— Классный вечер! — восторженно доложила Римма. При этом она не забывает ни о чём: всё запланированное из рабочих задач выполняется, все поиски сведений идут как и ожидается, и так далее. При этом продолжает учить Нику — это надолго, там не бывает просто копирования учебников и всего такого, всё сложнее.
— Это да, — согласился Александр, держа за одну руку Римму, за другую — Веронику. Вероника шла в платье — и тоже подарок Ники. — Как нарочно подобрали. И...
— Ой, мороженое! — указала Римма на киоск. — Обожаю! Мама, папа, вам брать?
Вероника и Александр улыбнулись, переглянувшись, и кивнули. Римма побежала к киоску, а Вероника покачала головой, провожая её взглядом.
— Ты ей и правда понравился, — заметила она. — Но она тебя очень долго изучала, если что. Тучу сведений собрала. Боюсь, не все они тебе понравятся.
— Что было, то было, — развёл руками Александр. — Если договорились не врать, глупо что-то отрицать.
Вероника молча прижалась к его плечу, погладила по голове и указала — идём. Можно не опасаться — Римма не потеряет.
Они чуть не столкнулись с ней — молодая женщина, торопливо перебежавшая дорогу на мигающий зелёный.
— Простите! — замерла она, переводя взгляд с Вероники на Александра и обратно. И тут Александр узнал её. Та самая вредная клиентка — уже бывшая, будем надеяться. Стерва-психолог.
— Варвара Алексеевна? — улыбнулась ей Вероника. — Извините, только в моём офисе и только в рабочее время.
— Н-н-нет, я... — пролепетала женщина, и Александр понял, что она знает их обоих.
— Простите, мы с моим женихом немного заняты. — Вероника продолжает улыбаться. — Если хотите, завтра приму вас в офисе.
— Н-н-нет, не надо! Александр Николаевич, я хотела извиниться! За те... за все те вызовы!
— Извинения приняты, — кивнул Александр, стараясь не выдавать никаких эмоций. — Не беспокойтесь.
— Спасибо! Извините! — посмотрела женщина в лицо Вероники и убежала, пару раз оглянувшись.
— Это та самая проблемная клиентка? Которая тебя могла целый день доставать? — поинтересовалась Вероника, когда они продолжили путь. — Она и моя клиентка. На неё поступило много жалоб — пришлось постараться, чтобы обойтись досудебным урегулированием. В твоём случае там невозможно что-то сделать — она та ещё стерва — но, похоже, сегодня твой день. — Вероника рассмеялась. — Представляю, что она сейчас подумала... О, Римма! Ну наконец-то! Долго выбирала?
— Ага, всем взяла, Нике тоже, — показала Римма сумку-холодильник. — Нет, не хотела вам мешать общаться с постоянным клиентом.
— Так. — Вероника приняла мороженое, кивнув, и посмотрела Римме в глаза. — Признавайся, твоя работа? Ты её сюда привела?
Римма покивала и расхохоталась.
— Пусть знает, как папу с мамой доставать! Ой, да ладно, никто ничего даже не поймёт, мама. Ну а ей небольшой такой урок. Что, гуляем дальше?
20. Погружение в оглавление
Александр в очередной раз перевернул песочные часы. Уже «свои» , не те, которыми пользуется Вероника. Первым делом, когда вновь стал проваливаться в «сжатое время» , принялся ставить эксперименты.
В одном из них он выполнил несколько простых задач из фрилансерской раздачи. Настроил компьютер так, чтобы вести журнал событий. И вот тут было над чем задуматься: пока работал над задачей, написанная им простенькая программа, скрипт, фиксировала, с чем именно он работает, записывала текстовые сообщения в электронный журнал — попросту файл. И когда схлынуло «сжатое время» (двадцать три минуты во внешнем мире; двадцать семь полных переворотов песочных часов во внутреннем — то есть минимум четыре с половиной часа), сел смотреть на журнал.
