Небо шамана. 2 часть

В Пензе за нас взялись матёрые московские следователи и в первый же день принесли нам газету "Правда", где на первой странице была фотография итальянских генералов и статья, о том, что благодаря успешно проведённой операции были захвачены в плен два итальянских командующих. Про нас и угнанные самолёты почему-то ни одного слова. Следователь объяснил, что генералы такого ранга — это вопрос политический и не нужно его мешать с трофейными самолётами. Тем более, что успешно проведённая специальная операция и случайный захват — звучат совершенно по-разному, и первый вариант гораздо выгоднее для страны. Ещё нам сказали, что навстречу группе, которая будет выходить по земле, высланы в разведгруппы для помощи и координации действий при прорыве. А ещё самолёт-разведчик произвёл съёмку бывшего аэродрома Чертково, который теперь действительно бывший, потому, что ребята там взорвали всё и от души. Нам показали на снимках воронки, оставшиеся от строений и стоянок самолётов. На удивление, остатки транспортника итальянцев почти не пострадали от взрывов. Молодцы парни, даже гордость берёт.

Как я и предполагал, ко мне возникло очень много вопросов и пришлось показывать, как я умею пользоваться своим бичом и дозировать силу и характер ударов. Для оценки моих умений приехали какие-то ребята, вроде бы даже из легендарного московского Осназа. И когда я по их команде пробивал насквозь дюймовую доску, перерубал палку или делал в доске только вмятину, а немецкие и наши каски сминал или пробивал, эти взрослые мужики чуть не визжали от радости и были счастливы как дети, получившие подарки. Я показал им и вариант, когда бичом можно работать на противоходе, то есть не только наносить удар при прямом посыле бича вперёд, но и при его движении ко мне конец бича или сама бечевина могут работать как на удар, так и на обвивание, если такое нужно. Они почти впали в ступор, когда я им честно сказал, что стрелять из пистолета или винтовки совершенно не умею и мне это не нужно, потому, что мне это оружие не нравится. Здесь старшего среди них подполковника "заело" и он попытался меня убедить. Пошли на стрельбище, и он попытался в меня попасть из автоматический винтовки, пока я не смог с ним сблизиться и вырубить его. Словом, свои умения показал во всей красе...

И если с этими боевыми ребятами особенных проблем не возникало, они реально оценивали то, что я им показывал, то со следователем было трудно. Следователь, мне достался страшно нудный и упрямый, он раз за разом тупо и нудно задавал одни и те же вопросы и совершенно игнорировал любые доводы и аргументы. Он с настойчивостью бегущего носорога продавливал свою идею о том, что всё, что произошло — это инсценировка вражеской разведки, и он лишь хочет узнать, какая при этом преследовалась цель, а цель не маленькая, если решили пожертвовать двумя довольно значимыми и даже политическими фигурами как генералы и командующие. И так раз за разом. Нет, никто меня не бил и не морил голодом. Надо мной не издевались. Много дней меня ежедневно изнуряли однообразными вопросами. В какой-то момент я понял, что вся его маска зануды, тупицы и упрямца — есть не что иное, как именно маска, задача которой вывести меня из равновесия. После этого моё общение со следователем не закончилось и он продолжал задавать свои вопросы на которые я так же заученно продолжал давать отрицательные ответы, вот только теперь меня это словно не касалось, я отгадал смысл этой игры и вскоре следователь это понял, и свернул допросы...

У остальных тоже были допросы, тоже без грубостей. Некоторых возили на очные ставки, где опознавали его или они кого-то, то есть это требовалось в рамках проверки показаний каждого. А на меня, после того, как от меня отстал следователь, насел этот подполковник, с целью уговорить перейти к ним и бросить эти глупости с полётами, как он говорил "с голым задом над зенитками". На что я ему объяснял, что как раз у нас зад совсем не голый, а очень даже бронированный. Бич они как-то быстро приняли, и даже некоторые парни стали с похожими бичами тренироваться и у многих даже что-то получалось, вот только дозировать силу воздействия пока не выходило. Но это мелочи, всего лишь вопрос тренировки... Про точки при ударе в которые человека можно полностью или частями обездвижить они и так хорошо знают, правда, я знаю много других и ещё знаю, что можно на них воздействовать не физически в виде удара, а Силой посылая её в точку или откачивая из точки. Но об этом я говорить не стану...

