь, Джергар, — устало сказал Варнейтус. — Конечно, другая сторона более могущественна! Не только по отдельности, но и в количественном отношении. Но что из этого? Насколько могущественным может быть тот или иной бог, на самом деле не имеет значения для нас, смертных. — Шолдан вытаращил на него глаза, и он фыркнул. — Любой бог мог бы испарить любого из нас одной мыслью, если бы он или она решили, — едко заметил он. — Действительно ли имеет значение, если один из них решит превратить нас в пурпурный пар вместо оранжевого?
— Н-н-н-но... — заикался Шолдан.
— Дело в том, — сказал Варнейтус, — что даже самый слабый бог настолько могущественнее любого смертного, что любые различия в силе между божествами не особенно значительны. Тот факт, что Томанак, скажем, — он увидел, как Шолдан физически вздрогнул от его небрежного использования этого ненавистного имени, — индивидуально более могущественен, чем любой из них, не имеет ни малейшего значения ни для тебя, ни для меня, ни для любого другого смертного. Есть только столько силы, которую любое божество может применить к физической вселенной, не разрушая все это, что противоречило бы его собственной цели, и любая сторона вполне способна сделать это, если они будут слишком открыто вовлечены. Вот почему им обоим в первую очередь нужны агенты, чтобы избежать эскалации прямых столкновений, которые могут выйти из-под контроля. Вы это знаете.
— Но... — Шолдан попытался снова.
— О, оставьте это в покое, Джергар! — вмешался Салган. — А вы прекратите подкалывать его, Варнейтус! — Оба остальных посмотрели на него, и убийца пожал плечами. — Мы можем обсудить агентов, прямое божественное вмешательство и разрушение мира в другой раз, — нетерпеливо сказал он. — Что сейчас важно, так это то, что боги на другой стороне решили ограничить свое прямое вмешательство, что они верят в свободную волю и, в отличие от некоторых богов на нашей стороне, — он тщательно не называл имен, — они ожидают, что их агенты будут думать самостоятельно. И, как говорит Варнейтус, Джергар, даже если бы они хотели водить кого-то вроде Базела за руку весь день напролет, они тоже могут совершать ошибки.
— Салган прав, Джергар, — сказал Варнейтус. — Я не должен был пытаться провоцировать вас таким образом. Но если вам нужно подтверждение того, что другая сторона не шепчет подробности всех своих планов в уши своим драгоценным избранникам — или кому-либо еще — посмотрите, что случилось с боевыми конями. Как вы думаете, этот драгоценный жеребец позволил бы кому-нибудь из своего табуна остаться на зиму, если бы понял, что моя госпожа влияет на их умы? Или вы действительно верите, что сотойи позволили бы целому табуну своих драгоценных скакунов идти прямо на уничтожение, если бы знали, что должно было произойти?
— Ну, нет, — сказал Шолдан.
— Я тоже не знаю. И раз уж об этом, я мог бы также признать, что ваша госпожа и ее слуги блестяще преуспели на этом конкретном этапе операции.
— Было бы лучше, если бы шардоны получили их всех, — проворчал Шолдан, но Варнейтус покачал головой.
— Нет. Так гораздо лучше — кто-то должен был вернуться домой, чтобы рассказать сотойи о том, что произошло. Вы получите всех остальных со временем, если план сработает должным образом, но сейчас эти бедные, жалкие выжившие обязаны пробудить все защитные инстинкты, которые есть у сотойи. И если бы там вообще не было выживших, как бы мы могли заставить их отреагировать?
— Я вижу это, — сказал Салган. — С другой стороны, предполагалось, что в это был бы втянут Теллиан, а не Базел.
— Да, — сказал Шолдан. — Никто не предполагал, что нам придется иметь дело с защитником Томанака! — Не было особых сомнений в том, что в данном случае "мы" имели в виду Джергара Шолдана и его единоверцев, а не Варнейтуса и Салгана или кого-либо из их сподвижников.