По внутреннему времени компьютера прошло двадцать три минуты. При этом есть записи по всем выполненным задачам, а в том самом файле записи шли вперемежку: как если бы несколько экземпляров Александра одновременно трудились над разными задачами.
И салфетка под часами: на ней были те самые двадцать семь крестиков. То есть салфетка «прожила» те самые четыре с половиной часа? А если использовать не салфетку, а материал со свойствами памяти, или попросту регистрировать перевороты нажатием кнопки на электронном устройстве?
— Якорь, — пояснила Римма, довольно улыбаясь. Александр чуть не подпрыгнул. Он уже пробовал записывать себя на камеру во время работы в «сжатом времени» . Итоги разные: то камера записывала какой-то один из интервалов, то смесь разных. Но все перевороты часов всегда были в записи, и выглядело всё так, что песок пересыпается с ненормальной скоростью, а сам Александр только и делает, что переворачивает часы, чуть чаще раза в минуту.
— Прости?! — Александр повернулся в её сторону, закончив пить воду. Обезвоживание тоже не имело под собой никаких объяснений.
— Часы — твой якорь. Ну, часы и салфетка, на чём ты фиксируешься. Мы делали опыты с короткоживущими изотопами. В сжатом времени всегда есть несколько якорей. Один — ты сам. Ну и обычно ты фиксируешься на ещё одном — часах, например.
— Дай угадаю... — Александр поскрёб в затылке. — Якорь проживает внутреннее время, а все остальные объекты становятся суперпозицией нескольких вариантов перемещения между временными точками. Я уже понял, что внутреннее время всегда кратно внешнему. Сейчас кратность была двенадцать.
Римма хлопнула в ладоши несколько раз, с серьёзным выражением лица.
— В точку. Было двенадцать разных путей между двумя точками в фазовом пространстве-времени. И всё окружающее или выбрало один такой путь, или взяло фрагменты из разных фаз. Якорь объединяет все такие линии. Поэтому у тебя на салфетке видны все крестики, а внутреннее время компьютера совпадает с внешним, хотя там всё, что ты успел наработать.
— Но я делал некоторые задачи много дольше, чем двадцать три минуты!
Римма покивала.
— Для тебя сжатое время линейно. Если попытаешься привязаться к отсчёту во внешнем мире, выпадешь из сжатого времени. Об остальном не спрашивай, нет пока такой теории, мы её строим сейчас сами. Главное: если попытаешься привязаться к внешней мировой линии, выпадешь в неё. Ну там, прислушаешься к кому-то снаружи, будешь следить за часами на стене. Запомни, может пригодиться. Пока ты в сжатом времени, ты не чувствуешь жажду. Но как только возвращаешься — можешь упасть и умереть, если был там слишком долго. Мы ставили опыты на мышах — любое животное в контакте с тобой входит в сжатое время вместе с тобой. Поэтому считай перевороты и каждые пять, или чаще, пей воду — даже если кажется, что не нужно.
— То есть вы сейчас пишете и дополняете теорию — как её назвать-то? — хронодинамики?
Римма вновь покивала не улыбаясь.
— По ходу, моя бабушка, которая тоже Вероника, владела этим всем куда круче. Она вполне могла проживать до сотни таких линий одновременно. И всякий раз расходуется именно вода — голода по внутреннему времени не наступает. Почитай наши рабочие заметки — и добавляй свои. Доступ у тебя есть.
Александр покачал головой и умолк, глядя в пространство.
— Знаю, знаю, — покивала Римма. — «Почему я» , да? Когда у мамы это только начиналось, она жутко пугалась всякий раз. Ещё до меня когда. Было с тобой такое? Что не можешь припомнить, что только что делал и почему находишься именно здесь, и тебе жутко страшно?
— Бывало, — согласился Александр. — С ходу не скажу, но лет десять назад начало случаться.
Римма снова покивала.
