Битва за Землю

— Более чем, — ответил за всех Константин. Непонятно другое: как мы сможем объединить наши сознания в эгрегор?

— А вот этим мы сейчас и займёмся. Пока будем тренироваться без усилителя. А за тем, чтобы ни один из нас не перенапрягся, проследит Екатерина Андреевна.

Екатерине Андреевне очень понравился моложавый генерал-лейтенант. Она его представляла совсем иначе. Генералы, они ведь все уже в возрасте. С брюшком, одышкой, волос на голове совсем мало. Кот говорил, что очень сильный телепат, вот и подумала, что первым делом в голову полезет, надо будет закрываться. Но как увидела, так и забыла об этом. Не закрылась. А он и не полез. Уставился на неё, как мальчишка, и смотрит, смотрит. И не старый он вовсе. Сорок с небольшим, волосы чёрные, густые. Брюшка даже в помине нет, крепкий, подтянутый. На груди звезда Героя России, значок мастера спорта международного класса, синий ромбик Рязанского космодесантного училища и прямоугольник орденских планок.

Катя даже немножко опешила. От генерала веяло непоколебимой надёжностью. Как от гранитного утёса. А ещё он смотрел на неё с явным восхищением. В таких вещах она, в силу своих особенностей, никогда не ошибалась. Обмануть эмпата высокого уровня в принципе невозможно. А Екатерина Андреевна, плюс к этому, в свои двадцать восемь лет уже была кандидатом медицинских наук и успела съесть в этой области не одну собаку.

Второй раз она удивилась, услышав, что Константин Николаевич занимался с Котом и умудрился повысить его уровень. Это Кота, лучшего ученика Полковника!

А потом началась работа. Четвёрка телепатов расселась по специальным креслам, оборудованным множеством датчиков. Батуев и Кошкин разместились в обычных, стоящих в сторонке у свободной от приборов стены. Им досталась роль зрителей. Телепаты собирали эгрегор, а Екатерина Андреевна следила за процессом по своим приборам. Кот и в этот раз не ошибся, четвёрке телепатов удалось объединить сознания. При этом мощность сигнала увеличилась не в четверо, а намного больше, чем на порядок. Все четверо были сильными телепатами, намного сильнее её. Сейчас, объединив усилия, они творили что-то неописуемое. Но так не могло продолжаться долго. Самым слабым звеном оказался Робинзон. Как телепат он мог померится силами с остальными тремя, но физически до них явно недотягивал. И это начало сказываться.

— Хватит, — подала она ментальный сигнал, продублировав его чередой световых вспышек.

Эгрегор распался. На лицах у всех его участников светились улыбки. У них получилось! Лишь Робинзон, довольный не менее остальных, заметно побледнел. На его лбу выступила испарина.

— Ложись на кушетку, — велела ему Екатерина Андреевна. — Закрой глаза и полежи несколько минут спокойно.

А сама стала медленно водить руками над его головой, грудной клеткой и животом, щедро делясь собственной энергетикой. Закончив процедуру, она повернулась к Коту:

— Парня нужно плотно накормить и уложить спать. Рано ему ещё так напрягаться. Организм недостаточно окреп.

— Всё нормально, — попытался возразить Робинзон. — Я в порядке.

Говорил он пока не слишком уверенно, но уже вполне разборчиво. И значения слов не путал. Просто выговаривал их не совсем внятно.

— Доктор лучше знает! — осадил его Кот. Ужинать и баиньки. Сам дойдёшь?

— Конечно, дойду — заявил Робинзон, поднимаясь на ноги.

— Катя, сопроводи его, проинструктируй там всех и возвращайся. Ты нам нужна. А мы пока тоже подкрепимся. Пойдём в столовую. Немного времени ещё есть.

Время ещё оставалось. "Ленинграду" на преодоление расстояния до Юпитера требовалось не менее двадцати часов. Но столько ждать не пришлось. Одна из камер, размещённых на спутниках Юпитера, зафиксировала прохождение по низкой орбите трёх центаврских авианосцев. Теперь можно было посылать "Россию" к Земле за командой Кота.