— Такая возможность всегда существовала, — отметил Варнейтус, его тон был менее резким, но все еще немного нетерпеливым. — В идеале Теллиан сам вывел бы своих людей и, конечно, был бы уничтожен. Но всегда существовал шанс — на самом деле явная вероятность, — что Базел настоит на том, чтобы сопровождать его. Это то, что делают эти назойливые защитники Томанака. — Он пожал плечами. — Если план продуман и выполнен должным образом, мы должны быть способны справиться с "принцем Базелом". И даже если нам не удастся уничтожить его, нам, возможно, удастся убить Брандарка. Конечно, это было бы не так хорошо, как заполучить Базела, но почти так же хорошо, как заполучить Теллиана.
— Я бы хотел, чтобы они сказали нам, почему так чертовски важно убить двух проклятых градани, — пробормотал Салган. — Теллиан, я могу понять. Если уж на то пошло, Базел имеет смысл. Но почему Брандарк? Он не принц и не защитник!
— Уверен, что когда-нибудь мы это узнаем, если нам не удастся его убить, — сухо сказал Варнейтус. — Всегда предполагая, что мы выживем, не убивая его в первую очередь. Что, только между нами тремя, является еще одной причиной, по которой я совершенно счастлив видеть, как Базел и Брандарк едут в сторону Уорм-Спрингс без нас. Я просто расстроен, потому что Теллиан не с ними.
— И потому, что вы не знаете, что еще может замышлять Кассан, что может нарушить наши планы, — вставил Салган.
— И из-за этого, — признал Варнейтус.
— Я попрошу своих людей в Торамосе посмотреть, что они смогут выяснить, — сказал убийца. — Я знаю, что ваши контакты с Кассаном, вероятно, лучше, чем у меня, но зато у меня больше пар глаз и ушей.
— Хорошо! — хмыкнул Варнейтус. — Я тоже сделаю все, что в моих силах, но в Торамосе слишком много магов, чтобы чувствовать себя комфортно. Кассан может быть более чем иррационален в этом вопросе, но они действительно представляют угрозу — по крайней мере, для нас, если не для него. Если хотите настоящей честности, это главная причина, по которой я больше не занимался гаданием, Джергар, — признался он. — Если я использую какое-либо из действительно эффективных заклинаний, один из них, скорее всего, поймает меня на этом. Они, вероятно, не смогли бы опознать меня, но они, безусловно, могли бы сказать, за кем я пытался наблюдать, что могло быть почти так же плохо.
— Я бы предпочел, чтобы они вообще не знали, что мы используем волшебство, — откровенно сказал Салган. — Все, что может вернуть Венсита Румского на Равнину Ветров, было бы действительно плохой идеей, насколько я понимаю!
— Аминь, — горячо сказал Варнейтус и коснулся шишки под рубашкой и туникой, которая была маленькой волшебной палочкой из кованого серебра, которую он носил на цепочке на шее. Его одежда скрывала это, но простой факт, что он обладал этим, обеспечивал смертную казнь, если бы это было обнаружено. И если Венсит из Рума случайно обнаружит, что Варнейтус носил амулет жреца Карнадосы, смерть, вероятно, была бы предпочтительнее его участи.
— А как насчет Кэйлаты? — спросил Шолдан.
— На данный момент, кажется, все идет хорошо. Конечно, я свяжусь с Далахой, когда буду там, но не ожидаю, что со времени моего последнего визита возникнут какие-либо проблемы, — сказал ему Варнейтус.
Банкир выглядел так, как будто хотел задать больше вопросов, но Варнейтус ясно дал понять, что намерен держать различные аспекты сложной, переплетенной операции как можно более раздельными. Он нуждался в сотрудничестве Шолдана — или, скорее, в его сотрудничестве и сотрудничестве его коллег, слуг Крэйханы. Но каким бы надежным ни было благоразумие банкира в вопросах бизнеса, Варнейтус не доверял его способности держать рот на замке (и руки подальше) от чего-либо действительно важного. Достаточно времени, чтобы Шолдан узнал обо всем, что произошло в Кэйлате, когда операция увенчалась успехом. На данный момент пусть он продолжает думать, что ничто другое не было так важно, как убийство Базела, Теллиана и Брандарка.
— Очень хорошо, — продолжил волшебник-жрец, отбросив свои мысли. — Я считаю, что мы все в курсе событий. Джергар, немедленно передайте слугам своей госпожи, что Базел и Брандарк уже в пути, затем отправляйтесь туда и лично разберитесь с ними. Салган, когда я вернусь в Сотофалас, то проверю ваше сообщение в столице, чтобы узнать, что вы, возможно, обнаружили. А пока мне нужно выполнить для них несколько поручений, прежде чем я отправлюсь обратно.