Через две недели у нас убрали Николая, бывшего техника истребительного полка, оказывается, у него были серьёзные трения с законом, он бежал из тюрьмы и призвался в армию по фальшивым документам. Ему предложили, раз он хочет воевать, то согласно приказу 227 его могут направить на оставшийся срок в штрафную роту, раз он не досидел полтора года, то ему нужно отслужить в штрафниках полтора месяца, а дальше жить и служить уже с погашенной судимостью. Или, как вариант, его просто вернут в тюрьму. Он выбрал роту и пришёл с нами прощаться. Меня удивило, что он, когда выяснилось про его подлог, не пробовал бежать и от нас его не убрали, он сам нам всё и рассказал. Может нас охраняли незаметно издали, но в любом случае бежать отсюда было проще, чем из тюрьмы. Когда спросил, он ответил, что хочет честную жизнь начать, а следователь сказал, что после штрафной роты, если не оплошает, скорее всего, наградят и судимость снимут, и медаль ему за участие в угоне самолётов его ждать будет. А главное, что он нас не хочет подводить, ведь мы не знали о его вранье, а если побежит, то подведёт. Трудно мне это всё понять...

Ещё через полмесяца лангету комэску сняли, и стало понятно, что нас всех что-то ждёт. За нами приехал целый майор безопасности с ромбиками на петлицах и сообщил, что мы все выезжаем в Москву. Хотя в Москву мы не выехали, а вылетели на транспортнике. А на меня этот майор насел не меньше, чем мы с Цыгановым наседали на Телегина, убеждая его, что не фиг делать в истребителях, а нужно к нам на штурмовики! Вообще, на всех наших произвело большое впечатление, что и я тоже Герой, ведь Золотую Звезду на груди комэска все видели, он её и не прятал и относились к нему соответственно. А у меня гимнастёрка с наградами осталась на аэродроме, ну, а хвастаться причин не было. Вот своими званиями мы на Славу тоже давили, а когда он узнал, что у нас на двоих наверно уже больше шести десятков сбитых, только мы их уже не считаем, потому, что для штурмовиков не предусмотрено награждение повторно за выполнение второй нормы по сбитым, как у истребителей. А уж Цыганов пел соловьём, что истребителям даже бомбы стали подвешивать, чтобы впустую не летали, а то двадцать вылетов и один воздушный бой. Потом семь воздушных боёв и один сбитый без подтверждения — реальность службы истребителей. Словом, Славу Телегина мы почти дожали. Вообще, в нашей компании, к сожалению только двое летали, как оказалось. Но второго списали из летнабов ещё до войны, и он служил начальником парашютной службы в бомбардировочном полку. Косматенков — понятно штурман дальней авиации, один приборист и один метеоролог. Вот уж кого только в авиации нет.

Майор на меня насел плотно, видимо подполковник ему очень красочно и много про меня рассказал. Хорошо, что я ещё не показал, как с бичом могу против троих с винтовками выйти и от пуль увернуться. А так как все разговоры шли прилюдно, я вспомнил, что ребята они жутко азартные, вот и предложил ему спор. Смысл в том, что я на незнакомом самолёте, на котором перед этим минут тридцать покручусь и пристреляюсь, с одной очереди попаду из пушки в поставленную на земле мишень размером с обычную табуретку. Потом мне сбросят с самолёта вещмешок набитый песком или опилками и я с двух попыток в падающую цель из пушки попаду, а потом так же в пустой цинк от патронов. Стрелять буду очередью не больше десяти снарядов, команду на сброс буду давать по радио и главное, самолёт и пушки новые, не расстрелянные. Если не выполню это задание, то согласен на любые условия майора, в другом варианте я остаюсь в штурмовой авиации, и больше меня не донимают. Цыганов с Телегиным хихикали и были полностью солидарны со мной, что менять на что-либо штурвал — это диагноз и дело майора обречено, хотя от условий спора оба очень задумались. Майор попросил время, ему нужно будет по прилёте посоветоваться, и всю дорогу в самолёте он молчал, а мы зачем-то летели в Москву. Подозревали, что награждать будут, ведь про генералов в газете написали, а это что-нибудь да значит. Цыганов перекрикивая шум в салоне самолёта спросил:

— А ты уверен, что попадёшь?