Обернулись быстро. После того как носитель замер в одном из ангаров тяжёлого внутрисистемного крейсера и стабилизировалось давление воздуха, стравливаемого в отсек из корабельной цистерны, четвёрка телепатов и оба рядовых космодесантника проследовали в кают-компанию. Ближайшие двадцать часов они являлись пассажирами, поэтому могли посвятить время отдыху и не торопясь согласовать с Новиковым предстоящие совместные действия. А Екатерина Андреевна и двое техников, которых она прихватила с Земли, приступили к выгрузке, распаковке и монтажу оборудования. Не сами, разумеется, а при активном участии старпома, главного механика и ещё нескольких свободных от вахты офицеров, у которых молодая женщина явно пользовалась успехом. Настолько большим, что буквально минут через двадцать старпому пришлось употребить власть и разогнать добровольных помощников.

Константин давно знал Петра Николаевича Новикова. И как старого друга отца, часто бывавшего у них в доме, и по службе: им не раз приходилось встречаться на совещаниях. С Семёном Дубовкиным командир тяжёлого внутрисистемного крейсера тоже был хорошо знаком. Про Кота слышал не раз, но воочию они встретились впервые. На Робинзона Новиков поглядывал с осторожностью, но старался внешне её не демонстрировать. Не слишком, кстати, в этом преуспев. Робинзон легко "читал" вице-адмирала, но не обижался на него. Привык уже к реакции на него людей при первой встрече. Ко второй эта настороженность обычно проходила и нормальному общению уже ничего не мешало.

Эскадра тяжёлых внутрисистемных крейсеров шла к Юпитеру, быстро ускоряясь. При этом в кают-компании "России" ничто не свидетельствовало об этом. Там поддерживалась тяжесть в половину земной, что позволяло экипажу и пассажирам проще адаптироваться, как к работе в невесомости, так и к жизни на Земле.

Когда Екатерина Андреева и старпом, закончившие размещение и подключение оборудования, добрались до кают-компании, там шло обсуждение видео, присланного с "Ленинграда", спрятавшегося за Амальтеей. По экрану над атмосферными вихрями, клубящимися где-то далеко внизу, медленно ползли три центаврских авианосца. В сторону, противоположную направлению вращения планеты.

— Понятно, почему их не смогли обнаружить раньше, — объяснял пассажирам командир крейсера. — Вы видите, что они почти сливаются с облаками. Сейчас мы их нашли только потому, что знали где искать.

— Товарищ вице-адмирал, а почему они двигаются навстречу вращению? — спросил Кошкин. — Спутники ведь, наоборот, по ходу движения крутятся.

— Пополняют накопители.

— А если наполнят их полностью, смогут прямо отсюда уйти к Альфе Центавра, не совершая оверсан? — спросила Екатерина Андреевна. — Юпитер ведь очень массивная планета.

— Смогут, конечно. Но лететь им придётся очень долго. Юпитер обладает огромной массой, но до звезды ему далеко. Разница в несколько порядков.

— Долго — это сколько? — уточнил Константин, подобравшись. — Десятки лет, столетия, тысячи лет?

— Нет, не столетия. Лет сорок, в крайнем случае пятьдесят. А если проложат маршрут возле Сатурна и Урана, то ещё меньше. Это Солнце надо обходить по широкой дуге, а к Юпу можно подойти совсем близко. Ты думаешь? — спросил Новиков у генерал-лейтенанта, мгновенно посерьезнев.

— Да. Если там не живые боевики, а механизмы, то для них эти сорок лет ничего не значат.

— Ты прав, Костя. Посидите пока без меня — схожу в рубку, надо эти соображения срочно донести до командующего.

— Кот, — Константин повернулся к руководителю команды. — Там механизмы?

— Не знаю. Предел моих возможностей сутки, максимум двое суток, да и нечасто меня пробивает. Подойдём поближе — узнаем.

Новиков вернулся примерно через час — общение на расстоянии в несколько астрономических единиц занимает много времени.