Двое других кивнули, и он быстрым шагом вышел из комнаты. Одним из преимуществ волшебства было то, как быстро он мог преодолевать расстояние, подумал он. У него было достаточно времени, чтобы заскочить в Лорхэм и лично проверить, как продвигается ситуация с Кэйлатой, прежде чем он отправится обратно в Сотофалас.
Глава восемнадцатая
Хотя семья Алфара Эксблейда была родом с самой западной окраины Уэст-Райдинга, у него не было никакого реального личного опыта общения с градани. Один из его дедов и два его дяди были убиты в пограничных столкновениях с налетчиками-Конокрадами за годы до того, как князь Бахнак стал достаточно силен, чтобы запретить подобные нападения, и в процессе были уничтожены скромно процветающая ферма его семьи и ее табун ценных лошадей. Но сам Алфар был не более чем ребенком, когда его отец переехал в Уорм-Спрингс, который находился достаточно далеко от Откоса, чтобы туда никогда не проникал рейд градани. Истории его семьи было более чем достаточно, чтобы укрепить традиционное предубеждение сотойи против всех градани, но в отличие от мужчин, которые действительно сражались против них, он был не готов к реальной выносливости градани.
Однако за последние несколько часов он привык к этому.
Базел привел с собой полдюжины членов харграмского отделения ордена Томанака, все, кроме двух, были Конокрадами. Двое других были Кровавыми Мечами, которые, как и Брандарк, были достаточно невысоки (по стандартам градани), чтобы можно было ожидать, что крепкая лошадь понесет их без особых жалоб. Все трое Кровавых Мечей взяли с собой по дополнительной лошади, что, по крайней мере, позволило бы им пересесть, когда их первые кони устанут, но ни одна лошадь в здравом уме не согласилась бы везти на себе Конокрада. Итак, Базел и четверо его соплеменников, включая Хартанга и Гарнала, шли пешком.
Алфар ожидал, что это замедлит их, и был готов возразить, что скорость необходима. К тому времени, когда они были в пути уже два часа, он был так же рад, что не произнес ни слова. Пятеро Конокрадов скакали вприпрыжку, наполовину бежали, что легко соответствовало лучшему темпу, который мог выдержать даже боевой конь Сотойи. Более того, они делали это, по-видимому, без особых усилий. Они потратили немало времени, весело оскорбляя своих братьев Кровавых Мечей из-за коротких ног, которые делали лошадей необходимыми для них, но Алфар подозревал, что Брандарк и его товарищи могли бы сравниться с ними в выносливости, если бы им действительно это было нужно. Однако, возможно, не так легко. Или, по крайней мере, Алфар надеялся, что нет. Достаточно было смотреть, как это делают Конокрады! Базел действительно мог бежать рядом с Алфаром в полном вооружении и вести с ним беседу, пока он это делал.
Алфар никогда не представлял себе ничего подобного. Градани даже умудрялся поддерживать свою часть разговора почти нормально, выпытывая больше подробностей о катастрофе, которая отправила Алфара на Балтар. Его глубокое, ровное дыхание создавало определенный вынужденный ритм, но это было единственным свидетельством напряжения, которое он демонстрировал. Это была самая неестественная вещь, которую Алфар когда-либо видел, особенно от кого-то настолько высокого, что его голова была почти на одном уровне с головой Алфара, несмотря на то, что он сидел на спине боевого коня, который был ростом чуть меньше пятнадцати ладоней.
Наконец, по прошествии более чем четырех часов, когда Конокрады по-прежнему не подавали никаких признаков того, что просят остановиться на привал или даже замедлить шаг достаточно надолго, чтобы передохнуть, Алфар больше не мог сдерживать свое любопытство.
— Извините меня, милорд защитник, — хрипло сказал он, сумев на этот раз произнести титул без малейших колебаний, — вы не возражаете, если я задам вопрос?
— А почему я должен возражать? — спросил Базел со смешком. — В конце концов, я ковыряюсь в ваших мозгах насчет Уорм-Спрингс с тех пор, как мы покинули Хиллгард. Я думаю, это будет справедливый обмен, если у вас есть один или два собственных вопроса, на которые вы хотели бы получить ответ.