— Да вроде бы должен, ты же знаешь, что с меткостью у меня всё нормально...

— Ну, ну...

На аэродроме, куда мы приземлились, нас уже ждал бывалый скрипучий автобус, а майор куда-то убежал, надо полагать звонить. Пришёл очень весёлый, что он не просто готов принять мои условия спора, но даже нашёл, где это можно провести и мы поехали на аэродром НИИ ВВС. Здесь мы впервые увидели и даже пощупали новую модификацию штурмовика уже с кабиной стрелка и пушками ВЯ в двадцать три миллиметра. Прибежавший местный полковник выслушал условия нашего спора и заявил, что мы ерундой занимаемся. Что из штурмовика попасть по падающему мешку невозможно и даже из истребителя только если случайно повезёт и он тратить время на такую ерунду не намерен. А про пустой цинк вообще назвал идиотизмом, ведь он летит и кувыркается как попало в отличие от тяжёлого мешка. Но у майора наверно хватило полномочий продавить нежелание полковника и меня подвели к новой машине. Я, само собой, хотел привычные пушки ШВАК, но это условие мы не оговорили, пришлось брать, что дают...

Посидел в кабине, проверил рацию, покачал органы управления, дали взлёт. Вместе со мной взлетел четвёртый УТИ, где надо полагать были мои мишени, а зрители гуртом поехали на мишенное поле, где Цыганов поставил обычную зелёную табуретку из караулки и помахал мне руками. Но я сначала отошёл в пилотажную зону, получил разрешение на стрельбу и пилотаж, покрутился, чтобы почувствовать машину. Ничего машина, ничего особенного, надо привыкать, но рулей слушается и на команды откликается с привычной задержкой. Потом убрал предохранитель гашеток и пострелял. Правая пушка совсем не понравилась, а вот левая работает четко, и снаряды идут точно по линии сведения метров на двести. Я уже давно не пытаюсь пользоваться прицелом. Тем более тут стоит по середине этот дурацкий ПБП-1б для пикирующего бомбардировщика, я на своих обеих машинах его сразу снял. И если в первой сделал кольцевую мушку на капоте и крестик на стекле, то на втором даже их не стал делать. Вот и тут мне прицел больше мешает, чем помогает. Ну, да ладно, надо по земле отстреляться, чтобы окончательно почувствовать пушки и машину, и идти выполнять условия спора. Вон УТИшка круги надо мной наворачивает в ожидании. Выбрал на земле цель и наклонил машину в пикирование, снаряды идут как по ниточке и задержку прочувствовал. Нормально, я готов работать...