— Николай Александрович озаботился и пообещал выслать для подстраховки пару перехватчиков с Психеи. А мы будем действовать сходу, тормозясь на подходе к Юпитеру до двух десятых мегаметра в секунду. Центаврские авианосцы сейчас движутся компактной группой со скоростью около шести сотых мегаметра в секунду примерно на сорок мегаметров выше облаков. Оборот вокруг планеты они делают чуть дольше, чем за три часа. Заходить в атаку будем строем фронта под прикрытием Юпитера, нагоняя авианосцы сзади. Распределение целей: "Минск" отрабатывает по замыкающему, "Мурманск" — по среднему, а "Россия" берёт на себя лидера. На какой дистанции вы начнёте работать?

— Четыре мегаметра, — ответил Кот. — Может быть достали бы и с большей дистанции, но лучше не рисковать.

— А сколько нужно времени, чтобы перехватить управление?

— От минуты и более.

— Много. Я постараюсь не разрывать дистанцию, но, сразу предупреждаю, ускорения могут превысить пределы, на которые рассчитаны компенсаторы.

— Ничего, выдержим.

— Тогда сделаем так. "Россия" после начала контакта сначала будет притормаживать, уравнивая скорости, потом, если авианосцы резко ускорятся, наоборот, разгоняться. А "Минск" и "Мурманск" наносят по одному удару и сразу отворачивают, уходя на новый заход. "Ленинград" обходит Юпитер встречным курсом и появляется в зоне сшибки с небольшой задержкой, чтобы действовать по обстоятельствам. Он тоже сможет выстрелить только один раз, после чего корабли разойдутся на контркурсах. Дальнейшее вас уже не касается. У "России" одна задача, у остальных — другая. Поэтому крейсерам я буду ставить задачу отдельно. Вопросы ко мне есть?

— Сколько у нас времени до часа "Ч"? — уточнил Константин.

— Шестнадцать часов. Сейчас поужинаем и ложитесь спать. Каюты для вас приготовлены. Потом придёте сюда, позавтракайте не торопясь, обговорите между собой всё, что вам необходимо, просто пообщайтесь. А за час до начала операции я приглашу вас в рубку. Работать будете оттуда. Ещё вопросы?

— Можно посмотреть десантный бот, скафандры и амуницию? — спросил Табгай.

— После ужина старпом вас проведёт и всё покажет. Ещё есть вопросы? Всё? Тогда подходите к столу и заказывайте, что вы хотели бы получить на ужин. Разносолов не будет, выбор у нас тут ограниченный, но вполне приличный. Нажимайте зелёную кнопку на столешнице и выбирайте.

Робинзон нажал. Над столешницей раскрылся голографический экран с меню автокока. Командир крейсера поскромничал: там было из чего выбирать, причём названия большей части блюд Робинзон увидел впервые. Он выбрал знакомые: котлеты по-киевски с грибной подливкой и картофельным пюре в качестве гарнира, салатик из квашенной капусты с клюквой, ржаной хлеб, чай. Спустя буквально пару минут часть столешницы сдвинулась в сторону и снизу поднялся поднос, уставленный пластиковой посудой, в дне которой были утоплены магнитики, удерживающие её на металлической поверхности. Рядом с блюдами имелся узкий пенал, в котором на специальных фиксаторах крепились столовые приборы: ложка, вилка, нож. Робинзон ещё в первые дни научился ими пользоваться и посчитал весьма удобными приспособлениями.

После ужина старпом увёл космодесантников знакомиться с особенностями устройства десантного бота, по дороге сопроводив Робинзона и техников до выделенных им кают, а командир крейсера отправился в рубку. Никто из оставшихся в кают-компании спать ещё не хотел, поэтому все согласились с предложением Кота ещё немножко посидеть и пообщаться. Из-за стола переместились на диванчики, установленные вдоль переборок, как на флоте называли стены помещений. Пол тут называли палубой, а потолок — подволоком.

Кот переглянулся с Семёном, и они отсели подальше таким образом, чтобы Константин и Катя остались вдвоём.

— Константин Николаевич, вы участвовали в олимпиаде? — спросила Катя, покосившись на знак мастера спорта международного класса на груди генерал-лейтенанта.