— Я даже не знаю, сколько таких как вы с мамой. Ну и то, что ты умеешь забирать в сжатое время Нику — это вообще жесть! Все её системы работают по внутреннему времени, прикинь!
У Александра мурашки проползли по коже.
— Включая вашу вычислительную систему?
— Да, «Титан» . Ты уж извини, мы с ней тогда поставили опыт. Когда у вас была романтическая ночь в сжатом времени.
До Александра стало доходить.
— Ника вела какие-то счётные задачи в тот момент?
Римма покивала и взяла его за руку.
— Я её уговорила. Не ругай её, если что. Она там была ради тебя, всё остальное просто работало в параллель.
— «Соединять приятное с полезным» , — покивал Александр. — Не буду я никого ругать. Тем более, что от этого польза.
Римма широко улыбнулась и, поднявшись на ноги, обняла его сзади, чмокнув в макушку.
— Папа, я тебя обожаю. Всё, идём обедать, все уже там.
— — -
Вероника вздохнула.
— Ну, Римма и Ника молодцы, всё настроили и сделали. Есть теперь прототип защитного контура. Как минимум поднимет тревогу. И вот это, — показала Вероника на стену. Там, на вешалке, на плечиках, висел костюм. — Должен быть как раз тебе, — взяла она за руку Александра. — Римма и Ника вместе сделали. Если вкратце, это такая походная клетка Фарадея. Конечно, целиком тебя не изолирует, но фантом сквозь такую ткань пройти не должен.
— Не должен — уже хорошо, — согласился Александр. — Круто, спасибо. И когда всё успеваете? — посмотрел он на Нику, и та смущённо развела руками. — Получается, нет необходимости теперь сидеть в клетке Фарадея?
— Мы там ещё одеяло сделали и всё такое, — пояснила Римма. — Высокие технологии, мать их... прости, мама. Короче, упростим, как мы любим это делать, и тоже предложим «Vox Viva» . Расчёты и прочее делала Ника, так что слава тоже её.
— Я очень рад! — Александр встал и обнял Нику, зрачки той на долю секунды засияли белым. Ника легонько поцеловала его в щёку, радостно улыбаясь. — Римма?
— Да можно, можно, папа, ты ж нормальный. — Римма тоже довольно улыбнулась, когда её обняли.— Ну всё, а то сейчас разрыдаемся. Короче. Будем вам одеяло и всё такое — всем и каждому. И запомните: если видите противника — набросьте на него, фантом такого не переживёт. Ну а если не видите — просто заворачивайтесь, если бежать некуда. Как-то так.
— Ещё одно научное открытие и прорыв в технологиях, — покачал головой Александр. — Если честно, сколько всего вы уже изобрели для «Vox Viva» ?
— Много, Саша, — покивала Вероника. — Не всё показали — чтоб был запас, поддерживать интерес. Много. Да, я понимаю, что кое-что пойдёт на войну и всё такое. Но это технологии, доступные всем. Рано или поздно изобретут другие. Всё? Все готовы ехать домой и жить дальше? Нет, Римма, дай я сегодня поведу. Иначе скоро забуду, как машину водят. Ника, ты пока ещё не с нами, извини.
— Я вас встречу и всё приготовлю пока, — улыбнулась Ника. — Не извиняйся каждый раз, Вероника. — И обняла её, всё ещё улыбаясь. Счастливого пути! — И исчезла. Серый вихрь, оставшийся от неё, улетел прочь.
— Моя школа, — довольно покивала Римма. — Я заберу её одёжку, — указала она на оставшееся на полу платье и всё прочее. — Ну что, мама, гасим свет, проверяем чайник, и погнали?
— — -
Ника, как приехали и пообедали, осталась в гостевой — принялась читать книги. По-настоящему, «как органические» , время от времени переключаясь на вязание. Римма точно так же сидела за ноутбуком, время от времени поглядывая с улыбкой на Нику, время от времени шевелившую губами — считает про себя петли.