Доложил по радио, дали "Добро" на стрельбу по мишени на земле. Вот блин, не подумал, надо было просить практические снаряды, а тут фугасные, от попадания фугасного снаряда даже рядом с табуреткой её осколками разломает или выкинет куда-нибудь. Но чего уж теперь, значит надо попадать в первого снаряда, хотя не тот случай, когда по самой очереди можно прицел подправить! Фактически я уже должен из пике выводить самолет, когда первые снаряды только к мишени подлетают, здесь скорости другие, да и запаздывание маневра после поворота рулей или элеронов значимое. Хотя, у нас ещё очень быстро, вот во флоте снаряд до цели может больше минуты лететь. А торпеда ещё дольше к цели идёт. Развернулся, вышел на мишенное поле к тому концу, где народ в стороне от табуретки скучился. Нос наклонил, прицелился и плавненько подтопил верхнюю гашетку, чтобы едва пара снарядов уйдёт успеть отпустить. Отстрелялся, вывел машину из виража. Поглядел вниз, Цыганов мне большой палец показывает, табуретки не видно, наверно в клочья разнесло. Запрашиваю, как со сбросом договоримся? Другой голос в ответ спрашивает, хватит ли мне полутора тысяч? Отвечаю, что устроит, но только минут через пять, мне после стрельбы высоту надо набрать, а сам ищу УТИ в небе. Сам потихоньку высоту накручиваю. Забрался на полторы, развернулся к УТИ, даю команду на сброс, пока сообразят, пока скинут, я уже половину дуги вокруг них пройду. Нет, сразу крутнули полубочку, перевернули машину и скинули мешок. Даже очень крутое пике в которое я бы бросил машину после того, как определилось где летит моя цель потребовало бы от меня войти в него после того, как в вираже я бы вышел на нужный курс. То есть по времени мне бы нужно было догонять ускоряющийся в падении мешок, а это пикирование почти вертикальное из которого Ил вывести даже при полутора тысячах высоты я бы не взялся. Собственно именно из этих соображений местный полковник так скептически был настроен. Но я свой штурмовик знаю уже больше года и чувствую его в воздухе и вместо "правильных" манёвров делаю иначе. При сбросе мишени я резко кладу машину в вираж и не выравниваю после достижения нужного курса, а наоборот ещё глубже валю машину на бок и фактически проваливаюсь вслед за целью боком и мне только надо чуть довернуть машину вниз и прицелиться. Никто ведь не запрещает мне из этого положения стрелять, да это не так удобно, как при правильном пикировании, но ведь не невозможно. Кладу машину в разворот с пикированием свожу линию стрельбы и траекторию полёта мешка, даже успел разглядеть, как у него завязочка трепыхается от набегающего потока. Жму гашетку — отсёк три снаряда. В прицеле я уверен, но мешок может попасть между снарядами. Не такая уж высокая скорострельность у пушек, это не любимый мной ШКАС, таких сомнений бы не возникло, а в пролетающий мешок попало бы не меньше пяти пуль. Попадёт между снарядами, придётся перестреливать, но у меня ещё один заход по условиям спора заначен. Всё-таки угловая скорость падающего мешка слишком велика, даже взмок от напряжения. Конечно, от греха подальше лучше уже вывести самолёт из такого опасного пикирования-падения, но я не спешу и только немного выравниваю машину продолжая вираж, чтобы видеть свои попадания. Попал, кажется вторым снарядом. Очень неудобно с незнакомой пушкой, у ШВАК темп стрельбы другой и трясёт отдачей меньше. Мешок брызнул облачком разлетевшегося песка или скорее опилок с песком. Переложил машину. Почти на ту же высоту выскочил за счёт набранной в пикировании скорости. В УТИ руками машут, по рации поздравляют. В ответ прошу "сброс", сам готовлюсь, снова иду по дуге вокруг них, сейчас цинк полетит кувыркаясь... Фиг вам! Снова полный песка мешок! Совсем одурели?! Но организм настроенный на доворот и прицеливание чётко реагирует. Выхожу на второй мешок, жму гашетку, три снаряда и отворот. Отворачивая, вижу облачко взорванного мешка, а в рацию говорю, как ребята в УТИ неправы! Они молчат, возразить нечего, подтверждают готовность на новый сброс. Третьего мешка у них быть не должно по определению. Я уже снова на дуге на их высоте. Только что-то внутри подсказало, отойти подальше, что тут цель совсем другая, и падать будет дольше. Думал, что лучше всего за кувыркающимся кубиком цинка довернуть вдогон, ведь у него скорость самолёта с которого сбросили и так будет наименьшее угловое колебание цели. Но с УТИ цель выкинули как-то под углом или у них просто из рук вырвало, и время перетянули и мне уже никак не вывернуть вдогон... Ядрит-Мадрид! Вашу колокольню!... А руки и ноги уже выворачивают незнакомый самолёт в сторону кувыркающегося куска формованной крашеной жести. И пока нос машины поворачивал в нужную сторону, глаза поедали кувыркающийся зелёный коробок. С трудом почувствовал ритм его движений, и всё стало до одури просто и ясно. Грудь затопила волна щекочущего смеха от забытого ощущения переполняющей Силы. Стоило волевого усилия, чтобы придавить эту волну, и спокойно нажать гашетку, отмеряя короткую очередь. Цинк от попадания разорвало на две части, снаряд не взвёлся и взрыва не было, поэтому маленькая и побольше части коробки падают почти на аэродром. Чуть отвернул в сторону, и по широкой дуге пошёл в строну посадочного створа, одновременно уменьшил обороты двигателя и открыл рефлекторно закрытые "по-боевому" заслонки радиатора. Интересно, что при нажатии гашетки я уже знал, что попал в цель...