— Нет, это Третьи армейские игры Десятки, проходившие в две тысячи сороковом году. Они, в отличие от олимпийских игр, проводятся раз в пять лет. И не нужно мне выкать, давайте на "ты".

— Неудобно как-то, вам ведь уже сорок три, наверно, да и звание не маленькое.

— Ерунда. Вы почти угадали — сорок четыре. А звание... Табгай рядовой, а мы с ним давно на "ты". Нам с вами предстоит вместе работать. Поэтому я предлагаю обойтись без отчеств. Так будет удобнее.

— Хорошо, Константин, уговорили. Тогда зови меня Катей.

— А ты меня Костей. Без официальщины.

— Договорились. Так расскажи про игры. Что за вид спорта? Ты чемпион, наверно?

— Русбой. Я на Третьих играх участвовал в личном первенстве по боевым единоборствам. Но чемпионом не стал, тут ты не угадала. Второе место. Китаец Сунь Чан оказался сильнее. Сделал меня по очкам. Тибетские практики — это не фунт изюму. А в сорок пятом году я уже не участвовал: возраст и последствия ранения.

— А ранение, наверно, связано со звездой Героя? За что ты её получил?

— Связано. А Героя я получил за выполнение в сорок втором году специального задания командования. Раскрыть его суть не могу, потому что официально этих событий вообще не происходило и меня там не было. Тут вопрос международной политики. Не всё у нас с американцами шло так гладко, как написано в учебниках истории. Но это уже давно в прошлом, так что не будем ворошить. Было и прошло. Может быть теперь ты что-нибудь о себе расскажешь?

— У меня пока ничего особенного в жизни не происходило. Закончила школу, потом мединститут МГУ по направлению "Прикладная парапсихология", защитила кандидатскую. Где именно я работаю, ты уже знаешь, и чем там занимаюсь, тоже представляешь. Да, мне в мае двадцать восемь исполнилось. И не замужем.

— Какие твои годы? Успеешь ещё. Это у меня уже все сроки прошли. Мама всё пристаёт: когда, да когда? Внуков хочет понянчить. А мне сначала просто не до этого было, а потом рукой махнул. Наверно слишком разборчив, вот и не нашёл пока своей половинки. А со спортом у тебя как?

— Скромно. Бег летом, лыжи зимой. Но ни там, ни там выше первого разряда не поднялась. Я не на результат, а для души бегаю. По лесу, например. Это для меня лучший отдых. Там воздух совсем другой.

— Могу как-нибудь компанию составить. Я в юности биатлоном занимался. И тоже люблю бегать по лесу.

— Ловлю на слове. Одной тоже можно бегать, но вдвоём веселее. А у нас народ слабоват в этом плане. Моего темпа не выдерживают. Так что дождёмся окончания войны и прилетай на выходные. Побегаем.

— Заманчиво, конечно, но где в Москве бегать. У вас там и лесов в округе нормальных не осталось. Давай лучше ты ко мне прилетай.

— Куда?

— Под Муром. Слышала у Высоцкого: " В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах..."? Они уже, конечно, не очень дремучие и нечисти больше нет, повывелась, но всё равно с подмосковными не сравнишь. А зимой там вообще сказка.

Они, всё лучше узнавая друг друга, беседовали ещё около часа, пока Кот не разогнал всех по каютам. Завтра предстоял тяжёлый день, и телепатам требовалось хорошенько выспаться. А крейсера всё ещё разгонялись.

Крейсера разгонялись больше восьми часов. Потом, достигнув скорости в пятнадцать тысяч километров в секунду, оптимальной для дальних внутрисистемных перемещений, они перейдут в свободный полёт, который ещё через три часа сменится торможением. Оборудование тяжёлых внутрисистемных крейсеров было способно скомпенсировать ускорение в пятьдесят "же". Конструкции могли выдержать больше. Люди — только кратковременно и в ложементах. Потому что даже при двух "же" сможет передвигаться только тренированный человек. А при пяти он с большим трудом сможет немножко приподнять руку. При десяти начнёт отказывать зрение.