— Физику загрузили, — сообщила Римма, когда Ника подняла голову, встретившись с ней взглядом. — Отлично, быстро учишься, люблю. — Ника улыбнулась в ответ, но уже не отводя взгляда. — Погнали с математикой?
— Давай, — согласилась Ника. — Я пока ещё мало понимаю в тамошних ваших выкладках, но всё ужасно интересно.
— Это да, — согласилась Римма. — Как мама говорит, жизни не хватит, только чтобы понять, сколько всего в мире интересного. Что вяжешь?
— Пояс. Ну, вместо ремня — то, что можно и летом тоже носить.
— О, класс! — оживилась Римма. — Саше, да? Он будет носить, точно говорю. Вплетаешь теперь нашу волшебную проволочку, да?
Ника покивала, опустив взгляд на вязание. А вот тут она не особо старалась походить на органических: вязала с такой скоростью, с которой позволяла прочность спиц и пряжи. При этом почти совершенно бесшумно. Но когда заканчивала очередной фрагмент, могла шевелить губами и рассматривать с разных сторон — как делал бы человек из плоти и крови.
— У тебя в речи два корпуса, — заметила Ника. — Замечаешь, когда именно переключаешься между ними?
— Настолько серьёзно не изучала, — покивала Римма. — Я знаю, Ника. Это она, Настя. Анастасия Белова. Как и обещала, она живёт во мне. Мы с ней теперь почти не ссоримся, стали одной личностью.
— Вы ссорились?! — Ника отложила спицы и встретилась с ней взглядом.
— Часто. Мама знает, если ты об этом. Знает не всё... — Римма оглянулась, на лице её полная серьёзность. — Если спросит — скажу, но сейчас уже, наверное, не спросит.
Ника покивала.
— То есть гипотеза твоей мамы подтверждается, — продолжила она, возвращаясь к вязанию. — Мозг — это интерфейс, средство связи, а само сознание — то, что у нас с тобой зовётся моделью — где-то ещё. И, похоже, у вас с ней есть гипотеза, где.
Римма посмотрела на неё одобрительно.
— Быстро учишься! Класс, нам очень нужен взгляд со стороны. Да, именно так. Это предполагает гипотезу мультивселенных, но мы почти сразу же с неё и начали. Может, кофе выпьем, как у тебя пауза будет? Маму заодно позовём, почитать и на кухне можно.
— Саша работает? — поинтересовалась Ника, и Римма молча повернула ноутбук экраном к ней. Камера, которая в углу спальни — в окошке шла трансляция. Да, Александр сидел за стопкой бумаги и ноутом, песочные часы мерно текли себе рядом. Ника улыбнулась.
— И ещё вот это... — Она вздохнула. — И никому не рассказать, ни капельки. Самим разбираться. Да, идём пить кофе. Вероника? Кофе будешь?
— — -
— ...Труднее всего было с её работой, — пояснила Вероника. — Мы вначале сделали её девочкой-вундеркиндом, которая к двенадцати закончила школу, в шестнадцать — университет. Полтора года как работает психологом, из них полгода — самостоятельная практика.
— Для тебя, Ника, есть подходящая легенда. Извини, с грустной историей, — предупредила Римма, показывая фотографию. — Вероятнее всего, эта девушка погибла. Моника Вячеславовна Светлова. Поссорилась с родителями, жила на даче у подруги. Зимой отправилась оттуда домой и пропала с радаров. Вот, смотри.
Римма не зря старалась — даже лицом Моника похожа на Нику.
— У вас... у нас точно не будет неприятностей из-за вот этого? — поинтересовалась Ника, глядя на фотографию. — Мне изменить лицо, чтобы была похожей на неё?
— Нет-нет, это лишнее, — заверила Вероника. — Неприятностей не будет. Самая большая неприятность — если тебя найдут её одноклассники. Но в новом паспорте у тебя уже другая фамилия, биографию мы тебе дадим, вряд ли тебя кто-то целенаправленно ищет. Имя оставим как есть? Ника?
